скачать книгу бесплатно
Дело сдвинулось с мертвой точки, и дальше, как ни странно, все пошло увереннее. Пойманный конь спокойно пошел за ней и даже позволил запрячь себя в ту телегу. Правда, отдельная тема, каким трудом для Сони было все это сделать… Но сделала. Привязала к коновязи у околицы, чтоб не ушел с телегой вместе.
Теперь быстро покидать туда пожитки, посадить малыша Нола.
Сделано. Оставалось последнее.
Похоронить мертвецов.
Глубоко вздохнув несколько раз, Соня скрутила из ветоши факел. Теперь надо было поджечь трут, старуха вчера поджигала его так ловко.
– Господи… Ну как же они это делают! – со слезами вскрикнула Соня, уже отчаявшись поджечь огнивом сухую паклю.
И тут крохотный огонек вспыхнул. Она застыла, глядя на него и не веря своим глазам. Но быстро спохватилась, подожгла факел и стала обходить дома, поджигая по углам, отдавая огню мертвую деревню. Ветер помог, пламя быстро поднялось, загудело, постепенно перекидываясь на дома, стоявшие дальше, и скоро огонь охватил все.
Соня остановилась, в последний раз взглянув на деревню, бросила факел наземь. Низко поклонилась, прощаясь со всеми сразу. Забралась в телегу и тронула коня. Кое-как объехала по дуге трупы, попадавшиеся на пути, а после направилась по единственной дороги, ведущей в сторону леса на север.
Глава 4
Небольшой, но хорошо вооруженный отряд выдвинулся в сторону западного побережья на рассвете. Шли быстрой рысью, во главе отряда сотник, король по своему обыкновению обычным латником в середине. Зная его привычку лезть в гущу боя, на этом всегда настаивали ближайшие соратники.
От своих солдат Рихарт почти не отличался, его выдавал разве что конь. Гнедой Тидорт был знаменит на весь Аламор. Да еще, пожалуй, какая-то неуловимая аура исключительности. Но спать на земле и есть из общего котла эта аура ему нисколько не мешала.
Король хотел добраться до места раньше полудня. До Астельхаса, главного города приморской провинции, ехать было прилично, а там черт знает, сколько еще придется рыскать по лесам вокруг. Он и сам не знал, что подгоняло его в дорогу, но непонятное беспокойство грызло изнутри, разъедая душу.
Неизвестно откуда взявшийся страх опоздать.
Они и были на месте до полудня. Застали догоравшее пепелище, следы побоища недалеко от сожженной деревни. Король велел обыскать округу, может быть, кому-то удалось спрятаться в лесу. Если есть живые, найти.
Люди, если, конечно, кто-то уцелел, остались без крова, Рихарт собирался забрать их с собой.
***
По лесу ехали уже около двух часов. Это по ощущениям, потому что солнца через густую листву не было видно. Всего с того момента, как покинули деревню, прошло, наверное, часа три. Время к полудню.
Телега ползла медленно, подпрыгивая колесами на ухабах. Сначала при каждом таком толчке Соня переживала, что старая колымага попросту развалится. Но вроде все держалось, колеса не отваливались, и она постепенно успокоилась. А вместе с относительным спокойствием пришли и мысли. Те мысли, что раньше были загнаны в самые дальние уголки сознания.
Рядом с ней, тесно прижавшись, спал малыш Нол. Он первое время просто молчал, настороженно глядя по сторонам. Соня поражалась, такой маленький, а поведение как у взрослого. Мудрость какая-то, взгляд этот знающий. Пожалуй, из них двоих он чувствовал себя увереннее, даром, что мальчонке всего три года, а она его на двадцать лет старше.
Сейчас, когда время действий на автомате прошло, она очень плохо представляла, как будет заботиться о ребенке. Не говоря уже о том, что вообще будет делать.
Все вокруг было нереальным.
И все было реальным.
Еще вчера утром она была в другом месте с другими людьми. В другой жизни. А здесь и сейчас…
Это здесь и сейчас.
Слова отказывались произноситься в сознании, но это был другой мир. Просто другой мир со своими законами.
И хотя разум упрямо противился, отказываясь принимать новую реальность, что-то глубоко внутри подсознание приняло и уже вросло в эту жизнь по уши. По самое сердце. Будь она одна, так и продолжала бы барахтаться в подавленной рефлексии. Пытаясь совместить, подстроить под привычное и совладать с эмоциями.
Но ребенок, доверчиво жавшийся к ней, заставлял чувствовать себя сильной, собраться. Трезво мыслить, а не рефлексировать. Мальчик стал якорем, накрепко привязавшим ее к этому миру.
Сейчас их было двое против всех. Соня подумала, наверное, так чувствуют себя бойцы, вырвавшиеся из окружения. Вроде смерти избежали, а все равно, все враждебное кругом, и опасность ощущается кожей.
Взглянула на ребенка, поправила съехавшую набок шапочку, устроила поудобнее, чтобы не заваливался. Малыш вздохнул во сне. Вздохнула сама и отвернулась, потому что как ни дави, а все равно проскальзывали в сознании панические нотки.
Как справиться? Как тут жить? Чем ребенка кормить? Что самой есть?
От этого всего наворачивались бессильные слезы.
Как выбраться отсюда? Она же сюда каким-то образом попала, значит, можно вернуться домой?
Хотя, конечно, в той прежней жизни тоже осталось мало приятного. Сразу поднялась в душе горечь. Нет, вот Давида ей видеть точно не хотелось. Потери, душевные раны, пустоту в жизни – ничего этого вспоминать не хотелось.
Просто там она была дома, там все привычное, и Нолу там было бы лучше.
Соня неожиданно усмехнулась своим мыслям, понимая, что мальчик успел стать для нее кем-то неотъемлемым. Он давал смысл существованию. Как это ни смешно, а новая реальность оказалась к ней щедрее. Всего один день, а уже приобрела родную душу.
Если так посмотреть, так все пока что идет хорошо…
Вдруг ощутила легкий толчок и одновременно услышала шепот:
– Мама Ундина, там…
Чуть не подпрыгнула от неожиданности.
Нол. Мальчик первым заметил движение впереди.
Натянула пониже платок на голову и стала осторожно оглядываться. Сердце заколотилось где-то в горле, а мысли бешено заметались. Вот она, опасность. И сейчас все в разы хуже, потому что спрятаться некуда.
Ощущение западни, словно липкая пленка на коже. Соня прошептала:
– Нол, ради всего святого, сиди тихо, понял? А еще лучше спрячься.
Первой реакцией был страх, но уже не столько за себя, сколько за ребенка. Стараясь не делать резких движений, откинула рогожу, которой был прикрыт скарб, сложенный в телеге. Озираясь по сторонам, тихонько подтолкнула туда мальчишку. Если он спрячется, ей будет спокойнее.
Не успела. На дорогу выступил сначала один всадник. А потом, следом за ним еще трое. Одного из них она узнала. Это он разрубил тогда человека с вилами.
Разбойники подъехали не спеша.
– Ну, что тут у нас? – спросил тот, кого она узнала.
Чернявый, сильный и рослый. Грубый тип самца, но звериная красота присутствовала. И звериная жестокость.
Соня замерла, стараясь не шевелиться и не показывать страха. Маленький Нол крепко сжал ее руку ладошками и тоже застыл, глядя на приближавшихся мужчин.
Казалось, время замедлилось, она видела малейшую шерстинку на крупе коня, запряженного в телегу, слышала бряцание уздечек. Конь фыркнул и взмахнул хвостом, отгоняя насекомых.
Господи… не со мной это, не со мной…
Подъехали вплотную, один из них бросил сквозь зубы:
– Отвечай, откуда у тебя конь Гестаса?
Сердце ухнуло и провалилось куда-то, в горле моментально пересохло. Даже если бы хотела, не смогла бы из себя ни слова выдавить.
– Понятно откуда, – проговорил тот, кого она узнала. – Старуха из той деревни. Странно, я думал, там никого не осталось. О! да тут и мальчонка с ней!
Он расхохотался. Остальные вторили ему. По тону Соня поняла, это их вожак.
Но старуха? Почему он так… Волосы! У нее же седые волосы! В первый раз в жизни это обрадовало. Она еще ниже склонилась и быстро заговорила:
– Умоляю, не трогайте нас. Мы ничего не сделали, пожалуйста, дайте нам уйти…
– Что говорит эта карга? Я ничего не слышу, – один из них сдернул с Сониной головы платок, скрывавший ее от них.
И аж присвистнул, увидев ее.
– Оооо! Надо же! И где ты пряталась? А? Иди сюда, синеглазка.
Дальше все было слишком быстро и страшно для понимания. Вожак выдернул Соню с телеги и посадил на своего коня, крепко обхватив за пояс. А другой точно так же выдернул мальчишку, схватив его за шкирку, как кутенка. Нол взвизгнул:
– Мама! – и заплакал.
Она стала вырваться, но жесткая рука на ее талии сдавила так, что стало трудно дышать, а у самого уха раздался шепот:
– Тихо-тихо. Не хочешь, чтобы пацану перезали глотку? Тогда пусть замолчит.
Ребенок. Его жизнь. Ее лишили даже возможности сопротивляться, пусть это и бессмысленно. Будь она одна, дралась бы, царапалась, вынудила бы ее убить, но не сдалась. А впрочем…
Когда смысл сказанного дошел до Сони, она смогла выдавить:
– Нол, прошу тебя, не плачь. Молчи, Нол. Умоляю, молчи, что бы ни случилось.
Ребенок сразу замолчал, уставившись на нее расширенными от ужаса глазенками. Слезы катились по его щечкам, но больше мальчик не издал ни звука. Он смотрел на Соню так, словно знал, что именно должно произойти. И это знание в глазах ребенка было ужасно.
А вот разбойники заметно оживились. Это специфическое мужское предвкушение забавы читалось в них. В том, как заметно прибрели тягучую сексуальную хрипотцу их голоса, в том, как неосознанно подались ближе. А вожак продолжал с интересом разглядывать.
– Где ты пряталась? Такая красотка… ммм?
Разбойники заржали. А Соня затряслась, понимая, насколько она бессильна в данной ситуации. Мужчина говорил совсем негромко, но его низкий голос отдавался ужасом в ее душе.
Внезапно он пришпорил коня, держа одной рукой поводья, а другая в это время сжала ее грудь через одежду. Помяв, словно попробовав, он перешел к другой груди и пророкотал ей в ухо:
– Не дергайся. Будь умницей и обслужи. И может быть, я оставлю тебя себе.
– Эй, Харт, а нам? – зашумели остальные.
– Ладно, черт с вами, но я буду первый, – проговорил так, будто одаривал великой честью.
Ехать пришлось недолго, оказалось, временный лагерь разбойников был совсем рядом. За то короткое время Соня сто раз успела проклясть себя, что потащилась по этой дороге.
Но и оставаться там в деревне среди трупов она не могла!
Ей, городскому жителю, надо было к людям. Есть же тут города? Если есть люди, значит, есть и города.
Но теперь это все неважно. Теперь ее куда-то тащат, где, скорее всего, изнасилуют всем скопом.
Господи… не со мной это. Не со мной.
Жесткая рука между тем продолжала шарить по ее телу, забираясь под одежду. Соня инстинктивно вцепилась в нее ногтями. Но разбойник только притиснул к себе покрепче и рассмеялся.
***
В лагере было довольно людно. Еще человек двадцать разбойников, а в стороне виднелись деревянные клетки на телегах. Клетки были полны, в них сидели люди. Еще несколько подвод, доверху груженных награбленным.
На их появление отреагировали моментально, кроме нескольких, стоявших на страже, остальные мужчины стянулись к ним, разглядывая трофей вожака.
Тот уже спрыгнул наземь, стащил Соню с коня и теперь, крепко держа ее за руку выше локтя, раздавал указания.
– Мой сын! – взмолилась Соня, понимая, к чему все идет.
Тот досадливо поморщился, махнул кому-то и Нола заперли в одной из клеток. Соня потянулась за малышом, но разбойник дернул ее на себя:
– Ты лучше о себе думай, красотка. Тебе сейчас не до твоего щенка будет.
Опять это звериный гогот, полный похоти.
Он подтащил Соню к палатке и втолкнул, задержавшись на пороге. Но остальные-то не ушли. Так и остались сидеть там, ждать своей очереди как псы. Голоса снаружи звучали весело, только Соне было не до смеха.
– Харт!
– Чего пристали?
– Оставь и нам немного.
– Пошли к черту! – хохотнул он в ответ.
– Харт, ты обещал!
– Да, я помню. А теперь отвалите.
– Харт, не будь жадиной, дай посмотреть.
– Отвалите, сказал!
И не обращая внимание на ропот снаружи, вошел. Соня хоть и ждала этого момента, не смогла сдержаться, отскочила. А тот встал у входа, разглядывая свой трофей. Спросил неожиданно:
