скачать книгу бесплатно
Через мгновение я почувствовал вкус её губ, нежные пальцы в моих волосах, ладное, стройное тело близко-близко, и успел пожалеть о том, что утро так скоро.
* * *
Как украсть императора из дворца? Чёрт его знает! Я вообще никогда не был специалистом по кражам. Особенно по похищениям людей. Вся надежда была на то, что во внутреннем флигеле дворца, где раньше располагались покои императрицы и принцесс, теперь идёт ремонт, и этим можно будет воспользоваться. По крайней мере, одна идея у меня имелась.
Во дворец я прибыл чуть ли не на рассвете. Императорские вензеля на погонах прямым текстом говорили охране – это флигель-адъютант его величества. И заходить к государю в любое время дня и ночи – моё священное право. Тем более я был первым человеком, который занял такую специфическую должность в Новой империи, и придворная камарилья не очень-то понимала, как ко мне относиться и какие танцы вокруг танцевать.
А потому преторианцы козырнули, дежурный лейб-гвардеец у входа в личные покои императора только бровью дёрнул, но ничего не сказал. Наверное, они там в своей лейб-гвардии были не шибко довольны, что их обскакал какой-то провинциальный поручик с мутным пехотным прошлым. Хотя я понятия не имел о том, какие нравы царят в лейб-гвардии. Вознесенский и Тревельян были замечательными людьми, а других ближников его величества я и знать не знал.
– Вставайте, государь, нас ждут великие дела! – сказал я.
– Боже мой, за что? В такую рань! – Император натянул одеяло на голову.
– Кто рано встаёт, тому Бог подаёт! – Продолжая злодействовать, я раздвинул шторы, и яркий свет восходящего солнца ударил хозяину имперских земель в заспанное лицо с разводами от подушки. – Кто до ночи сидел в наушниках и строчил телеграммы?
– И этого человека я приблизил, обласкал и обогрел? Вы подлец, ваше превосходительство! Я немедля кликну охрану, и вас выведут вон и сбросят с Тарпейской скалы как исчадие ада!
Я потихоньку начинал вспоминать, почему мне так понравился этот парень.
– С Тарпейской скалы сбрасывали больных и слабых младенцев, ваше величество, если я не ошибаюсь. Так что с этой инициативой вы запоздали. Моё младенчество пришлось на период, когда вас ещё и в планах не было.
– Ошибаетесь! С Тарпейской скалы как раз сбрасывали тех, кто перечит монарху, а ещё беглых рабов и дезертиров. – Монарший нос показался над одеялом.
– Тогда прыгнем вместе? – усмехнулся я. – Вы всё ещё хотите увидеть свою Ясмину?
Одеяло полетело прочь, император, наряженный в пижаму и с невероятным бардаком на голове, мигом оказался рядом со мной:
– Вы предлагаете побег?
– И немедленно!
Он глянул на меня испытующе, потом кивнул:
– Я весь ваш! Командуйте!
Я скинул китель и принялся шарить за подкладкой и по карманам дорогущего мундира. Благодаря моей Лизе, туда удалось поместить массу полезных вещей! На свет Божий появились два синих комбинезона наподобие тех, какие носят строители, несколько метров прочной верёвки, две пары рабочих перчаток и набор женской косметики.
– Это что ещё такое? – удивился мой подопечный.
– Немедленно в ванную! У вас есть ножницы и бритва?
– Найдутся.
Моя физиономия во дворце ещё не примелькалась, поэтому о собственной маскировке я особенно не переживал, а вот над императором поработал основательно: остриг волосы, как на фотографии с паспорта, выбрил часть брови, нанёс на лицо несколько асимметричных полос, как будто работник испачкался чем-то на стройке. Его величество терпел всё это стоически.
– Раздевайтесь! – сказал я. – До исподнего.
Кто заподозрит императора в мускулистом, перепачканном невесть чем молодчике? Пижамные штаны и куртка полетели на пол, его величество подтянул лямки и глянул на себя в зеркало. Ну чисто маляр-штукатур с окраины! Комбинезон, который теперь являлся единственной одеждой монарха, смотрелся просто великолепно. Он был заляпан краской аккурат так, чтобы не вызвать подозрений, обнажал крепкие руки и плечи государя, привлекая внимание к ним, а не к его лицу.
Не хватало только одной детали.
– У вас есть газета? – спросил я.
– Какая газета?
– Любая.
– «Курьер» подойдёт? – Он сходил за газетой, и я в два счёта соорудил ему головной убор из бумаги – треуголку.
Пока император любовался своим отражением в зеркале, я снял мундир и тоже облачился в комбинезон, оставив только видавшую виды сорочку. Нет, стесняться мне не приходилось – мои стати были не намного субтильнее императорских. Однако на дворе, конечно, лето, но ветерок нынче холодный, утренний, свежий. На голову повязал цветастый платок, на манер моряков из Сипанги.
– И что теперь? – спросил его величество.
Я молча указал через окно во внутренний двор. Там, вокруг опутанного лесами внутреннего флигеля, уже начинали свою суету строители, разбирая инструмент и готовясь к рабочему дню.
– Стремянка? – удивился император, проследив за моим взглядом. – Зачем нам стремянка? И как мы попадём во двор? Будем спускаться на верёвке через окно?
– Спускаться на верёвке? Какая банальность! Мы поднимемся на крышу! – не удержался от бахвальства я. – Вы знаете, какой диаметр у трубы вашего камина?
* * *
Мы перемазались, как черти, пока лезли вверх по трубе, и это было только к лучшему – наша маскировка становилась совершеннее с каждой секундой, проведённой в дворцовом дымоходе. В зубах я держал конец верёвки, к которой были привязаны сумки с документами и всем прочим, на башку мне то и дело сыпалась сажа, содранная со стен каминной трубы монаршими подошвами и ладонями.
Выбравшись наружу, император протянул мне руку, чем заработал ещё несколько очков в свою пользу.
– Фажмыте ферёфку! – прошамкал я и облегчённо вздохнул, когда он достал из моих зубов изжёванный канат.
Пока его величество вытаскивал из камина сумки, я осматривался. Нерадивый трубочист оставил тут метлу на длинной ручке и металлического ежа на цепочке, так что мы снарядились как положено.
– Когда вы только успели всё это притащить в мою спальню? – удивился император, осматривая наш багаж.
– А это не я, это преторианцы. Поставили в вашей берлоге рядом с книгами и проводами, я сказал только, что это для радиостанции. А уже утром с собой принёс.
– Хм!
Нет, дворец охраняли как положено, существовало несколько уровней проверки и три или четыре рубежа обороны. Но не для лейб-гвардейцев. Каждого из них назначал лично император по согласованию с тайным советом, и если уж кто-то из этих великолепных молодых людей решил бы предать своего государя, это означало бы крах всех идеалов и принципов, на которых зиждился нынешний государственный строй. Лейб-гвардейцы имели право доступа в любое помещение дворца, а я, как флигель-адъютант, ещё и допуск к его величеству в какое угодно время суток. Это была единственная брешь в обороне, и я ею воспользовался.
Мы шагали по крыше, совершенно не стесняясь, грохоча ботинками по металлическим листам. Для внутренней охраны само наше нахождение там, наверху, означало, что мы люди проверенные и нас пропустили. А придворные могли только морщиться и сетовать на беспардонность пролетариев, которые мешают им совершать утренние ритуалы или досматривать последние сны.
Спустившись по пожарной лестнице во внутренний двор, мы поудобнее нагрузились сумками и инструментами и подошли к стремянке, которая стояла тут же, прислонённая к стене флигеля.
– И как мы выберемся наружу? – с сомнением посмотрел на меня хозяин империи. – Тут кругом преторианцы!
– Внимание, фокус с лестницей! – усмехнулся я. – Меня научили этому наши соотечественники ещё в Натале. Мы выйдем через парадные ворота, и никто нас не остановит!
– То есть как это? Бред какой-то…
– Ах, бред? Ну, тогда вам нести верх, перемазанный побелкой…
– Затравлю собаками! – пригрозил он. – А потом на кол!
– Давайте уже, беритесь за грязную сторону.
Так, перешучиваясь, мы и пошли по коридорам и залам дворца, мимо постов охраны и канцеляристов, придворных дам и важных государственных мужей, минуя галереи портретов и проходя мимо роскошных интерьеров.
– Па-а-аберегись! – сказал я преторианцам у самого выхода и дёрнул плечом так, что часть сажи осыпалась на ковёр. Кстати, шемаханский.
– Куда прёшь, тетеря? – возмутился бравый усач в чёрной форме. – А ну, кыш с ковра, ироды! И с лестницей своей аккуратней, вон чуть вазу не разбили! Осьмнадцатый век, не хухры-мухры!
– Дык, ёлы-палы! – включился в игру император. – Можа дверь подяржите?
– Петька! Петька, подержи дверь, а то эти охламоны политуру поцарапают! Куда-а-а? Куда по ковру? Гос-с-спади, понабирают по объявлению… Вы откуда такие остолопы взялись?
– Эрзяньских зямель! – с достоинством проговорил его величество.
– А-а-а-а, ну тогда чёрт с вами. Слышь, Петька, это лимита из Эрзяни.
– А то правда, что в Эрзяни грибы с глазами? – Петька втянул живот, пропуская нас и стараясь не замараться сажей.
– А как жа! – шмыгнул носом император. – Их едять, а они глядять!
– Идите уже, Гос-с-с-пади…
Мы так и прошли два квартала с лестницей на плечах и с ней же загрузились в обшарпанную пролётку. Таксисты и извозчики на приличных экипажах даже не смотрели в нашу сторону.
– Фантастика, – сказал император. – Мы просто взяли и сбежали.
Он откинулся на жёстком сиденье, ногами придерживая стремянку, смотрел в утреннее небо, по которому проплывали облака, и блаженно улыбался.
А я пытался рассчитать, сколько у нас есть времени до того, как лейб-гвардеец у дверей забеспокоится? Конечно, они сразу догадаются, что в этом замешан я, там ведь мой мундир остался, в конце концов. Феликс будет локти кусать, когда поймёт, что я надул его и сбежал раньше. Главное, чтобы Лизу не доставали, но она обещалась уехать к папеньке и маменьке в Эвксину на первом же поезде, так что у нас ещё были все шансы увидеться. Познакомлю её с императором – оба будут под впечатлением, это точно. Долго суматоха не продлится, я пошлю Карскому весточку, чтоб не дёргался. Но я его предупреждал – не сметь играть со мной втёмную. Пусть теперь дёргается.
– Вам куда, хлопцы? Уже семь кварталов проехали, всё, как вы сказали, прямо! – обернулся извозчик.
– Слушай, а отвези нас в баню, отец? – попросил я. – Видишь, с утра пораньше по трубам лазили, охота помыться-переодеться.
– А гроши есть у вас? – Он точно был из Северо-Западного края, говор был мягкий, «г» выбухное.
– Есть! – Я пошелестел мятой купюрой. – За срочность работы нам неплохо заплатили.
– Так поехали ко мне, старуха самовар поставит, я баньку истоплю. Давай деньгу, ещё и в лавку заедем, баранков купить и масла сливочного, старуха его очень любит! А шо? На кой хрен вам мудями в публичной бане трясти, у меня всяко приличнее! Водопровод у меня, воды хоть залейся! Это не старые времена, ци-ви-ли-за-ция!
– А где живёшь, отец?
– На Домахе!
– Далековато, – как будто сомневаясь, проговорил я.
На самом деле Домаха нам очень подходила. Это была дальняя окраина, как раз по маршруту нашего побега.
– Так обратно на транвае поедете, там полверсты до остановки! Небось с лестницей кондуктор не ссадит! Или вы транваев не видали? Откудова приехали?
Водопровод, трамвай… Император улыбался – ему нравилось слышать всё это.
– Эрзяньские мы! – откликнулся он.
– Ах, эрзяньские… Ну так едем?
– Давай тогда не в лавку, а сразу на рынок. Возьмём того-сего к столу, свеженького, – предложил я, подбросив в ладони несколько монет. – Наработались натощак, живот крутит – жрать охота!
– Вот это дело! Колбаски, яичек, лучку… – Глаза у извозчика подобрели. – Хорошие вы хлопцы! А мне сегодня работать тяжко – кости ноют, гроза, видать, будет!
Он чмокнул губами, лошадка фыркнула и побежала живее, цокая копытами по мостовой, на которую пролётка свернула с асфальтированного проспекта, спасаясь от бешено ревущих автомобилей, выхлопных газов, гудков, окриков, лязга и треска. Столица просыпалась.
По мере удаления от центра этажность домов по обеим сторонам улицы стремительно уменьшалась, а возраст построек увеличивался, и скоро мы были окружены патриархальными городскими пейзажами Домахи – одного из самых старых предместий Аркаима. Тёмные, почти чёрные срубы на высоких каменных фундаментах, резные ставни, наличники и коньки на двускатных крышах, неторопливые жители, ведущие почти сельский образ жизни. За фасадом современности всё ещё скрывалась та самая старая империя, и казалось, вот-вот из-за угла выйдет патруль стрельцов в красных кафтанах или проскачет гонец в меховом малахае, крича на ходу:
– Слово и дело государево!
Я моргнул, возвращаясь к реальности.
– Приехали, хлопцы! Посидите здесь, а я до базарчика схожу. Каурку вам мою доверяю, вы её не обижайте!
Каурка покосилась на нас с его величеством, вздохнула особенно, по-лошадиному, явно не доверяя.
– Не бойся отец, не обидим!
– А вот вам семечек тыквенных, старуха в печи сушила, прошлогодние. Не скучайте! И на пол не плюйте.
Извозчик двинул на рынок, а мы остались в пролётке грызть семечки.
Глава 4
Неприятности
Наверняка нас уже искали, негласно. Вряд ли спецслужбистам могло прийти в голову развесить на столбах портреты императора, мол, разыскивается, сбежал! Скорее всего, мобилизовали всех сотрудников шерстить вокзалы, речной порт, аэропорт и причальные мачты для пассажирских дирижаблей. Поставить по агенту на каждом перекрёстке – это просто нереально.
Мы выбирались из Аркаима пешком, шли легко, бодро – банька у извозчика оказалась отличной, а завтрак, на скорую руку собранный его женой, пышнотелой женщиной лет пятидесяти, здорово подкрепил наши силы.
Пролётка, запряжённая пугливой кауркой, довезла нас до трамвайной остановки и покатила дальше работать, а мы выбросили стремянку и трубочистовы инструменты в ближайшую канаву и переоделись за кустами в цивильное, из запасов, заботливо оставленных Феликсом под диваном. Я наклеил на переносицу его величества пластырь, и юноша приобрёл ещё более лихой вид.
И вот теперь столица осталась позади. Повозок и автомобилей на этой забытой Богом грунтовке почти не попадалось, так что рассчитывать на попутку не приходилось.
– Какие планы дальше? – спросил император.
– Доберёмся пешком до Трёхгорного, там ждёт посылка на почте, до востребования. И нормальные вещи. – Я с сожалением глянул на свои брюки в полосочку.
Ненавижу одежду в полосочку. И Феликс об этом прекрасно знал!
– А документы?
