У Земли другие координаты. Вторая часть трилогии «Стеклянный город»

Ариана – пронеслось в моей голове. Да, конечно, помню.

Я слегка кивнула и озвучила имя.

– Так-так, – проговорил доктор вновь разворачиваясь к монитору компьютера. – Имя отца?

– Адриан Делор, – тут же ответила я.

– Матери? – доктор поспешно начал щёлкать по сенсорным клавишам.

– Марселла…

– Кого ещё помнишь? – перебил он меня очередным вопросом, не дав договорить фамилию.

– Аллена, – машинально назвала я следующее имя, и тут же в голове возник образ мальчика с огромными голубыми глазами и с зачёсанными набок каштановыми волосами. Почему-то мне непременно захотелось растрепать их. – Это брат, – пояснила я после непродолжительного молчания.

– Хорошо, – поощрительно кивнул доктор. – Друзья были?

Меня очень насторожило слово «были». Они есть и будут всегда.

– Даррен, – вспомнила я имя друга и почти сразу назвала ещё одно: – Майна.

«Рина!» – послышался её крик в моей голове. – «Останови бойл, нужно забрать её».

Внезапно я почувствовала, как кровь стала приливать к голове, а тело пронизало страхом.

– Нет… – Я хотела воскликнуть, но севший голос не позволил.

Доктор резко обернулся ко мне.

– Что нет? – обеспокоенно спросил он.

Молодой человек, что сидел на стуле, заметно встревожился.

– Не надо меня забирать. – Я покрутила головой и, бросив испуганный взгляд на доктора, взмолилась дрожащим голосом: – Пожалуйста, скажите, чтоб не забирали меня. Скажите им, что я в порядке. Пусть выбираются сами.

На этих словах я попыталась приподняться на постели, но тяжёлая рука удержала меня. Врач же бросился к полке с какими-то ампулами, в спешке пытаясь найти нужный препарат.

– Вы не понимаете, – чуть ли не плача продолжала я стоять на своём, пытаясь высвободиться из хватки. – Они погибнут!

– Тише-тише, – пытался успокоить меня мужчина.

Врач уже спешил к кровати с набранным шприцем.

– Нет, не надо мне ничего колоть! – уже во весь голос кричала я. – Пожалуйста, помогите им!

Помимо голоса кричало и всё моё тело, разрываясь от боли, которая ещё больше пронзила меня от напряжения и волнения.

Доктор производил какие-то манипуляции, крепко держа мою здоровую руку, но я ничего не чувствовала. В голове вертелись ужасные мысли, невероятный хаос.

Я сижу под какой-то железной дверью. Она меня не выпускает. Почему она не выпускает? И где это я вообще? В окно бьёт яркий свет. Он слепит глаза, и я роняю из рук сот. Перехожу по коридору в чью-то спальню. Это не моя комната, однако она кажется очень знакомой. Портьера отъезжает в сторону, а я точно знаю, что́ увижу за ней. Там должно быть чёрное небо с множеством светящихся вкраплений, а также темнеющий вдали океан. Но картина почему-то иная. В ушах начинает нарастать шум. Он закладывает слух, или же это я закрыла уши. Резкий порыв ветра вносит меня вглубь комнаты, а затем сильный толчок откидывает к стене. Сердце колотится, как ненормальное. Страх сковывает всё тело. Я кого-то вспоминаю, кого-то жду, за кого-то боюсь. Это не родители, не брат. Это кто-то другой.

«Падай, я поймаю» – бесчисленно слышится голос в моей голове.

Я встаю на дрожащие ноги и бегу вперёд. Пол быстро уходит назад, и мне хватает всего нескольких больших шагов, чтобы достичь террасы. Я вижу перед собой пылающее фиолетовое небо. С разбегу ступаю на перила балкона и прыгаю навстречу звёздам…

Потом лечу вниз. Дыхание перехватывает, и я падаю на стекло, сильно ударяясь левым боком, отчего меня резко пронзает боль в запястье, ноге и рёбрах. По наклонной грани меня быстро уносит вниз, а мелкие осколки больно впиваются в кожу. Я пытаюсь за что-то ухватиться, но сплошное гладкое стекло не позволяет. В глазах всё мелькает, будто планета крутится вокруг меня. Пирамида всё сильнее отклоняется, и моё скольжение постепенно затормаживается. Но стекло подо мной вдруг обрывается, и я вновь в свободном падении лечу вниз. На этот раз меня подхватил океан, отчего падение стало более щадящим. Ледяная вода ещё миллионом осколков впивается в тело. Я пытаюсь выплыть, но меня затягивает вглубь. Руки и ноги немеют, и я отпускаю все усилия…

Перед глазами предстаёт страшное зрелище. Я вижу город снаружи: огромный, конца не разглядеть ни с одной, ни с другой стороны. Он уходит вглубь, ломая собственные стены. Весь вспыхивает светом и тут же гаснет. Это повторяется несколько раз и больше похоже на предсмертную пульсацию города. Он идёт всё дальше ко дну, в темноту. Его уже почти не видно, когда кислорода в моих лёгких начинает катастрофически не хватать. Я запрокидываю голову в надежде увидеть звёзды. Мне не удаётся, однако я чувствую, что меня больше не тянет вниз. Делаю мах онемевшей рукой. Грудь стянулась, и мне, как никогда, хочется сделать хотя бы один скупой глоток воздуха. Ощущаю, как солёная вода сама тянет меня вверх, но собственных сил уже не осталось. Закрываю глаза… и делаю вдох.

Боль неожиданно начала стихать, а сердцебиение восстанавливаться. Надо мной виднелся всё тот же серый потолок, а также две пары глаз, устремлённых на меня.

– Всё нормально? – спросил доктор.

Я неуверенно кивнула.

– Хорошо, – спокойно проговорил он же, отпуская мою руку.

По всей видимости, прошло всего несколько секунд, а перед глазами успел пронестись самый страшный момент из моей жизни.

Другую руку по-прежнему держал мужчина в чёрном. Я перевела взгляд на него, в очередной раз надеясь вспомнить, кто он такой. Цепь, что висела у него на шее и уходила под майку и в самом деле была серебряного цвета, а на запястье красовался массивный гаджет.

– Откуда я тебя знаю? – шепнула я, не сводя с него глаз.

– Правда не помнишь? – спросил мужчина с некоторой улыбкой на губах.

Я промолчала.

– Фрагментарная амнезия, – сказал доктор. – Такое иногда бывает после сильного испуга. – Он задумчиво потёр подбородок, а затем как ни в чём не бывало вернулся к компьютеру, вновь делая какую-то запись.

Я же продолжала рассматривать молодого человека, что стоял рядом.

– Ариана, – негромко позвал он, ослабив хватку на моей руке и легко скользнув пальцами по коже. – Как ты можешь не помнить? – огорчённо сведя брови, спросил он. – Я – Виктор.

Виктор… Нет. Или да. Не помню, чтобы это имя когда-то слетало с моих губ, но оно мне смутно знакомо.

– Виктор, – повторила я, и губы дрогнули от непривычного звучания.

– Да, – подтвердил он. – Вспоминаешь?

– Ты должен был прийти за мной… – с долей укора проговорила я.

– Прости, – с сожалением сказал Виктор. – Я не успел.

– Почему? – Мой голос опять сорвался на шёпот, а к глазам подступили слёзы. – Мне было так страшно.

Он сжал мою ладонь и чуть приклонился ко мне.

– Это в прошлом. С тобой всё хорошо. Ни о чём больше не думай.

После данных слов Виктор наклонился ещё ближе и слегка поцеловал в лоб.

Тёплое прикосновение его губ показалось мне очень родным. Да, это был он.

Глава 4

Отголоски катастрофы

На берегу собралось много народу: все столпились вокруг доставленных к нам новых свимеров, которых за прошедшие два дня прибыло не меньше сотни.

Когда выяснилось, что триста двенадцать внешних агентов не вернулись на базу во время тревоги, на их поиски отправили специальные отряды. Пропавших искали в радиусе тысячи километров от Пирамиды, и вот уже почти половина из них была найдена. Те люди, которых извлекали из свимеров или флайтеров, с каждым разом выглядели всё хуже. Оно и понятно, ведь им пришлось провести не меньше трёх дней в стальных клетках.

Вот прибыли очередные. Я стоял позади, и мне не было видно, сколько человек доставили на этот раз. Где-то впереди маячил Аллен, который то и дело подскакивал на носочки, дабы хоть что-то разглядеть.

Признаться, меня совсем не интересовали прибывшие люди. Я находился здесь только потому, что внутри лагеря была полнейшая парилка. И как только возможно жить в такой жаре? В Пирамиде никогда не было с этим проблем. Что такое холод и жара, большинство жителей знали только в теории. Конечно, местные привыкли к такому климату, но сколько времени понадобится нам, чтобы адаптироваться? Мне кажется, проживи я тут хоть до конца жизни, всё равно буду просыпаться в горячем поту каждую ночь, задыхаясь от нехватки воздуха.

– Эй! – послышался грозный мужской оклик. – Выходи давай!

– Вы бы помогли ему, – сказал кто-то из толпы впереди стоящих. – Он же не в силах, бедный.

– Сейчас ты будешь не в силах стоять на собственных ногах, малёк, – грубо ответил тот с сильным акцентом, после чего отдал приказание своим подчинённым: – Вытащите его!

Сразу становилось ясно, что этот человек не из наших. Да-а, здесь мы никто. Нет никаких блэкеров, уайтеров и грэйеров. Для местных все мы просто ничтожные людишки. Такое ощущение, будто им вообще наплевать на то, что мы лишились дома. Каким же всё-таки подлым бывает народ. Ни капли жалости и сострадания, только грубые приказания и сплошные запреты, как, например, «из лагеря ни на шаг» или «в воду не лезть».

– Стойте, подождите! – вывел меня из раздумий знакомый хрипловатый голос. – Я знаю его!

Парень в серой одежде, что маячил впереди, ринулся к людям в синей униформе, расталкивая толпу.

– Аллен! – окликнул я парня и заторопился следом за ним.

Кого он там узнал? Впрочем, неважно. Кто бы ни был, главнокомандующему это не понравится.

– Что там ещё?! – словно по моим словам воскликнул мужчина в синей униформе.

Люди расступались, пропуская сначала спешащего и взволнованного Аллена, а затем недовольного меня.

Я вышел на свободное от толпы пространство, и тут же глазам предстали семь свимеров, омываемых прибрежными волнами. Их стальной корпус блестел на солнце, а ве́ртели продолжали крутиться, разбрызгивая попадающую в них воду. Люди из местного разведовательного отряда стояли по всему береговому периметру. Двое из них подхватили Аллена, а ещё двое уже спешили ко мне.

– Чего высунулись вы оба? – всё с той же недоброжелательностью проговорил главнокомандующий.

На вид он был ещё суровей, чем его голос. Над мелкими чёрными глазами нависала одна сплошная густая бровь, изломанный приплюснутый нос, казалось, утерял свою функциональность, от угла кривого рта до левого уха проходил выпуклый белый шрам, который сильно выделялся на смуглой коже.

Честно говоря, всегда побаивался этого типа, но Аллену, кажется, было всё равно. Он яростно пытался вырваться, однако хватка оказалась слишком сильной.

– Я просто хочу помочь, – проговорил он, успокаиваясь.

– Ха-х, – рассмеялся главнокомандующий. – Да ты себе помочь не в силах, малёк, не то что этим, – махнул он куда-то в сторону.

Я проследил за его движением и только теперь заметил шестерых мужчин различного возраста, преимущественно в серых одеждах, стоящих на берегу, чуть поодаль. Двое из них обессиленно сидели на песке, один стоял, упёршись ладонями о колени, ещё одного, кажется, рвало немного в сторонке. У всех них был ужасно замученный и потрёпанный вид. Бедные люди. Три дня они провели без еды и воды, и вместо того, чтобы оказать им срочную медицинскую помощь, их держат на этой жаре.

К ним подвели ещё одного и, швырнув бедолагу на песок, отошли в сторону. Этот выглядел моложе остальных. По крайней мере, так мне показалось по телосложению, лица я ещё не видел. Его засаленные волосы золотились в лучах дневного солнца, и всё тот же серый костюм был сильно помят и чем-то измазан. Парень опёрся трясущимися руками на песок и с трудом поднялся на ослабленные ноги. Сердце сдавило в груди от жалости, но неожиданно резко стукнуло, когда он повернулся лицом.

– Даррен… – выдохнул я от удивления.

Надо же, никогда бы не подумал. Кого угодно ожидал увидеть, но только не друга Арианы. Меня даже накрыло лёгкое чувство радости, которого я ещё ни разу не испытал после произошедшего. Это доказывает, что чудеса случаются, а значит, не всё ещё потеряно. Не представляю, каким образом, но Ариана тоже могла спастись. Я ведь не видел списков имён из других лагерей и тех, кто был доставлен в Австралию. Пусть даже так далеко, но мне и этого хватит. Главное – знать, что она жива.

– Вы не имеете права так с ними обращаться, – негромко проговорил я под испепеляющим взглядом мелких чёрных глаз.

Мужчина только вновь оскорбительно рассмеялся.

– В чём дело, Варгас? – перебил его злорадный смех голос моей матери. Она прошла с несколькими своими подчинёнными мимо людей в синей форме и остановилась около нас с Алленом, глядя на главнокомандующего. – Почему держите моих людей?

– Они мешают делу, – сурово ответил тот. От былого смеха не осталось и следа.

Мать посмотрела на тех двоих, что держали меня и приказала:

– Отпустите его, – затем перевела взгляд на Аллена, добавив: – И этого тоже.

Нас выпустили из грубой хватки, и она обратилась к главнокомандующему, смуглое лицо которого в этот момент приобрело яростный красный оттенок.

– Занимайтесь своим делом, Варгас. Они больше не помешают. А вы оба, – обратилась она к нам, – за мной, – после чего двинулась туда, откуда пришла.

Я последовал за ней, бросая последний сочувственный взгляд на Даррена. Тот даже не заметил меня. Он покачиваясь стоял на ногах, подставив обливающееся потом лицо навстречу палящему солнцу. Я не видел его больше полугода и точно могу сказать, что он сильно изменился. Это был уже не тот улыбчивый, немного худощавый парень, любивший на досуге поиграть в шатры. Он сильно возмужал, на руках заметно прибавилось мускулов, а тонкая мокрая кофта обтянула рельефный пресс. Золотистая щетина густо покрывала лицо, но это, скорее, следствие трёхдневного заточения. И вновь моё сердце жалостливо сдавило в груди. Бедный парень…

Мы вошли в переполненный лагерь, и тут же в носу завитал кисловатый запах пота. Мать, не останавливаясь, направилась к коридору, что вёл к единственному кабинету, где проходили совещания. Один из её подчинённых придержал Аллена перед дверью, сказав:

– Свободен, парень.

Тот закатил глаза и, подав мне какой-то неопределённый знак бровью, пошёл к своему местечку у выхода из амбара, которое было обозначено его смятой и почерневшей от грязи майкой.

Я же прошёл по коридору в кабинет, в котором оказалось довольно прохладно. По телу даже пробежались мурашки от приятного ощущения свежести.

– Я, конечно, рада, что ты нашёл себе друга, – начала мама, – но не стоит сразу кидаться с ним на поиски приключений.

Я ничего не ответил и только сел на ближайший от меня стул. Мать остановилась во главе стола, но садиться не спешила. Её взгляд сменился некоторой обеспокоенностью, когда она обратила внимание на мою подавленность.

– Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо.

И вновь я промолчал, отвернув от неё хмурое лицо.

– Ты бы не успел, Лео! Как ты этого не понимаешь?

Я непременно пожелал многое высказать ей в этот момент. Хотелось крикнуть, что я любил Ариану, и что лучше бы я умер вместе с ней, чем жил так. Но разве моя мать это поймёт? Она всегда будет думать, что сделала для меня только лучше.

Передо мной на столе лежали какие-то бумаги, и я бессмысленно вглядывался в буквы, что были написаны на них. Кажется, там значились какие-то имена. Я придвинул один из листочков к себе и прочитал надпись на самом верху:

«Лагерь №: 4

Дата прибытия: 3.12

Время прибытия: 13:16

Количество прибывших: 1206»

Ниже шли имена прибывших. Я торопливо забегал по ним глазами в поисках знакомых.

– Ты её там не найдёшь, – сказала мать, заметив листок в моих руках.

Я пропустил её слова мимо ушей, продолжая сканировать имена.

Из знакомых в четвёртом лагере я увидел только Сайнею и Роя. И то хорошо. Хотя я и не сомневался, что мои друзья в порядке: они же блэкеры. В третьем лагере был Верн Диппен, а также ещё парочка моих знакомых по работе. Во втором лагере известных мне имён оказалось больше всего. С некоторой радостью для себя я обнаружил там и Мэрэдит. Но удивляться опять-таки было нечему, ведь её отец является главным помощником моей матери. Первый лагерь я просматривать не стал, ведь каждого человека здесь я знал уже в лицо. Дальше я просмотрел пятый, потом шестой, затем седьмой. Глаза уже слезились от перенапряжения, когда я взял в руки последний, восьмой, в котором оказалось меньше всего имён. Он и прибыл на берег самым последним, аж вечером того дня. Я решил не осматривать все имена, а просто пробежаться по первым буквам указанных фамилий. Сердце слегка подпрыгивало в груди, стоило попасться на глаза букве «Д». Но нет… все эти буквы были началом других фамилий.

Когда список кончился, я откинул листок в сторону и посмотрел на мать, которая всё это время неподвижно сидела во главе стола, опёршись локтями на стол и опустив подбородок на сцепленные пальцы.

– Здесь не все, – кивнул я на стопку бумаг.

Мама только недоумённо приподняла бровь.

– Я не увидел Викториана. – Конечно же, он выжил, и если его нет в этих списках, значит, должны быть какие-то ещё. – Из Австралии вам ведь тоже присылали? – спросил я.

Она безэмоционально кивнула.

– Хочу посмотреть…

– Викториан там, если тебе интересно, – перебила она меня.

– Мне всё равно, где он. Просто из-за его отсутствия в этих списках, я сделал вывод, что есть ещё один, – пояснил я, затем негромко добавил, указывая на стопку: – Здесь нет Морал.

Её и в самом деле не было, а ведь это второй по значимости человек, из-за которого я вообще притронулся к этим документам.

Мама недовольно вздохнула и, встав со стула, подошла к небольшому шкафу, что стоял позади. Из одного его отсека она извлекла белоснежный листок бумаги, на одной стороне которого мелкими буквами уместились все имена.

Я, немного волнуясь, взял его в руки и стал просматривать. Имя Викториана значилось одним из первых, но до конца первого столбца никого знакомого я больше не встретил. Взгляд пал на вторую колонку. Чем ниже опускались мои глаза, тем сильнее на лбу выступали капельки пота, несмотря на прохладу вокруг. На третьем столбце я почувствовал, как затряслись руки, а дальше просто-напросто буквы поплыли перед глазами. Не знаю как, но я дошёл до конца списка, и меня буквально затрясло изнутри от ненайденных и так нужных мне имён. Я выпустил листок из рук и, встав со стула, вышел из кабинета.

В пустом коридоре было как всегда мучительно душно. Я припал к противоположной стене, глотая ртом горячий воздух. Ни Арианы, ни Морал. Помимо этого, я вспомнил, что не увидел в списках и Матео. Но я надеялся, что тут всё же сыграла моя невнимательность. Я ведь не знал его фамилии, а список из восьмого лагеря вообще просматривал мельком. Надо будет ещё раз пробежаться глазами. Может, и Морал окажется где-то там. Уверен, они должны быть! Я просто их не заметил…

Глава 5

Под музыку дождя

Пропитанная мыльным раствором губка плавно скользила по коже, приглаживая тонкие светлые волоски и оставляя за собой влажную дорожку. Девушка в белом халате, по виду немного старше меня, то и дело промакивала её в металлической ёмкости и вновь прикладывала к моему телу, чтобы смыть ненужные запахи. В палате было светло и уютно. Практически никакой боли от полученных ран я уже не ощущала, только чувствовался лёгкий дискомфорт в области груди, которую продолжал туго стягивать лечебный корсет. Но это ничто по сравнению с тем, ка́к было три дня назад. Больше всего меня радовало, что мои носовые ходы наконец-таки освободили от дурацкого зонда. Теперь я ела сама, чувствуя вкус пищи, которую потребляю. Но лучше бы я её не чувствовала, так как она оказалась не намного вкуснее смесей.

Закончив с обмыванием, медсестра помогла мне влезть в свежую больничную рубашку и улечься поудобнее на кровати. Она заботливо меня укрыла, чтобы тело согрелось после купания, а сама принялась за уборку палаты.

– Откройте жалюзи, пожалуйста, – попросила я, указав на зашторенное окно.

Медсестра всегда закрывала его на время купания, чтобы с коридора не было видно палату.

– Конечно, мисс, – улыбнулась она и, подойдя к панели функционального управления около монитора компьютера, нажала на какую-то кнопку.

Жалюзи поехали в сторону, являя передо мной вид на противоположную стену коридора, ярко освещённую люминесцентными лампами. Мне нравилось, когда штора была открыта. Это позволяло мне видеть, кто проходит мимо моей палаты, что немного скрашивало моё одинокое времяпрепровождение. Как никогда мне хотелось чьего-то общества, но, будто назло, единственными моими посетителями являлись врач и медсестра. Лишь пару раз ко мне заходил Виктор, но в его присутствии почему-то все мысли из головы улетучивались и я совершенно не знала, о чём говорить.

Так хочется вспомнить, какие отношения у меня с ним были в прошлом, но на ум приходят лишь непонятные обрывки. Разве могла я забыть человека, с которым меня связывали близкие отношения? Мне кажется, нет. Отсюда делаю вывод, что мы не были с ним близки. Тогда почему он так заботится обо мне, переживает? Да и я ощущаю какое-то спокойствие и умиротворение в его присутствии. Наверное, отчасти потому, что в моём новом окружении он единственный человек из Пирамиды – из родного мне места. Нас объединяет одно горе и это, безусловно, сближает. Хотя здесь, наверное, должны быть ещё наши люди, мы ведь не единственные, кто остался цел. Ведь так? Разумеется, так, потому что где-то непременно должны находиться мои родители, брат, Майна. Останься они в Пирамиде, их бы уже не было. А такого не может случиться. Я знаю, что они в порядке и все вместе ждут моего выздоровления. Спросите, откуда я это знаю? Да просто знаю и всё, чувствую так…

В ушах гремел стук ампул и пробирок о стекло – это медсестра переставляла их с места на место в металлическом шкафу. Я умиротворённо наблюдала за её действиями, выкинув из головы все лишние мысли. Краем глаза я увидела, что за окном с правой стороны появился кто-то в тёмной одежде. Я перевела взгляд туда и столкнулась с мутно-зелёными глазами, отчего кожу обдало лёгкими мурашками. Виктор приветливо махнул мне рукой, а меня озарила немного смущённая улыбка. Жестом он дал понять, что скоро вернётся, и скрылся из виду. Я поспешила пригладить волосы на голове и зачем-то перекинула их на одно плечо. Затем слегка потёрла щёки, чтобы они хоть немного приобрели жизненный оттенок.

Дверь в палату приоткрылась, и взор медсестры тут же обратился к моему посетителю.

– Добрый день, мистер Фрайс. – Она оставила все свои колбы с ампулами и помогла ввести Виктору в палату механическую каталку.

Как я поняла, данное средство передвижения предназначалось для меня на ближайшее будущее, пока не срастётся кость левой ноги. В иной раз данная перспектива меня бы не особо порадовала, но сейчас я и не на такое готова пойти, лишь бы только выбраться из своей одиночной белой камеры.

На правом подлокотнике каталки виднелся небольшой рычажок, а через спинку был перекинут какой-то предмет одежды чёрного цвета.

– Привет, – ещё раз поздоровался со мной Виктор, останавливая каталку около моей кровати.

– Привет, – сказала я, приподнимаясь на подушке.

Медсестра вернулась к своей работе, предварительно бросив взгляд на показатели моего состояния, что значились на экране компьютера. Я тоже посмотрела туда – всё было в норме, только пульс слегка увеличился.

– Ну что? – оживлённо спросил Виктор, присаживаясь на стул в своей любимой манере – спинкой вперёд. – Готова к прогулке?

– К прогулке? – радостно удивилась я. – Серьёзно?

– Почему нет? Врач разрешил. – На этих словах он взял чёрную одежду, что висела на спинке каталки и, протягивая её мне, проговорил: – Только тебе нужно переодеться. Сможешь?

Я недоумённо вскинула бровь, глядя на протянутые вещи.

– Мне нельзя носить чёрное.

Виктор улыбнулся, проговорив:

– Здесь можно.

От его слов меня накрыло очень странное ощущение, словно я испытала дежавю. Не знаю почему. Может, я и вправду уже слышала эти слова раньше? Но кто мог предложить мне надеть блэкеровскую одежду? Конечно, никто. Видимо, я просто переутомилась.

Не дожидаясь, пока я наконец решусь взять из его рук кофту, Виктор положил её рядом со мной на кровать, а сам встал со стула и направился к двери.

– Помогите ей, – обратился он к медсестре и, прежде чем покинуть палату, добавил: – Я подойду, как будешь готова.

Виктор вышел, а я взяла кофту и покрутила её в руках. По виду она была уже ношеной, да и пахла какими-то женскими духами. Размер был чуть великоват, но мне грех жаловаться – найти вещь на меня всегда проблематично, так как всё висит мешком.

Я откинула одеяло, а медсестра помогла мне сесть на кровати. Стянув недавно надетую больничную рубашку, я нырнула в кофту, глубже почувствовав чужой запах духов.

– Ай, – визгнула я, когда медсестра пыталась просунуть мою забинтованную ногу в штанину чёрных брюк. Хорошо, что они тоже были мне великоваты, иначе моя фиксированная утяжкой голень туда бы не влезла.