Колдун

– Анастасия была настоящей хозяйкой, но никогда не подавляла меня. Она давала мне почувствовать, что я нужен, что я часть её мира. Мы были разными, но вместе создавали единое целое – крепкую, тихую крепость из любви и заботы.

– Иногда, когда наступала ночь, мы сидели у окна и смотрели на звёзды. В такие моменты слова были лишними. Просто понимали друг друга без них. Этот простой быт – вот что делало нас сильными.

Он взглянул на Людмилу, словно передавая ей этот незримый мост из прошлого:

– И это умение жить вместе – строить дом не из камня, а из маленьких ежедневных дел – оно важно. Ведь настоящая любовь – это не только чувства, а ещё и общий путь, который мы выбираем каждый день.

Гурген улыбнулся, словно вспомнив давний забавный момент:

– О, про то, как я познакомил Анастасию с моими друзьями, могу рассказать с улыбкой. Это была одна из тех вечеринок, которые мы устраивали после тяжёлого рабочего дня. Мы собирались в маленькой забегаловке, где всегда пахло дымом и горячим хлебом – место, где каждый чувствовал себя как дома.

Он сделал паузу, вспоминая детали:

– Я пригласил её, конечно, с волнением – не знал, как воспримут мою девушку ребята, ведь Анастасия была тихой, скромной, а мои друзья – бойкие парни с громким смехом и задорными шутками.

– Когда она вошла, все на мгновение замолкли. Молва о ней уже ходила, но никто не видел лично. Я сразу заметил, как она немного смутилась, а один из ребят, по имени Арсен, подошёл и первым начал разговор, шутя про её прихрамывание.

Гурген рассмеялся:

– Помню, как Анастасия так быстро ответила ему: «Ну, зато я всегда прихожу вовремя, а вы, парни, можете опоздать!» – и вся компания разразилась смехом. Этот момент снял напряжение.

– Потом уже вечер прошёл в разговорах, шутках, песнях. Анастасия оказалась удивительно хорошей певицей, и когда взяла в руки гитару, все замолчали, заслушавшись.

– Мои друзья сразу полюбили её – за искренность, за силу духа и за ту светлую энергию, которую она излучала. С тех пор она была одной из нас, как родная.

Он посмотрел на Людмилу и добавил с теплотой:

– Для меня было важно, чтобы она была частью моей жизни во всех смыслах – и с друзьями тоже. Ведь настоящая любовь не прячет, а открывает.

Гурген вздохнул, слегка опуская глаза, будто вновь переживая тот неловкий момент.

– Был у Анастасии один друг – Илья. Мы познакомились все вместе, и он часто приходил к нам домой, помогал по хозяйству, поддерживал разговоры. Хороший парень, но, признаюсь, тогда у меня ревность в первые разыгралась по-настоящему.

Он улыбнулся с лёгкой долей смущения:

– Помню, как однажды вернулся с работы раньше обычного и застал их вместе в комнате. Анастасия смеялась, а Илья пытался её рассмешить какими-то историями. Казалось, ничего особенного, но в тот момент в груди у меня словно что-то защемило.

– Я стоял у двери, не решаясь войти, пока Илья, заметив меня, с улыбкой сказал: «Привет, Гурген, не ожидал тебя так рано!» Анастасия покраснела и быстро объяснила, что он просто помогал мне с ремонтом.

– Но ревность – она штука коварная, и я не мог сразу отпустить этот узел в груди. Хотя потом, когда успокоился, понял: Илья действительно был другом и поддержкой, а не угрозой.

– С тех пор я старался доверять ей больше и учился справляться с этими чувствами. В конце концов, если любишь – нужно уметь отпускать и верить.

Он посмотрел на Людмилу с мягкой улыбкой:

– Эти уроки были нелегкими, но именно они закаляли наши отношения, делая их крепче.

Гурген задумался, затем тихо рассказал:

– Помню, как однажды Анастасия сама ревновала меня – к одной моей коллеге на работе. Её звали Светлана. Она была энергичной и очень общительной, часто помогала нам с документами и организацией дел.

– Я тогда много времени проводил в офисе, и Светлана часто задерживалась допоздна. Однажды Анастасия пришла неожиданно и застала нас вместе – мы как раз обсуждали важный проект. Она стояла у двери, смотрела на нас, и я сразу понял: в её глазах зажегся огонёк ревности.

– Мы тогда с ней поговорили честно. Я объяснил, что между мной и Светланой только работа и дружба, никакого другого смысла нет. Анастасия тяжело вздохнула и сказала, что просто боится потерять меня, боится, что я могу уйти.

– Этот случай многое нам объяснил. Мы поняли, что честность и открытость – самое главное в отношениях. С тех пор старались не держать друг от друга секретов и поддерживать доверие.

Он улыбнулся, глядя на Людмилу:

– Ревность – это не всегда зло. Иногда это просто страх потерять то, что дороже всего. Главное – уметь говорить и слушать.

Гурген опустил глаза, будто стараясь найти в памяти тот болезненный момент.

– Первый раз мы расстались после долгих разногласий, – начал он тихо. – Это было нелегко. Мы оба были упрямы, каждый хотел идти своим путём, не понимая, что таким образом лишь отдаляемся друг от друга.

– Помню, как однажды ссора разгорелась из-за пустяка – я задержался на работе, а Анастасия ждала меня дома. Её тревога и обида нарастали, я же устал и не мог найти слов, чтобы объясниться. В итоге мы ушли каждый в свою сторону, молча и с тяжёлым сердцем.

– Мы оба чувствовали боль, но гордость не позволяла первым пойти на примирение. Прошло несколько недель, прежде чем мы осознали: без друг друга нам хуже. Это был важный урок – любовь требует не только чувств, но и терпения, умения прощать и слышать.

Гурген глубоко вдохнул и посмотрел на Людмилу:

– Этот разрыв сделал нас сильнее. Мы поняли, что настоящие отношения – это работа двух сердец, и что иногда нужно отступить, чтобы потом стать ближе.

Гурген улыбнулся, словно вспомнив что-то тёплое и светлое.

– Примирение произошло неожиданно и очень просто, – начал он. – Однажды, спустя несколько недель после разрыва, я не выдержал и пришёл к ней. Помню, стоял у её двери, сердце билось так, что казалось, его услышит весь дом.

– Мы молчали сначала, смотрели друг другу в глаза и словно пытались понять, как начать говорить после всего. Но потом Анастасия первой сломала молчание – тихо сказала, что скучает и боится потерять меня.

– Я ответил ей честно: что тоже скучаю, что люблю её и готов бороться за нашу любовь.

– Мы долго говорили, вспоминая хорошие моменты и делясь страхами. Это был искренний разговор, без обвинений и упрёков. Мы поняли – для нас важнее быть вместе, чем спорить из-за пустяков.

Гурген посмотрел на Людмилу с теплотой:

– После этого дня мы стали ближе, научились слушать друг друга и ценить то, что имеем. Примирение дало нам шанс начать всё заново – с чистого листа и с большим уважением друг к другу.

Гурген глубоко вздохнул, вспомнив тот сложный момент.

– Был один день, когда всё изменилось. Анастасия узнала, что беременна, – и сразу же решилась разойтись. Она боялась, что я буду считать её слабой, что это станет тяжёлым грузом для нас обоих.

– Она была сильной и гордой женщиной, которая не хотела, чтобы кто-то жертвовал собой ради неё или ребёнка. Её слова запомнились мне навсегда: «Я не хочу быть обузой, Гурген. Лучше уйду, чтобы ты мог жить спокойно.»

– Мы много говорили тогда, пытались понять друг друга, но её решение было твёрдым. Она считала, что поступает правильно, защищая себя и будущего ребёнка.

Гурген опустил глаза и тихо добавил:

– Этот разрыв был для меня самым болезненным. Я хотел быть рядом и поддерживать её, но уважал её выбор. Иногда любовь – это позволить человеку идти своим путём, даже если это причиняет боль.

На следующее утро Людмила проснулась рано – в комнате всё ещё пахло травами и старой древесиной. За окном по-прежнему тянулись лозы винограда, а воздух был наполнен утренней прохладой и тишиной, какой не бывает в городах. Гурген уже не спал – сидел на веранде с чашкой кофе и смотрел вдаль, будто высматривал что-то на границе неба и земли.

– Ты не спишь? – спросила она, укрывая плечи платком.

– С возрастом всё меньше спишь, но всё больше думаешь, – он улыбнулся и подвинул ей чашку. – Будешь?

Они пили кофе молча. Не оттого, что нечего было сказать, – просто не хотелось торопить утро. Всё, что нужно, уже было сказано.

– Людочка, – произнёс он вдруг, немного неуверенно. – Я понимаю, я не могу восполнить всё, что пропустил. И, может, не имею права даже говорить это… но если ты захочешь – приезжай ко мне. Просто так. Просто поболтать. Или помолчать. Для меня это будет подарок.

– У меня больше нет папы в прошлом. Но есть папа сейчас. А это самое главное.Она кивнула, сжав его руку.

Когда она уезжала, он проводил её до вокзала. Долго держал её руку, будто боялся снова потерять. И прежде чем поезд тронулся, вложил в её ладонь маленькую коробочку. Внутри – медальон с выгравированной надписью на армянском: «Сердце найдёт дорогу».

Эти слова остались с ней навсегда.

В дороге домой Людмила смотрела в окно и чувствовала, как в ней будто зажгли маленький огонёк – спокойный, устойчивый. Раны прошлого не исчезли, но стали мягче, светлее. И где-то внутри она знала: теперь её род стал полнее. Её жизнь – целее. И её сердце – свободнее.

Глава 2

Анастасия лежала на кровати, тихо наблюдая за дочерью. Иногда она закрывала глаза и едва слышно шептала молитвы – за Людмилу, за Анисью, за весь их род.Людмила принесла в комнату куски ткани, иголки и нитки. Свет из маленького окошка падал на рабочее место, словно сам Бог хотел осветить её труд. Руки дрожали – не от усталости, а от той невысказанной боли, которая сидела в груди, как тяжёлый камень.

– Шей, доченька, – ласково говорила она. – Пусть в каждом стежке будет капля света. Пусть твои слёзы останутся на нитках, а не в сердце.

Людмила сжимала губы, стараясь не заплакать. Она аккуратно подбирала ткань – светло-голубую, как весеннее небо, в тонкие белые цветы. Шила медленно, вдумчиво, будто каждый шов был оберегом для неё самой.

Проходили часы. Дом дышал тишиной, прерываемой лишь шорохом нитки и редким кашлем Анастасии. Людмила понимала: с каждым вздохом матери время ускользает, и потому старалась вложить в это платье всё, что не успела сказать – любовь, благодарность, прощение.

На закате Анастасия снова окликнула её:

– Подойди ко мне, Милочка…

Людмила опустила шитьё и подошла к постели. Мать с трудом подняла руку и коснулась её лица, как в детстве.

– Я горжусь тобой, моя радость, – прошептала она. – Живи. Не бойся жизни… и неси в себе свет.

Той ночью Анастасия ушла тихо, словно свеча, догорающая в тёплой комнате. А платье осталось – как память, как обет продолжать жить и любить, несмотря на боль.

Платье, сшитое в последние дни матери, она аккуратно сложила в старинный сундук, который стоял в изголовье её кровати. Иногда, в самые трудные моменты, Людмила доставала его, осторожно разглаживала ткань ладонями и словно слышала тихий голос Анастасии: "Не бойся, живи…"Прошли дни, недели, месяцы. Жизнь заставляла двигаться дальше, но внутри Людмилы что-то изменилось навсегда.

Каждый стежок на платье напоминал ей о силе любви и прощания, о том, как важно уметь отпускать и в то же время хранить память – не как тяжёлый груз, а как светлую часть своей души.

Письма, которые она тогда писала, но которые так и не дошли, Людмила тоже сохранила. Вечерами, сидя у окна, она перечитывала их и плакала – не о былом горе, а о том счастье, что ей было дано: любить и быть любимой.

Иногда ей казалось, что мама всё ещё рядом: в шелесте листьев за окном, в запахе свежеиспечённого хлеба на кухне, в тихой нежности раннего утра. И каждое утро она благодарила её за этот невидимый, но нерушимый мост между их душами.

"Живи. Не бойся. Неси свет."Так прошло несколько лет. Людмила стала взрослой женщиной, многое пережила, многое научилась понимать. И всё же каждый раз, когда жизнь ставила её перед выбором или испытанием, она вспоминала мамины слова, сказанные в ту последнюю вечернюю тишину:

Опекунство оформила старшая сестра Анастасии – Александра. Женщина сильная, строгая, но справедливая. Александра приняла племянницу сдержанно, без лишних слов, но заботилась о ней так, как умела – делом. Первый муж у нее был осетин, умер много лет назад. остался сын Гога . Вторым ее мужем был Николай Сергеевич Боков, человек дородный, харизматичный, немного хвастун. Гога – крепкий мальчишка лет десяти, весёлый и немного озорной сразу подружился с двоюродной сестрой. Доверял ей свои детские тайны. Он брал её с собой на речку, учил ловить рыбу, показывал укромные места в городе Новочеркасске. Иногда они ругались, как все дети, но всегда мирились к ужину, словно ничего и не было. Людмила переехала к ним. Новый дом был непривычным: другие запахи, другие привычки, другой ритм жизни. В первое время она часто просыпалась по ночам, думая, что услышит мамины шаги в коридоре, её тихий голос. Но шли недели, и Людмила училась жить заново. Николай был человеком болтливым, но добрым. Иногда он подолгу сидел с детьми на крыльце, покуривая трубку, и рассказывал истории о старых временах, о войне, о нелёгких дорогах, по которым шли их предки.Когда хлопоты первых дней прошли и боль потери стала чуть тише, встал важный вопрос: что будет с Людмилой дальше? Ей было ещё совсем мало лет, чтобы жить одной.

Людмила росла тихой, вдумчивой девочкой. В её глазах всегда светилась какая-то особенная серьёзность – память о матери, о том платье, о словах, которые она теперь носила в сердце.

Жизнь шла своим чередом. В её новых буднях было место и радости, и печали, но главное – было место свету, который Людмила обещала пронести сквозь всё, что бы ни случилось.

Со временем дом стал для Людмилы не просто крышей над головой, а настоящим укрытием, где она могла быть собой. Александра, хоть и строгая, не требовала лишних слов и понимала, что для девочки важнее всего – чувствовать поддержку и безопасность. Она научила Людмилу простым, но важным вещам: уметь слушать своё сердце, находить радость в мелочах и не бояться просить о помощи.

Гога стал для неё настоящим братом – с ним она делила детские шалости и первые секреты. Их дружба помогала ей справляться с тоской по матери и учила доверять людям. Вместе они открывали для себя старые улочки города, тайные тропинки к речке и заветные места, куда приходили отдохнуть и помечтать.

Николай Сергеевич часто рассказывал о прошлом семьи, вспоминая героизм и трудности предков. Эти истории наполняли Людмилу гордостью за корни и давали силы смотреть вперёд.

В школе Людмила была прилежной ученицей, но не стремилась к лидерству. Её спокойствие и внутренний свет привлекали одноклассников, а учителя отмечали её внимательность и доброту.

Иногда, когда наступали трудные дни, она доставала из сундука платье матери и ласково касалась ткани. Этот маленький ритуал напоминал ей о силе, которая передавалась из поколения в поколение, о том, что даже в самые тёмные времена можно найти свет и надежду.

И пусть новый дом и новая семья стали её опорой, в глубине души Людмила знала: самое главное путешествие – ещё впереди.

Когда Людмила окончила школу, перед ней встал выбор, куда двигаться дальше. Ей хотелось стать сильной, самостоятельной, уметь за себя постоять и что-то значить в этом большом мире. После долгих раздумий она решила поступить в горный техникум в городе Новочеркасске.

Это был новый этап – другой ритм, большие улицы, новые люди. Людмила поселилась в общежитии, быстро привыкла к расписанию занятий и вечерам, полным смеха, песен и мечтательных разговоров о будущем.

Это произошло весенним вечером на студенческом собрании. Людмила сразу обратила внимание на высокого, светловолосого парня в сиреневой рубашке – необычный цвет на фоне серых будней. Он стоял у окна, легко улыбался и, казалось, озарял собой всё вокруг.И именно здесь, в этом новом, непривычном для неё мире, она встретила его – Тимофея.

Тимофей был старше её на два года и учился на другом курсе. Его знали все: он играл на балалайке так, что заслушивались даже преподаватели, а когда выходил на танцплощадку, девушки сами становились в очередь, чтобы станцевать с ним. Но в тот вечер, когда его взгляд случайно встретился с её, весь мир словно замер.

Людмила опустила глаза, почувствовав, как заливаются щёки. Сердце бешено стучало в груди. Она не знала тогда, что эта встреча станет её судьбой – единственной, первой и последней любовью.

– Танцуем? – спросил он, протягивая руку.Тимофей подошёл к ней, легко, будто их уже что-то связывало.

И, взяв его ладонь, Людмила впервые в жизни почувствовала, что значит быть по-настоящему счастливой.

Танец казался ей волшебным – музыка наполняла пространство, а рядом с Тимофеем она чувствовала себя лёгкой и свободной, словно парила над землёй. Его глаза смотрели на неё искренне и тепло, без фальши и поверхностности. В тот момент вся её внутренняя серьёзность отступила, уступив место улыбке, которая не покидала её лица ещё долго после того вечера.

После собрания они долго гуляли по вечернему городу, разговаривая обо всём – о мечтах, о книгах, о любимой музыке. Тимофей оказался не только талантливым музыкантом и душой компании, но и человеком с глубоким пониманием жизни, который умел слушать и слышать.

Людмила открыла ему часть своей истории – о матери, о том платье, о том, как важно для неё было сохранить свет, переданный Анастасией. Тимофей слушал внимательно, не перебивая, и когда она закончила, тихо сказал:

– Ты сильнее, чем думаешь. И я хочу идти с тобой рядом.

С тех пор они стали неразлучны. Учёба, концерты, долгие вечера в общаге – всё наполнялось смыслом, потому что был рядом он. Тимофей поддерживал Людмилу, помогал справляться с трудностями, вдохновлял не бояться идти вперёд.

Первая любовь, о которой так часто мечтали в юности, стала для них опорой и тихой радостью. В её сердце загорелся новый свет – свет надежды, доверия и счастья, который казался ей особенно ценным после всего, что ей пришлось пережить.

Но впереди было ещё много испытаний – и эти чувства, как и сама жизнь, должны были пройти проверку временем.

Жизнь, казалось, только начинала налаживаться, когда вновь переменчивая судьба сделала свой ход. В 1955 году у Александры появилась возможность уехать в Магадан – на заработки. Это было рискованное решение, но в те времена Магадан манил людей надеждой на хороший заработок и новую жизнь. Александра с Николаем отправились в долгий путь на север, оставив Людмилу заканчивать учёбу в Новочеркасске. Гога учился в другом городе.

Людмиле было уже восемнадцать. Она жила в общежитии, училась усердно, вспоминала Тимофея, который в это время проходил службу в армии. Письма от него приходили редко, но каждое было настоящим праздником.

После окончания техникума Людмилу направили на работу в Иркутск. Тогда так было принято: куда пошлют – туда и поедешь. Она уехала без особого выбора, с дипломом в руках и чемоданом, полным надежд.

Работа в Иркутске оказалась тяжёлой. Людмила была учётчицей на строительстве – дни напролёт на холоде, без нормальных условий. Однажды, в дождливую осень, она сильно намочила ноги, но работу выполнила. Тогда впервые её подкосила болезнь – ревматизм, о котором она раньше даже не слышала.

Сначала терпела: не жаловалась, надеялась, что пройдёт. Но боль усиливалась с каждым днём. В итоге её увезли в больницу. Там, среди серых стен и запаха лекарств, она впервые столкнулась с настоящей беспомощностью. Она понимала, что домой вернуться нельзя – работу нужно было доделать, иначе бы подвела людей, подвела саму себя.

Тем временем Тимофей продолжал службу, и единственной отдушиной для неё оставались его редкие, но тёплые письма.

Это был шанс начать заново, под крылом родных. И несмотря на страх перед неизвестным северным краем, Людмила, как всегда, выбрала путь – идти вперёд.Когда здоровье немного улучшилось и срок работы в Иркутске подходил к концу, пришло долгожданное письмо от Александры. Она сделала вызов для Людмилы по работе в Магадан.

И снова с чемоданом в руке, с сердцем, полным надежд и лёгкой тревоги, она отправлялась в путь – туда, где её ждали испытания, работа, а, возможно, и счастье.

Магадан встретил её суровым холодом и бескрайними просторами, где ветер, казалось, резал кожу и душу.

В первые дни Людмила ощущала себя маленькой каплей в огромном море. Рабочие бригады, длинные смены, постоянная борьба с погодой и усталостью – всё это казалось испытанием на прочность. Но в сердце горела решимость не сломаться.

Александра и Николай встретили её тепло и поддержали, как могли. Их дом, хоть и скромный, стал островком тепла и уюта посреди суровой северной жизни. Гога, повзрослевший и уже ставший настоящим мужчиной, быстро подружился с Людмилой, напоминая о том, что семья – это опора, независимо от расстояний и трудностей.

Работа на севере требовала не только силы тела, но и крепости духа. Людмила научилась ценить каждую минуту отдыха, находила радость в простых вещах – в чашке горячего чая, в долгих разговорах с близкими, в редких письмах от Тимофея, которые согревали душу.

Несмотря на тяжёлые условия, здесь она почувствовала себя нужной и способной. Каждая выполненная задача, каждый день, прожитый с честью и достоинством, укрепляли её веру в себя и в свет, который она обещала нести.

Но Магадан был не только испытанием – здесь зарождались новые мечты, новые встречи и планы, которые вели Людмилу вперёд, помогая не забывать, что даже в самых суровых условиях можно найти своё место под солнцем.

Поезд вёз Людмилу всё дальше от знакомых мест – туда, где заканчивались дороги и начиналась другая жизнь. Магадан встретил её сурово: холодным ветром, тяжёлыми серыми тучами и бескрайними просторами.

Александра встретила ее на вокзале. Сильная, усталая, но родная, она крепко обняла Людмилу, будто боялась отпустить снова. Николай ждал их с машиной. Дома было тепло, пахло печёным хлебом и чем-то родным, до слёз знакомым.

Но кого-то всё же не хватало.

Единственный сын Александры, Гога, совсем недавно уехал по комсомольской путёвке поднимать Целину. В те годы это было делом чести – помочь родной стране осваивать новые земли. Молодые ребята, полные надежд, ехали на целинные поля, чтобы строить будущее. Гога был одним из них.

А потом случилось несчастье.

Никто так и не узнал всей правды. Было следствие, но выводы остались покрыты тайной. Одни говорили, что это был трагический случай, другие шёпотом пересказывали разные слухи. Но истина, что на самом деле произошло там, на Целине, осталась неизвестной.Весть о его гибели пришла, как удар. Несчастный случай. Пожар. Он сгорел прямо в поле.

Александра с Николаем переживали это молча, каждый по-своему, закрыв своё горе внутри. Дом стал тише, печаль поселилась в его стенах. Людмила почувствовала это сразу: в каждом взгляде, в каждом осторожном слове, в каждом несказанном вздохе.

Она понимала: теперь ей нужно быть сильной – ради себя, ради Александры, ради памяти о Гоге, которого она так и не успела увидеть вновь.

Жизни, где было место тяжёлому труду, холодным зимам, утренним морозным туманам – и тихой, упрямой вере в то, что впереди всё-таки будет свет.И Магадан стал для неё началом новой, непростой взрослой жизни.

Со временем Людмила привыкла к ритму сурового севера – к длинным зимним ночам, когда темнота казалась бесконечной, и к коротким летним дням, наполненным непривычным сиянием полярного солнца. Она научилась находить красоту там, где многие видели лишь холод и пустоту.

Работа давалась всё легче – трудные будни стали привычкой, а коллеги – новой семьёй. Среди них были разные люди: усталые, закалённые жизнью, но искренние и готовые поддержать. Иногда, после тяжёлого дня, они собирались у печки в общежитии, делились историями и смеялись, несмотря на усталость и холод за окнами.

Людмила часто вспоминала Гогу – его озорную улыбку, добрый смех и мечты о будущем, которое так и не сбылось. В памяти она хранила образ брата, который стал символом той хрупкой надежды, что даже в самых тяжёлых испытаниях не стоит терять веру.

Письма от Тимофея продолжали приходить – редкие, но наполненные теплом и поддержкой. Они были как тихий островок спокойствия в буре её новой жизни. Людмила мечтала о том дне, когда сможет увидеть его вновь, когда сможет рассказать обо всём, что пережила.

Но судьба не спешила давать ответы. Магадан был местом испытаний – местом, где рождалась сила. И Людмила знала: чтобы сохранить свет внутри себя, нужно пройти через всё – через холод, одиночество и боль.

Она шла вперёд, держа в сердце память о матери, любовь к Тимофею и нежную надежду на будущее. И даже когда мороз сковывал землю и душу, в ней горел огонёк – маленький, но неугасимый свет, который освещал путь через тьму.

Людмила жила в Магадане, работала, привыкала к тяжёлым условиям и вечной зиме. Дни были заняты работой, вечера – мыслями о будущем. Но сердце её жило ожиданием: скоро должен был вернуться Тимофей.