скачать книгу бесплатно
– Но… – нахмурился император, а потом лицо его разгладилось. – Продолжайте! Это любопытно.
– Инициативные творческие личности, и при этом обязательные и ответственные, вот что должно стать целью системы образования к выпуску из учебного заведения. А не узкий специалист, который ничего не знает и не видит, кроме верстака, радиоточки или днища автомобиля. Тогда лет через двадцать наша пирамида…
– Рухнет? Превратится во множество маленьких пирамидок?
– Станет самоподдерживающейся конструкцией, состоящей из множества прочных элементов. И ваша работа, как императора, будет заключаться не в том, чтобы лично решать вопрос с лесными пожарами на Янге, а в арбитраже между ведомствами и службами, которые кинутся исправлять проблему самостоятельно. – Я снял фуражку и вытер лоб, а потом расстегнул верхнюю пуговицу на мундире. – Вам останется только наградить непричастных и покарать невиновных.
Понесло меня куда-то не в ту степь. Вздумал учить императора? Совсем кретин. Ну да это ещё полбеды, дело-то тут гораздо серьёзнее. Утешало одно – в ответ на мою неуклюжую шутку он всё-таки усмехнулся.
– Вы же не о радио меня поговорить позвали, ваше величество. И не про систему образования. И висюльки все эти, и звания, которые посыпались на меня как из рога изобилия, неспроста. Что-то ведь случилось?
Император сник. Он просто рухнул на стул, надел наушники, снял их, потом снова надел. Его величество теперь был похож на обычного юношу, которого всё доконало.
– Ну почему же не про радио? Это свобода, – сказал он и обвёл рукой радиоаппаратуру. – Только так я могу общаться как хочу и с кем хочу. Все эти кавалеры, дамы, приёмы, бумаги, совещания, конференции и заседания… Меня уже тошнит, понимаете? Я бы лучше в Варзугу вернулся, на скрипке играть… Мог бы, по крайней мере, сам собой распоряжаться. Теперь все пытаются выстроить со мной отношения с точки зрения того, что я император. Всем плевать на то, кто я есть, какой я есть. А вот тут не плевать. Тут моего лица не видно, даже голоса не слышно. Поговорить можно по душам, пусть и морзянкой. Знаете, сколько в мире радиолюбителей? Тысячи!
Я кое-что начал понимать и потому спросил:
– И много среди радиолюбителей девушек?
Мы ведь всё это время говорили именно о девушках.
Его величество глубоко вздохнул:
– Потому я вас и позвал. Мне нужен надёжный человек рядом, человек со стороны, понимаете? Слушайте, вы меня с того света один раз вытащили, фактически возвели на престол и ничего взамен не потребовали. И вот я опять вас прошу: помогите, а?
Когда повелитель одной из самой могущественных держав мира смотрит прямо в душу глазами отчаявшегося юноши, от этого мороз по коже. Ему беспрекословно подчиняется огромная, закалённая в боях армия. В его распоряжении неисчислимые финансовые средства. Он может консультироваться у самых титулованных учёных и самых лучших специалистов, но просит о помощи меня. Кто я такой, в конце концов?
Есть только одна-единственная штука в мире, с которой не помогут ни штыки, ни деньги и власть, ни высочайший интеллект:
– Ваше величество, вы что, влюбились?
Он спрятал лицо в ладони. А я ещё раз глянул на всю обстановку этой маленькой комнаты, спрятанной в огромном роскошном дворце, и спросил снова:
– Влюбились по радио? По переписке? – Мне нужно было это объяснить хотя бы самому себе.
Самым логичным сравнением казалось то, как фронтовики или заключённые находят себе жён с помощью почты – переписываются месяцами, а потом встречаются и порой создают крепкие любящие семьи. Я лично знавал несколько таких. По крайней мере, так всё это в моей голове более-менее укладывалось. Потому как романтика по радио с помощью морзянки… В страшную эпоху живём! Но, с другой стороны, телеграмма или радиограмма – это то же письмо, только доходит гораздо быстрее, так что в целом представить себе подобное было можно.
– И вы меня не осуждаете? – спросил он.
– С чего бы мне вас осуждать? Что может быть естественнее для молодого человека, чем влюбиться в понимающую девушку, которая готова его слушать? В ту, которая разделяет его интересы, обладает широким кругозором, незаурядным умом, твёрдым характером и определённым положением в обществе.
– Как это у вас получилось? – Его удивление было неподдельным. – Вы так точно её описали!
Простодушный император? Или это только в одном конкретном случае?
– А какой ещё может быть девушка, увлекающаяся радио? Это удовольствие явно не для дурочек-мещанок или дам полусвета. Знаете, или вас обманывает какой-нибудь старый радист-извращенец, который притворяется женщиной, или она и вправду неординарная личность.
Его лицо изменилось, он даже побледнел, представив такой вариант, а потом взял себя в руки и заговорил прерывистым голосом:
– Мы с ней поклялись друг другу говорить только правду или не говорить вовсе. Она совсем юная, моложе меня – ей недавно исполнилось восемнадцать. Замуж её пока выдавать не собираются, какие-то семейные сложности. Но дело не только в этом – сейчас у неё серьёзные проблемы. Ей угрожает опасность. И я не могу этого просто так оставить, понимаете? Она единственная в мире может… Только ради неё я… Понимаете? – снова повторил он.
Я закрыл глаза, и перед моим внутренним взором тут же появилась Лиза.
– Понимаю, – вздохнул я.
– Так вы поможете?
– Всё что угодно, ваше императорское величество.
А что я ещё мог сказать?
* * *
Одним росчерком пера в монаршей руке я оказался в чине флигель-адъютанта, то есть теперь имел право и был обязан находиться подле императора. Карьерный рост! Полковник, лейб-гвардеец, флигель-адъютант… Для чего-то это было нужно, и тянущее чувство в груди подсказывало: впереди далёкая дорога.
Я шагал по коридорам дворца, пытаясь не потеряться в поисках канцелярии – нужно было отдать туда, в архив, указ его величества о назначении меня, грешного, в ближнюю свиту. Задумавшись, едва не упустил момент, когда некто резкий и мощный ухватил меня самым бесцеремонным образом и утащил в тёмную комнату с наглухо завешанными окнами.
– Теряешь хватку! – сказал Феликс и довольно оскалился. – Как я тебя похитил, а?
– Это ты теряешь хватку, Карский. – Я достал из кармана револьвер, который всё это время был направлен ему в пузо. – Не узнай я тебя спустя секунду, продырявил бы в шести местах.
– У-у-у-у, блатота, нахватался уголовных приёмчиков. И что, метко получается через карман стрелять?
– А какая разница, если в упор? Мундир было бы жалко только.
– Ладно, ладно. С хваткой у тебя всё в порядке. Теперь слушай, что происходит, и никому ни слова о нашем разговоре, даже императору, смекаешь?
– Если он спросит напрямую, я не смогу соврать. – Тут пришлось быть категоричным.
Феликс меня прекрасно понял. Все представители правящей династии в большей или меньшей степени обладали умением выворачивать человека наизнанку и заставлять говорить правду.
– Ну, так не ври, недоговаривай! Мне тебя что, учить? Как дитё малое, правду мне Арис про тебя говорил, инфантильный временами какой-то. Сколько у нас времени?
– Полчаса примерно, если покажешь, где ваша дурацкая канцелярия. – На «инфантильного» я не обиделся.
– Она не моя, она его императорского величества! – хохотнул Феликс. – И вообще, там не канцелярия, там цирк-шапито. Который уехал, а клоуны остались. Сам посмотришь. А пока слушай.
Мы уселись на покрытый белым полотном диван. Карский закурил и начал рассказывать.
По всему выходило – император вознамерился удрать. Ну, не насовсем, понятное дело. Он всё-таки юноша ответственный, так, на полгодика примерно. И загодя для этого всё подготовил. Под предлогом объезда пределов империи с целью ознакомления с насущными проблемами подданных подписал все документы – кому и какие полномочия на эти шесть месяцев переходят, кто будет входить в регентский совет, во главе с Артуром Николаевичем Крестовским, конечно, а кто заменит его величество на посту верховного главнокомандующего.
Как выяснилось из речи Феликса, для всего высшего света и даже для тайного совета, который руководил империей во времена регентства, деятельность и интеллект молодого хозяина страны стали настоящим сюрпризом. Они-то рассчитывали получить символ, икону, наличие которой стабилизировало бы общество, а получили настоящего правителя! Ну да, молодого. Но почти гениального! У него была абсолютная память, потрясающие математические способности, умение работать с огромными объёмами информации и желание разобраться в каждой мелочи. Не хватало житейского опыта и общения со сверстниками – тут, как могла, помогала лейб-гвардия, но… Но Артур Николаевич идею поездки по городам и весям империи поддержал именно в этом ключе. Правитель должен видеть результаты своих действий и своего бездействия. Да и вообще, хозяину империи нужен был отдых. А лучший отдых – это смена обстановки.
– Император задолбался, – сказал Карский. – Эмоциональное выгорание.
Ещё бы! Возглавить великую державу в семнадцать, каково? А потом несколько лет вкалывать как проклятый, разгребая последствия двух войн и двух революций. И вот теперь он нашёл себе отдушину, эту неведомую радионимфу. Конечно, конторские слушали и перехватывали их переговоры, прекрасно зная, что её зовут Ясмин, и она из Шемахани. То ли придворная дама, то ли дочь какого-то знатного вельможи. Проблема была в том, что имя Ясмин в тех краях было очень распространённым среди знати, а нормальной резидентуры в этом прекрасном южном городе на берегу живописного озера не имелось, и выяснить, кто именно держит в доме передатчик такой мощности, чтобы общаться со столицей империи, пока возможным не представлялось.
Вот так – в Федерации и Натале от имперцев было не протолкнуться, а тут, в нескольких тысячах километров от Аркаима, слепое пятно. Не интересовала никого Шемахань. Дыра дырой. Фрукты, рыба, овцы, варёный рис и войны с башибузуками. Ничего интересного.
– Ты же тоже шемаханец, да? – спросил меня Феликс.
– Вообще-то эвксинец, – скривился я. – Не заставляй меня сомневаться в профессионализме твоей конторы в общем и твоём в частности.
– Один хрен из тех краёв! – отмахнулся разведчик. – Тебе проще будет освоиться.
– Эвксина на двести километров севернее Шемахани и на берегу моря, а не озера. И говорят у нас по-имперски, и вера та же самая, что в Аркаиме.
Ох уж этот великодержавный латентный шовинизм. Эвксинцы, шемаханцы, башибузуки – какая разница? Всё где-то там, на юге, где горы, море, солнце и хурма стоит дешевле картофеля.
– И вообще, что значит освоиться? – опомнился я. – Не собираюсь я нигде осваиваться!
Феликс ухватил себя двумя пальцами за переносицу и сделал страдальческий вид:
– А ты ещё ничего не понял? Его величество попросит тебя сбежать вместе с ним. Он тебе доверяет, именно с тобой он совершил своё единственное настоящее большое путешествие из Варзуги в Столи… то есть в Аркаим!
– А я…
– А ты согласишься. Знаешь такое – если бунт нельзя предотвратить, его нужно возглавить? Вот мы и возглавляем. Документы, деньги, одежда, снаряжение, оружие, это всё здесь, – он похлопал по дивану. – Потом ночью сюда прокрадётесь, поднимете сиденье – всё внутри. Скажешь, твои друзья подготовили. И не враньём будет, кстати. Оформим тебя по старинке, через ИГО и «Подорожник». Будешь учёным-этнографом с ассистентом. Прошвырнетесь до Шемахани, оглядитесь. Мы прикроем, не сомневайся, будем неподалёку. Держи блокнот, тут маршрут.
– Адреса, пароли, явки? Всё, чтобы мальчик почувствовал себя настоящим героем и бунтарём, но не пострадал? – С одной стороны я их понимал и даже поддерживал, а с другой мне было противно.
– Точно! Ну, и если честно, мы тут судили-рядили и решили, что всё равно никого лучше тебя не нашли бы ему в попутчики.
– Мы – это Арис, ты и Артур Николаевич?
Феликс сделал неопределённый жест рукой. Я подозревал, что он стал большой шишкой в разведке, но вот какой именно пост занимал и где были границы его сферы ответственности – это было тайной, раскапывать которую у меня не было ни малейшего желания. Достаточно того, что Карский имел право принимать подобные решения.
– Какие у нас сроки? – Я отмахнулся от табачного дыма, которым этот рыцарь плаща и кинжала дышал мне прямо в лицо.
– Сроки? Да чё-орт знает, какая блажь в его царственную голову постучится. Тут ведь понимаешь, он вроде как и вундеркинд, а вроде и дитё малое. Анализ, синтез, дедукция, индукция – что угодно, академиков в тупик ставит! Маститые юристы и экономисты шляпу снимают. Но зато в бытовых, житейских вопросах полный пр…
– Профан?
– Именно, профан. В общем, побудешь его старшим братишкой, пока не пообвыкнется. Ну и на Ясмину эту посмотрите. Наследник нужен империи как воздух! Или наследница. А лучше сразу двое или трое. И плевать, кем будет жена, не старый режим! Главное, чтобы из хорошей семьи, не скомпрометированная. Ну, понимаешь. Если из народа – это прекрасно, демократично. Если дворянка – тоже хорошо, дань традиции.
– Ты как бабка старая, Феликс, – не выдержал я. – Может, ещё свечку им подержишь?
– Да хоть дедка! Знаешь, – он одной затяжкой докурил сигарету, затушил о ботинок и сунул окурок в щель дивана, – у меня нервы ни к чёрту. Понимаешь, сейчас, конечно, на величество не так всё завязано, как в первый год, но… Случись что – не поедет ли империя в тартарары? А если мы надавим на чувство долга и ответственность, и отговорим его – не поедет ли крыша у императора? И снова, не потеряем ли мы тогда империю?
Мне его жалко не было, если честно. Его – в смысле Феликса. Нервы у него, надо же! Барышня кисейная.
– Нужно занести документы в канцелярию, – сказал я. – И если ещё раз ухватишь меня подобным образом, то я тебе точно бок прострелю. У меня тоже нервы ни к чёрту.
– Ладно, пошли. – Он встал, кивнул мне ещё раз на диван, покрытый тканью, и мы вышли в коридор.
Две молоденькие горничные в чёрных платьях и белых передничках, проходившие мимо, удивлённо на нас воззрились, но Карский состроил дикую рожу и шикнул на них. Девушки пискнули и скрылись с глаз долой.
– Эх, где мои семнадцать лет… – тоскливо пробормотал разведчик. – Пойдём изводить канцеляристов.
Глава 3
Украсть императора
Я сидел на кухне и беззвучно смеялся. Это было форменное издевательство!
Не откладывая дела в долгий ящик, наведался в ту комнатку с диваном сразу же после визита в канцелярию и выгреб тайник подчистую. Оружие, деньги, документы, одежда – всё это было запаковано в отличные брезентовые сумки, удобные и для переноски, и для того, чтобы навьючить их на лошадей, например. Правда, пришлось привлечь к переноске добычи Кузьму – целый полковник, гружёный, как мул, мог вызвать вопросы.
И вот теперь за окном царила непроглядная летняя аркаимская ночь, и я при свете керосиновой лампы разглядывал всё, что приготовили нам государевы люди, и здорово веселился.
Чёрные книжечки паспортов, на обложках которых гордо реяли имперские орлы, и вызвали у меня приступы гомерического хохота. Наверняка виноват был Феликс – кто ещё мог придумать для нас такие дурацкие имена?
Иван Царёв и Сергей Волков! Проходимец Карский явно читал мои «Натальские рассказы», я там тоже проводил параллели с народными сказками. Иван Царевич и Серый Волк, каково? Мерзавец, как есть мерзавец!
Моя фотография была с Южного континента: небритость, загар, отросшие волосы. Ну, точно, скорее всего, кто-то из тамошних агентов, притворявшихся журналистами, снял меня на приёме у архиепископа Стааля по случаю заключения мира. А фото императора, то есть Ивана Ивановича Царёва, было изящно подретушировано. В нём заключался вариант маскировки внешности юного монарха: полубокс вместо роскошной шевелюры, короткая борода вместо идеально выбритого подбородка, слегка неровная, кажется, выстриженная правая бровь. Если ещё и одеть как-нибудь нехарактерно, то никому и в голову не придёт, что этот лихой, хулиганистого вида молодой человек с сумасшедшими глазами является монархом великой страны.
– Ты чего не спишь? – показалась в дверном проёме Лиза. – Я проснулась, а тебя рядом нет. Думала, у тебя опять…
Порой среди ночи я просыпался, обливаясь холодным потом и скрежеща зубами, а сердце билось о рёбра так, будто хотело сбежать к чёрту. В такие ночи мне снились малыши-кафры, марширующие с винтовками в руках по руслу высохшей реки, или игра в морской бой в гавани Сан-Риоля, или оборона приморского городишки под названием Бубырь, или штурм Клёна. Но рядом с Лизонькой такое случалось всё реже и реже.
– Нет, солнце моё, нет. Прости, что напугал, просто…
– Тебя возвращают на службу? – Она подошла, зябко поводя плечами, и вдруг села ко мне на колени, прижалась, спрятав лицо на груди. – Я думала, война кончилась и мы как в сказке будем жить-поживать да добра наживать.
Я тяжко вздохнул и погладил её по спине, ощущая гладкость кожи сквозь невесомый пеньюар:
– Как в сказке, точно. Только эта сказка не про меня.
– А про кого?
– Про Ивана-царевича, который очень рано стал царём, потому что батюшку его убили злые люди, и матушку тоже, и всех старших сестёр, и братьев-кузенов, и вообще… Некому было больше царём становиться. И он не успел насовершать подвигов, сразиться со Змеем Горынычем, сходить за тридевять земель в тридесятое царство за тем – не знаю чем. И найти свою Василису Премудрую тоже не успел. И теперь ему очень-очень плохо.
Лиза заглянула мне в глаза:
– Ты о ком сейчас говоришь?
– Вчера меня назначили флигель-адъютантом, – выдохнул я.
– Господи! – Она обняла меня крепко-крепко, а потом спросила: – Ты мне не сказал, чтобы не портить вечер?
Какая она у меня всё-таки… Другая бы от счастья прыгала – как же, суженый теперь полковник и член ближней императорской свиты! А Лиза всё поняла. Таких, как я, за красивые глаза на подобные должности не назначают. Она уже после мундира начала догадываться, сразу утром. Просто не спрашивала, надеялась, что всё образуется.
– И надолго ты уедешь? – Глаза Лизы заблестели. – И скоро?
Я просто не мог выдавить из себя нужные и правдивые слова, а потому крепко обнял её и проговорил:
– Сегодня ведь был прекрасный вечер, правда? И у нас ещё будут такие вечера, я тебе обещаю. Нет, я тебе клянусь!
– То есть утром? И сам не знаешь, на сколько? – Любимая вдруг улыбнулась. – Ну, тогда у нас есть время до утра.
