Восемь Путей. Путешествие Феррера

– О чем вы говорили? Я не понял ни слова.

– Я обо всем договорился, брат. Завтра же эти люди проведут нас к верховым поселениям, к акари. А до тех пор нам предстоит насладиться местной кухней, музыкой и женщинами.

– Что?

– Не будем терять времени

Оставив брата снаружи в недоумении, Каин быстрым шагов вошел внутрь. Паулюс неуверенно последовал за ним.

Глава III

29.11.1489 г. Н.Э.

Крик петуха, затем ещё один, и ещё. Паулюс неохотно открыл глаза и стал приходить в чувства после глубокого сладкого сна. Попытавшись протереть глаза, он почувствовал препятствие, а затем и чью-то руку на своей груди. Повернув голову, он увидел девушку-сури, молодая красавица спала на его плече. В голове Паулюса мигом пролетели смутные воспоминания. Он уставился в потолок и коснулся лба свободной рукой, пытаясь вспомнить детали, как вдруг услышал тихий шепот на незнакомом ему языке. Он снова обернулся к девушке, пытаясь понять что она говорит, но не понимал ни слова. Он вспомнил её: она была одной из девяти жён хозяина дома. Вчера во время ужина он не мог оторвать глаз от их экзотичной красоты. Все они поражали его – дело было в том, что, проезжая по поселению, они с Каином не встретили почти ни одной женщины, а в столице воины акари женского пола, так же как и мужчины, были одеты в полностью скрывающий их внешний вид доспех, и Паулюсу никогда не доводилось оценить их красы, но теперь… Во время ужина, пока Каин тихо что-то обсуждал со старостой, Паулюс любовался ими. Особенно крепко его взгляд зацепился на этой девушке, той самой, что теперь лежала в его объятиях. Девушка продолжала что-то тихо говорить, но Паулюс не понимал. Он слушал звучание её голоса, следил за движением губ, и не мог толком сосредоточиться. В его голове пронеслись тревожные мысли: «Её муж прикажет меня убить за это». Такой поворот событий казался Паулюсу единственно вероятным. Между тем девушка перестала говорить и заботливо погладила его по голове. Паулюс едва устоял перед соблазном повторить то, что считал роковой ошибкой. Он приподнялся. Девушка услужливо протянула ему его вещи, лежавшие чуть в сторонке от кровати.

– Спасибо.

Паулюс спешно стал одеваться. Девушка помогала ему. Она улыбалась всякий раз, как поворачивалась к нему, и старалась быть настолько полезной, насколько могла. Такая покорность удивляла его, и делала соблазн ещё более сильным. Одевшись, Паулюс обнаружил своё одеяние заботливо очищенным от пыли и дорожной грязи, а ятаган – протертым от мельчайших следов крови. Девушка вновь ему что-то сказала. Для понимания этих слов не нужно было знать языка: она прощалась. Паулюс, постарался попрощаться с ней одним лишь коротким кивком, чтобы скорее избавиться от довлеющей страсти, и всё же позволил себе слабость попрощаться поцелуем, после чего вышел прочь из комнаты и быстрым шагом направился к спуску на первый этаж. Мысли о предстоящей расправе не покидали его. Он должен был как можно скорее найти Каина и объяснить случившееся. Им стоило бежать. Найдя дверь на улицу, он поторопился покинуть дом, поприветствовав встретившихся ему других жён хозяина дома лишь коротким кивком. Едва оказавшись снаружи, он услышал знакомый голос:

– Доброе утро брат!

Он повернулся. Каин стоял в десятке шагов от него, весело о чем-то беседуя с хозяином дома. Он уже был одет в другой наряд, – то было несколько странноватое свободное одеяние местных, утепленное звериными шкурами, с надежно защищающим шею воротом и капюшоном, —а в руке его был всё ещё теплый, большой кусок хлеба, от которого на холодном утреннем зимнем воздухе исходил пар.

– Не стану спрашивать как тебе понравилась местная кухня – вчера твой аппетит сказал всё за тебя. Скажи лучше, остался ли ты доволен Алу?

– Алу? – Паулюс с непониманием уставился на брата.

Смотревший прямо на него хозяин дома слегка улыбался, отчего его бросало в легкую дрожь.

– Младшая жена нашего доброго друга Коакира. – Каин похлопал хозяина дома по плечу. – А то вид у тебя такой, словно ты провел время в объятиях Мрачного Жнеца, а не молодой, нежной красавицы!

Паулюс побледнел. Над его головой раздался голос той девушки – Алу, – она помахала ему рукой из окна, а затем скрылась в доме. Паулюс стоял без слов. Каин что-то сказал Коакиру на языке акари, после чего оба рассмеялись. Хозяин дома пожал Каину руку и неспешно пошел домой, по пути не забыв попрощаться и с Паулюсом тем же жестом.

– Я… не понимаю…

– Прости что ничего тебе не сказал, братец. – Каин, подошел к брату, широко улыбаясь. – Просто очень хотел увидеть твоё лицо наутро.

– Не сказал чего? – Паулюс на всякий случай снова глянул на дверь дома, ожидая возвращения хозяина.

– Успокойся, брат, тебе не о чем волноваться.

– Но разве хозяин дома не должен быть в гневе? – Каин неторопливо покачал головой.

– Видишь ли, у сури так принято.

– Приняты измены супругу?

– Нет. – Каин откусил немного хлеба, что держал в руках. – Я объясню…

– Не говори с набитым ртом, Каин, ты позоришь свой титул и семью, – немедленно вставил Паулюс, неодобрительно глядя на брата.

Каин отмахнулся:

– Оставь это, мы не в столице. И папы рядом нет.

– А ты и рад.. – вздохнул старший брат и, недолго подумав, добавил: – Впрочем, я тоже, учитывая обстоятельства… Не понимаю, почему мой грех так легко сошел мне с рук.

– В чем ты видишь грех перед церковью, сури видят традицию и выживание, – ответил Каин. Паулюс недоумённо на него посмотрел. – Все семь кланов акари находятся либо во вражде друг с другом, либо в сильно натянутом перемирии. Межклановые семьи – нонсенс в этих местах, если, конечно, речь идет не о насильственном акте или взятии в плен в качестве наложницы. Семьи тут создаются внутри своего клана. Поэтому все здесь так или иначе друг другу родственники.

– Кровосмешение?! – Паулюс скривился в выражении отторжения. – Акари преступили и эту черту? И ты так спокоен, когда говоришь это!

– По долгу службы я провожу с акари в столице много времени и многое от них узнал. Я научился смотреть на вещи через призму их понимания, когда требуется, – спокойно ответил Каин. – Акари и сури не считают кровосмешение чем-то дурным, но понимают, что им нужна свежая кровь. Однако Шен – это ведь почти изолированное от мира и других людей место, да и чужакам здесь не позволено жить долго.

– И они…

– Верно. Если на их земли набредают чужаки, не вызывающие у них отторжения, а лучше вызывающие уважение, сури разбавляют свою кровь с их помощью. Акари же… куда более избирательны.

– То есть я…

– Шрам на твоем лице, который отпугивает девок в столице, местные сури воспринимают не иначе как украшение и символ силы, – пояснил Каин, с удовольствием откусив очередной кусок хлеба в руке.

– Значит, хозяин… этот… Коакир, верно? Коакир не зол?

Каин рассмеялся:

– Сколько бы пойла ты вчера ни выпил, что бы ты ни съел, ты все время смотрел на неё, братец.

Паулюс покраснел:

– Это было заметно?

– Всем. Он хотел послать к тебе троих своих женщин, но я убедил его, что при таком-то страстном взгляде две другие просто не найдут себе места.

– Это не кажется мне… правильным, брат. Эти их обычаи…

– …позволяют им выживать, – закончил Каин. – Гляжу, Лора неплохо почистила твои одежды.

– Кто?

– Третья жена. Она так хотела лечь с тобой, братец, после того как я упомянул, что ты героически пережил восемнадцать сражений.

– Черт возьми, Каин, ты ещё и подыгрывал им?

– Почему бы и нет? – удивился младший брат. – В итоге все счастливы. Боюсь только, что старшая жена, Ига, могла затаить на меня обиду.

– Так ты её выбрал?

– Да. Я около часа утомлял её расспросами об акари высокогорья, прежде чем приступить к тому, зачем она пришла. Впрочем, она даже нашла время сделать мне прощальный подарок. – Каин хвастовски помахал перед Паулюсом остатком хлеба.

Паулюс недолго простоял на месте в молчаливых раздумьях.

– А знаешь… – На его лице вдруг появилась едва заметная довольная улыбка. Он уверенно скрестил руки на груди и посмотрел на брата изменившимся взглядом. – Пожалуй, мне стоит пересмотреть к местным дикарям… нет, к сури и акари своё отношение, – заявил он.

– Так держать, брат! – Каин хлопнул брата по плечу и наконец доел остаток хлеба. – С минуты на минуту явится сын Коакира, он поведет нас в гору, к акари. Мальчику лет не более двенадцати, а видел бы ты, какой малец шустрый!

– Без него нас не пустят ввысь?

– Увы. Малец отправился в гору ещё ночью, спросить там разрешение на то, что бы провести вверх чужаков, и передать мои слова их лидерам. – Каин обернулся к извилистой тропе, ведущей ввысь. – Вне всяких сомнений, моё послание гарантирует нам пропуск, но только в сопровождении мальчика. Акари не хотят, чтобы по их горе бесконтрольно разгуливали чужаки.

– Значит, отклонятся от маршрута, показанного мальцом, будет совершенно нельзя?

– Верно. – Каин тяжело вздохнул и обернулся к брату. – Советую тебе остаться здесь, в поселении сури.

– Почему же? – Паулюс удивленно заломил бровь, но вскоре его настигло понимание. – Точно, ты ведь собрался сбежать.

– И ты меня не остановишь, Паулюс, – отрезал Каин тоном абсолютно серьезным, в котором, однако, была слышна забота. – Тебе будет тяжело подниматься в гору в таком облачении, брат. – Паулюс было хотел вставить слово протеста, но Каин продолжал: – Это ведь горы Шен, здесь всегда холоднее, чем на равнине. К тому же сейчас зима. Не обманывайся уютным климатом оазиса, окружающего эти горы, или ты забыл пробирающий до костей холодный ветер, гнавший нас через всю Пустошь вперед до первых зеленых ростков оазиса, где мы сделали привал? Месяц холода вот-вот окончится, и начнется месяц стужи, а значит, снега ударят даже в Пустоши, даже на оазисах. А на вершине будет хуже.

– Потому ты оделся в легкие одежды сури? – язвительно заметил Паулюс.

– Эти шкуры меня защитят и не будут сковывать движений при подъеме в гору, – парировал Каин, похлопав по толстым, теплым звериным шкурам, коими была утеплена его новая одежда. – Брат, останься. Я говорил с Коакиром, он согласен подержать тебя в своём доме гостем ещё неделю – более чем достаточно до прибытия экспедиции. Горячая еда, выпивка, любая из его жён – твои. Я уже сказал им, что ты не знаешь языка, для них это не станет проблемой до тех пор, пока ты не покинешь пределов их дома и заднего двора. Считай это долгожданным отпуском.

– Что это, Каин? Мой брат – архипретор Высокого Суда, сенатор – заговорил сладкими речами обольстителя? – рассмеялся Паулюс. – Я ценю оказанный сури прием, но, Каин, долг превыше всего. Пока что я этого не забыл. И не дам забыть тебе.

– Упрямец, – бессильно вздохнул Каин.

– Авантюрист, – немедля ответил Паулюс.

Далеко за спиной брата, он заметил мальчишку в такой же утепленной одежде что носил Каин, несущегося со всех ног по тропе к ним с вершины горы. Мальчонка что-то кричал, из его речи Паулюс понимал лишь исковерканное акцентом имя своего брата «Кайно».

– Вот и наш проводник, – улыбнулся Каин, даже не оборачиваясь. – Ты не передумал?

Паулюс молча покачал головой. Братья недолго смотрели друг другу в глаза, будто бы стараясь пересилить решение оппонента, но потом вместе засмеялись и снова пожали друг другу руки по локоть.

– Вместе сквозь огонь и воду, брат!

– Сквозь огонь и воду вместе!

– В путь!

Глава IV

29.11.1489 г. Н.Э.

Солнце почти взошло над горизонтом, озаряя мир своим мягким и пока ещё слабым сиянием. Дорога вверх по горе оказалась куда более сложной, чем представлялась снизу, из поселений сури. Временами встречавшиеся развилки вели то слишком круто вверх, то в комфортный, но слишком затяжной обход особо крутых скал, то через восточную часть горы, куда по неведомой причине акари высокогорья настрого запрещали забредать что чужакам, что сури. Дышать становилось всё тяжелее, а холод лишь нарастал; совсем скоро к списку преград на пути прибавились снежные завалы и покрытые слоем льда участки дорог, с которых запросто было можно поскользнуться и полететь на скалы внизу. Мальчик-гид с исключительной ловкостью и легкостью преодолевал все эти трудности и старался подсказать братьям способы облегчить переход опасных участков. Каин и Паулюс были не робкого десятка, но даже для них такое путешествие оказалось нелёгким испытанием. Особенно трудно пришлось старшему брату, к чести которого стоило бы упомянуть, что за весь путь он не позволил себе слабости пожаловаться на усталость или пробравший его мороз. Тем удивительнее казалось то, насколько легко это путешествие давалось сопровождавшему их мальчишке: миру было известно о невероятных физических возможностях народа акари, что породило немало слухов и домыслов об их звериной натуре, но этот, казалось, совсем обычный мальчик держался во много крат увереннее и выносливее двух крепких мужей. Такая аномалия, однако, не вызывала совершенно никакого удивления у Каина и, как позже признался Паулюс, вдохновляла и его самого не давать себе поблажек. Чем выше в гору, тем шире открывался вид на мир: широкий оазис, окруживший горную гряду, был цветущей зеленой оградой Шен от Пустоши, покрытой зимней изморозью. Там были серость, пыль, песок, руины древности и огромные расщелины земли, ведущие во тьму неизвестности. Во всем горизонте отсюда было не видать даже отдаленных огней городов или меньших поселений, кроме домов сури у подножия. Каин мысленно проклинал себя за то, что не смог переубедить брата остаться внизу: даже одетому в теплые шкуры жителю равнин было здесь холодно и неуютно, тем больнее ему было наблюдать за бледнеющим, гордо старающимся скрыть изнеможение старшим братом, что, стиснувши зубы, целеустремленно двигался за мальчишкой едва ли не быстрее самого Каина. Они не могли позволить себе сделать перерыв в пути – мороз бы их добил, – а потому их подъем оказался непреднамеренным марш-броском до вершины, которая словно бы ускользала от них при подъеме на очередную ступень горы.

Каин уже начал сомневаться в правильности оценки своих сил, этот подъем его измотал. Он потянул ладони к плечам, что бы в очередной раз растереть их и согреться, как вдруг услышал женский голос:

– Сури! Чужаки! Что вы здесь делаете?!

Подняв взгляд, он увидел юную девушку лет не больше двадцати. Гордая осанка, уверенный, сильный взгляд, крепкое, жилистое телосложение бойца, не растерявшее при этом природной утонченности и женственности, правильные и нежные черты лица, немного узкий разрез глаз, слегка смугловатая кожа, характерная для акари вершин, спускающиеся до груди густые тяжелые волосы. Юная акари хмурилась, стараясь выглядеть грозно при виде чужаков. Она говорила враждебным тоном, давя на каждое сказанное слово, но Каин слышал скорее ее голос, мягкий, но волевой, способный как на мелодичные интонации, так и на звериный рык. Странное чувство охватило Каина при ее виде, словно он ждал этой встречи, хоть здравый смысл и память подсказывали, что это было не так. Он простоял какое-то время в безмолвном ступоре. Паулюс не знал языка и тоже молчал, а мальчик, опустив голову, боялся ей ответить.

– Как тебя зовут? – наконец вымолвил Каин, сквозь дрожь зубов и губ.

Девушка, до сего момента ожидавшая ответа от мальчишки, с удивлением перевела взор на чужака, говорившего на её языке так чисто, но спустя мгновение вернула своему лицу грозное выражение.

– Здесь не вам задавать вопросы!

Она спустилась к троице по тропе на несколько шагов. Только теперь Каин заметил, что одета она была слишком легко для такого мороза: всего лишь простая, широкая матерчатая рубаха, по всей видимости донашиваемая за кем-то, местами утепленная вставками из шкур, такие же штаны, широкий, теплый пояс вокруг талии и необычная матерчатая обувь, представляющая собой нечто среднее между длинным толстым носком и матерчатой вариацией узких сапог. Она совершенно не мерзла в таком виде. – Чужак, говорящий на нашем языке, кроме тебя, я видела всего одного такого человека. Кто ты?

– Мы прибыли из столицы Конклава, – пояснил Каин. – О'Ран уже ждёт нас.

Услышав эти слова, девушка сию секунду изменилась в лице.

– О'ран? – повторила она. – Это он вам разрешил подняться сюда?

– И приказал этому сури нас провожать, – добавил Каин, указав на поникшего мальчонку.

Девушка растерянно оглядела двух братьев. В её глазах появились сожаление и тревога.

– Так как тебя зовут? – с интересом повторил Каин, сделав к ней несколько шагов.

– Киракия, – немедленно отозвалась девушка. – Ты! – Она обратилась к мальчику. – Ты сделал свое дело, теперь иди домой. – Мальчик сделал ей поклон, и резво побежал назад. Киракия вновь обратилась к Каину. – Позвольте загладить вину перед О'ран – я задержала его гостей. Пожалуйста, дайте мне возможность провести вас к нему!

Каин немного помедлил с ответом, разглядывая её вблизи. Девушка, безусловно, казалась ему привлекательной, но его интересовало другое, что-то, что он сам еще не до конца понимал.

– Веди, – сказал он, чем, очевидно, обрадовал девушку, сию же секунду поведшую их дальше.

– А как зовут вас? – неожиданно спросила девушка, обратившись на общем наречии, причем сделав это хоть и с заметным акцентом, всё же не менее чисто, чем Каин говорил на родном для неё языке. Заметив изумление пришельцев, она добавила: – Меня научила вашему языку Кассандра, наш лекарь. Она была одной из вас.

– Была одной из нас? – подал дрожащий голос Паулюс. – Имеешь в виду чужаков?

– Да. Но, став женой Асаи-ран, она осталась здесь. И понемногу учила меня с детства. Со временем, мы признали её как свою.

Девушка ловко проскакала обрыв впереди по нескольким торчащим снизу скалам и обернулась. На фоне легкости и скорости, с которыми она это сделала, мальчик, так впечатливший братьев до этого, казался теперь несколько нерасторопным. Девушка, по-видимому, не сразу догадалась, почему братья остановились, с немым вопросом глядя на расстелившуюся перед ними скалистую пропасть. Но уже спустя пару секунд указала чуть в сторону, где у самого склона очередной скалы шла дорога, огибающая эту пропасть.

– Так могу я узнать ваши имена? – крикнула она достаточно громко, чтобы её можно было услышать на той стороне.

– Каин, – так же громко представился младший брат.

– Паулюс, – представился старший. – Кажется, она не слишком хорошо знакома с понятием «вести за собой», братец, – тихо добавил он.

– По крайней мере, она показала, как до неё добраться, – улыбнулся Каин.

– А зачем вы тут? – продолжала спрашивать Киракия.

Паулюс тяжело вздохнул, и шмыгнул носом.

– Если эта дурёха продолжит так кричать, на нас сойдет лавина, – процедил он, с опаской поглядывая вверх.

Каин быстро сделал Киракии два жеста – сначала указав на вершину, а затем приложив палец к губам. Девушка, кажется, поняла знак, и замолчала.

– Тебе она не показалась… особенной, брат? – спросил Каин полушёпотом.

– Видит Бог-Солнце, Каин, ты совершенно неисправим! – тихо засмеялся Паулюс, преодолевая дрожь. – Даже здесь и сейчас все мысли о девке!

– Да нет же… в смысле, да, но.. – они приближались к месту, где их дожидалась акари, и Каин не стал договаривать.

– Вы устали? – спросила она. – Мы можем сделать остановку.

– Лучше скорее приведи нас в своё поселение, Киракия, – прилагая усилия к тому, чтобы его голос звучал ровно, ответил Паулюс.

– Моему брату срочно нужно согреться, – вставил Каин.

Девушка внимательно посмотрела на Паулюса.

– Для чужака он одет слишком не по погоде, – заявила акари, не скрывая пренебрежения, произнося слово «чужак». – Я думала, он владеет магией или чем-нибудь ещё и может справиться с холодом, раз собрался сюда в таком виде… Но да, я вижу, что ему плохо.

– Просто веди нас вперед, акари! – не выдержал Паулюс. – Мне приходилось путешествовать и в худших условиях!

Это могло показаться удивительным, но этот горделивый выпад нисколько не оскорбил Киракию – скорее наоборот, в её взгляде появился оттенок уважения к несгибаемой воле старшего брата.

– До монастыря еще довольно далеко, но наши дома уже близко, – ответила она, указав куда-то ввысь, в одном лишь ей известном направлении. – Я приведу вас в дом к Аркату-ран. Когда он узнает, что вас ждет О'ран, он обязательно вас примет к себе. Там вы отогреетесь и вас накормят. – Говоря это, она развернулась и быстрыми энергичными шагами повела братьев за собой, держась не далее десяти шагов от них.

– Брат, позволь я помогу тебе идти, я вижу, что тебе тяжело, – тихо обратился к брату Каин.

– Не мели чепухи, Каин, – уверенно отрезал Паулюс. – Я ещё не в том возрасте, чтобы вести меня под руку во время прогулки.

Едва он успел это договорить, Каин, отвлекшись от слежения за дорогой на брата, поскользнулся на её оледеневшем участке, но Паулюс крепкой хваткой уцепился за его шиворот, удержав от падения, и подтянул на осыпанный сухим снегом участок.

– Чёрт возьми! – еле слышно выдавил он.

– Спасибо, брат.

– Ну-ка топай вперед, я за тобой пригляжу, – сказал он тоном одновременно властным и заботливым. Спустя минуту он заговорил вновь: – Каин, ты хорошо разбираешься в акари. Поясни мне кое-что, – начал он, произнося каждое предложение быстро и делая между ними перерывы, экономя тепло. – Эта Киракия. Она то и дело приставляет слово «ран» к некоторым именам. Да и идем мы на встречу с неким «О'ран». Что это означает?

– Слово, означающее «мастер», выражающее уважение и признание, а также титул. Для самих акари это слово значит нечто большее, сложно объяснить сразу, – пояснил Каин. – А «О'ран» – это высший мастер, иными словами – самый почитаемый и главный в их клане акари.

– Понятно. – Паулюс немного помолчал. – Значит, она ведет нас в дом к какому-то мастеру. И, стоит полагать, традиции акари отличаются от таковых у сури. – Он потуже натянул на руки черные перчатки. – Приём будет куда холоднее и сдержаннее.

– Да, они примут нас только потому, что должны, но не будут нам рады, – ответил Каин. – На всякий случай обмолвлюсь: в отличие от сури, акари не потерпят излишнего внимания чужаков к своей семье, так что лучше даже не разговаривай с их женщинами без особой нужды. И ни за что не прикасайся к оружию мужчин, даже случайно.

Паулюс молча кивнул: это информации ему было пока что достаточно.

Между тем, вопрос брата пробудил в Каине интерес. Он не сразу об этом задумался. Его знания о клане Ву'Лан были ограничены, и всё же ему было известно, что в этом клане женщин считают существами едва более чтимыми, чем скот. Им запрещалось много говорить, запрещалось выражать протесты, запрещалась свобода воли. Ву'Лан были единственным кланом, где женщинам настрого было запрещено становиться воинами – с самого детства их воспитывали как придаток к жизни мужчин своего клана, и не более. Разумеется, слово акари-женщины было всё ещё весомей слова сури в Ву'Лан, но, учитывая отношение акари к сури в целом, это было смехотворное утешение. Но… Эта девушка. Киракия. Её телосложение и навыки говорили за себя. Она была воспитана воительницей, в этом не было никакого сомнения. Но Ву'Лан были известны тем, что за всю историю клана мир не увидел ни одной женщины-воительницы из их рода. Кем же она могла быть? Захваченная при очередном набеге на земли другого клана в плен девочка, ставшая чьей-то наложницей, когда выросла? Нет, в таком случае её бы клеймили ради того, чтобы позорная метка лишила смысла любые попытки её родных попытаться её вернуть. Да, такое клеймо Каин бы заметил. Самозванка? Невозможно, судя по всему, она жила в общем поселении наверху, её бы убили за такое. Ву'Лан изменили традициям? Акари всех кланов известны своим пылким рвением хранить традиции древности, культивировать и защищать их, но даже по их меркам Ву'Лан считались наиболее ортодоксальными. Девушка шла впереди, быстрым шагом, иногда переходящим в озорную припрыжку. Сколько ловкости, гибкости, грации и силы в каждом движении… Такой, как она, просто не могло быть, и все же вот она, полностью владеющая вниманием младшего из братьев Феррер. Каин никак не мог взять этого в толк. Он ускорил шаг, чтобы догнать её и заговорить без нужды перекрикивать порывы горного ветра:

– Позволь узнать, что ты делала здесь, ниже поселений, Киракия? – Обращаясь к ней на родном для неё языке, Каин надеялся раскрепостить её и вынудить на большую откровенность чем та, на которую обычно мог рассчитывать чужак.

– Тренировалась.

Ответ девушки внес столько же ясности, сколько и смуты. Тренировалась. Значит, она и правда была воином. Воином Ву'Лан – женщиной.

– Значит, ты воин своего клана, – предположил Каин.

На его удивление, девушка замялась и поникла взглядом. Её веселая походка вприпрыжку сменилась лишённым радости шагом, а до сего момента беспечно ловившие дуновения порывистого ветра руки скрестились на груди. Она промолчала.