скачать книгу бесплатно
Иваныч стоял в полной растерянности, не зная что ответить Фоксу. Почесав свой затылок, он виновато сказал:
– Погодите, ребята, сейчас разберёмся и быстрым шагом направился к автобусам.
Фокс наклонился к Паше и прошептал:
– До 22:00 осталось пару часов, а после они закроют границу, и мы будем ночевать в поле. Нужно сейчас ловить попутки и ехать в малый Донецк, снимать там квартиру на сутки.
Паша, посмотрев на него печально, ответил:
– У меня денег нет, только на сигареты.
– Брось ты это, квартиру снять у меня хватит денег.
– Хорошо, ждём ещё час и уезжаем, согласен?
– Ждём, – ответил Фокс и закурил сигарету.
Глава 4. Филиал.
В сумерках наступившего вечера, когда земля потускнела из-за заходившего солнца, метрах в ста от КПП, можно было разглядеть две небольшие воронки от взрывов, которые отчётливо выделялись на гладкой земле. С полей затянул прохладный ветерок, после жаркого дня было приятно подставлять ему своё лицо. Вокруг расстилалась бескрайняя степь, и только уродливые постройки терминала одиноко топорщились на её идеальных просторах. Казалось над степью не властно время. Гуляя вдоль обрывистого берега Волги, по срезу с многочисленными прослойками можно увидеть, как менялась природа за последние несколько сотен лет. Здесь же всё оставалось также как сто, двести, триста лет назад. Казалось, где-то на окраине хутора, затянут казаки свои песни о том, как в былые времена топтали зелёный флаг с полумесяцем, охраняя границы великого государства. Некогда, народ, жизненный уклад которого был основан на военном деле, надёжным щитом, верой и правдой служил великой Российской империи. Но сколько не всматривайся вдаль, не увидать теперь тех станиц. Советская власть, которая видела в казаках, только угрозу для своей кровожадной тирании, стёрла его великую историю, расселив и разлучив некогда многочисленные семьи по разным уголкам России.
– О чём задумался? – толкнув меня в плечо, сказал Паша.
– Предки мои жили здесь, а теперь нет их.
– Куда же они делись? – улыбаясь, спросил он.
– Геноцид, Паша, обыкновенный геноцид.
– Ты лучше не о прошлом думай, а о сегодняшнем вечере, или ты собрался с предками ночевать? В общем, нас трое, ещё одно место в такси свободно. С нами поедешь?
– Поеду, а куда вы собрались?
– Квартиру на ночь снимем, там и заночуем, всё, не теряйся, – сказал он и пошёл к Фоксу.
Стемнело, на столбах расположенных по периметру терминала, зажглись фонари. Окрасившись в холодный цвет светодиодных ламп, серые стены теперь всё больше отталкивали меня своей отчуждённостью. Казалось здесь, нас просто не замечали. Будто мы были уже чужими для тех, кто нёс здесь пограничную службу.
Из самого близкого к нам строения вышел Иваныч, и походкой, которая почти срывалась в бег, направился к нам. Подойдя к сидевшим в кругу ребятам, Иваныч, громким голосом сказал:
– Ребята, без суеты строимся в очередь, таможня даёт добро!
Как будто не чувствуя усталости от долгой дороги и от мучительного ожидания, все вскочив, постарались быть первыми, возле заветной калитки. Наконец настала наша очередь, я шёл за Фоксом, Пашей и следовавшим с ними Зевсом.
Перед будкой, возле которой нам следовало остановиться, стояла парта, за ней стояли два пограничника сержантского состава. Они жестом указали нам следовать к столу.
– Сумки на стол, запрещенные предметы выкладывайте сразу, если таковые имеются, сухо констатировал один из пограничников.
Первыми проверяли Фокса и Пашу, их досмотр затянулся, так как сержант, нашедший стальную фляжку, стал обнюхивать её горлышко.
Стоявший рядом пограничник, без интереса наблюдавший за действиями своего напарника, головой кивнул в мою сторону и отошёл от парты.
– Проходи, сумку на асфальт к досмотру.
Не обнаружив в моей сумке ничего запрещённого, он сказал:
– Проходи к пропускному пункту, для проверки документов.
Я подошёл к окошку, на которое указал пограничник, сидевшая там женщина в форме, устало выдохнув, сказала:
– Паспорт.
Выложив все документы, какие у меня были с собой, я стал ждать, пока она делала какие-то записи в своём журнале.
– В какой город следуете? – не отрывая глаз от журнала, спросила она.
И тут я замешкался: «В какой город мы следуем? Нам Михалыч об этом ничего не говорил», – вертелось у меня в голове.
Обернувшись к Павлу, я спросил:
– Паша, а в какой город мы следуем?
Паша, обернувшись к Фоксу, задал ему тот же вопрос. Но по выражению лица Фокса было видно, что такими данными он не располагает.
Тогда один из пограничников высунув руку из сумки Зевса, крикнул нам:
– В Донецк следуете, бабушке крышу чинить!
– Да, точно к бабушке, – еле сдерживая смех, сказал я инспектору.
– Эх, ребята, вы же совсем ещё мальчишки, – с досадой проговорила она и вернула мне документы.
«Вот и всё! – вертелось у меня в голове. – Я на Украине, я прошёл…»
За будкой, после узкого коридора, была огромная площадка, за которой находилось здание. На фасаде висела большая прямоугольная вывеска с надписью: «Duty Free», лампочки, из которых состояли буквы, горели красным светом.
Словно заворожённый я смотрел на эту табличку, в памяти всплывали рассказы, о смешных ценах в торговых сетях «Duty Free». Через минуту ко мне подошёл Паша, и протянул сигарету марки «Кент».
– Откуда? У тебя же таких сигарет, не было?
– Закуривай, «погранец» угостил, ты прикинь он из Сибири родом.
Через несколько минут к нам подошёл майор, и, достав свой блокнот, попросил назвать фамилии.
– А вы случайно не из «ФСБ»? – спросил Паша.
– А как ты догадался? – улыбнулся майор.
– Смотрю вам тоже здесь досталось, – показывая на воронки, сказал я, не дав Павлу ответить.
– Вчера с украинской территории прилетело, мы тут не на шутку всполошились все, признаюсь, я сам в укрытие полез. И главное неожиданно, после обеда, хорошо беженцев пересекающих границу не было.
Переписав наши фамилии в свою большую отделанную чёрной кожей записную книжку, майор, пожелав нам удачи, покинул нас.
– Слушай, Паша, пошли в «Duty Free», напоследок отоваримся, я слышал там цены на сигареты и алкоголь смешные.
– Нет уж, мы слишком долго ждали, чтобы теперь отвлекаться на пустяки, к тому же пока мы там будем выбирать, вся эта орава, может и без нас уехать, считать-то нас теперь некому.
– Эх, жаль, я всегда мечтал там побывать, – с досадой ответил я.
– Не унывай, за свою жизнь ещё успеем.
После того как мы покурили, пропускная способность пункта, значительно возросла, по-видимому из-за чьей-то команды данной сверху, таможенники стали расторопней с досмотром. Вокруг нас появлялись всё новые и новые лица довольных парней. Последним шёл Иавныч, на его лице впервые за несколько часов была улыбка. Подойдя к нам, он с гордостью сказал:
– Ну, всё ребята… я прощаюсь с вами, моя работа выполнена. Вы благополучно доставлены. Теперь следуйте, до дальнего кордона там вас встретят. Прощайте, сынки! – чуть не прослезившись, сказал Иваныч.
Строить нас теперь было некому, поэтому мы шли, растянувшись по два, три человека. Все шли молча, и лишь Фокс, шедший возле Паши тихо бормотал ему:
– Клоун, слезу выдавить артистизма не хватило. «Сухпай» зажал, воды не дал, а у самого «лапатник» во внутреннем кармане туго набитый «баблом» выпирает.
Так как украинский терминал ополченцы брали с боем, электричества на нём не было. В ночной темноте, поглотившей почти все постройки, отчётливо выделялись два жёлтых автобуса с горевшими габаритами. Возле них стояло несколько человек, в руках которых мерцали угольки от сигарет. Наш так называемый строй заметно растянулся, впереди, возглавляя процессию, задрав голову, бодро шагал Бродяга.
Наша компания шла в самом конце из-за Фокса, который нашёптывая Павлу очередной план, не хотел иметь лишних ушей за спиной.
Когда мы подошли к автобусам, которые стояли рядом с «КПП», возле дверей с разбитыми стеклами, на раскладном стуле сидел ополченец. В одной руке он держал веревку, которая служила механизмом для поднимания на треть обломанного шлагбаума. Другой рукой, он придерживал рукоятку ручного пулемёта закинутого на плечо.
– Смотри-ка, – толкнув меня в бок, сказал Паша. – А наши пацаны, «КПП», то с боем взяли. Какие же всё-таки настырные у хохлов пограничники – до последнего держались.
– Кто же от такой кормушки добровольно откажется! Подойдя к автобусам вплотную, мы увидели Бродягу.
Переодевшись в маскировочный халат «берёзка», и надев на голову чёрный берет с кокардой российских войск, он беседовал с ополченцами, стоявшими возле автобусов. Подошедший к нему Кобра, удивившись его новой форме спросил:
– Откуда?
– Да, потому что я дома братан! – закуривая сигарету, ответил тот.
– Ты погляди на него и когда это он успел переодеться? Таким Макаром Бродяга на «КПП» останется, будет здесь новичков встречать и рассказывать им за жизнь.
– Не знаю, не знаю, от такого, что хочешь ожидать можно, – ответил Паша.
Мы подошли к задней дверце автобуса, когда я, собираясь зайти внутрь, поставил ногу на подножку, Павел окликнул меня:
– Постой, давай подождём остальных.
Я закурил, прислушиваясь к тишине июльской ночи. Было настолько тихо и безветренно, что даже ликования
Бродяги, о его героическом возращении на родину, не могли заглушить пение сверчков. У меня не было никакого скверного предчувствия на душе, было так спокойно и легко, как будто – это была ночная экскурсия в заповедную зону вместе со старыми приятелями.
Через несколько минут подошёл Фокс с Зевсом, Фокс, подойдя к Паше, почти вплотную шепнул ему:
– Поездка будет отличной…
Он пару раз ударил себя по правому карману, откуда послышался звук удара о пластиковую бутылку. Паша, улыбаясь, деловито сказал:
– Так чего время зря терять, вперёд занимать места, – и толкнув меня в плечо, заскочил в салон.
Заняв первые четыре места перед водителем, мы небрежно затолкнули свои дорожные сумки себе под ноги. Сидевший возле окна Фокс, постоянно вертел головой по сторонам, будто ожидая кого-то, затем обернувшись к Паше, сидевшему за ним, сказал:
– Ну, что? Как только тронемся – начнём. Я договорился! Наши сопровождающие, против нашего мероприятия возражать не будут. Самое главное, чтобы мы не буянили, а то всё-таки территория боевых действий.
Автобус стал наполняться людьми, и вскоре все сидячие места были заняты. Двое парней, вошедшие последними, по привычному для нас сценарию, бросив сумки на пол, уселись в проходе.
Вскоре в проёме дверей передней части автобуса, появился ополченец в камуфляжной футболке и лёгкой разгрузке, в руках у него был «ублюдок
», заглянув вглубь салона, он сказал:
Парни, посчитайтесь. Когда закончивший расчёт парень крикнул ему результат, он выскочил из автобуса. Сказав несколько слов сопровождающему, который сидел во втором автобусе он вернулся обратно.
Забежав через заднюю дверь, он прошёлся по автобусу и, присев на переднее место напротив водителя, сказал:
Нет, парни, не пойдёт, проход загромождён, ребята бегите ко второму автобусу, там есть сидячие места. Серёжа, двери не закрывай, по новому маршруту поедем, старую дорогу уже оставили, мне сейчас Серёга звонил. Другой путь помнишь?
– Ну конечно, – ответил водитель.
– Ну, тогда заводи и в путь, на посты уже передали, нас ждут.
Водитель повернул ключ зажигания, и, не прогревая двигателя, тронулся с места. Впереди всё быстрей и быстрей освещённая желтым светом фар извивалась серая асфальтированная дорога.
– Я нагнулся к Паше и тихо сказал ему:
– А если бы не успели по рации передать, о том что дорога занята хохлами?
– Не забивай ты себе этим голову, если при обстреле водителя убьют, выбегай и про вещи забудь, главное от автобуса подальше беги.
Затем наклонившись к Фоксу, он шепнул тому на ухо:
– Ну что? Наливай.
Фокс, как будто только и ждавший этого момента, молча зашуршав бутылкой в кармане, сделав из неё один большой глоток, передал её Зевсу, сидевшему рядом с ним. Зевс, отхлебнув и слегка поморщившись, протянул её Павлу. Придерживая крышку руками, Паша передал бутылку мне.
– Нет, что ты, я не пью, – возразил я.
– Выпей, – настойчиво сказал он. – Такая традиция, – и обернувшись к Фоксу, шепнул ему:
– Парень с нами.
– Ну, не возражаю, – не оборачиваясь, ответил Фокс.
После того, как мы на четверых выпили половину бутылки, Зевс, поблагодарив Фокса за угощение, перебрался на сиденье к сопровождающему нас ополченцу. Сопровождающий к тому времени, толи от унылой и однообразной картины, извивающейся в ночи дороги, толи от постоянного недосыпания, уже тихо дремал. И только на кочках подбрасывавших автобус, он, вздрагивая, посматривал на дорогу, затем закрывал глаза снова.
