скачать книгу бесплатно
– Вы это зря – зря разоряетесь. Нам краску только на «заплатки» выдают. За день нужно со всеми скамейками управиться. Тут уж не до предупреждений. Да и краска быстро сохнущая.
Галя коснулась пятна – палец нехотя окрасился зеленым.
– Мне от этого не легче.
– Да вы не расстраивайтесь так. Бензинчиком потереть, пока совсем не схватилось, и следа не останется. Я сейчас в каптерку слетаю, был у нас бензин.
Он повернулся и побежал, сопровождаемый благодарным взглядом Гали и насмешливым – напарника. Обернулся быстро – в пять минут.
– Хозяйничайте, – парень протянул бутылку, на донышке которой бултыхалась светло-желтая жидкость. – Я и тряпку захватил.
Галя положила сумку на скамейку, взяла лоскут и попросила:
– Отвернитесь, пожалуйста.
– Нет проблем, – кивнул парень. – Мы вас прикроем.
Став плечом к плечу, они закрыли ее от посторонних взглядов, хотя могли бы и не беспокоиться – на «пятачке», кроме них, никого не было.
Галя расстегнула молнию и сдвинула юбку так, чтобы удобнее было бороться с пятном. Намочила тряпку бензином, наклонилась и осторожно прикоснулась к краске. Смотри-ка, получается… Несколько минут она трудилась и добилась того, что пятно сначала утратило очертания и побледнело, а потом почти совсем исчезло.
– Все, что ли? – спросил парень, бегавший за бензином.
– Да, спасибо вам, – сказала Галя, протягивая бутылку. – А то я совсем растерялась.
– Вы, девушка, успокойтесь. Посидите… да не на этой, вон на той скамейке, мы ею после обеда займемся. Ну, счастливо вам.
– И вам.
Парни подхватили банки, кисти и направились к выходу из парка. Через несколько секунд их заслонили ветви какого-то вечнозеленого растения.
Галя взяла сумку, обогнула клумбу и, на всякий случай осмотрев скамейку, села. Солнце припекало все сильнее, и она почувствовала, как на лбу выступили капельки пота. Надо привести себя в порядок, а то после этих трудов она, наверное, как чувырла чумазая. Галя сунула руку в сумку и… Косметички в сумке не было. Не было и кошелька. Не было и обложки от старой записной книжки, в которой она хранила билет до Москвы и паспорт. Только связка ключей от дома и носовой платок. Чтобы сопли подтереть!
Галя разрыдалась. Зачем они так? Ответ на этот вопрос у нее, конечно, был. Да и вообще все было ясно: и с подкраской лавочек, и с бензином, и с готовностью оградить ее от любопытных взоров. Пока она чистила юбку, парни очищали ее сумку. Права была мать, ее каждый обмануть может. И обидеть…
Платок намок от слез. Галя скомкала его и услышала:
– Послушайте, дамочка, вы бы определились со скамейкой, а то понапрасну людей с толку сбиваете.
Перед ней стоял мужчина, тот самый, что полчаса, а может, и час назад таращился на нее.
– Я вам не дамочка! – вспыхнула Галя. – И не приставайте ко мне!
– То есть как это? – удивился мужчина. – Зачем же вы тут сидите?
На это у Гали не нашлось, что сказать. Чушь какая-то! Сидит, никому не мешает. И… и всем мешает.
– Понятно, – сказал мужчина. – Вы читать не умеете. Потому что, если бы умели, не смотрели на меня, как на полоумного. Вот же, смотрите, русским языком написано.
Галя повернулась. Чугунная спинка представляла собой сплетение округлых букв, которые складывались в слова: «Скамейка влюбленных». Она посмотрела на ту скамейку, что находилась на другой стороне площадки. Там спинка тоже была «сплетена» из букв, только позаимствованных из «готического» шрифта. И всего одно слово: «Ссора».
– Прочитали? – спросил мужчина. – Эти скамейки – местная достопримечательность. Их недавно установили, специально к туристическому сезону. Я присяду… с вашего позволения? – Не дожидаясь его, он устроился рядом. – Кто поссорился и ищет примирения, тот садится вон на ту скамейку. Я, признаться, подумал, вы там мужа дожидаетесь или жениха. Потому и ушел. Только не похоже было, что вы чем-то расстроены, поэтому вернулся. Гляжу, а вы на эту скамейку перебрались.
Галя чуть отодвинулась и сказала язвительно, удивляясь своей смелости:
– Можете не продолжать! Эту скамейку выбирают те, кто хочет познакомиться. Так?
– Да.
– Так вот имейте в виду: я здесь оказалась случайно, на скамейку села ненароком и никому предлагать себя и в мыслях не держала.
– Ну, зачем вы так? Мало ли у нас одиноких людей! Знаете, чего боятся большинство из них? Оказаться в неловкой ситуации. Вот я, к примеру, не имею ни жены, ни детей, и в городе этом сравнительно недавно, не успел еще друзьями и знакомыми обзавестись. Подойти к симпатичной женщине на улице как-то неловко, а заговорить – слова наверняка будут истолкованы превратно. С другой стороны, мне не нравятся девушки, легко откликающиеся на уличные знакомства. Замкнутый круг! А тут в местной газете заметка про эти скамейки. Дай, думаю, схожу. Чем черт не шутит, пока бог спит? Если приглянется кто, попытаюсь познакомиться.
– Значит, я вам приглянулась?
– Очень, – кивнул мужчина и неожиданно спросил другим тоном: – Почему вы плакали? Что произошло? Когда уходил – улыбались, как кошка на подоконнике; когда вернулся – все лицо от слез красное.
– Очень красное?
– Не очень. И не все. Так что случилось?
Галя подумала-подумала и рассказала все, как было. Сначала говорила, смущаясь и пряча глаза, но затем, накаляясь, зачастила и повысила голос.
– Хорошие дела… – протянул ее собеседник, когда она закончила. – Шучу. На самом деле положение критическое, хотя не безнадежное, несмотря на то, что обращаться в полицию бессмысленно. Ребят этих они, может, и найдут, но когда – неизвестно. Вас это не устраивает.
– Не устраивает, – согласилась Галя.
– Сколько у вас еще «путевочных» дней?
– Шесть.
– Превосходно. Значит, крыша над головой у вас есть. И что поесть – тоже есть. Извините за дешевый каламбур. Как бы то ни было, времени достаточно, чтобы позвонить домой и попросить прислать перевод.
– Я не хочу звонить. Мне придется все рассказать маме. Не хочу!
Это было, если не первое, то второе, о чем Галя подумала после того, как ее ограбили. И от чего немедленно отказалась. Деньги мать вышлет, но потом загрызет: мол, подобное только с тобой могло произойти!
– Значит, мужа у вас нет, – продемонстрировал сообразительность собеседник. – С подругами, судя по всему, тоже не густо. Тогда ничего не остается, как вернуть содержимое в сумочку, после чего все пойдет своим чередом. Но в этом случае вам придется довериться мне.
– Вам?
– Мне. Встречаемся завтра. Здесь и в это же время. Ну, я пошел.
Мужчина встал и ушел. А Галя осталась и еще долго сидела на «Скамейке влюбленных», а потом уступила ее парочке, впорхнувшей на «пятачок».
За ужином кусок не лез ей в рот. Телевизор тоже не смог отвлечь от невеселых мыслей. Она решила пораньше лечь спать, но долго ворочалась, гадая, что принесет ей завтрашний день.
В парк Галя пришла задолго до условленного срока. Пока шла, все крутила головой, ожидая увидеть или парней с краской, выискивающих очередного «клиента», или давешнего мужчину, променявшего поиски дамы сердца на ее заботы. Неужели они еще есть, рыцари? Решительные, готовые пожертвовать временем и нервами ради попавшей в беду женщины? Но ведь жертвуют ради того, кто достоин жертвы. А он ничего, ровным счетом ничего о ней не знает! Знал бы, какая она к этой жизни не приспособленная, какая размазня, задерганная матерью, затурканная начальством, может, и не стал бы рваться в бой.
Ни «рыцаря», ни парней в «корабликах» она не заметила. Скамейки на площадке были заняты: на одной сидели отвернувшиеся друг от друга мужчина и женщина; другую облепила веселая компания.
Галя не стала выходить из аллеи на «пятачок», а опустилась на лавочку – так, чтобы видеть все, что происходит на площадке. Пятна свежей краски на лавочке успели за ночь высохнуть.
Прошел час. Прошел другой. Давно миновало назначенное время встречи. «Он не придет, – подумала Галя. – Зачем ему приходить?»
– Здравствуйте!
Под глазом мужчины расплылся синяк. На скуле запеклась ссадина.
– Что с вами? – испугалась Галя.
– А что со мной? Ах, вы об этом… – «Рыцарь» дотронулся до ссадины. – Ничего страшного. Шрамы украшают мужчин, а от этого безобразия даже шрама не останется.
– Это они?
– Они самые. Пока нашел, пока объяснил, что с женщинами так, как они, поступать грешно, время и вышло. Простите великодушно за опоздание.
– Да-да, конечно, – заторопилась Галя. – Вы садитесь.
Мужчина сел и стал опустошать карманы своей куртки.
–Вот ваша косметичка. Вот паспорт. Вот билет. Обычно все это тут же выбрасывается, чтобы, значит, не было улик, но эти поганцы, на ваше счастье, оказались жадными. А вот и кошелек. С ним закавыка. Вы же не сказали, сколько денег было, а я так рассудил, что они наверняка что-то успели растратить, поэтому забрал все, что у них было.
Галя открыла кошелек. Он был набит купюрами.
– Тут больше.
– Не страшно. Это компенсация за моральный ущерб.
– Зачем вы это сделали? – спросила Галя после паузы.
Мужчина пожал плечами:
– Если скажу, что к этому меня позвал долг джентльмена – совру. А врать я не хочу. Так что буду честен: потому что вы мне понравились. Я вам это и вчера говорил…
Галя поежилась. Мужчина заметил это, поднялся и протянул руку:
– Пойдемте на солнышко.
– Там все занято.
– Уже нет.
Они вышли на «пятачок».
– Скажите, вас Антон зовут? – спросила Галя.
– С чего вы взяли? Алексей.
– Это хорошо, – сказала Галя и уже не медлила, когда Алексей повел ее к скамейке – той, что с округлыми буквами.
Два свидетеля
Свадьба, как водится, шумела. А также пела, плясала и гуляла. Не дошло бы до драки! Это подчас тоже считается традицией.
Ольга обвела глазами стол, заставленный тарелками, блюдами, которые уже громоздились друг на друга, и, разумеется, бутылками. Не многовато ли водки? Затем скользнула взглядом по распаренным в духоте крохотного зальчика гостям. Втянула носом воздух. Пахло духами Нинки (кажется, «Фиджи»), перченым мясом и потом. Ее замутило. Она опустила голову, судорожно вздохнула, прогоняя тошноту.
– Ты как? В порядке?
Рука, опустившаяся на ее плечо, была тяжелой.
– В порядке.
Склонившиеся над тарелками жених и невеста, вернее, уже муж и жена, дружно выпрямились и стали подниматься, послушные истошному крику: «Горько». Андрей, сидевший, как и положено, справа от молодого супруга, убрал руку. Там, где она лежала, ткань блузки прилипла к коже. Ольга дернула плечом.
– Горько! Горько! Один, два, три…
Досчитали до четырнадцати. Собравшиеся одобрительно зашумели. Пустые рюмки опустились на стол. Что-то звякнуло, что-то разбилось.
– Поосторожнее! – взвизгнули слева. – Вы мне все платье зальете.
– Ах, какие мы нежные, – откликнулся сиплый басок.
– Да, нежные! – тут же встрял баритон, как корсетом, утянутый стальными нотками раздражения.
«Не дошло бы до драки», – снова подумала Ольга. По счастью, вниманием свадьбы вновь завладела тамада, полная женщина с отечным лицом, которая упорно терзала празднующих всякими глупостями, вроде риса на голову и каравая в зубы. В руках тамады была коленкоровая папка, из которой она извлекала листы, чтобы прочесть очередной наказ молодым, или, в соответствии с утвержденным сценарием, призвать гостей к участию в новом действе, якобы тоже освященном временем. Сначала это было даже любопытно, но постепенно Ольга, да и не только она, стала испытывать к тамаде чувство, которое из почти невинного неудовольствия стремительно перерастало в стойкую ненависть. Однако сейчас Ольга была благодарна одышливой даме с зычным голосом и папкой наперевес. Только ссоры и рукоприкладства не хватает! Для полного счастья.
– Добрый молодец и красна девица… – нараспев читала тамада и по тому, как она экономила дыхание, читать собиралась еще долго.
Воспользовавшись паузой, новоявленные муж и жена опять уткнулись в тарелки. А что, тоже люди, тоже есть хотят. Не все же целоваться.
Андрей взглянул поверх их черно-белых плеч и подмигнул. Ольга вымученно улыбнулась и подмигнула в ответ. На чужой свадьбе надо играть по чужим правилам. Она – свидетель со стороны невесты, и на ближайшие три дня над собой не властна. Иначе зачем соглашалась?
Нинка позвонила неделю назад. Ольга схватила трубку – и чуть не бросила ее. Она ждала другого звонка. Вадим ушел и не обещал вернуться, и все-таки она надеялась, верила. Это было бессмысленно и бесполезно, но она все равно надеялась и все равно верила.
Они были знакомы чертову уйму лет – со школы; тесно – четыре года. Именно столько (плюс два дня) продолжался их роман. Впрочем, романом это назвать было трудно. Вадим звонил и приходил, когда хотел. Но приходил! Иногда раз в неделю, иногда реже. Ольга кормила его, стелила постель, ложилась. Вадим наваливался на нее, исполнял – спешно и явно без особой охоты – свои мужские обязанности, после чего падал ничком, зарывшись лицом в подушку, и засыпал. А Ольга… Она долго лежала без сна.
Они почти не говорили друг с другом. Вадима нимало не интересовали ее слова, свои же он цедил в час по чайной ложке. Он был замкнут на себя, свои проблемы и слишком самоуверен, чтобы приоткрывать завесу. Поначалу Ольга пыталась достучаться до него, но увидев и поняв, что попытки эти его только раздражают, отступилась.
Она смотрела на любовника, посапывающего, с ниточкой слюны, протянувшейся от губ к подушке, и думала: «Зачем ты мне нужен?». Ответ она знала, но противилась ему. Стыдно признаваться даже себе самой, что не любовь – Господи, да что это такое! – а тело, жадное тело молодой женщины толкает ее к Вадиму. Было в этом что-то грязное, липкое, от чего не спасали ни душ, ни уговоры, что все так делают, и потому нечего казниться, чепуха все это, бредни.
Утром Вадим отправлялся в ванную и долго плескался там. Потом врывался на кухню, в минуту расправлялся с «дежурной» яичницей, мимолетно чмокал Ольгу в щеку и уходил. А она… Постояв перед закрытой дверью, она шла в ванную и начинала собирать тряпкой воду с пола. В углу, под раковиной, в луже, валялось скомканное полотенце. Была у Вадима такая «гостиничная» привычка – швырять его на пол. Только в отелях за сервис он платил наличными, здесь же оказывал услуги иного характера, требуя за них вознаграждения в виде хрустящих простыней, свежего полотенца, ужина с вином, яичницы утром и отсутствия ненужных вопросов. Ольга подбирала полотенце, засовывала его в стиральную машину вместе с постельным бельем и залезала под душ. Не душу, так тело отмыть…
Иногда она страстно желала, чтобы Вадим исчез. Вот так, взял и исчез из ее жизни. О том, что последует далее, что и кто заполнит вакуум, она в этот момент не думала. А когда задумывалась, ей становилось страшно.
И вот он исчез. Прошла неделя, другая, месяц, второй – молчание и пустота. Ольга знала, что он жив-здоров, работает, суетится: в их маленьком городке, приткнувшимся к Московской кольцевой дороге, все на виду. И женщины у него вроде бы не появилось. Что же тогда? Устал? Надоело? Надоела?! Может быть. И все же, когда в тишине квартиры раздавалась трель телефона, Ольга хватала трубку, надеясь, что это он, Вадим.
А позвонила Нина…
