В Пузыре

– Хорошо.

Мы улыбнулись друг другу и продолжили смотреть в учебники.

Легкое волнение раскачивалось во мне, словно буек в море. Мы оба знаем, что будет.

Каждый раз, когда я знала, что мы будем в его комнате, я надевала зеленый комплект белья, который еще давно купила в Райвиле, но так ни разу и не надела. Я выливала полфлакона миста для тела, укладывала волосы и делала макияж.

Мои последние отношения были в школе, когда я ходила за ручку с парнем и целовалась в губы, словно мы друзья. Отношения во взрослой жизни были для меня чем-то новым. Я не знала, какими они должны быть – что хорошо, а что плохо. Я старалась доверять Джастину.

Я захлопнула книгу.

– Я никогда тебя не просила. И ты никогда не предлагал.

– Что? – спросил он улыбаясь.

– Напиши стих про меня.

Он рассмеялся.

– Стих?

Я смотрела на него, сведя брови.

– Да, – сказала я неуверенно.

– Детка, у меня весь ежедневник исписан стихами о тебе.

Мои глаза загорелись, и он понял меня без слов.

– Вторая полка снизу. Синего цвета.

Я потянулась за ежедневником и, открыв полку, достала его из стола.

Я держала его в руках и хитро улыбалась сквозь прикусанную нижнюю губу.

Он улыбался, мотая головой.

Я быстро открыла ежедневник, и Джастин резко подскочил. Я пыталась отодвинуться от него, но он притянул меня за ноги к себе, и я стала брыкаться и ползти вверх по кровати, пытаясь освободиться. Джастин сел на меня и выхватил ежедневник из моей руки.

Мы замерли и смотрели друг на друга. Затем он откинул ежедневник в сторону и поцеловал меня. Его губы накрыли мои, его язык переплетался с моим. Он отпрянул и не спеша снял худи, бросая его на пол.

Мой взгляд упал на его рельефный торс.

– Нравится?

Я подняла глаза и встретила его томный взгляд. Я чувствовала, как мои щеки горели.

– Нравится. Я вижу.

Он взял мою правую руку и положил на свою грудь. Я медленно провела ею сверху вниз, останавливаясь на его ремне.

– Снимешь?

Я кивнула головой и стала медленно расстегивать его ремень.

Волнение и легкое возбуждение ускоряли мой пульс.

– Могу я снять?

Я махнула головой, и он снял с меня белую кофту, кинув ее на пол.

– Мило. Это для меня?

Мои щеки выдавали мою неловкость и смущение.

– Детка, ты слишком напряжена. Если ты не хочешь, то все окей. Мы можем это сделать в следующий раз.

– Нет. Все хорошо. Я хочу сейчас.

Он положил левую руку на мою щеку.

– Хочешь быть сверху?

– Да.

Я прозвучала так же неуверенно, как и чувствовала себя.

Мы сменили позу, и я почувствовала, как доля напряжения отпустила меня.

– Мне нравится твое белье.

– Прекрати.

– Что?

Уголок его губ приподнялся.

– Я стесняюсь.

– Детка, ты выглядишь так, словно можешь сделать со мной все, что захочешь, и если ты увидишь слезы, то это будут слезы счастья.

Я не могла совладать со своим смущением и прижала свои губы к его.

Мое тело дернулось, когда из коридора послышался громкий мужской крик. Этот крик испугал меня, заставляя мой пульс ускориться. Казалось, он был пропитан болью и страданиями. Стук ботинок неразборчиво кричащей толпы последовал за голосом или, наоборот, убегал от него. За дверью словно начался хаос. Затем он так же быстро затих.

Я замерла, глядя на дверь, а затем повернула голову к Джастину. Мы молча смотрели друг на друга в ожидании того, что будет дальше.

– Сегодня суббота. Наверное, у кого-то день рождения, – сказал Джастин.

Этот крик заставил меня задуматься, слышала ли я когда-нибудь раньше, как кричат мужчины? Никогда.

А как кричат женщины? Много раз.

Джастин расстегивал мои джинсы.

– Милый бантик. Привстань.

Я встала на колени, пока мой пульс учащенно бился уже не из-за него. Он нагнулся, чтобы поцеловать меня в живот. Он продолжил медленно подниматься вверх, оставляя дорожку из поцелуев. Положив руку на мою шею, он поцеловал мое плечо, ненадолго задерживаясь и посасывая его. Его правая рука собралась залезть за мой бантик, когда последовал долгий и пронзительный женский крик. Этот крик скрутил все мои внутренности и послал волну страха по всему моему телу. Последовал сильный стук в дверь, словно кто-то ударился или кого-то бросили в нее. В коридоре снова поднялся шум. Было слышно, как кто-то крикнул с большим отчаянием и страхом во всем голосе: «Они идут!».

Я подскочила на ноги, Джастин последовал за мной.

Когда крики прекратились и звук ботинок постепенно утих, Джастин поднял мою кофту и стал надевать свое худи.

Мой пульс гудел в ушах.

На универ напали? Это террористы? Кто-то из учеников? Нам нужно бежать? Что происходит? Что там?

– Я схожу проверю, что там. Закрой за мной дверь.

Я схватила его за руку. Мое сердце стучало, а инстинкты кричали, что туда не нужно ходить.

– Не ходи туда.

Он остановился и повернул голову ко мне.

Меня начинало потрясывать.

Он подошел ко мне, крепко обнял и положил свои губы на мой лоб.

– Я лишь проверю, что там происходит. Может, это просто шутка. Тебе не стоит переживать.

Он отодвинулся, взял мои щеки в свои руки и одарил меня коротким поцелуем.

– Если там будет небезопасно – беги. Хорошо?

Уголок его губ приподнялся. Его глаза были переполнены теплом и лаской.

Нежно гладя меня по щеке, он сказал:

– Я люблю тебя.

Он произнес это так легко и искренне, что это обезоружило меня.

Я открыла рот, собираясь сказать то же самое, но слова будто застряли где-то глубоко во мне, не найдя выхода. Словно страх сковал их своими цепями.

Он нежно взял мою трясущуюся руку, положив ее ладонью вверх. Он вложил в нее свое серебряное кольцо.

– Это кольцо подарила мне мама на мое восемнадцатилетие. Примерно год назад я узнал, что она его не покупала. Она переплавила свои любимые серебряные серьги, которые ей когда-то подарила ее мама.

– Почему ты мне все это рассказываешь?

– Я хочу, чтобы это кольцо было обещанием того, что я точно приду. И что тебе не о чем переживать.

– Почему это звучит так, словно ты прощаешься со мной?

Он усмехнулся.

– Это не так. Я уверен, что все будет в порядке.

– А если не будет?

Мой мозг прокручивал крики в моей голове, как пленку на кассете.

Его улыбка исчезла, и взгляд стал серьезнее.

– Тогда я приду за тобой, и мы уедем отсюда как можно дальше.

Я быстро кивала головой, пытаясь довериться ему.

Он положил руки на мои щеки, смотря мне в глаза.

– Пообещай мне, что не выйдешь из этой комнаты и дождешься меня.

– Обещаю.

На его лице появилась улыбка.

– Хорошо.

Он заправил прядь моих волос за ухо и провел левой рукой по волосам.

Я прижалась к его телу, крепко обнимая и не желая отпускать.

– Я останусь тут и буду ждать.

– Не переживай, детка. С нами все будет хорошо.

Он поцеловал меня в лоб и вышел из комнаты.

Я несколько минут стояла и смотрела на дверь, как ледяная фигура.

Я потянулась к двери и закрыла ее на замок.

Глава 9

Я никогда не понимала чувство страха: как глубоко оно может просочиться, как быстро оно нас может поменять, как сильно оно может сковать. Страх способен оберегать нас с той же безрассудной силой, с какой может уничтожить.

Я сидела на кровати, не отрывая взгляда от двери. Я прислушивалась к любым звукам, которых так и не возникло. Илион – некриминальный город. Здесь редко происходят кражи или убийства. Студенты любят воровать выпивку, но лишь ради веселья.

Недавно мама присылала мне новости, что произошло в одном из частных университетов Райвиля. Месяц назад к главному входу университета подъехал бронированный минивэн и расстрелял первые этажи. Умерли более ста человек, и около трехсот пострадали. Минивэн не нашли.

Кто-то говорит, что ректор задолжал не тем людям, поэтому нападение было предупреждением. Ведь нападавшие не обстреляли окна его кабинета, которые выходили на главную улицу и находились прямо под вывеской главного входа.

Кто-то говорит, что это устроили враги родителей богатеньких детей, мстя за их проступки.

Теории и слухи рождались слишком быстро, наступая на горло друг другу, что я перестала их читать и решила дождаться официальных заявлений.

Я надела кольцо на указательный палец левой руки, но оно было слишком большим. Поэтому я переместила его на средний палец и покрутила большим пальцем, как это обычно делал Джастин.

Я опустила взгляд на пол, и он зацепился за синий ежедневник. Я подняла его с пола и положила на стол. Я села на кровать, крутя кольцо и не отрывая взгляда от ежедневника.

Любопытство победило, и я взяла его, открыв на первой попавшейся странице.

Его почерк было сложно разобрать. Он выглядел так, словно каждое слово было его росписью. Некоторые слова были перечеркнуты, и поверх них были добавлены новые.

Красивый, яркий и глубокий,

Твой взгляд, сияющий в ночи.

Зовет, кричит и манит —

Два диких шторма в океане.

Пушатся, вьются и блестят,

Как ветви ивы – твои пряди.

Мягкие и нежные,

Губы, словно персик.

Теплые, изящные и ласковые —

Твои руки в моих.

Я почувствовала, как тревога подступила ко мне, словно странный незнакомец. Я закрыла ежедневник и провела по нему рукой, гладя его, словно он мог что-то почувствовать. Пока в моей голове крутились шестеренки, борясь за правильный выбор, который я уже сделала.

Я положила ежедневник на кровать и подошла к двери. Я положила руку на ручку и открыла замок, но не решилась потянуть за нее. Мое сердце стучало от неизвестности, которую скрывала эта дверь. Я открыла дверь и вышла в коридор.

В коридоре было пусто и тихо, как бывает лишь глубокой ночью. Тишина была напряженной и сдавливающей. Мне казалось, что, может, все это послышалось, может, на самом деле и вправду ничего серьезного не произошло, и я зря переживаю.

Я повернула налево и шла прямо по коридору. Перед тем как повернуть направо, я обернулась назад – никого. Повернув и направляясь к выходу, я увидела парня в клетчатой рубашке и джинсах, лежащего на полу. Он лежал лицом вниз. Около него лежала открытая стеклянная бутылка. Половина желтой жидкости была вылита и впитана грязным ковром.

Он выглядел так, словно он был пьяным и заснул на полу, не дойдя до своей комнаты. В общежитии это не редкость. Многие могли быть пьяными уже к середине дня. Повод? Выходной уже может стать поводом для выпивки с друзьями.

Подходя к нему ближе, я стала переживать, что он может задохнуться или захлебнуться собственной рвотой.

Сев на корточки, я взялась за его правое плечо и попыталась его приподнять. Он был настолько тяжелым, что у меня не сразу это получилось, и мне пришлось сесть на колени и приловчиться. Схватив его одним резким движением рук, я резко приподняла его, поворачивая на спину. Он упал на нее, и меня встретили его застывшие в ужасе глаза. Большие. Пустые. Безжизненные.

Его лицо было бледным и перекошенным от страха.

Я быстро отползла назад, ударившись о стену позади себя. Мой взгляд упал на нож, глубоко всаженный прямо в его сердце. Я закрыла рот рукой, боясь, что закричу. Но мой голос пропал. Его украли глаза, видевшие смерть, пока страх разливался по телу, словно яд, лишающий меня речи. Сердце стучало, крича мне: «беги как можно быстрее, как можно скорее». Мое тело дрожало от бездействия, а мозг затуманивался.

Мне стали казаться шаги, словно кто-то совсем рядом приближается ко мне. Я резко повернула голову и увидела Лею.

Она протянула левую руку вперед, пока палец ее правой руки был прижат к губам. Она не выглядела напуганной – больше настороженной и напряженной.

Она помахала мне рукой, чтобы я пошла за ней. Я аккуратно поднялась, не отрывая взгляда от тела, пока Лея не схватила меня за руку и не потянула за собой.

Лея шла медленно и тихо. Она поворачивалась ко мне, когда я наступала на скрипучую половицу, и жестом показывала, чтобы я шла тише. Она резко остановилась около стены, где начиналась спиральная лестница, ведущая к выходу. Мой мозг кричал мне бежать, и я была готова послушаться его, когда внизу мы услышали мужские голоса и чьи-то тихие всхлипы. Я не могла понять, принадлежали ли они женщине или мужчине. Мой пульс в ушах стал отвлекать меня и заглушать звуки.

Лея опустилась на колени и тихо поползла. Пытаясь себя успокоить и не смотреть, что там происходит внизу, я повторила за ней.

Миновав выход на лестницу, мы тихими шагами направились прямо по коридору. Мои глаза упали на еще одно тело парня, но Лея лишь грустно помотала головой.

На нашем пути мы встретили еще немало тел. С кем-то я была знакома, кого-то видела впервые. Каждый поворот направо, каждый коридор был для меня пыткой. Тревога доходила до пика и спадала каждый раз, когда я не видела среди тел Джастина.

Увидев тело девушки, я стала молиться о том, чтобы это была не Белл. Я себя корила, когда вздыхала с облегчением. Ведь какое может быть облегчение, если человека унизили, обокрали и превратили в ничто, когда он был всем.

Я повторяла себе, что они живы. Джастин жив. Белл жива. Лея смогла, я смогла, и они смогут.

Мы собрались спускаться по пожарной лестнице, когда услышали мужские голоса, отражающиеся от бетонных стен. Замерев, мы стали прислушиваться к ним. Звук ботинок, идущих по ступеням, отбивался от гулких стен.

Они поднимаются.

Лея медленно открыла аудиторию рядом с лестницей, заглядывая в нее с осторожностью. Она зашла, и я быстро последовала за ней.

Аудитория была маленькой. В ней были лишь парты и стулья. Мы были на четвертом этаже. Мы не сможем спрыгнуть и убежать в лес.

Спрятаться негде!

Паника застилала мое сознание, не давая мне здраво мыслить. Мне хотелось кричать. Бежать. Плакать. Сделать хоть что-то, чтобы избежать встречи с ними.

– Пододвинь стулья вплотную и ляг на них скрутившись. Фронтальная часть парты спрячет тебя.

Шепот Леи вывел меня из транса.

Я смотрела за тем, как Лея пошла на задние парты и стала пролазить под парту, ложась на стулья. Я повторила за ней, игнорируя шум в ушах. Мы скрутились в позе эмбриона и, задрав голову кверху, смотрели друг на друга.

Голоса были так близко, что можно было четко разобрать их речь. Они стояли за дверью.

Я попыталась прислушаться к их разговору, когда дверь открылась с таким сильным ударом, что я испугалась. Я еле сдержала себя, чтобы не удариться локтем о парту и не потерять не только свою жизнь, но и жизнь Леи.

Напуганными глазами я смотрела на нее. Ее лицо ничего не выражало. Она держала указательный палец около своих губ.

Он дрожал.

Стул пролетел над моей головой и ударился о стену, упав рядом со мной.

– Ну и где, блять, они. Я устал уже за ними бегать. Они разбежались, как ссыкливые крысы.

– Если ты продолжишь шуметь и орать, то мы точно не сможем их найти. Так что закрой свою пасть и займись делом.

Я услышала, как мужчина толкнул второго мужчину.

– Это ты закрой свою пасть. Мне плевать, что он передумал в последний момент. Мы на это не договаривались.

Второй мужчина громко вздохнул.

– Что? Я не прав? Скажи мне, блять, это в лицо. Скажи!

– Да завали ты свой рот. Если мы не сделаем, как он сказал, то нам не видать не только бабок, но и своих жизней.

– И что он нам сделает? Что он мне сделает? Пусть сам приезжает и бегает за этими свиньями.

Он начал идти в нашу сторону.

Ничего не помогало успокоить мое трясущееся тело. Оно меня не слушалось. Оно словно было не моим.

– Что он сделает? Сказать, что он сделал с командой Лиама? Он их убил. Всех. Его снайперы завалили Лиама и всех ребят в тот же день, как он его кинул. У нас был выбор до сделки с ним. Сейчас у нас его, блять, нет. Так что хватит ныть, как сучка, и иди работай.

Первый мужчина со звуком плюнул на пол. Я услышала, как они вышли из аудитории. Их шаги и голоса стали отдаляться.

Лея тихо сползла вниз, не шумя стульями. Мое тело казалось закостеневшим. Мне не хотелось уходить, но я заставила себя сдвинуться с места. Подойдя к двери, Лея бесшумно открыла ее и, подождав пару секунд, выглянула.

Никого.

Мы направились к лестнице. Мне было тяжело идти спокойно. Мне хотелось бежать, но Лея останавливала меня и шептала, что я не должна издавать никакого шума. Мы всегда успеем их услышать, а вот они нас не должны.

Мы дошли до второго этажа, и Лея собралась идти на него.

– Мы можем сбежать.

– Нет.

Она махала головой.

– Почему?

– Они окружили здание. Мы не успеем убежать в лес. Нам нужно спрятаться со всеми и дождаться помощи.

Они живы?

Мы шли прямо по коридору, пока не дошли до библиотеки.

Аккуратно открыв дверь, мы вошли в нее, и нас встретил запах книг и сырости.

Лея тихо закрыла дверь и подошла ко мне.

– Если хочешь что-то сказать, то шепчи, но лучше ничего не говори.

Среди большого количества стеллажей я увидела глаза. Они смотрели на нас.

– Они тут уже искали и не заметили нас, но это не значит, что они больше не придут. Если они придут, то ложись на пол и не двигайся. Мы сдвинули пару стеллажей к окнам, но лучше не подходи к ним. Нас было трое, когда они сюда зашли. Сейчас нас семеро.

Я повернула голову к стеллажам. За последними стеллажами я окажусь в западне и не смогу убежать, поэтому я направилась к первому, тому, что у выхода. Лея остановила меня, взяв за руку.

– Ты не успеешь убежать. Они так убили моего друга. Они не все проверяют, но всегда проверяют первые ряды. Лучше иди назад.

Я смотрела на нее, пытаясь хоть что-то сказать, но я была словно немой. Словно большой ком зноящих эмоций придушил меня и лишил голоса. Слезы стали подступать к моим глазам, и она крепко обняла меня.

– Все хорошо. Это все шок. Я знаю, что ты благодарна.

Я вытирала слезы, направляясь в конец стеллажей.

Проходя мимо них, я увидела пару своих однокурсников, которые кивнули мне головой. Дойдя до конца, я увидела девушку, сидящую в углу. Она сидела, спрятав лицо в руках, опираясь о колени. Я молча села рядом и, опершись о холодную стену, закрыла глаза.

Перед моими глазами начали всплывать мертвые тела, пустые глаза и лужи крови. Мое сознание подкидывало мне мрачные мысли о том, что внизу у лестницы был голос Белл. Что ее могут все еще мучить и издеваться над ней. Что ей нужна была моя помощь, а я прошла мимо. Я бросила ее.

Я открыла глаза и больше не собиралась их закрывать. Смотря на свои ладони, я видела, как они тряслись, словно листья на ветру. Я больше не обращала внимания на свой пульс. Я привыкла к его высокому ритму, как и к сердцу, бьющемуся о мои кости.

Я не позволяла себе думать, анализировать или погружаться в себя.

Я жива, но надолго ли?

Глава 10

Мои поступки являются следствием моего выбора и незнания. Я всегда знаю, что выбираю, но я не могу знать, чего я не знаю. Моя жизнь – это хаос, который я отчаянно пытаюсь упорядочить.

Девушка рядом со мной подняла голову, вытирая слезы рукавами кофты. Она делала это не в первый раз, ее глаза и щеки были уже красными.

Мой взгляд упал на ее левую руку, неаккуратно перевязанную повязкой, пропитанной кровью.

– Я пыталась защитить подругу, но она защитила меня.

Я увидела, как большая слеза скатилась по ее красной щеке. Она быстро ее вытерла.

– Мой парень вышел из комнаты, и я не знаю, жив ли еще он или нет, – сказала я на одном дыхании.

Я удивилась тому, как легко и открыто я поделилась своим удушающим страхом с человеком, которого я вижу впервые.

Она подняла на меня свои мокрые голубые глаза. Ее лицо выражало сочувствие, и я прикусила язык, чтобы не заплакать.

– Кто-то уже позвонил в полицию?

– Связь не работает. Они ее глушат. Мы пробовали много раз.

Страх, отчаяние и злость заливали меня, словно вода стакан.

Мой взгляд упал на ее руку.

– Хочешь, я помогу тебе перевязать руку?

Она кивнула головой, и я пододвинулась к ней ближе.

Повязка была пропитана кровью. Еще немного – и из нее начнет капать.

– Я схожу спрошу, есть ли у кого-нибудь что-то наподобие бинтов.

– Я спрашивала. Тут ничего нет, кроме книг.

Я развязала мокрую повязку и увидела глубокую рану, из которой продолжала сочиться кровь.

– Если тебе будет слишком больно – скажи мне.

– Я больше не чувствую боли.

От ее слов внутри меня заболело сердце, словно его сжали рукой.

Я могла быть на ее месте. Видеть, как зверски убили мою подругу, а я ничего не смогла сделать. Я смогла только убежать. Трусливо убежать, чтобы не встретить ту же участь. Остаться живой, но знать, что она не смогла. Знать, что она пожертвовала собой ради моей жизни. Жизни, которую вскоре могут забрать и у меня.

И я могла быть на месте ее подруги. Лежать на полу, давясь лужей крови и в своей невозможности что-либо изменить и вернуть вспять. О чем бы я думала? Какие мысли были бы у меня в голове? Были ли мысли?

Мои глаза упали на мои руки. Они были покрыты кровью, словно краской. Я вытирала их о свои джинсы.

– Я тебе завидую.

– Почему?

– У тебя есть надежда. Ты все еще веришь, что он жив. А вера – это опора. Без нее тяжело.

– Страшно верить.

– У нас… у тебя нет выбора.

Я сидела и смотрела в окно сквозь просвет между стеллажами. Я видела, как белые чистые облака сменились серыми сгустками. Я следила за моросящим дождем и представляла, каким свежим воздух становится после него.

Время летело. Я просидела неподвижно слишком долго и решила походить, чтобы размяться. Встав, я увидела Лею и решила к ней подойти, но Фрэнсис меня опередил.

– Ты туда не пойдешь.

Он схватил ее за руку.

– И что ты предлагаешь? Сыграть в «камень, ножницы, бумагу», чтобы выбрать, кто из нас пойдет?

– Никому не нужно туда ходить. Нам лучше оставаться и ждать, пока помощь не приедет.

Она вырвала руку из его хватки.

– Ты что, еще не понял? Никто не приедет. Телефоны не работают. Охранники убиты. Я нажала на экстренную кнопку. Полиция должна была уже давно быть тут, но их нет. Никто нас не спасет. Мы сами должны себя спасти.

– О чем ты?

– Я слышала, как они говорили между собой. Они наемники. Их послали сюда убивать нас.

– Убивать просто так? Что за бред.

– Кто-то мстит верхушкам универа. Мы лишь пешки, на которых отыгрываются.

– Черт.

Фрэнсис собрался ударить в стену кулаком, но остановился, проводя по ней рукой.

– Я все это время следила за окнами. Они собрались группой и ушли почти час назад, так и не вернувшись. Я спущусь вниз и проверю выходы. Если все будет чисто, то мы все вместе выйдем и побежим в лес. Там им сложно нас будет найти.

– Лея, это самоубийство. Причем при любом раскладе.

– А что ты предлагаешь? А?

– Я предлагаю сидеть тут тихо и ждать, когда они уедут.

– Этого может и не случиться. Они могут нас найти раньше.

– Но ведь еще не нашли.

За дверью стал слышен громкий стук ботинок. Все стали прятаться за стеллажами, садясь на корточки. Наступила гробовая тишина, казалось, никто не дышал.

Я чувствовала, как напряжение внутри нарастало, а с ним и мой громкий пульс. Я повернула голову к девушке с повязкой. Она все так же неподвижно сидела, опустив голову вниз.

Я подвинулась к ней ближе и взяла ее за руку. Она не подняла на меня свой взгляд, а лишь сжала мою руку сильнее.

Я злилась на свою беспомощность. Меня злило, что кто-то принимает решение за мою жизнь. Злило, что я не могла помочь ни себе, ни ей, ни кому-либо еще в этой паршивой библиотеке. Эти мысли стали сдавливать мое горло и взывать мое тело к панике. Я сделала два глубоких вдоха и выдоха.

Паника – худшее, на что я могу себя обречь. Я еще не мертва. Никто в этой библиотеке не мертв. Мы живы, и нас много. Я не одна. Мы не одни.

Дверь резко открылась и с силой ударилась о стену, оставив в ней вмятину. В помещение зашел большой лысый мужчина с красной повязкой на руке и обмякшим телом на своем плече. Он кинул тело на пол, словно мешок цемента.

Я торговалась со своим желанием опустить глаза на тело, но проиграла. Мои глаза стали бегать по телу парня. Его тело было изуродовано настолько сильно, что мне скрутило живот. Я почувствовала, как тошнота подступала к моему горлу. Его искромсали, словно он был животное, а не человек.

– Поросята, выходите?

Лысый мужчина произнес это с такой радостью, что я чувствовала, как злость опередила мой страх.

Никто не сдвинулся с места. Мое сердце стучало так сильно, что, казалось, разорвет мою грудь.

Мужчина выглядел примерно на 35 лет. У него были шрамы на голове и еще парочка на щеках. На нем были черные ботинки, синие джинсы и черная байка с белой надписью «Born to Kill».