banner banner banner
Останься со мной
Останься со мной
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Останься со мной

скачать книгу бесплатно

Внимание рассеивается. Воспоминания нахлынули с такой силой, как будто только что открылся шлюз и разъяренная вода устремилась с огромной скоростью, чуть не захлестнув меня с головой. Делясь историей с Эйденом, я словно заново переживаю момент, когда моя жизнь изменилась раз и навсегда.

– Тони намеревался выстрелить. И я не знала, что делать дальше: пытаться бежать, уговаривать его или просто принять свою судьбу. В итоге он все решил за меня: замахнувшись, он ударил меня по голове рукоятью пистолета. И это последнее, что я помню.

Глава 4

Первое, что я помню дальше, – боль. Эту ноющую пульсацию в голове, на которую сложно не обращать внимания. Лежа на полу, я чувствовала себя разбитой, будто меня швыряли из стороны в сторону. Пребывая в полуобморочном состоянии, я села, приложила к голове руки. Мне требовалось все самообладание, чтобы держаться в сознании.

Обуви на ногах не было, хотя я могла поклясться, что вышла из дома в ботинках. Зимней куртки тоже не было. Куда она делась? В такую холодную погоду я не могла выйти на улицу раздетой.

Нет, я больше не находилась на улице. Каким-то образом я очутилась в крошечной ванной. Я поднялась на ноги, оценила обстановку: унитаз; раковина; ни зеркал, ни шкафов; стены голые, без окон. Было очень холодно, а на мне остались лишь джинсы и футболка.

Дверь не открывалась, хотя и не была заперта, потому что ручка поворачивалась. Скорее всего, снаружи была заперта на засов. Ко всему прочему, дверь была подперта чем-то тяжелым. Заглянув в крошечную щель между дверью и порогом, я разглядела непонятную, но явно прочную деревянную мебель.

Тони меня похитил. И я не сомневалась, что он вернется, чтобы закончить начатое. Я должна была найти способ выбраться из западни. Окон нигде не было, а это значит, что единственная надежда оставалась на дверь. Несколько часов подряд я пыталась выйти наружу, сидя на жестком полу и колотя в дверь ногами. Пятки в результате покрылись кровавыми cиняками. Вскоре отчаяние взяло верх. Никакие удары, никакое царапанье по двери и петлям до онемения в пальцах и крови на костяшках не дали результатов. Я попала в безнадежную ловушку.

Стоило адреналину и надежде на побег улетучиться, как разочарование от собственной беспомощности тут же впилось мне в грудь острыми когтями. Сил, чтобы выбить дверь, у меня не было. Ума на хитрый план не хватало. Мне оставалось лишь думать о способах, к которым прибегнет Тони, чтобы мучить меня и пытать. Из головы никак не выходила мысль, что во время нашей встречи на улице он был лишен всякого сострадания или человечности. У него были глаза человека, которому больше нечего терять и не для чего жить.

Оставалось только одно – лечь на пол и плакать. Я ревела до боли в животе. Рыдала так, что едва могла дышать. Я плакала до тех пор, пока в глазах не осталось слез. Лежа на полу в ванной и глядя на усеянный лампочками белый потолок, я ощущала лишь пустоту.

У меня не было сил, чтобы вытирать с лица горячие слезы. Усталость взяла верх. В попытке убежать из ловушки я использовала весь гнев и страх, а плач ничего не дал, кроме опухшего, красного лица. Свет погас, окутав меня мраком, который соперничал с растущим отчаянием и соответствовал дыре в моем сердце, где раньше жила надежда. Я лежала в темноте, залитая слезами и кровью. От новой реальности меня отвлек сон. Пока я была заперта в ванной, время для меня больше не существовало. Позже мне сказали, что я пропала на три дня – и это были, пожалуй, самые страшные и ужасные три дня в моей жизни.

Тони не приходил, не приносил мне еду. Я не знала, где находилась, не знала, чего он от меня хотел. Я понятия не имела, что он планировал: пытать меня, убить, оставить умирать от голода. Я ослабла и выживала только благодаря силе воли и воде из-под крана.

В ванной включился свет – очевидно, пришел Тони. Стало так ярко, что мне пришлось прикрыть глаза рукой, пока они не привыкли к свету. Последнее, к чему я была готова, это к столкновению, однако, когда услышала скрип мебели перед дверью, во мне что-то щелкнуло.

Инстинкт выживания и желание жить вызвали во мне прилив адреналина. Я не хотела становиться жертвой и уж точно не собиралась умирать без чертовски хорошей драки. Если мне было суждено умереть, я хотела уйти, зная, что забрала с собой добротный кусок Тони.

Дыхание громко отзывалось в ушах, сердце колотилось, кровь в жилах бурлила. Тони приближался.

Включенный свет позволил мне детально рассмотреть комнату. Увы, там не было ни зеркал, которые я могла бы разбить и использовать в качестве оружия, ни шкафчиков, которые я могла бы обыскать. Когда последний тяжелый предмет был отодвинут от двери, часть моего мозга, заблокированная голодом и страхом, взяла верх. И вот тогда мое внимание сосредоточилось на унитазе, вернее, на крышке бачка.

Я помню, что читала или видела где-то одно интересное замечание: если к вам в дом ворвутся злоумышленники, а у вас под рукой не окажется оружия, крышка бачка – отличный вариант, потому что она толстая и тяжелая. За несколько секунд до того, как задвижка открылась, я схватила увесистую крышку и повернулась к двери. Со всей силой, на которую было способно мое тело, – силой, о которой я даже не подозревала, – я замахнулась самодельным оружием в направлении головы Тони (во всяком случае, я очень надеялась, что она окажется именно там).

Время одновременно ускорилось и замедлилось, когда крышка бачка столкнулась с его черепом. От этого удара я сама чуть не рухнула. Тело Тони натолкнулось на стену и повалилось вниз.

Я не стала дожидаться, пока он потеряет сознание. Бросив крышку, я перепрыгнула через него и выбежала из ванной настолько быстро, насколько могли выдержать мои ослабленные ноги. Я бежала босиком по подвалу, подгоняемая адреналином. Не обращая внимания на боль в сбитых пятках, я сосредоточилась только на выходе и пути к свободе.

Я неслась по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Однако моя растущая надежда вскоре угасла: я столкнулась с запертой дверью. Услышав шаги где-то позади себя, я принялась судорожно дергать ручку, но та была недвижима. В спешке и страхе я едва заметила три засова.

Как только я обернулась и посмотрела вниз, кровь в жилах превратилась в тяжелый свинец: я встретилась с полным ненависти взглядом. Внизу, у самого основания лестницы, стоял окровавленный, разъяренный Тони.

Времени, чтобы разглядывать причиненные ему травмы или выражение лица, уже не оставалось. Увидев Тони в непосредственной близости, я тут же развернулась к двери, не обращая внимания на сжатое от страха сердце и панику, которая старательно пыталась завладеть моим телом.

Слыша за спиной тяжелые шаги и чувствуя, как время медленно ускользало, трясущимися руками я наконец-то открыла засов. Практически провалившись в дверной проем, я захлопнула дверь, надеясь задержать Тони и выиграть еще пару драгоценных секунд.

Добежала до массивной входной двери, руки автоматически потянулись к замку. Спустя миг я открыла себе путь к заветной свободе.

Я не останавливалась, не смотрела, где Тони и насколько он близок к тому, чтобы схватить меня. Стоило двери распахнуться, я в мгновение ока вылетела наружу. Босые ноги стучали по твердому бетону, неся меня на дорогу, на свежий воздух, который я раньше воспринимала как должное.

Солнце уже садилось, и по улице не проезжало ни одной машины. Первое, что пришло в голову, – бежать. Бежать, чтобы преодолеть как можно большее расстояние между мной и Тони. Я не обращала внимания ни на холодный воздух, ни на измученные легкие, ни на кровь, сочившуюся из ступней и смешивавшуюся с тонким слоем снега. Я продолжала думать о том, что оказалась близка, так близка к спасению.

Я пробежала, наверное, пару кварталов, прежде чем мимо проехала машина. Водитель затормозил, увидев растрепанную девушку без обуви, бегущую опрометью прямо по дороге. Неужели это Тони? Нет, это был не он. Пожилая женщина с добрым лицом, одетая в розовую водолазку, вышла из салона и бросилась ко мне, расспрашивая, что случилось и как меня зовут.

Я назвала свое имя, а она вздохнула и сказала, что сейчас же позвонит в полицию. Я больше ничего не говорила и не делала. В голове непрерывно повторялись только два слова: все закончилось.

Все кончено. Я была в безопасности. Я могла вернуться домой.

В то время я не знала, насколько я ошибалась.

В полицейском участке я рассказывала свою историю бесчисленное количество раз. Именно там я впервые осознала ненависть к бежевым стульям и пронзительному звону телефонов. Полиция обыскала дом Тони, его район и другие места, где он мог находиться. Они объявили его в розыск, но так и не нашли; он словно сквозь землю провалился, как будто его никогда и не существовало.

Они обещали не прекращать поиски и велели возвращаться домой, жить нормальной жизнью и звонить им в том случае, если я замечу что-то необычное. Другими словами, они похлопали меня по спине и пожелали удачи.

Однако я сомневалась, что битва закончилась. Они не знали Тони, не чувствовали его гнева, не видели, как ярость управляла его телом и разумом. Я была нужна ему не просто так. Он не стал бы вот так просто отпускать меня в счастливую жизнь.

С той секунды, когда мама привезла меня домой из полицейского участка, и в течение последующих недель я превратилась в параноика, который боялся находиться в собственном доме. Меня пугал каждый шорох, каждый взгляд незнакомца. Человек, жаждущий причинить мне боль, жил где-то рядом, и его не остановили бы ни полицейская ориентировка, ни запертая дверь.

Чуть позже начались телефонные звонки. Как только я отвечала, человек на другом конце линии сразу же вешал трубку. Мне часто звонили с неизвестного номера. Это не могло быть совпадением. Я не сомневалась, что это был Тони. Я стала отвечать только на мамины вызовы, но звонки все равно не прекращались.

Хотя голосовую почту он никогда не оставлял, я все равно слышала его на другом конце линии. Я слышала его ожидание, планирование, заговор – обещание, что он никогда обо мне не забудет. Я, конечно, сообщила в полицию, и они попытались отследить звонки, но он всегда вешал трубку, даже когда полицейские убеждали меня вступить с ним в разговор.

Потом начали поступать угрозы. В адресованных мне записках говорилось, что я заслуживала смерти. Тони обещал восстановить справедливость, чего бы ему это ни стоило. Он обещал убить меня, как я убила Сабрину. Когда мама узнала об этом, она забрала мой ключ от почтового ящика, но я знала, что письма по-прежнему приходили, а она их читала.

Я не могла спать, не могла есть. Я стала тенью, оболочкой девушки по имени Тея, которая жила в постоянном страхе. Я начала изучать джиу-джитсу, тренироваться, чтобы набраться сил и научиться самообороне. Однако я постоянно нервничала; я не могла стать достаточно сильной, чтобы победить его.

А потом случилась последняя капля: когда мой друг подвез меня после школы, я обнаружила на светло-розовых стенах своей комнаты черную аэрозольную краску. Я стояла неподвижно, молча оборачиваясь и рассматривая причиненный вандализм. Вся поверхность четырех стен была покрыта угрозами смерти. Белая мебель, зеркало, плакаты – все, что касалось стены, – превратилось в сплошное пространство ненависти.

Тогда я поняла, что Тони был не просто искателем мести. Он напоминал дикого зверя, который знал, что его добыча попалась в капкан, и забавлялся с пищей. Он дразнил меня, издевался, давал мне понять, что я в его власти. Тони говорил мне, что сможет без труда до меня добраться. Именно тогда у меня случился первый приступ панической атаки.

Придя в себя, я побежала к соседям, позвонила маме и в полицию. Конечно, они не смогли его найти. Они даже не смогли доказать, что это был он. Тогда было решено, что лучший выход – это переезд. Они хотели, чтобы я забрала вещи и уехала в другой штат, оставив друзей, школу и собственную личность.

Федеральные агенты тоже были вовлечены в дело, потому что, как выяснилось, Тони был не просто отцом-преследователем, а человеком с криминальным прошлым. Они дали нам с мамой новые документы, новый дом, новую машину, устроили маму на новую работу. Они постоянно подчеркивали, как это важно – сохранять в тайне мою настоящую личность и всю историю. Если я оплошаю, Тони может найти меня. Никаких социальных сетей, никаких публикаций в интернете и, тем более, никаких рассказов людям.

В январе я стала Изабеллой Смит – одно из самых распространенных имен в США. Я стала блондинкой, сделала каре и каждый день выпрямляла волосы. От каштановых локонов не осталось и следа. Я надела безрецептурные очки в толстой оправе и начала новую жизнь.

Какое-то время все шло хорошо. Я ослабила бдительность, завела друзей, ходила на школьные мероприятия и просто жила нормальной жизнью. Около трех месяцев я наслаждалась покоем и начала с надеждой смотреть в будущее. Может быть, Тони перестал меня искать?

Вскоре я поняла, что все мои надежды оказались тщетны: на меня обрушилась новая реальность. И все повторилось сначала: звонки на новый номер, тяжелое дыхание на другом конце. Затем он начал оставлять голосовые сообщения, угрожая найти меня и поплатиться.

Агент Дилан, занимавшийся моим делом, заверял меня, что Тони не сможет отследить адрес. Однако его слова меня ничуть не успокаивали. Раз он смог найти мой номер, значит, он мог найти и мой дом. Меня постоянно мучила паранойя, а здоровый сон практически исчез, поэтому я стала полагаться на снотворное.

Однажды, вернувшись из школы, я поняла, что что-то не так. В доме не было ничего лишнего, ничего того, что могло бы меня насторожить и навести на мысль о присутствии Тони. Но каким-то образом я почувствовала изменения в атмосфере, ощутила напряжение и страх, пронизывающие мое тело. Схватив бейсбольную биту, которую я по привычке держала у входной двери, я медленно поползла вверх по лестнице.

На цыпочках я прошла через весь дом. Затаивая дыхание от каждого скрипа, я приближалась все ближе и ближе к комнате. Но когда я заглянула внутрь, то не увидела ничего необычного. Черная краска не украшала белые стены угрозами смерти. Вздохнув с облегчением, я прислонилась к проему и опустила биту, смеясь над собственной паранойей.

Но потом я замерла. Видимо, я слишком рано радовалась. Мое внимание привлек предмет на кровати, который я точно туда не клала. Я подошла к нему на цыпочках, не смея сделать ни единого вдоха, как будто он мог превратиться в Тони и выполнить данные мне обещания.

Взглянув на дразнящий меня предмет, я в ужасе отпрянула. На моей кровати безобидно сидела кукла, в голову которой был воткнут острый кухонный нож. Ко всему прочему, кукла выглядела в точности как я – не как Тея, а как Изабелла. Видимо, желая еще раз продемонстрировать, что Тони знал, кто я такая, к кукле была прикреплена моя фотография в образе Изабеллы. Она была сделана пару дней назад, когда я выходила из школы. Я не знала, что меня снимали. Похоже, Тони следил за мной и фотографировал в разных местах.

Он знал, где я находилась, знал, как выглядела Изабелла. Он был в моем доме, в моей комнате, и никто об этом даже не догадывался. Уронив куклу на кровать, я сделала пару шагов назад, потрясенная тем, что Тони нашел меня и продолжал играть. Прежде чем я успела решить, что делать дальше, раздался громкий треск. Я инстинктивно пригнулась, вскинула руки над головой. В ту же секунду на меня посыпались осколки, оставляя крошечные порезы на руках. Как только стекло перестало сыпаться, я нерешительно взглянула на тяжелый предмет, влетевший в комнату, – кирпич. Я моментально бросилась к окну, но меня поприветствовали лишь задние фары машины.

Тони. Он был здесь. Он был снаружи, и он знал, где находилась я.

Я перешагнула через стекло, не заботясь о том, что на ногах были только носки, и подняла кирпич. К нему была прикреплена записка, написанная грубым почерком Тони: «Ты можешь бежать, Изабелла, но я всегда тебя найду».

Бросив кирпич на пол, я выбежала из дома и не останавливалась до тех пор, пока через несколько кварталов не добралась до дома подруги. Я не стала ничего объяснять, не стала оправдываться, почему я появилась перед ее дверью в крови, задыхающаяся и без обуви. Я просто спросила, могу ли я остаться у нее до приезда мамы, неубедительно пробормотав о том, что я потеряла ключи от дома. Я позвонила маме из ванной, а она уже позаботилась обо всем остальном.

Как и в прошлый раз, Тони не оставил ни следов, ни доказательств того, где он находился или куда мог пойти. После нескольких дней в гостинице, в течение которых я отказывалась спать, терзаемая паранойей, нас перевезли в другое место.

Мы с мамой вновь получили новые имена, новый штат, новый дом, новую машину, новую работу и новую школу. В мае я стала Хейли Джонсон, с прямыми черными волосами и голубыми линзами. Я думала, что на этот раз все будет иначе. Может быть, в роли Хейли я смогу жить нормально, завести новых друзей, участвовать в школьных делах и просто… жить.

Тогда я еще не знала, что из-за моей новой личности будут умирать люди.

В течение нескольких недель я страдала манией преследования. Я отказывалась принимать снотворное, что, в свою очередь, только усиливало панику. Круг неумолимо замыкался.

Спустя несколько недель, во время которых ничего необычного не происходило, я ослабила бдительность. Я почувствовала себя обычным подростком с обычными подростковыми проблемами. Я даже нашла работу на полставки в магазине одежды в торговом центре.

Мне нравилось быть Хейли. Меня окружали приятные люди, у меня появилось много друзей, и я даже сходила на пару свиданий. У меня был классный начальник и хорошая работа. Я работала с новой лучшей подругой Эшли, а в наши пятничные смены босс заказывал еду для всех сотрудников. Даже новый зал джиу-джитсу, куда мне пришлось перейти, оказался больше и лучше оснащен, чем два предыдущих. Я наконец-то почувствовала покой, как будто я наконец-то попала в место, которое можно было назвать домом.

Когда прошло три месяца без странных звонков и угроз смерти, я минут десять плакала от радости, а потом отпраздновала это событие, съев целый чизкейк с нутеллой и даже не пожалев об этом. Но, как всегда, мое счастье длилось недолго.

На этот раз Тони появился иначе. Казалось, он больше не собирался шутить и дразнить: он хотел выполнить работу и сделать так, чтобы его искаженная справедливость восторжествовала. Теперь он отказался от телефонных звонков, угроз и взломов и сразу перешел к делу.

Спустя несколько дней после начала выпускного года под именем Хейли Джонсон я совершенно не осознавала, что больше никогда не смогу быть Хейли, никогда не увижу друзей.

Все шло как в любой другой день. Я зашла в торговый центр, помахала рукой Фрэнку, одному из охранников, с которым успела познакомиться, и приступила к обычной будничной работе. Покупателей было не слишком много, но я все равно находила, чем себя занять.

Когда дело близилось к закрытию, я сделала небольшой перерыв на сэндвич с нутеллой и переписку с друзьями.

– Хейли, тебя спрашивают. – В дверном проеме подсобки показалась голова Эшли.

– Хантер? Я говорила ему, что проголодалась. Он любит делать сюрпризы и приносить еду.

Я встала. Эшли покачала головой, а ее глаза переместились на нечто по другую сторону двери – на что-то, что мне было не видно. Я заметила, как она вспотела, несмотря на прохладу в магазине.

– Он… он просил передать, что он твой отец. И он был весьма категоричен.

Я застыла на месте.

– Эш, ты же знаешь, что мой отец умер, – медленно протянула я.

Мы с Эшли дружили уже несколько месяцев, практически с первого дня моего переезда. Я, конечно, не рассказала ей детали его смерти, но она точно знала, что его больше нет.

Судя по поведению Эшли, ей было не по себе. В ответ на мою фразу она слегка кивнула. Челюсти были сжаты, движения скованны. Теперь я не сомневалась: что-то произошло.

В комнате отдыха не было ничего, кроме стола, нескольких стульев, микроволновой печи, небольшого шкафа для документов и доски объявлений с памятками для сотрудников.

– Ладно, я сейчас выйду, – произнесла я достаточно громко, чтобы мужчина, который, как я предполагала, стоял недалеко от Эшли, – человек, охотившийся за мной уже почти год, – услышал меня.

Эшли, которая работала здесь уже много лет и благодаря которой я получила работу, смотрела то на меня, то на маленький шкаф с документами. Я сразу же поняла ее намек.

– Я передам ему, что ты сейчас выйдешь, – объявила она и исчезла за дверью.

Конечно, я не сумела удержаться и не подглядеть. Но стоило мне выглянуть, как пол практически ушел у меня из-под ног. Это был он. Постукивая ногой, он злобно смотрел на всех, кто проходил мимо. Мне даже не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, кто это. Я видела его в кошмарах каждую ночь. Тони нашел меня, и на этот раз без всяких игр.

Он жаждал убийства.

В магазине оставалось несколько человек, но никто не обращал внимания на гостя и его чудовищные намерения. Я чувствовала себя загнанной в угол, хотя Тони меня и не видел. Я не знала, что делать. Бежать – значит подвергнуть опасности людей. Я не могла драться, рискуя потерпеть неудачу и получить травмы. Я не хотела, чтобы кто-то пострадал, особенно Эшли. Разве подростки, рассматривающие легинсы, беременная мать и ее маленькая дочь должны по моей вине лишиться жизни?

Подбежав к шкафу, я открыла ящик, где обнаружила лишь пачку конвертов. Что же пыталась сказать Эшли?

Дыхание потяжелело, голова закружилась. Тони намеревался меня убить, а у меня против него не было ничего, кроме собственных рук.

Когда я с некоторым усилием закрыла ящик, мое внимание привлек какой-то шум. Я снова открыла его и принялась перекладывать конверты. Внезапно моя рука наткнулась на что-то твердое и внушительно тяжелое. Это был нож для вскрытия конвертов. Пусть он и не был достаточно острым, но я все равно могла использовать его, чтобы отвлечь Тони и убежать. Может быть, у меня бы даже получилось попасть ему в глаз.

Мысленно поблагодарив Эшли, я сунула нож в высокий ботинок и убедила себя, что время умирать еще не пришло. При этих мыслях мой пульс участился.

Я стояла перед дверью, готовясь встретиться лицом к лицу с человеком, который мог положить конец моему существованию. Но прежде чем я собралась с силами, чтобы выйти за дверь и встретить свой худший страх, дверь распахнулась, застав меня врасплох. Я резко отскочила назад. Сначала вошла Эшли. За ней – Тони. Дверь захлопнулась, перекрыв мне кислород.

– Тея. – Улыбка медленно расползлась по его лицу.

Он толкнул Эшли ко мне. В ту же секунду я заметила пистолет. Я замерла, не зная, что делать. Моя прежняя уверенность вмиг улетучилась.

– Дай-ка мне телефон, – обратился он к Эшли.

С бледным от ужаса лицом она протянула мобильник.

Тони разбил его об пол, раздавив ногой для верности. Затем он подкрался ко мне и вдавил в спину холодное дуло.

Эшли посмотрела на меня, и я увидела в ее глазах извинение, хотя в этом не было никакой необходимости. Ей не стоило чувствовать себя виноватой. Это была моя вина.

– Закричишь – ей конец, – отрезал Тони.

Резким движением руки он ударил мою лучшую подругу по голове. Тело ее обмякло, а голова подпрыгнула на полу от удара, – точно так же он когда-то поступил и со мной. Я закрыла рот рукой, чтобы крик не сорвался с губ. Почему-то я знала, что он сделает еще хуже, если я привлеку к нам внимание.

Эшли лежала на полу вся в крови. Голова была повернута под неестественным углом, она походила жертву убийства, которой скоро могла стать на самом деле.

Щеки мои намокли от слез: я поняла, что если Эшли не умерла от удара, то может умереть от раны, если ей как можно скорее не оказать медицинскую помощь.

Тони, вдавив дуло пистолета мне в бок, инструктировал гнусавым голосом:

– Мы пройдем через торговый центр, дойдем до машины. Привлечешь к нам внимание – и я убью любого, кто попытается вмешаться. В следующий раз, когда я тебя поймаю, я буду пытать тебя медленно. Поняла?

Умываясь слезами и все еще глядя на лучшую подругу, которой, вероятнее всего, было суждено истечь кровью и умереть, я молча кивнула. Подгоняемая пистолетом, я неохотно отвернулась от кровавого зрелища и сделала шаг к двери.

– Подожди, – потребовал он.

Зажав мне рот мерзкой рукой, Тони притянул меня ближе. Я и дернуться не успела, как на внешней стороне бедра почувствовала болезненный укол. Я не понимала, что произошло, пока не опустила глаза. Увидев кровь, я ощутила прилив сильного жара – такой, какой мне никогда не доводилось испытывать. Горячая боль пронзила ногу в том месте, куда Тони нанес удар перочинным ножом.