скачать книгу бесплатно
Пленум рассмотрел вопрос о подпольной фракционной работе Троцкого и Зиновьева, вывел их из состава ЦК. Но они не только продолжали дискуссии, а начали прямые выступления. 7 ноября 1927 года, в день десятилетия Октября, оппозиционеры организовали свои контрманифестации в Москве и Ленинграде. Милиция спасла оппозиционеров от гнева рабочих, иначе их просто-напросто избили бы.
2 декабря 1927 года открылся XV съезд партии. В отчетном докладе Сталин говорил о главном: успешно осуществлялась программа индустриализации – создана угольно-металлургическая база страны, строятся Сталинградский тракторный, Уралмашстрой, Днепрострой, Магнитогорскстрой, Кузнецкстрой, Ростовский сельмашстрой, Саратовский комбайнстрой, автомобильные заводы в Горьком и в Москве, Турксиб, идут и многие другие, менее масштабные стройки. И все это без иностранных кредитов! Трудности были огромные: недоедали, недосыпали, жили в бараках, – но энтузиазм был великий – верили в светлое будущее, верили Сталину, одобряли его политику.
Сталин указал на отставание сельского хозяйства от промышленности и наметил выход из этого угрожающего всему народному хозяйству положения.
– Выход, – говорил Сталин, – в переходе мелких и распыленных крестьянских хозяйств в крупные и объединенные хозяйства на основе общественной обработки земли, в переходе на коллективную обработку земли на базе новой, высшей техники.
– Выход в том, чтобы мелкие и мельчайшие крестьянские хозяйства постепенно, но неуклонно, не в порядке нажима, а в порядке показа и убеждения, объединять в крупные хозяйства на основе общественной, товарищеской, коллективной обработки земли, с применением сельскохозяйственных машин и тракторов, с применением научных приемов интенсификации земледелия.
– Других выходов нет.
Вспомните, что приписывали Сталину в аграрном вопросе оппозиционеры в приведенной выше цитате из «Архива Троцкого».
XV съезд вынес решение о всемерном развертывании коллективизации сельского хозяйства. В то же время съезд дал директиву о составлении первого пятилетнего плана народного хозяйства. Так в самый разгар создания социалистической индустрии Сталиным была намечена новая грандиозная задача – коллективизация сельского хозяйства.
Был в докладе Сталина и раздел «Партия и оппозиция». Приведу отрывки из стенограммы, в них видны итоги предсъездовской дискуссии и отношение делегатов.
– Вы спрашиваете: почему мы исключили Троцкого и Зиновьева из партии? Потому, что мы не хотим иметь в партии дворян. Потому, что закон у нас в партии один, и все члены партии равны в своих правах. (Возгласы: «Правильно!» Продолжительные аплодисменты.)
– Если оппозиция желает жить в партии, пусть она подчиняется воле партии, ее законам, ее указаниям без оговорок, без экивоков. Не хочет она этого – пусть уходит туда, где ей привольнее будет. (Голоса: «Правильно!» Аплодисменты.) Новых законов, льготных для оппозиции, мы не хотим и не будем создавать. (Аплодисменты.)
– Спрашивают об условиях. Условие у нас одно: оппозиция должна разоружиться целиком и полностью и в идейном и в организационном отношении. (Возгласы: «Правильно!» Продолжительные аплодисменты.)
– Она должна отказаться от своих антибольшевистских взглядов открыто и честно, перед всем миром. (Возгласы: «Правильно!» Продолжительные аплодисменты.)
Много написано о коллективизации, о репрессивных методах. Особенно этим занимались троцкисты. Конечно, были на местах, в провинции не очень образованные коммунисты, которых назначали на различные должности, благодаря пролетарскому происхождению и горячим выступлениям (искренне) за революцию. Они нажимали, принуждали, а шибко непокорных репрессировали. Эти заблуждающиеся по своей политической малограмотности по сути дела помогали троцкистам, озлобляли народ против большевиков-сталинцев, которые якобы и проводили эту репрессивную коллективизацию. Что было, то было, нельзя отрицать нажима, принудительных мер, да и арестов и ссылок. Сотни тысяч людей пострадали от крутых мер при создании колхозов. Но был ли другой путь? И кто проводил репрессии?
Ответим на первый вопрос.
Сталин помнил, какие огромные, порой катастрофические, трудности испытывала страна, и особенно армия, в годы гражданской войны из-за нехватки хлеба. Не раз вставал вопрос – быть или не быть молодой республике. Собрать хлеб у единоличников было делом очень хлопотным: продразверстки, налоги, просто силовые поборы отталкивали крестьян от партии, а в основе ее политики лежал постулат – союз рабочих и крестьян. Какой же это союз, когда один «союзник» из города приходит на село с винтовкой и отбирает хлебушек?
В годы «военного коммунизма» это еще как-то можно было объяснить. В мирное же время, и особенно в будущем, следовало искать другой путь. Сталин и его соратники нашли его в коллективизации сельского хозяйства, которая позволяла, благодаря применению техники, удобрений, высокой организации труда, повысить продуктивность, но что особенно важно – планово распределять и перераспределять зерно и другие продукты в случае неурожая в каких-то районах. И опять подчеркну стратегическую дальновидность Сталина: плановое, централизованное ведение сельского хозяйства позволяло создавать стратегические запасы, а в случае войны – бесперебойно снабжать армию продовольствием. Сталин постоянно напоминал о капиталистическом окружении и угрозе войны.
Теперь ответим на второй вопрос.
Практическое осуществление коллективизации шло очень болезненно, веками приросшие к своей земле крестьяне не хотели объединяться в колхозы. Если беднота после некоторого колебания шла на объединение с другими (терять-то нечего), то середняки, и особенно кулаки, отказывались обобществлять свои хозяйства. Вот и появились нажим, отклонение от намеченной программы добровольного вступления в колхоз.
Сегодня все перегибы и репрессии в период коллективизации приписывают Сталину. Однако документы и факты не подтверждают этого. Нет ни одного выступления, в котором Сталин призывал бы к крайностям и силовым методам. Напротив, известно немало документов, написанных Сталиным или разработанных при его личном участии и свидетельствующих об обратном.
Так, 30 января 1930 года крайкомам и обкомам ВКП(б) зерновых районов страны была направлена директива ЦК за подписью Сталина, в которой местных работников предупреждали: «С мест получаются сведения, говорящие о том, что организации в ряде районов бросили дело коллективизации и сосредоточили свои усилия на раскулачивании. ЦК разъясняет, что такая политика в корне неправильна. ЦК указывает, что политика партии состоит не в голом раскулачивании, а в развитии колхозного движения, результатом и частью которого является раскулачивание. ЦК требует, чтобы раскулачивание не проводилось вне связи с ростом колхозного движения, чтобы центр тяжести был перенесен на строительство новых колхозов, опирающееся на действительно массовое движение бедноты и середняков. ЦК напоминает, что такая установка обеспечивает правильное проведение политики партии».
2 марта 1930 года была опубликована знаменитая статья Сталина «Головокружение от успехов», в которой допущенные ошибки и перегибы резко осуждались.
Почему же было так много искривлений на местах? Почему о коллективизации остались такие неприятные, негативные воспоминания?
Придется нам опять взглянуть на подводную часть айсберга. На поверхности: все коммунисты произносили нужные речи, агитировали за колхозы. Но действительность постоянно напоминала о том, что не все коммунисты одинаковы на деле. Оппозиция в период коллективизации, как и прежде, применяла тактику компрометации большевиков путем доведения до абсурда решений съезда и указаний ЦК. Оппозиционеры распространяли слухи и сплетни о том, что в колхозах все будет общее, даже жены, которых будут отпускать во временное пользование по талонам или карточкам. Спать колхозники будут под общими одеялами. Сочинялись и прочие пугающие нелепости. Обобществление проводили вплоть до кур и мелкой живности. Все это людей отвращало, отталкивало от вступления в колхозы, чего и добивались оппозиционеры.
Абсурдность достигалась сверхреволюционными перегибами или, наоборот, вселением недоверия, порождением упаднических настроений. Сталин видел это двурушничество оппозиционеров и на пленуме в ноябре 1928 года говорил:
– Если, например, правые говорят: «Не надо было строить Днепрострой», а «левые», наоборот, возражают: «Что нам один Днепрострой, подавайте нам каждый год по Днепрострою» (смех), – то надо признать, что разница, очевидно, есть.
– Если правые говорят: «Не тронь кулака, дай ему свободно развиваться», а «левые», наоборот, возражают: «Бей не только кулака, но и середняка, потому что он такой же частный собственник, как и кулак», – то надо признать, что разница, очевидно, есть.
– Если правые говорят: «Наступили трудности, не пора ли спасовать», а «левые», наоборот, возражают: «Что нам трудности, чихать нам на ваши трудности – летим вовсю вперед» (смех), – то надо признать, что разница, очевидно, есть…
Как выяснилось позднее, оппозиционеры перешли в годы коллективизации к активным контрреволюционным действиям. Используя недовольство кулаков и отчасти середняков, троцкисты, бухаринцы и прочие стремились разжечь гражданскую войну путем организации восстаний. Вот что показал об этом на суде Рыков.
Рыков: – Мы с Бухариным выступали открыто, об остальных я не могу сказать – были ли открытые выступления в защиту программы правых.
– В этот период так называемой открытой борьбы, наряду с легальной, открытой борьбой сразу стал складываться и нелегальный центр правых в составе меня, Бухарина и Томского. Создался он сам по себе, потому что мы трое принадлежали к одному составу Политбюро. Руководство борьбой было в наших руках. Этот центр удержался и продолжал свою контрреволюционную работу до последнего времени.
– Нелегальная работа заключалась в том, что такие же группы в тот период – с 1928 по 1930 год – стали создаваться и на территории Союза.
– Главными составными частями того, что вошло в состав контрреволюционной организации в Москве, был Томский со своими профессионалистами, Бухарин со своими связями, в частности, со своими учениками, с его «школой», потом я с целым рядом своих сторонников, затем Угланов с группой своих сторонников из москвичей. Это сразу составило организацию правых. До 1930 года шло накопление этой организации и использование открытых выступлений для вербовки сторонников и создания определенной популярности организации.
– В этих целях, в целях борьбы с партией, мы использовали профсоюзный съезд. Почти все 93 человека, которые голосовали за Томского и против партии на профсоюзном съезде, вошли в нашу контрреволюционную организацию. После того как было вынесено решение съезда партии о несовместимости взглядов правых с принадлежностью к партии, мы перешли полностью на нелегальность.
– Таким образом, с 1930 года контрреволюционная организация была нелегальной на 100 процентов, ее работа была построена на обмане партии.
Вышинский: – Так что, обман партии – это была широко практиковавшаяся вами система?
Рыков: – Да, конечно, это была система, которая практиковалась очень широко.
(После словесных баталий, в которых, как говорит Рыков, троцкисты успеха не имели, они перешли к активным действиям.)
Рыков: – Центр правых обращал на Северный Кавказ особое внимание, как в связи с большим удельным весом казачества и зажиточного крестьянства и специфическими традициями, так и ввиду его политического и хозяйственного значения, как области, граничащей с Украиной, имеющей большое количество национальных республик и дающей большое количество хлеба.
– Туда в 1932 году ездил специально Эйсмонт в целях организации нашего участия в кулацком движении, так как оно развивалось там довольно сильно. Эйсмонт поехал туда с моего ведома и после предварительного разговора со мной, с целью, как я уже сказал, всемерного обострения кулацкого движения на Северном Кавказе и содействия его распространению. После этого он мне сообщил, что связался с Пивоваровым, и туда, кроме Эйсмонта, был послан Слепков, один из видных членов бухаринской организации. Он был послан с ведома и по инициативе Бухарина.
Вышинский: – С ведома Бухарина?
Рыков: – По его инициативе, по-моему, Бухарин не будет от этого отказываться. Я послал Эйсмонта и Смирнова, а он послал Слепкова.
Вышинский: – С какими конкретными заданиями поехал Слепков?
Рыков: – Подробные задания давал Бухарин, но основное задание было, как я уже сказал, – всемерное обострение недовольства кулаков, вплоть до всякого рода открытых выступлений.
Вышинский: – То есть, иначе говоря, для организации кулацких выступлений, кулацких восстаний?
Рыков: – Конечно. Я это и сказал. Только в тех случаях, когда нет данных для вооруженных выступлений, тогда устраивать невооруженные выступления.
Вышинский: – Бухарин давал задание?
Рыков: – Бухарин давал с нашего ведома, так что я считаю себя за это полностью ответственным.
Вышинский: – Что вы скажете, подсудимый Бухарин?
Бухарин: – Я подтверждаю все, что говорил здесь до сих пор Рыков. Слепков посылался на Северный Кавказ именно для этой цели.
Вышинский: – Вопрос о «повстанческой ориентации». Что это такое – «повстанческая ориентация»?
Бухарин: – Это означает, что во всякой линии есть стратегия, тактика, организации и так далее. Повстанческий отряд – это есть категория организации, а не категория стратегии и даже не категория тактики. В своей терминологии я обычно различаю это, потому что мне кажется, что это можно различать…
Вышинский: – Понятно, можно. Но я спрашиваю: в вашей деятельности была линия на повстанческое движение? Это вы называете «повстанческая ориентация»?
Бухарин: – Да. Тактика.
Вышинский: – А организация повстанческих отрядов вытекала из этой тактики?
Бухарин: – Да, она вытекала…
В зарубежной печати были предположения, что подсудимые высказывали признания своей вины под влиянием каких-то психологических или даже лекарственных средств. Что обвиняемые выглядели подавленными. Это не соответствует тому, что происходило в действительности. Вот пример, в какой резкой форме отвечал Бухарин.
Вышинский: – Иванов это говорит, а вы утверждаете, что прямых директив вы Иванову не давали, но у вас была «повстанческая ориентация».
Бухарин: – Совершенно понятно, что из этой ориентации вытекают для практика и соответствующие выводы. Если я делаю такую ориентацию, то я отвечаю и за выводы, которые мною не сказаны. Так что с точки зрения криминала я прошу судить меня и за то и за другое, я отвечу.
Вышинский: – Судить и без вашего ходатайства мы будем.
Бухарин: – Совершенно верно, и без моего ходатайства. Я не считаю место и время особенно удобными для острот. Острить я тоже способен…
Вышинский: – Я не думаю острить и с вами состязаться в этом отношении. Я только хочу сказать, что ваше ходатайство не имеет существенного значения, ибо вас будут судить независимо от ваших ходатайств.
Бухарин: – Это я даже без компетентных разъяснений знаю, гражданин прокурор.
Вышинский: – Если вы знаете, то напрасно говорите это. Я вас спрашиваю иное: вы, следовательно, признаете, что показания Иванова в части линии ориентации на повстанческое движение – правильны?
Бухарин: – Да, гражданин прокурор.
Вышинский: – В какой форме вы ориентировали Иванова относительно ваших повстанческих планов?
Бухарин: – Я ориентировал Иванова исключительно в форме стратегии и тактики.
Вышинский: – А если говорить без этих слов – стратегия и тактика?
Бухарин: – Я говорил, что теперь наступил такой период, когда необходимо перейти к массовой тактике, поддержке повстанческих кулацких движений и так далее.
Вышинский: – Вот я и хотел это установить. Вы признаете, что вы говорили с Ивановым о том, что надо поддерживать повстанческие, всякого рода кулацкие движения?
Бухарин: – Признаю.
Вышинский: – Стало быть, весной 1932 года по прямому заданию центра, и в частности Рыкова и Бухарина, направляется на Северный Кавказ один из ваших ближайших соучастников по подполью Слепков для всемерной, как сказал Рыков, организации кулацких выступлений. Правильно это?
Бухарин: – Я уже сказал, что подтверждаю от первого до последнего слова все то, что сказал здесь Рыков.
Вышинский: – Следовательно, вы послали Слепкова для организации кулацких восстаний на Северном Кавказе?
Бухарин: – Следовательно, послал для того, чтобы поднять восстание.
Вышинский: – Теперь можно перейти к Сибири…
В Сибири оппозиционеры проводили аналогичные «мероприятия».
Наряду с организацией массовых повстанческих вспышек, оппозиционеры вели широкую кампанию по возбуждению недовольства среди крестьян. Якобы руководствуясь решениями партии о проведении коллективизации и демонстрируя свое деловое рвение в этом направлении (а на самом деле, опять-таки, доводя до абсурда), троцкисты и сионисты (вспомните влитых в РКП(б) членов еврейской компартии – они теперь были секретарями горкомов, райкомов, прокурорами, судьями), желая озлобить и натравить народы против большевиков и особенно против Сталина, репрессировали не только кулаков, но середняков и бедняков, которые неосторожным словом обмолвились о коллективизации или о тех же перегибщиках, извращающих добрые начинания партии.
Троцкисты и сионисты провели настоящий геноцид по отношению к местному населению по всей стране. Тысячи русских, украинцев, белорусов, татар и других народов отправлялись в тюрьмы и лагеря. По сей день коллективизацию вспоминают почти в каждой сельской семье недобрым словом. Всё это лежит на совести оппозиционеров.
Вот неполный список виновников тех массовых репрессий против крестьянства. Привожу только руководящую верхушку оппозиционеров, более широкий слой палачей на местах еще предстоит выявить и обнародовать другим исследователям.
Комиссариат внутренних дел (ОГПУ):
Комиссар – Ягода Г.Г.
Помощник – Агранов Я.С. (Сорензон)
Начальник Главного управления милиции – Бельский Л.Н.
Начальник Главного управления лагерей и поселений – Берман М.Д.
Заместитель – Раппопорт С.Г.
Начальник Беломорских лагерей – Коган Л.И.
Начальник Беломорско-Балтийского лагеря – Фирин С.Г.
Начальник Главного управления тюрем – Апетер
Уполномоченные ОГПУ:
Азербайджана – Пуринс
Винницкой области – Соколинский
Дальневосточного края – Дерибас Т.Д.
Западной области – Блат
Казахстана – Золин
Киевской области – Балицкий В.А.
Ленинградской области – Заковский
Московской области – Реденс
Оренбургской области – Райский
Северо-Кавказского края – Фридберг
