Девушка в лабиринте

– Знаете ли вы, что я могу вас арестовать за препятствие правосудию?

– Нет, не можете, – заявил Бруно, выходя из роли законопослушного гражданина и сверля собеседника взглядом. – Согласно уставу, частный детектив, располагающий данными, полезными для полицейского расследования, лично отвечает за них, пока не вручит лицу, которому оное расследование официально поручено. Поэтому, при всем уважении, я не могу доверить их первому встречному агенту. Думаю, вам понятно?

Тупица несколько секунд постоял молча, все с тем же воинственным видом. Потом направился к служебной машине.

Никто не проронил ни слова долгие четверть часа, в течение которых Дженко выкурил пару сигарет, прислонившись к капоту «сааба»; агенты, стоя на противоположной стороне автострады, не спускали с него глаз. Только с болот доносился стрекот цикад.

Потом вдали, на дороге, линия горизонта затрепетала.

Вскоре из жаркого разреженного воздуха высунулась морда коричневого лимузина. Словно мираж в пустыне. Рокот мотора еще не доносился до блокпоста. Машина мчалась на полной скорости, поднимая вокруг себя облако пыли.

В ней сидят крутые парни, предположил Дженко.

Лимузин резко затормозил, из него вышли два крепыша в рубашках и галстуках. Блондин, будто с обложки глянцевого журнала, и смуглокожий, с ангельским выражением лица: типичная пара полицейских из телесериала, подумал Бруно, едва завидев их.

– Раздумываю, дать ли тебе пинка под зад или начистить рыло, – тут же набросился на него Бауэр. – Если ты собирал улики без нашего ведома, я могу упечь тебя за решетку даже без судебного постановления, – пригрозил он.

Делакруа пока не вмешивался, всего лишь оценивал ситуацию, готовый вступить в любой момент. Агентов из патрульной машины эта сцена забавляла. Бруно просто читал их мысли: давай расхлебывай, частный детектив.

– Спокойно, ребята. – Бруно изобразил самую примиряющую улыбку. – Никто здесь ничего не расследовал, не проявлял никакой инициативы, понятно? Я просто выполняю свой долг честного гражданина. – Он осознавал, как раздражает полицейских такой легкомысленный тон. Но нужно было заставить их поверить, что у него в руках важная информация.

– Дженко, мой тебе совет: выкладывай, что у тебя есть, и исчезни, – вмешался Делакруа. – И без тебя сегодня день не задался.

– Пожалуйста, выслушайте, – заговорил Бруно нарочито умоляющим тоном.

– У нас нет времени.

– Всего пять минут, прошу вас.

Бауэр сильно вспотел и весь побагровел от бешенства.

– Будет лучше для тебя, если дело действительно важное.

Бруно подошел к пассажирскому месту, сунул руку в открытое окошко и взял папку. Направляясь обратно к полицейским, раскрыл ее и вытащил лежавший там листок. Затем протянул его Делакруа.

– Что это? – презрительно буркнул тот, даже не глядя.

– Договор.

Оба полицейских, оторопев, опустили взгляд на листок и прочли короткий текст.

Дженко, не дожидаясь реакции, изложил суть дела:

– Пятнадцать лет назад, когда вы, агенты, ловили бабочек сачком, родители Саманты Андретти обратились ко мне, чтобы я помог пролить свет на исчезновение их единственной дочери.

Он до сих пор помнил день, когда они встретились за столиком битком набитой забегаловки в понедельник утром. Сэм пропала несколько недель назад, и они не спали бог знает сколько ночей. Супруги держались за руки. Объяснили, что его координаты им предоставил полицейский из Управления. Дал понять, что если не попробовать другие пути, кроме официального, то, скорее всего, не так уж много надежды выяснить, что сталось с их девочкой.

Жалостливый полицейский говорил правду: возможности раскрыть дело об исчезновении таяли с каждым часом. По прошествии трех дней они практически сводились к нулю. Разумеется, если полицейские не напали на след. Но в случае Саманты не нашлось ни улик, ни свидетелей. Казалось, она растворилась в лучах бледного солнца холодным февральским утром по дороге в школу.

Бруно не занимался поиском пропавших детей, к тому же прошло слишком много времени. Через пару недель следы затаптываются, воспоминания очевидцев искажаются. Он пытался втолковать это супругам, но те стояли на своем: «Мы знаем, что вы – хороший сыщик, мы получили прекрасные отзывы. Умоляем, не оставляйте нас мучиться сомнениями». Так сказал отец Саманты.

Одно из основных правил в работе частного детектива – никогда не сочувствовать клиенту.

Может, это звучит цинично, однако Дженко хорошо знал, как важно не поддаваться эмоциям, подвигшим заказчика заказать расследование. Ненависть или жалость заразительны. Они зачастую препятствуют работе рассудка, который должен оставаться здравым и беспристрастным. Порой избыток чувств даже опасен.

Один тип украл у начальника деньги для лечения жены, больной раком. Бруно выследил его, но, движимый состраданием, дал время, чтобы тот собрал похищенную сумму и вернул ее законному владельцу. Только вот он недооценил решимость вора, который ради спасения любимой жены не колеблясь обманул его и снова пустился в бега.

Дженко отдавал себе отчет, что в деле Андретти он сильно рискует. Поэтому взялся за расследование на совершенно особых условиях. «Вы мне заплатите по удвоенному тарифу, авансом. Не станете мне звонить и спрашивать, как идет расследование, я не буду обязан перед вами регулярно отчитываться. Я сам свяжусь с вами, когда буду готов что-либо сообщить. Если не проявлюсь через месяц, знайте, что я ничего не нашел».

Супругов несколько смутили подобные условия: собственно, Дженко и надеялся, что это их отпугнет. Однако, к его великому удивлению, они без звука подписали договор, который сейчас находился перед глазами Бауэра и Делакруа.

– И что эта хрень означает? – Блондин вперил в Дженко яростный взгляд.

– То, что, согласно этому документу, меня наняли вести это расследование.

– Договор старый, прошло слишком много времени, – спокойно проговорил Делакруа, возвращая сыщику листок.

Но Бруно не сдавался:

– Ты, наверное, шутишь? Договор не имеет срока давности: он действует, пока его не расторгнут.

Бауэр хотел было наброситься на него, но Делакруа остановил напарника движением руки.

– Ну, поскольку Саманта Андретти нашлась, мне кажется, что в твоих услугах больше нет надобности. Но если ты хочешь продолжать поиски, действуй… – Почуяв издевку, блондин сменил гнев на милость и расхохотался. А Делакруа вновь попытался вернуть Бруно листок.

Но и на этот раз Бруно его не принял.

– В новостях говорится, что Сэм была найдена позавчера ночью случайно проезжавшей мимо патрульной машиной. Но мне стало известно об анонимном сигнале – как это объяснить?

Ухмылка моментально исчезла с лица Бауэра. Зато Делакруа оставался невозмутимым.

– Понимаю: популярность полиции может упасть оттого, что в свое время поиски девочки проводились не на должном уровне, – подлил масла в огонь Бруно. – Но приписать себе чужие заслуги, выставить героями двух случайных патрульных – это, честное слово, уже чересчур. – Говоря это, он перевел взгляд на полицейских у патрульной машины; те, расслышав, что речь идет об их коллегах, смущенно отвернулись.

– Мы ничего не обязаны объяснять и не должны делиться с тобой закрытой информацией. – Не теряя апломба, Делакруа давал понять, что шутка слишком затянулась.

– Вот тут ты ошибаешься, – возразил Дженко и ткнул пальцем в договор. – Согласно статье одиннадцать, пункт бэ, родители Саманты поручают мне представлять их перед полицией; кроме того, назначают меня опекуном их дочери в отсутствие других родных.

Данная клаузула предусматривала, что в случае, если он отыщет в то время несовершеннолетнюю девочку, на него возлагается ответственность за ее безопасность до тех пор, пока он не доставит ее домой. Ничего подобного не произошло, но теперь этот юридический казус мог оказаться полезным для других целей.

– Соглашение недействительно, – запротестовал Бауэр с обычным пылом. – Саманта совершеннолетняя. Кроме того, ее мать умерла, а отца невозможно найти.

– Хотя Саманта и достигла совершеннолетия, следует установить, дееспособна ли она. По правде говоря, я в этом сомневаюсь, имея в виду пережитое потрясение… Остается отец. Но пока вы его не найдете и пока он лично не расторгнет договор, в мою задачу входит как можно лучше представлять интересы моей клиентки Саманты Андретти.

Делакруа был не таким импульсивным, как коллега, и гораздо более практичным.

– Мы сейчас поедем к судье и аннулируем твой договор. Не думаю, что его придется долго уговаривать: достаточно взглянуть на тебя.

Все верно, Дженко это понимал: судья примет его благие намерения за попытку извлечь выгоду из дела пятнадцатилетней давности. Поэтому он сделал вид, будто пришел в замешательство, но следующий ход был заранее продуман.

– Ну хорошо, предлагаю вам сделку.

Агенты молча ожидали продолжения.

– В моем архиве лежит толстенная папка с результатами расследования, которое я проводил пятнадцать лет назад.

Бруно надеялся, что столь убедительная ложь произведет раскол между напарниками. На самом деле упомянутая папка содержала только тот листок, который находился у них перед глазами. Потому что дело Саманты Андретти было самым гиблым из всех, какие ему попадались. Точно так же, как и полиция, Дженко не обнаружил ровным счетом ничего.

Так не бывает, чтобы человек действовал, не оставляя следов. Особенно если речь идет о преступлении.

Этот урок целиком и полностью должен был усвоить любой частный детектив. Более того: можно сказать, что все его ремесло основывается на этом простом тезисе и еще на одном золотом правиле.

Идеальных преступлений не бывает, бывают далекие от идеала расследования.

Вот почему среди немногих провалов в карьере Бруно Дженко дело Андретти представляло собой самый сокрушительный. Ибо он за все это время начал сомневаться даже в том, а был ли вообще похититель.

Самый удачный трюк монстра – убедить всех, что его не существует.

– Ты нам предлагаешь обмен? – осведомился Бауэр. – Я тебя правильно понял? Ты нам отдаешь свою папку, а мы позволяем тебе совать нос в наше расследование – ты этого хочешь?

– Нет, – поправил его Делакруа, который сразу раскусил, в чем истинная природа соглашения. – Он предлагает прикрыть нашу задницу…

Дженко кивнул.

– Моя папка содержит показания свидетелей, которых полиция не выслушала; улики, никем не собранные; ряд многообещающих направлений, которые были в свое время необъяснимым образом проигнорированы… Одним словом, доказательства того, что в Управлении слишком быстро забросили это дело. – Бруно выложил все карты на стол. – Вот будет жалость, если СМИ заполучат эти бумаги. С другой стороны, я, как законный опекун Саманты, просто обязан использовать все средства, чтобы пролить свет на некоторые туманные аспекты этого прискорбного происшествия.

Напарники замкнулись в суровом молчании.

Бруно знал, что не рекомендуется припирать полицейских к стенке, ведь рано или поздно они отыграются. Поведение Бауэра и Делакруа не предвещало ничего хорошего. Чистое безумие – просить у них разрешения принять участие в полицейском расследовании. Они никогда не согласятся, мало того – подобная претензия может доставить одни только неприятности. Тем более что шантаж основывался на блефе. Поэтому сыщик решил продолжить переговоры.

– У меня нет ни малейшего намерения предавать гласности материал, которым я располагаю, – заверил он абсолютно невозмутимо. – Мне ли не знать, что, если я так поступлю, ничто не помешает вам расправиться со мной. Я не такой дурак… Я попрошу вас об одном маленьком одолжении, потом исчезну, даю слово.

– Я бы не предоставил ему ничего, – заявил Бауэр, обращаясь к коллеге. – Хотел бы я посмотреть, хватит ли у засранца духу выболтать все журналюгам.

Вероятно, у блондина уже чесались руки, он предвкушал момент, когда можно будет дать им волю. Но ты ничего не можешь мне сделать, думал Дженко, глядя прямо в его коровьи глаза. Вот в чем одно из немногих преимуществ скорой смерти. Неизбежный конец придает тебе супермогущество. Делает неуязвимым.

– Согласен, – неожиданно проговорил Делакруа. – Чего ты хочешь?

Бруно повернулся к нему:

– Я хочу прослушать запись анонимного звонка.

8

Временная база оперативного штаба, координировавшая поиски тюрьмы, в которой держали Саманту Андретти, была развернута в самом центре заболоченной зоны, на площадке, где еще сохранился остов заброшенной станции техобслуживания. С каждым годом топь поглощала все больше и больше твердой земли, изгоняя всех, кто пытался бросить вызов этим негостеприимным местам.

Даже в присутствии полицейских место остается зловещим, подумал Дженко.

Стоило выйти из машины, как голова у него закружилась от неистового людского водоворота: эксперты и агенты так и сновали между палатками и фургончиками.

На болоте работали разные следственные группы, с плавсредствами и служебными собаками. Вместе с оперативниками трудились эксперты-криминалисты: сидя в передвижных лабораториях, они исследовали все, что удавалось собрать. Там, где раньше стояли бензоколонки, расположился вертолет, готовый взлететь, чтобы осмотреть территорию сверху.

Бауэр и Делакруа, которые показывали Бруно дорогу, вышли из своей машины и направились к нему.

– Ты ведь понимаешь, как тебе повезло, правда? – напомнил ему блондин. – Полицейским, вообще-то, не пристало идти на поводу у гнусных шантажистов.

Дженко улыбнулся, собираясь ответить шуткой, но тут их прервали.

– Делакруа! – позвал кто-то раздраженным тоном.

Бруно обернулся и увидел мужчину в синем костюме, при галстуке: он подходил все ближе с видом далеко не дружелюбным. При нем был крупный лохматый пес.

– Я мигом, – бросил Делакруа и направился навстречу незнакомцу.

Бауэр потянул Дженко за рукав и буркнул:

– Пошли.

Пока они удалялись, Бруно не переставал следить за тем, что происходило между другими двумя.

– Никто даже не отвечает на мои звонки, – жаловался незнакомец. – Когда вы начнете искать ее?

Интересно, промелькнуло в мыслях у Дженко, кого он имеет в виду? Кого нужно искать? Саманта Андретти нашлась. Но тут пес залаял, и слов стало не разобрать.

– Тихо, Хичкок! – приказал хозяин.

Дженко замедлил шаг: хотелось услышать, о чем эти двое так оживленно спорят.

Тем временем Бауэр с нетерпением ждал его у лесенки, ведущей в фургон.

– Ну, ты идешь или как?

* * *

Внутри фургона разместили сложнейшую аппаратуру, с помощью которой в данный момент исследовалась запись анонимного звонка. Звуковой файл был преобразован в разноцветные диаграммы, которые светились на мониторах компьютеров. Четыре эксперта пытались разобрать отдельные звуки, погруженные в фоновый шум, надеясь найти хоть какое-то указание, которое помогло бы определить личность человека, совершившего звонок.

Любая из вершин диаграммы могла скрывать в себе посторонний голос, или колокольный звон, или, если им по-настоящему повезет, даже имя. Целью было определить место, откуда совершен звонок, чтобы потом поискать возможных свидетелей, которые могли бы предоставить описание неизвестного.

Целых пять минут Дженко, скрестив руки, оглядывался по сторонам, не в силах усидеть спокойно во вращающемся кресле. Бауэр, стоя, не сводил с него глаз: его явно раздражало это беспрестанное верчение. Но ни один из двоих не проронил ни слова, пока не вернулся Делакруа.

– Извините, – поднявшись в фургон, пропыхтел полицейский, весь в поту. Набрав воды из кулера, обратился к коллеге: – Ты ему что-нибудь объяснил?

– Еще нет.

Делакруа взял стул и уселся напротив Дженко.

– Разумеется, все, что мы тебе расскажем, – конфиденциальная информация. – Он взял у Бауэра бланк и авторучку. – Если хоть полслова просочится в прессу, я приду прямо к тебе.

– Остается рассчитывать, что никто из здешних полицейских не берет взяток у журналистов, – съязвил Бруно, потом подписал бланк и вручил его блондину.

– Звонок произвели с украденного мобильника, – начал рассказывать Делакруа. – Потом его отключили, может, и уничтожили, так что отследить, кому он принадлежит, не удается.

– Саманта Андретти к тому же находилась в двенадцати километрах от соты, в которой зафиксирован звонок, – добавил Бауэр. – Стало быть, тот, кто ее нашел, долгое время размышлял, сообщать или не сообщать полиции.

– То есть вы не думаете, что звонил сам похититель? – спросил Бруно, хотя и сам уже отбросил предположение, будто монстра что-то подвигло на акт милосердия, после того как он пятнадцать лет держал девушку в заточении и издевался над ней невесть какими способами.

– Такую возможность мы исключили, ибо, судя по тембру, голос принадлежит молодому человеку, который в момент похищения едва достиг подросткового возраста, – пояснил Делакруа. – Но не исключено, что говорил сообщник, который раскаялся в содеянном или стал опасаться, что их обнаружат.

Кабинетных версий полно, подумал Дженко. Но такое впечатление, что следствие топчется на месте. Двое агентов, кажется, хорошо сработались, кто знает, может быть, это у них такая тактика, а на самом деле они умалчивают о самом важном.

– Теперь можно мне прослушать запись?

Бауэр сделал знак одному из экспертов, и тот включил запись. С кассет тут же поплыл шорох, прерываемый характерными ритмичными гудками входящего звонка.

– Экстренная служба, – ответила дежурная.

– Хм… Мне нужно поговорить с полицией, – мужской голос, нерешительный.

– В чем дело, сэр? – невозмутимо осведомилась дежурная. – Скажите мне, что произошло, и я вас соединю с полицией.

Звонивший немного помолчал.

– Тут женщина, раздетая, кажется – раненая. Похоже, сломана нога: ей требуется помощь.

Дежурная привыкла сохранять спокойствие, поэтому спросила нейтральным тоном:

– Дорожно-транспортное происшествие?

– Не знаю… вряд ли… Поблизости никаких машин.

– Вы знаете эту женщину? Она ваша родственница?

– Нет.

– Знаете ее имя?

– Нет…

– Где находится человек, нуждающийся в помощи?

– Хм… Где-то на пятьдесят седьмом километре, точнее не скажу. По дороге, которая проходит через болота, в северном направлении.

– Она в сознании?

– Думаю, да, мне показалось, что да…

– Вы сейчас рядом с ней?

Молчание.

– Сэр, вы меня слышите? Вы сейчас рядом с той женщиной?

После минутного колебания:

– Нет.

– Назовите себя, пожалуйста.

Мужчина вышел из себя:

– Послушайте, я вам все сказал, дальнейшее меня не касается…

Связь внезапно прервалась. Звонивший отключил телефон.

Эксперт выключил запись. Бауэр и Делакруа повернулись к Бруно, давая понять, что он получил желаемое и добавить к этому нечего.

Но Дженко не унимался.

– Если это не похититель и не сообщник, почему он не назвал себя? – Он и раньше задавался этим вопросом. – Зачем таиться в тени?

– Если бы мы даже и знали, то, уж наверное, не стали тебе рассказывать, – ответил Бауэр.

Бруно это проигнорировал, потому что Делакруа вдруг вроде бы заинтересовался его мнением.

– Девушку обнаружили глубокой ночью, – продолжал частный детектив. – Но кто ездит по болотам глубокой ночью? И с краденым мобильником? – На самом деле под подозрение попадали две категории граждан, и все, кто присутствовал в фургоне, уже пришли к тому же выводу, что и Дженко. – Торговцы наркотиками и браконьеры.

– Человек, которому есть что скрывать, который ни за что не назовет свое имя по телефону экстренной службы, – подтвердил Делакруа.

Такой ответ, однако, не совсем устраивал Бруно. Он уловил кое-что еще.

– Можно еще раз прослушать запись? – попросил он, протискиваясь к аппаратуре.

– Зачем? – завопил Бауэр, не готовый идти на уступки.

Дженко обратился напрямую к Делакруа, просительно протягивая руки. Коллега, не столь глухой к доводам разума, кивнул эксперту.

Запись включили снова.

На этот раз Бруно попытался как можно точнее запомнить голос неизвестного, во всех деталях, модуляциях и оттенках.

Выговор местный, характерная хрипота заядлого курильщика, нечетко произносит нёбные согласные.

Он не ошибался. Улавливалось что-то темное за его речью. Трепет, который никакая технология распознать не может. Не простое опасение, что тебя обнаружат и обвинят в незаконной деятельности, например в торговле наркотиками или браконьерстве. Тут что-то другое, у Дженко уже не оставалось сомнений.

Ужас.

9

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Уверен?

– С тех пор как мы расстались сегодня днем, ничего не изменилось…

Спустился вечер, и на болотах вместо цикад застрекотали сверчки. Жара была по-прежнему нестерпимой, но взошла полная луна. «Сааб» стоял на обочине, скрытый под густыми ветвями плакучей ивы. Бруно позволил себе краткую передышку и позвонил Линде.

– Ты хоть поел?

– Еще нет, но поем, обещаю.

То, что подруга так беспокоится, стало для Дженко приятной неожиданностью: никого никогда не заботило, что с ним и как он себя чувствует. Может быть, потому, что он всегда держал людей на расстоянии. И ни разу не пожалел о выбранной позиции, даже узнав от врачей, что надежды нет. Самокопание не для Бруно Дженко. Сожаления тоже. Только один-единственный укор совести.

– Что там, в сейфе номера сто пятнадцать в отеле «Амбрус»? – неожиданно спросила Линда.

Бруно промолчал, желая на этом закончить разговор. Но Линда не имела такого намерения.

– Целый день об этом думаю… Раз уж я должна это уничтожить, ты обязан ответить на вопрос: что в запечатанном пакете?

Сыщик положил руку на руль; мобильник в другой руке вдруг сделался неимоверно тяжелым.

– Никто не заставляет тебя это делать, – проговорил он непривычно жестко. – Просто я думал, что могу на тебя положиться.

– Мне известен номер комнаты и шифр, я хоть сейчас могу пойти туда и открыть пакет, – стояла она на своем.

– Этот пакет не имеет к тебе никакого отношения.

– Скажи, почему у меня складывается впечатление, будто ты от меня многое скрываешь?

Потому что, по правде говоря, я напуган. Но он не сказал этого Линде, а закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Расслышал, как она плачет.

– Ты спас мне жизнь: понимаешь ли, что это значит? А я сейчас не могу сделать то же самое для тебя… Можешь ли ты вообразить, что я чувствую?

Нет, он никак не мог себе это вообразить. Не слишком-то он разбирался в чувствах, это никогда не было его сильной стороной. Тут мимо его окошка промчался черный фургон. Дженко взглянул на часы, мысленно сделав пометку: двадцать один час шесть минут.

– Мне пора ехать, – сказал он в трубку.

– Пока дышишь… – напомнила Линда, шмыгнув носом.

Бруно так и видел ее перед собой: в шелковом обтягивающем кимоно свернулась калачиком на постели при свете свечи.

– Именно, – подтвердил он, охваченный нежностью, и прервал связь.

В сотне метров от него находился «Дюран», заведение под неоновой вывеской, обещавшей бильярд и спутниковое телевидение для просмотра спортивных каналов. На парковке скопилось около двадцати машин, большей частью внедорожники и пикапы.

Похоже, там полный сбор.

Последние три часа Дженко наблюдал за развитием событий. Слежка из машины представляла собой самую трудную часть его работы. Она могла продолжаться неделями. В кино частные детективы, чтобы убить время, решают кроссворды и пьют кофе из термоса. Но настоящие профессионалы знают, что из-за малейшей рассеянности могут пойти насмарку долгие часы наблюдения, а кофеин способствует мочеиспусканию.

Терпения тут мало: нужна дисциплина. Главная проблема не скука, а рутина. Когда столько времени имеешь перед глазами одно и то же, начинаешь привыкать к однообразию и рискуешь чего-то не заметить.

Дженко и вообразить не мог, что потратит на слежку часть времени, которое подарило ему больное сердце. Примятое сиденье «сааба» – наглядное свидетельство того, сколько жизни ушло на ожидание в собственной машине.

Однажды ему поручили отыскать должника. В отличие от кредиторов, которые его наняли, Бруно был уверен, что тот человек не покидал город. Сыщик устроился перед его домом и двадцать долгих дней только и делал, что наблюдал за окнами и входной дверью. Родственники должника входили и выходили в любые часы дня и ночи, но он не показывался. Тогда Бруно решил выманить его из норы. Две вещи мотивируют любое человеческое существо, порой заставляя его терять разум. Секс и деньги. Хватило того, что Дженко позвонил жене должника, представившись сотрудником иностранного посольства. Он сообщил женщине, что некий дальний родственник, эмигрировавший много лет назад, завещал ее мужу определенную сумму денег. Но наследнику необходимо лично явиться в офис, чтобы принять завещанное и исполнить все бюрократические формальности. Через час должник вышел из дома.