скачать книгу бесплатно
И теперь, глядя на этот стол, заваленный стружкой, ножами и изогнутыми лезвиями, я наконец поняла, почему, когда Скай рядом, я всегда чувствую этот запах. Запах сосновой смолы и нагретого дерева. Этой самой стружки, свернутой тугими кольцами и разбросанной по полу. Этот запах прочно въелся в его руки, кожу. Наполнял комнату, делая ее невероятно уютной.
И даже беспорядок перестал смущать, став частью естественного творческого процесса.
– Да так. Мастерю иногда, когда хочется чем-то занять руки.
Скай пожал плечами, словно он тут был ни при чем, и флегматично сунул в рот принесенный пирожок.
Я же осмелилась взять со стола одну из фигурок. Это был еще не оконченный чернокрыл. Голова, длинная шея и пара передних крыльев были полностью выточены и отшлифованы. А остальная часть так и осталась внутри грубо срезанного деревянного бруска, отчего казалось, будто полночник вылетает, вырывается из тесного заточения, чтобы в следующее мгновение взмыть в небеса.
– Она еще не готова, – сообщил Скай и так очевидную вещь.
– А мне нравится, – ответила ему, крутя перед глазами фигурку. – Что-то в этом есть…
– Ну, если нравится, то забирай.
Я тотчас смутилась и поставила статуэтку на место.
– Нет, я не могу…
– Почему? – искренне удивился парень. – Можешь выбрать любую. Пускай это будет подарком.
Я вновь скользнула взглядом по столу. Они все были прекрасны. Стало даже немного обидно, что никто больше не видит этой красоты. Что деревянные поделки в беспорядке свалены на столе, вместо того, чтобы красоваться где-нибудь на полке рядом с книгами и декоративными свечами.
– Ну? Выбрала?
Пока я в нерешительности рассматривала статуэтки, Скай отряхнул руки от крошек, подошел сзади и положил подбородок мне на макушку. Невесомо обнял за талию, притягивая к себе.
– Пускай будет эта! – Взяла самую первую понравившуюся фигурку полночника, заточенного в дерево, и развернулась в мужских объятиях.
– Ладно, но если захочешь, я доделаю…
Я лишь отрицательно качнула головой, прижимая к груди статуэтку.
– И вообще, что-то их слишком много, – произнес Скай, обводя взглядом заваленный стол. – Места ни на что не хватает.
И вдруг одним резким движением смахнул со стола половину фигурок, обхватил меня за талию и усадил на очищенный кусочек столешницы. Я только и успела, что сдавленно охнуть, не зная, за что волноваться больше: за упавшие на пол фигурки, часть которых могла попросту сломаться, или за себя, совершенно возмутительным образом сидящую на столе, напротив победно улыбающегося парня.
Наши лица оказались на одном уровне. И сколь сильно я ни была смущена, не могла избежать его взгляда. Мягкого, нежного и вместе с тем горящего жарким пламенем. Опаляющего не хуже живого огня, выпущенного из прозрачной колбы.
– Скай, что ты де…
Я даже возмутиться не успела, как он шагнул ближе и поцеловал меня, не давая возможности договорить. Деревянная статуэтка выскользнула из рук, мягко упала на колени, а я вцепилась в мужские плечи, сама еще не до конца понимая, чего хочу больше: оттолкнуть его или теснее прижать к себе.
Впрочем, второе желание очень быстро взяло вверх. Я и сама не подозревала, как сильно соскучилась по его поцелуям. За всей этой суматохой, сумасшествием, творящимся вокруг, у нас совершенно не было времени побыть вместе. Поговорить. Понять, что все-таки происходит между нами. Всерьез ли это, или лишь жалкая попытка уйти от действительности. Забыться в объятиях друг друга.
Как ни странно, но это и правда работало. Его поцелуи заставляли забыть обо всем на свете. Погружали в какую-то иную реальность, где была лишь теплота его губ и рук. Его прикосновения, то совсем невесомые, то откровенно жадные, голодные.
Я почувствовала, как Скай положил ладонь на мое колено и попытался развести ноги, чтобы подойти еще ближе, прижаться еще теснее.
И мне тоже хотелось этого, но упрямый разум буквально кричал, что это слишком. Что нельзя заходить так далеко, потому что вслед за поцелуями ему непременно захочется большего. А к большему я пока точно была не готова.
– Скай. Погоди, Скай. – Я лишь сильнее стиснула ноги, не давая ему нарушить незримую границу. – Погоди. Мы… Я… Я так на занятие опоздаю! – наконец нашла весомую причину прекратить это безобразие.
Скай нехотя оторвался от моих губ, но отступать не спешил, словно был уверен, что я передумаю.
– Не хочу опять прогуливать. У меня и так с учебой не ладится. Да и тебе… не мешало бы освежиться, – улыбнулась я, взъерошив его и так торчащие во все стороны волосы.
Скай огорченно выдохнул и глянул на свою измятую рубашку.
– Да, это точно… Освежиться мне не помешает, – хмыкнул он и через силу отпустил меня. Поставил на ноги, сняв со стола.
Я обвела взглядом учиненный беспорядок. Не наступить бы ненароком на какую-нибудь поделку…
– И Драг наверняка голодный. Проклятье, я его и вчера толком не кормил!
Ловко лавируя меж разбросанных статуэток, Скай подошел к шкафу и скрылся за одной из распахнутых створок, видимо, намереваясь переодеться.
И мне бы уйти, пока не поздно, но я очень вовремя вспомнила о том, зачем еще рано поутру заявилась к Монтего в спальню.
– Ну, вообще Драг не очень-то и голодный…
Скай выглянул из-за створки, вопросительно приподняв одну бровь.
– Я ходила кормить его вчера вечером, так что…
– Ты… Что? – Теперь Монтего полностью вышел из-за створки шкафа и, коли он успел стянуть рубашку, стоял передо мной в одних брюках, сверкая голым торсом. – Совсем умом тронулась?
– Ну… Я была в твоей куртке, как ты и учил. И со мной был Рэнкс! – тут же начала оправдываться, почувствовав недовольство парня.
Хотя в этот момент я мало смотрела на выражение его лица, взгляд так и норовил сползти ниже. К четкому рельефу мышц и ярко выделяющейся черной татуировке на груди.
– Ненормальные! Выпороть бы… обоих! – рыкнул Монтего.
– Но все же хорошо, – улыбнулась примирительно, но потом вспомнила о главном. – Точнее, не все. Я кое-что видела. Ночью у загона.
Скай нахмурился, вмиг посерьезнев. Сделал несколько шагов ко мне, вновь отвлекая своим совершенным тренированным телом.
Вот бездна! И как перестать пялится на него?
– Скай! Ты не мог бы… одеться?
– Я тебя смущаю? – В его голосе вновь прорезались игривые нотки, и я сама не заметила, как закатила глаза.
– Да!
– Обожаю, когда ты смущаешься! – усмехнулся парень, но все-таки не стал испытывать мою застенчивость и вновь скрылся за створкой шкафа, вытягивая из его недр чистую рубашку. – Так что ты видела?
– Мне показалось, в загоне кто-то был. Не рядом, а внутри, возле навеса.
По моей спине прокатились мурашки. Совсем как ночью. Воспоминания были еще очень свежи. А плохое предчувствие, ставшее чуть ли не моим постоянным спутником, вновь напомнило о себе.
– Это невозможно. Драг бы не подпустил чужого…
– Я понимаю. Но это еще не все. Когда я подошла ближе, я увидела у него в кормушке стебли алдука.
– Алдука? – переспросил Скай, и я почувствовала такое же острое беспокойство в его голосе. – Зараженного?
– Я не знаю… Я не уверена. Было темно, и следов плесени было не разглядеть. Но у меня дурное предчувствие, Скай. Драггасты вообще едят алдук?
– Ну, они хищники. Но, как и любые звери, иногда могут съесть несколько стеблей, если не хватает каких-то веществ или нужно очистить организм, так что… – Скай развел руками. – Что вы сделали с алдуком?
– Просто сгребли в кучу и выкинули за ограду. Наверное, он и сейчас там валяется. Надо сходить проверить, нет ли червоточин.
Парень кивнул, соглашаясь.
– Я проверю, не беспокойся. А ты иди на занятия. И будь аккуратна, хорошо? И к Драгу без меня не приближайся. Не верю я в такие совпадения…
Глава 4
Сегодняшняя лекция у ректора Маджериума проходила не в привычной большой аудитории, где он обычно вел занятия, а в самом зале Знаний.
Уж не знаю, по какой причине всех первокурсников решили усадить вокруг исполинского древа, но мне было приятно вновь оказаться в этом месте. Том самом, где пару месяцев назад решилась моя судьба. И судьба всех новичков, расположившихся сегодня на полукруглых ступенях амфитеатра, привычно разделившись по цветовым секторам.
В зале Знаний не было учебных парт, не было преподавательской кафедры, за которой мог бы встать профессор. А мягкий шелест листвы и робкие косые лучи, пробивающиеся сквозь прозрачный свод, скорее навевали умиротворение, чем побуждали к усердной учебе.
К середине осени древо изменилось, так же как изменилась вся природа, готовясь к приходу зимних холодов. Листья его из нежно-зеленых окрасились в яркий золотой цвет. Не грязно-желтый, не оранжевый, а именно золотой. Словно кто-то по неосторожности перевернул колбу с волшебной пыльцой. И теперь резные листья мерцали и переливались в редких солнечных лучах, отбрасывая на стены мириады солнечных зайчиков. И, что самое интересное, я не видела ни одного упавшего листка. Выложенная крупной плиткой площадка у подножия древа Знаний оставалась абсолютно чистой. А ветви над нашими головами радовали своей пышностью и свежестью.
Вошедший под своды зала Аластар Мэдроуз по-свойски махнул студентам рукой, призывая не подниматься с мест, и спустился вниз, к каменной чаше в переплетении тугих корней. Сейчас в чаше не было рунных камней и не горел синим пламенем живой огонь, так что мужчина спокойно водрузил на ее бортик небольшую папку, а сам уселся прямо на выпирающий из земли корень.
– Сегодня, как вы, наверное, догадались, у нас с вами будет необычная лекция, – начал свою речь профессор Мэдроуз, и я заметила усталость, проскочившую в его голосе. Видимо, события последних дней тяжело сказались на руководителе Маджериума. – Сегодня мы поговорим с вами о магии. О том, откуда она берется и куда, как бы странно это ни звучало, уходит.
Ректор на мгновение замолчал. Чуть приподнялся, удобнее устраиваясь на широком корне дерева, и положил ладонь на шершавую кору, словно ища поддержки у исполина за своей спиной.
Впрочем, когда он продолжил, из его голоса уже ушла усталость. Вместо нее вернулась прежняя решимость, что всегда подкрепляла слова самого влиятельного человека в академии.
– Каждый из вас был рожден магом. Способности к чарам в большинстве случаев передаются по наследству, так же как передается детям от родителей цвет глаз или форма носа. Как передаются склонности к математическим наукам или искусству. Чары – часть нашего организма. Они текут в ваших венах, заполняют легкие, рассылают сотни импульсов по всему телу.
Аластар Мэдроуз вдруг поднял руку. С нажимом провел пальцами по ладони, словно растирая невидимую пыльцу, и я заметила мелькнувшие на кончиках пальцев магические искры. Затем он приложил руку обратно к шершавой коре дерева. В глубоких трещинах и бороздах коры вспыхнуло золотое свечение, разлилось от ладони профессора выше по корню дерева, яркой лентой ушло наверх к мощному стволу и изогнутым ветвям, отдалось переливами на золотых листьях. И так же мягко угасло.
– Расцвет магических способностей любого одаренного всегда приходится на юность. Именно сейчас, когда ваш организм полностью сформировался, вы полны сил и энергии, ваш магический потенциал находится в самой высшей своей точке. И поверьте, вы никогда не будете так сильны, как сейчас.
По залу прокатился удивленный рокот. Многие студенты косились на свои руки. Трогали грудь, словно пытаясь прочувствовать ту невероятную силу, о которой говорил профессор Мэдроуз.
Я же слегка приуныла. Да, в последние дни я заметно продвинулась в учебе. Мне стали даваться несложные заклинания, перемещение предметов и работа с арканом. Но не сказать, чтобы я ощущала какую-то гигантскую силу внутри себя. Да и тот случай, когда мы со Скаем напитывали руны защитного периметра в лесу, ясно дал понять, что не так уж и велик мой потенциал.
– Да-да, это так, – кивнул профессор, глядя на недоумевающие лица студентов.
А потом встал и, заложив руки за спину, сделал несколько шагов, обходя древо Знаний по большому полукругу.
– Как бы невероятно это ни звучало, но потенциал любого адепта в этом зале выше моего. Да, у вас пока недостаточно знаний, недостаточно опыта для осуществления чего-то грандиозного. Но если кто-то из вас и совершит подобное, то это произойдет не в почтенном возрасте, – ректор коснулся воротничка мантии, явно намекая на собственную персону, – это произойдет в ближайшие лет десять-пятнадцать. С течением времени, когда наши тела начинают стареть, магический потенциал постепенно уменьшается. С возрастом чары восполняются все медленнее, становится труднее творить объемные заклинания. К старости организм изнашивается, становятся хрупкими кости, кожа теряет свою упругость, а волосы седеют. Так же, медленно, но неотвратимо, уходит и магия.
Ректор все говорил, а я невольно вспомнила об отце. Последние годы он почти не пользовался магией в быту, никогда не растрачивал чары по пустякам, а заклинания творил исключительно за работой и по делу. Я думала, что это простая принципиальность. Стремление показать мне, ребенку, что чары не игрушка, а серьезная вещь. Инструмент, позволяющий зарабатывать на жизнь и кормить свою семью. Теперь же я поняла, что отец попросту берег магию. Ведь в его годы восполнять чары стало в разы труднее.
– И к моменту смерти магии в организме практически не остается. Сосуд оказывается пуст и его открытие никак не влияет на окружающий мир. А теперь давайте рассмотрим ситуацию, когда одаренный погибает раньше времени.
Аластар Мэдроуз остановился и, тяжело вздохнув, вновь примостился на корень дерева.
– Полагаю, многие из вас слышали про службу зачистки?
Студенты в зале закивали. Вряд ли кто-то из них сталкивался воочию с представителями этой структуры, но слышали точно все.
– Так вот, если одаренный погибает в расцвете сил, вся нерастраченная магия, находящаяся в этот момент в его теле, неконтролируемым потоком выплескивается наружу. Кто знает, чем это чревато?
Адепты сидели тихо, словно мышки, и все же в зале робко поднялось несколько рук. Одна из них принадлежала сидящему рядом Шелдону, и ректор кивнул ему, предлагая ответить.
– Это чревато возникновением аномалии, – негромко проговорил парень, но, готова поклясться, его слова услышали в каждом уголке огромного зала.
– Верно. На месте гибели мага может образоваться аномалия. Нельзя угадать наперед, какой она будет. Это может быть случайный портал. Или временная петля. На обрывки магии могут сбежаться мелкие бестиаллии или, того хуже, поглотители. Поэтому в подобных случаях всегда приезжает служба зачистки. Они собирают остаточную магию и не дают ей перерасти в аномалию.
Я сглотнула ком в горле, понимая, куда клонит профессор. Перед глазами тут же встала черная гниль, найденная в лесу, ядовитые споры и отравленные стебли алдука, от которых чернокрылы приходят в бешенство. Выходит, причиной появления этой заразы стала смерть Эбби. А еще я вдруг осознала – найди мы ее раньше, всего этого можно было бы избежать…
– То, что мы имеем сейчас в лесу, прямо у границ Маджериума, и есть та самая аномалия, – озвучил мою догадку ректор. – Смерть Эбигейл Нортон, которая сама по себе стала ужасной трагедией, привела к не менее ужасным последствиям. И справиться с ними будет очень… – ректор обвел тяжелым взглядом зал, обращаясь ни к кому конкретно и одновременно ко всем, – … очень сложно.
Студенты вновь зашептались. Я чувствовала напряжение и еле сдерживаемый страх. Казалось, сам воздух стал гуще, а в зале поселилась осязаемая духота. Ладони вспотели, на лбу выступила испарина. Сидящий рядом Шелдон поежился. И даже вечно ухмыляющаяся Сирена в соседнем ряду хмуро смотрела в одну точку, напряженно поджав губы.
– Поэтому… Я очень попрошу вас не нарушать комендантский час. И следовать новым правилам внутреннего распорядка, установленным на этот период. От этого, как бы страшно это ни звучало, будет зависеть ваша жизнь.
* * *
В свете всего происходящего в Маджериуме и опасности, грозившей учащимся, все выходы за периметр академии строго запретили.
Входные ворота, столько лет приветливо распахнутые перед новыми учениками и гостями Маджериума, закрылись. А фавны, прежде отвешивающие шутливые поклоны, превратились в непоколебимых стражей, неустанно следящих, чтобы никто не покинул территорию академии. Извне тоже никого не пускали. Разве что ищеек, заполонивших коридоры учебных корпусов.
Не было и дня, чтобы я не пересеклась с кем-то из служащих, облаченных в строгую серую форму. Насколько я поняла, допросы шли повсеместно. Под прицел королевской сыскной службы попали все, кто хоть раз сталкивался с Эбигейл Нортон, – от наших общих одногруппников до преподавателей Маджериума и обслуживающего персонала.
Студенты были недовольны, напуганы. Многие стали задумываться о том, чтобы уехать, пока все не уляжется. Но теперь такой возможности не было. И даже попечительский совет, ратующий за роспуск адептов, никак не мог повлиять на ситуацию.
– Надо бежать отсюда. От этих ищеек толку нет!
Мои одногруппники, собравшиеся за общим столом во время обеденного перерыва, вовсю обсуждали прошедшие допросы и ситуацию в целом. Ребята были взволнованы, и по недовольным лицам можно было и без слов понять, что многие сейчас хотели бы оказаться как можно дальше от стен академии.
– Судя по вчерашнему допросу, они вообще не знают, где копать. А убийца преспокойно себе разгуливает по академии! Не хочу стать следующей жертвой.
– Да кому ты нужен, Брайан? – усмехнулся Шелдон. Он, судя по всему, никуда бежать не собирался.
– Да бездна его знает! А кому нужна была Эбби? Почему она? И как знать, кто из нас следующий? Еще эта аномалия, будь она неладна…
– Считаешь, в Маджериуме завелся маньяк? – Сайрус Совейг поднял взгляд на одногруппника.
