Когда приходит шторм

– Уф. Поняла. – Она наморщила лоб. – Могу говорить только за себя. Я здесь уж точно не в поисках приключений. И вообще оказалась в вашем городе не добровольно. Машина сломалась. Уже забыл?

А вот о чем она умолчала, так это о том, что не заинтересована искать приключений конкретно со мной. Однако дала понять, и совершенно недвусмысленно. Это задело меня сильнее, чем я был готов признать.

– Пусть так! – буркнул я.

– Ну и отлично! – так же сухо ответила она.

Мы сверлили друг друга глазами. Моя челюсть задвигалась. Что же еще сказать? В голову пришло несколько вариантов, но почему-то не хотелось отталкивать новую знакомую еще больше – достаточно того, что я уже сделал.

Ее кулаки оставались сжатыми. Никто не хотел отступать первым. Взгляд девушки был таким интенсивным, что я ощущал себя как в ловушке. Внутри кипела ярость, однако к ней примешалось кое-что еще. Я не хотел обидеть Марли. И все равно каким-то образом сделал именно то, в чем сам ее упрекал. То есть наклеил ярлык. Ведь так поступали со мной многие женщины. Я закусил губу, и взгляд Марли немедленно переместился к моему рту.

Горло сдавило. Я представил, как ее губы касаются моих.

Стоп! Включи задний ход, Уилсон!

Нужно бежать, пока ситуация не накалилась до предела. А ведь обычно я не бываю таким беспомощным в присутствии женщин…

– Теперь понятно, в чем дело, – пробормотал я хрипло и пригладил волосы. – Ты была неправа в том, что касается меня, а я был неправ в том, что касается тебя.

Марли отрывисто кивнула, не сводя взгляда от моих губ.

– Ну что, тогда… приятного тебе вечера.

Прежде чем она могла возразить, я развернулся и поспешно покинул веранду.

Значит, приятного вечера? Похоже, мы достигли очередного дна. Я помотал головой и широкими шагами направился к своей машине. Голова просто разрывалась. Как могло все измениться за пару минут? Нужно срочно заново разложить по полочкам и привести в порядок бешено скачущие мысли.

Дрожащими пальцами я открыл пикап и запрыгнул внутрь, с силой хлопнув дверью. Затем несколько секунд посидел неподвижно, вглядываясь в ночь сквозь ветровое стекло.

Что же произошло? Марли и я действительно заключили своего рода перемирие? Я признался себе: хорошо, что мы по крайней мере обсудили проблему. Даже то, что она вообще со мной заговорила, – уже прогресс. Потому что как бы я в последние дни ни старался, но не мог перестать думать о Марли. Девушка с первой встречи засела у меня в голове, и я был не в состоянии ее оттуда выгнать. Постоянно видел перед собой сияющие глаза. Как в них блестели ум и азарт, когда она смотрела на меня! Видел полные губы, обычно тронутые лучистой улыбкой, когда она разговаривала с другими – кроме меня, разумеется. Слышал голос, чуть хрипловатый и оттого невероятно притягательный.

Весь вечер я старался не пялиться на нее так очевидно. И одновременно был настолько зол на Фиону – почему она не предупредила? – что едва мог сдерживаться. Задним числом я раскаялся в своей невежливости. Впрочем, теперь все равно. Марли ясно дала понять, какого она обо мне мнения.

Однако она все же извинилась…

Губы сами собой расплылись в улыбке, что меня немало удивило. Да что ж это творится, черт возьми? Тряхнув головой, я дал себе пару секунд, чтобы собраться. Потом завел мотор и тронулся с места.

Весь вечер я пил только безалкогольное пиво – собирался ночевать в своем домике на Министерс-айленд, чтобы не вставать утром слишком рано. Нужно поторопиться, пока не начался прилив.

Сент-Эндрюс словно вымер; улицы пусты, во всех окнах темно. Когда город остался позади, мрак сгустился настолько, что пришлось включить дальний свет. Фары пронзали темноту; в ярких конусах света танцевали комары и мошки. Я пытался сосредоточиться на дороге, однако мысли все время возвращались к минувшему вечеру. И к Марли.

С каким наслаждением она замирала после каждого глотка колы…

Как загорелись глаза девушки, когда Уилл пригласил ее на экскурсию к китам…

Как она разгромила Уилла и Блейка на бильярде – настоящая профи!

А ведь они уже давно приняли Марли в нашу компанию. Мысль словно ужалила меня. Может, не так уж плохо, если она проведет вместе с нами лето?

«Нет!» – закричала какая-то часть меня. Признайся, ты ведь сам хочешь видеть ее ежедневно. Иначе зачем в последнее время ездишь в клинику к Сью чаще, чем надо?

Другая, более разумная часть возразила: как ты сможешь радоваться жизни, если будешь думать только о Марли? Что толку форсировать отношения с девушкой – она в любом случае скоро уедет.

И все же я был уверен в одном: Марли не какая-то обычная туристка, с которой я мог бы переспать и потом быстро забыть. С сегодняшнего вечера между нами возникло какое-то притяжение, искра. Наши пикировки могут быстро превратиться в нечто иное. В нечто, угрожающее спалить меня дотла, если я не буду осторожен. Сколько ни убеждай себя, что не выносишь девушку, тело все равно сигнализирует об обратном. Я выругался и включил радио. Нужно отвлечься.

Пришло время принять решение. Или я осмеливаюсь познакомиться с Марли по-настоящему, а там посмотрим, к чему это приведет, – или нужно срочно искать другую кандидатуру, не то меня разорвет.

Но захочет ли Марли вообще знакомиться по-настоящему со мной, «Джеком-лесорубом»? Или я только вообразил наше взаимное притяжение? Есть лишь один способ выяснить. От меня же не убудет, если в следующую встречу пообщаюсь с Марли более любезно?

Тут мне пришла в голову идея. Фиона с Марли накоротке; будет достаточно намека с моей стороны, чтобы в следующий вторник она пригласила подружку на пляжную вечеринку. Я рассмеялся. План начал принимать четкие очертания.

Скоро я свернул на гравийную дорогу, с обеих сторон окруженную водой. Проезд по ней был доступен только во время отлива. Эта песчаная коса – единственный путь на остров. Приходилось глядеть в оба, чтобы в темноте не сбиться с пути. Немногим разрешалось добираться до острова по ночам, однако я жил и работал исключительно там и знал расписание приливов и отливов наизусть. Порой было жутко осознавать, что часто на острове нет ни единой человеческой души, кроме тебя.

Я припарковался возле своего домика. Реджи стоял на подоконнике, виляя хвостом. Словно теплом пахнуло…

Ну вот я и дома.

Как хорошо немного пробежаться перед сном вместе с Реджи! Как хорошо вдохнуть знакомые запахи собственного жилища – дерева, хвои, смолы, старых книг. И как хорошо улечься наконец в свою постель, радуясь, что хотя бы во сне не нужно ни о чем думать!

8. Марли

Наутро после вечера в баре я встала невыспавшейся. Будильник в телефоне прозвенел в восемь; я застонала и натянула на голову одеяло, проклиная себя за вчерашнее. Не помогло. А ведь сегодня у меня ответственный день.

Снова прозвенел будильник – на сей раз громче. Через мансардное окно проникали лучи солнца; доносились крики вездесущих чаек. С закрытыми глазами я нащупала на прикроватном столике телефон и выключила будильник. Потом села и медленно провела ладонью по заспанному лицу.

Я чувствовала себя совершенно разбитой – вчера вернулась поздно и плохо спала: опять навалился кошмар, мучивший меня с четырех лет. Во сне присутствовал мой отец. В последний раз подобное случилось много месяцев назад, и я уже поверила, что положила конец токсичным отношениям. После нашего прощального разговора я уяснила, что не желаю больше впускать его в свою жизнь, и поверила – все позади. И вот теперь выяснила, что заблуждалась. Вечер в баре опять кое-что вынес на поверхность.

Конечно, я вынуждена была признать, что отлично развлеклась с друзьями Фионы. Уилл и Блейк – действительно остроумные ребята, а Фиона… Меня опять словно обожгло – ведь они с Джеком вели себя так, словно очень близки! Я снова увидела ее руку на его плече, увидела, как пальцы поглаживают кожу, услышала, как она назвала его «малыш». Они всего лишь старые друзья или между ними прежде что-то было?

А Джек? Я до сих пор не знала, как понимать наш разговор на веранде. Неужто парень меня действительно терпеть не может? Или все дело в моих подколках насчет того, что он одевается как лесоруб? Или в чем-то большем? У бара мы побеседовали практически нормально, а вот позже по любому поводу бросались друг на друга в атаку. Даже после того, как я извинилась, напряжение не исчезло.

В голове продолжали звучать его слова:

Мы, провинциалы, совсем не во вкусе Марли. Девушка из большого города, должно быть, испытывает рядом с нами смертельную скуку. К тому же здесь все ужасно несимпатичны. Ты наверняка ждешь не дождешься, когда слиняешь отсюда.

Ладно, пусть что хочет, то и думает. Мне наплевать на его мнение. В конце концов, я приехала в Сент-Эндрюс не ради того, чтобы за парнями бегать. У меня более серьезные планы. Вот только в первые дни было не до того. Слишком много новых, захватывающих впечатлений. Да и работу нашла себе на полный день. Однако эти выходные я проведу с пользой и наконец сдвину поиски с мертвой точки. А значит, нужно срочно выбросить из головы Джека Уилсона и сосредоточиться на своей задаче.

Я решительно отбросила одеяло. Сегодняшний день имеет все шансы изменить мою жизнь.

Дженет подсказала, как пройти к мэрии Сент-Эндрюса, где находился адресный стол. Если я хочу выяснить, жила ли когда-либо здесь мама, мне прямая дорога туда.

Дженет оседлала своего конька и принялась осыпать меня бесчисленными советами насчет того, что стоит посмотреть в Сент-Эндрюсе и его окрестностях – особенно если ты осталась без машины и располагаешь небольшим бюджетом.

Я рассыпалась в благодарностях и, сгорая от нетерпения, поспешила к выходу. Наконец-то сделаю первый шаг! Однако на улице голова слегка закружилась, а желудок сжался в тугой узел, так что пришлось схватиться рукой за талию. Лишь в этот момент я осознала важность того, что намеревалась совершить.

«Только не паниковать!» – строго приказала я себе. Возможно, сегодня знаменательный день – спустя семнадцать лет узнаю что-либо о своей матери. Так что без паники!

По пути в центр города я мысленно уговаривала себя. Напоминала, что ни в коем случае не стоит рассчитывать на быстрый успех. Иначе потом разочаруюсь.

И все же, когда я свернула на Уотер-стрит, ладони, несмотря на все старания, вспотели. В любой момент могу капитулировать.

Я уже издалека заметила на большой площадке перед пирсом рыночные палатки и направилась туда. Фермерский рынок прямо у моря! Перед посещением мэрии не помешает немного отвлечься. Нужно срочно обуздать нервы.

На ватных ногах прошлась вдоль палаток, рассматривая выращенные в окрестностях города свежие фрукты и овощи и наслаждаясь солнечными лучами, падающими на лицо. Взгляд постоянно натыкался на здание мэрии, которое я, к сожалению, почти сразу обнаружила по другую сторону улицы, прямо напротив пирса.

Чтобы отвлечься, купила в палатке у пожилой краснощекой женщины свежий смузи. Затем уселась на скамейку, демонстративно повернувшись спиной к Уотер-стрит, и принялась нарочито медленно поглощать напиток. Глядела на море, сосредоточившись на своем учащенном дыхании. Голоса прохожих, плеск разбивающихся о мостки волн, смех играющих детей и звон монет у палаток составляли приятный общий фон. Однако у меня в душе стоял грохот. В мозгу проносились тысячи мыслей. Я в который раз проигрывала различные сценарии. Что будет, если я найду маму? Что, если она живет здесь? Стоит ли идти к ней? И что я скажу? Здравствуй, я твоя дочь. Семнадцать лет назад ты меня бросила, оставив на попечении склонного к домашнему насилию алкоголика, которого я называла отцом?

А если она раньше жила здесь, но потом переехала? Должна ли я, получив новый адрес, следовать за матерью на другой конец Канады? Нет, я не настолько отчаялась. Хочу только… Чего же я, собственно, хочу? Снова проклятая неуверенность! Имела ли смысл эта идея с самого начала? Как там говорится в пословице? Не будите спящую собаку. Кто знает, захочет ли вообще мать меня видеть. Женщина, способная бросить мужа и маленького ребенка, вряд ли жаждет, чтобы ее нашли. Конечно, у матери были все основания сбежать от моего отца, тут я не могу упрекать. Скорее уж поздравлю, что ей удалось от него избавиться; сама над этим пока что еще работаю.

С другой стороны, я хочу матери задать те вопросы, которые мучили меня всю жизнь. Почему ты меня бросила? Я оказалась не столь важна для тебя, чтобы взять с собой? Почему ни разу не попыталась восстановить контакт с дочерью?

Как всегда при подобных мыслях, в груди возникла давно знакомая боль. Мне не хватало воздуха. Я обхватила руками стаканчик смузи и закрыла глаза. Сделала несколько медленных вдохов и выдохов, пока волна паники не улеглась. Возможно, я никогда не получу ответы на свои вопросы. Однако я здесь. Сделаю хотя бы первый шаг. А потом следующий. И еще один. Бабушка всегда говорила, что жить прошлым – напрасная трата времени.

Я решительно открыла глаза, бросила пустой стаканчик в урну у скамейки и встала. Желудок сдавили спазмы, однако я поборола дурноту и двинулась через улицу прямо к цели.

Мэрия Сент-Эндрюса оказалась на удивление невзрачным строением. Просто облицованное клинкерным кирпичом неприметное бунгало, зажатое между помпезным кирпичным офисом банка «Nova Scotia» и прелестным белым домиком с балконом, опиравшимся на колонны. На зеленой лужайке перед мэрией был выставлен на обозрение огромный исторический колокол. Пройдя мимо него, я уже секунду спустя стояла перед входной дверью. Сердце затрепетало как мотылек – очень быстро, но слабо. Дрожащей рукой я взялась за ручку двери и медленно надавила на нее.

Все. Путь назад отрезан.

Я вошла внутрь.

Этим солнечным утром в мэрии не проходило никаких мероприятий. Выложенный кафелем пол излучал приятную прохладу; под потолком с негромким гудением вращался вентилятор. Я с благодарностью шагнула навстречу освежающему ветерку – потому что и лоб, и ладони снова вспотели. Он растрепал мои волосы.

Прямо напротив входа за столом сидела женщина среднего возраста. Когда я приблизилась, она оторвала глаза от экрана компьютера. Ее кожа была оттенка светлого янтаря – словно солнечные лучи пробились сквозь банку дикого меда. Волосы женщины покрывал цветастый платок.

– Доброе утро. Чем я могу вам помочь?

Я откашлялась.

– Доброе утро. Меня зовут Марли Макферсон, и я разыскиваю свою мать.

Я сообразила, что просьба звучит странно, и ожидала найти на круглом лице женщины оттенок удивления, однако увидела лишь приветливую улыбку. Она оглядела меня и ободряюще кивнула, будто настаивая на продолжении.

– Э-э… то есть я хотела бы узнать, проживает ли она в Сент-Эндрюсе. Мы давно не поддерживаем контакт.

– И как зовут вашу маму?

Мое горло внезапно пересохло, так что пришлось снова откашляться.

– Сандра Макферсон. – Я сглотнула. – Девичья фамилия Акаджи, если это поможет.

Женщина слегка сдвинула идеально подкорректированные брови, словно размышляя.

– Я не знаю ее лично. И к тому же, к сожалению, мы не можем просто так сообщать адреса проживающих в нашем городе. Вы искали в телефонном справочнике? У нас установлена онлайн-версия. Можете воспользоваться.

Она указала жестом на несколько компьютеров для общественного пользования.

– Да, искала.

«Причем тысячу раз», – с горечью продолжила я мысленно.

Женщина оглядела меня со смесью сострадания и сожаления.

– В таком случае мне очень жаль.

У меня упало сердце. Неужели это все? Нет, так нельзя!

Взгляд упал на приколотый к ее блузке бейджик, на котором золотыми буквами было распечатано имя: Фара Азиз.

– Пожалуйста, миссис Азиз, не могли бы вы хотя бы посмотреть, живет ли она здесь сейчас? Или, возможно, жила раньше? Адрес можете не называть.

От миссис Азиз не ускользнула дрожь в моем голосе. Она задумчиво пожевала нижнюю губу и огляделась.

– Окей. Но вы должны понимать: если я что-либо найду, я действительно не имею права сообщать подробности.

Я кивнула и попыталась улыбнуться.

– Понимаю.

Она набрала запрос на клавиатуре и принялась изучать выданные программой результаты.

– По запросу Макферсон ничего. А вот по Акаджи есть несколько результатов.

Мое сердце совершило кульбит и забилось в два раза быстрее.

– Тут нет ничего необычного. Эта фамилия довольно распространена среди жителей нашего города, относящихся к коренным народностям. – Ее глаза забегали по экрану. Мои нервы напряглись до предела. Я уставилась на монитор, словно могла повлиять на поиск силой мысли, хотя издали все равно ничего не видела.

Наконец миссис Азиз снова повернулась ко мне.

– К сожалению, с такой фамилией нет ни одной Сандры. Ни среди бывших жителей нашего города, ни среди проживающих в настоящее время. Большинство людей, носящих фамилию Акаджи, мужчины.

Я резко выдохнула, сама не понимая, от разочарования или от облегчения. Одновременно и пульс пришел в норму. Такое впечатление, будто внезапно успокоилось штормящее море. Я получила ответ!

Голос миссис Азиз доносился словно издалека – она извинилась и пожелала удачи в дальнейших поисках. Лишь где-то на периферии разума я осознала, как сама поблагодарила ее и попрощалась. Затем развернулась и пошла к выходу, неуклюже, как робот, переставляя ноги одну за другой.

Секунду спустя я вывалилась на улицу. Глаза жгло; сквозь влажные ресницы солнце сияло всеми цветами радуги.

Я сделала это! Прошла по следу, преодолела свой страх. Я наконец стала взрослой! Результат, который вообще-то должен был меня уничтожить, подействовал в некотором роде… освобождающе. Мама не живет здесь. И никогда не жила. Мы не встретимся уже сегодня, не будем беседовать с глазу на глаз, как я представляла бесчисленное множество раз. Это было… нормально. Страх, который я ощущала с самого начала путешествия, происходил не оттого, что поиски могли завести в тупик, а оттого, что я действительно могла ее найти. Я не была готова к встрече. Так пусть лучше ей вообще не бывать.

В каком-то помутнении я вцепилась обеими руками в фонарный столб, пытаясь собраться с мыслями. Быстро закрыла глаза и покопалась у себя внутри – упражнение, которому меня в детстве научил психотерапевт и которое помогало описать свои ощущения. Часто я не могла подобрать слов, и он настоятельно рекомендовал погрузиться глубоко в себя и потом рассказать, что я там нашла. Упражнение работало и поныне, когда я не знала, что делать с эмоциями.

И пока раскладывала свои ощущения на составляющие, дыхание и в самом деле пришло в норму. Казалось, я падала с большой высоты, однако так и не разбилась, а продолжала находиться в состоянии свободного падения и смирилась с потерей контроля над ситуацией. Теперь чувствовала в себе пустоту, словно плавно парила в воздухе. Вот только не знала, что с этим делать.

Я открыла глаза и несколько раз моргнула. Довольно, с меня хватит. Смеющиеся прохожие, машины, уличные музыканты, которые расположились у рынка… Я жаждала немного тишины, чтобы хоть как-то все переварить.

Я механически зашагала вдоль Уотер-стрит, сама не зная куда. Всю неделю проработала и потому не нашла времени исследовать город. Возвращаться к коттеджу однозначно не хотелось.

Тут я вспомнила одну из утренних рекомендаций Дженет: …Паган Пойнт, природная резервация, которая тянется вдоль бухты Пассамакуодди. Представляет собой болотистый луг, являющийся прибежищем для многочисленных видов птиц, живописную рощу и километровый песчаный пляж. Там можно совершить чудесную прогулку или просто в одиночестве насладиться природой.

Покой и уединение – именно то, что мне сейчас нужно. Я достала телефон, вбила наименование резервации в Google Maps и двинулась туда, куда указывал навигатор.

Через четверть часа город остался позади; меня окружала только природа. Миновав яркий зеленый луг с дикими цветами и небольшую рощицу, я совершенно неожиданно увидела море и, ахнув от восторга, поспешила к пляжу.

Становилось все жарче. Даже в легком топе я очень быстро вспотела. Выйдя на пляж, сбросила свои Nike Downshifter 7 и погрузила пальцы ног в песок. Божественное ощущение! В голове немедленно пробудилось воспоминание…

Я всего раз в жизни отдыхала на море и едва помнила это событие. Оно случилось давно, еще когда мама была с нами. Одно из немногих сохранившихся воспоминаний, и потому для меня особенно важное. В детстве я постоянно проигрывала его в голове. Помню мамин смех, ее солнечную шляпку с голубыми полями, помню, как мы строили замок из песка. Ее покрытые красным лаком ногти с налипшими песчинками. Аромат маминой кожи, когда она брала меня на руки, – смесь солнца, морской соли и духов с лавандой. Ее длинные черные волосы, которые развевались на ветру.

Отец в воспоминаниях не присутствовал. Вероятно, тогда его с нами не было. А может, я его оттуда вычеркнула. Подобное со мной случалось нередко.

Исключительно в целях самозащиты.

Я тряхнула головой, прогоняя мрачные мысли, нацепила солнцезащитные очки и устремилась к воде. Волны были высоки, вода бурлила. Я окунула в нее большой палец и тут же отдернула. В это время Атлантика все еще холодна как лед; впрочем, я сомневалась, что в разгар лета она станет теплее.

Я прошлась вдоль берега, наслаждаясь солнцем, морским воздухом, пением птиц в траве, песчинками между пальцами босых ног и медленно разливающейся в голове пустотой. Мне действительно удалось подавить назойливые мысли, страхи и надежды, ощутить себя здесь и сейчас, пусть даже на миг.

Но далее внезапно настигло разочарование – словно окатило огромной холодной волной, которая увлекла меня за собой; показалось, я потеряла опору и беспомощно бултыхаюсь в воде. Получается, я проделала долгий путь, чтобы в результате ничего не добиться? Конечно, я с самого начала осознавала – вероятность того, что поиски увенчаются успехом, не особенно велика. Однако Сент-Эндрюс – единственная отправная точка. И я не могла не потянуть за эту ниточку. Иначе не простила бы себя до конца жизни.

Изучая коренные народы Канады и их языки, я впервые в жизни словила ощущение, будто мама стала ближе, хотя понятия не имела, говорила ли она вообще на каком-либо другом языке кроме английского, сохранила ли культуру предков и смогла бы хоть немного привить мне ее, будь у нас время. И когда в процессе учебы натолкнулась на то, что многие пассамакоудди – коренная нация, из которой происходила мама, – до сих пор проживают в Сент-Эндрюсе и его окрестностях, то поняла, куда должна отправиться после окончания университета.

Однако та едва зародившаяся надежда мне лгала. С тех пор я ничуть не поумнела. Наивно пустилась в путь через полстраны, чтобы потом разочароваться.

– Да пошло оно все! – выкрикнула я и пнула босой ногой набегающую волну. Брызги полетели во всех направлениях. От холодной воды зрение прояснилось. Двинулась дальше. Достала телефон и сделала пару фоток, чтобы отвлечься. Затем уселась на песок и отправила Рейчел селфи с припиской:

Была в мэрии. Мама никогда не жила здесь ☹ Зато впервые увидела море! Созвонимся вечером?

XOXO

Откинулась на спину и закрыла глаза. Под веками танцевали солнечные блики. Снова пришло ощущение пустоты и свободного падения. Наверное, потому, что я не представляла, что делать дальше. Такое чувство, что я никому не нужна. Всю жизнь меня преследовало это ощущение. Мама бросила. Отец предпочел алкоголь заботам о дочери. Если б не бабушка с дедушкой – у меня и дома бы не было.

Мне разбили сердце еще до того, как я повзрослела достаточно, чтобы понять, что это значит. В нем всегда зияла пробоина, которую никто не сможет заполнить. Ни один человек на свете. Ведь если разучишься доверять людям, то уже навсегда. Я усвоила жестокий урок.

Однако я все равно бросилась на поиски мамы. Неужели ничему не научилась?

Должна же была понимать, что это слишком больно. Больно и бессмысленно: даже если я ее найду, потерянные годы уже не вернуть.

С силой вонзила ладони в песок и сжала кулаки. Нагнулась вперед, подтянула колени и уронила голову между них. Так я сидела без движения, борясь со слезами.

И вдруг на меня упала тень.

9. Джек

Я бежал рядом с Блейком. Растоптанные кеды гулко стучали по асфальту, дыхание было учащенным, но ровным. На лоб и на шею стекали все новые и новые капли пота, и морской бриз тут же высушивал их. Реджи, негромко сопя, семенил за нами на поводке.

Я синхронизировал свой темп с Блейком. Друг был в не очень хорошей форме, однако то, что начал заниматься, – уже неплохо. Около года назад он наконец смог бегать трусцой, не испытывая боли, и я взял с него обязательство – раз в неделю делать круг вместе со мной, в надежде, что физическая активность поможет частично вернуть былую форму и уверенность в себе. И хотя он постоянно брюзжал, но уже после первой пробежки выглядел довольным.