скачать книгу бесплатно
Мимо Марселя с решительным видом продефилировал маркиз Ноймар, чьей целью была маркиза Фукиано. Рафиано проявил верность старой дружбе и подобрал графиню Гогенлоэ, в ответ граф Гогенлоэ осчастливил Анну Рафиано. Сия гармония пришпорила дядюшку Маркуса, и он-таки склонился пред графиней Креденьи, та вспорхнула, напомнив о кагетских настенных птицах. Начало союзу Фарнэби и Креденьи было положено, оставалось подумать о себе.
Валме изящно отступил к стене, щелчком расправив кружево на манжете. Кто из прошлых Олларов выстроил кавалеров в очередь и запретил им приглашать на кальтарин жен и сестер, Валме запамятовал, но это порождало множество любопытнейших коллизий.
Мелодия сменилась, когда составились наиболее солидные пары; в арьергарде неторопливо прошествовали мэтр Инголс с маркизой Фарнэби, мэтр вещал, тетушка загадочно улыбалась, и ей это все еще шло. Следующим предполагался герцог Придд, после которого наступал черед наследника Валмонов. Гизеллу Ноймаринен уже вел Арно Савиньяк, Леони Дорак исключалась, Гогенлоэ были нежелательны, но у сожранного змеюкой Мевена остались сестры… Графские дочери отлично годились для графского же наследника, и к тому же были недурны и со вкусом одеты. Марсель чуть задержался за опустевшим креслом Фукиано, держа в поле зрения приближающегося Валентина, девицу Дорак, выводок внучек Гогенлоэ, в котором вызывающе розовела девица Манрик, и сестричек Флашблау-цур-Мевен. В Олларии Иоганна и Корнелия считались подругами Леони, сейчас они друг друга не видели, хотя, возможно, девы просто смотрели на Придда. Повелитель Волн мог продолжить спасение двоюродной племянницы, но это выглядело бы вызывающе, а Валентин вызывающе не выглядел, а действовал. В случае необходимости, сейчас же таковой не наблюдалось, и герцог пригласил открывавшую парад девиц Леони. Новая пара пристроилась к хвосту процессии, заслонив так и не прицепившего шпагу мэтра. Спрут что-то говорил, и безупречное выражение наводило на мысль о погоде и цветении анемонов и прочих крокусов.
Марсель подавил ухмылку и, сверяя шаг с музыкой, двинулся наискосок через зал. Корнелия слегка напоминала Елену, а Иоганна была близка с покойным братом, перед которым семейство Валмон было в невольном долгу. Пора было выбирать, бросить монетку на ходу не получалось, но вмешался случай.
Краем глаза виконт заметил наследника Дораков, пристраивающегося к розовой бунтарке. Та отступила к сестре и кузинам, в свою очередь подавшимся назад и сбившимся в стайку. Двоюродная племянница Придда осталась один на один с Дурзье, на физиономии которого проступила памятная по истории с Эпинэ самодовольная мина. Отвратительно!
Адуанов и Готти в распоряжении Валме на сей раз не имелось, но виконт справился. Неожиданная остановка, резкий поворот, шаг к девице.
– Сударь, прошу вас несколько подвинуться, вы заступили дорогу даме. Сударыня, как вы, возможно, помните, я – Марсель, виконт Валме, старший сын и наследник графа Валмона. Прошу вас оказать мне честь.
Сударыня оказала, куда ей было деваться.
2
Анфилада удачно притворялась тупиком, но впереди ждало два поворота и отнорок с двумя смежными залами, в которые удалятся самые почтенные из дефилировавших пар, предоставив молодежи якобы свободу для обретения и излияния возвышенных чувств. Еще одна выдумка Алисы, которых графиня Савиньяк за вечер успела насчитать немало.
– Я должен вам кое-что сказать, – Рудольф галантно отступил на шаг, давая возможность партнерше себя обойти. – О Гогенлоэ.
– Вы уверены, что это нужно? – сощурилась графиня, закончив обход и протянув герцогу руку. – Рокэ здесь, и он к вам достаточно привязан, чтобы не искать посредников.
– Я с ним уже говорил, – будь они в другом месте, Ноймаринен отмахнулся бы и потер спину. – Парень меня убедил.
– Даже так? – совершенно искренне удивилась Арлетта. – И это когда я написала целых три письма!
– Примите мои извинения. Собственно, это я и хотел вам сказать.
– Лучше объясните, почему вы передумали.
– Потому что подумал, – заинтриговал бывший регент и с поклоном отступил. Начиналась очередная перемена мест.
Графиня Савиньяк с приличествующей празднеству улыбкой слегка приподняла юбки и, чуть повернувшись, присела. Фигура позволяла разглядеть следующие пары. Ариго и Эпинэ были на своих местах, равно как и их дамы, но третьими оказались… Арно с Гизеллой.
Детищу следовало, уступив ухватившую его Октавию брату, тихонько спуститься и, выждав, когда пройдут члены регентского совета и наследники фамилий, осчастливить кого-нибудь не слишком липкого, а заранее оговоренным партнером для девицы Ноймаринен был герцог Придд. Следующим в реестре значился наследник Валмонов, которому предстояло как-то отделаться от причитавшейся ему девицы Дорак…
Бурно чему-то возрадовались виолины, кавалеры завершили передислокацию, поклонились и подали партнёршам руки. Можно было продолжать разговор.
– Итак, Рудольф, – напомнила графиня, выкидывая из головы раздумья о неожиданной паре, – вы подумали.
– Жаль, поздно! Я как-то выпустил из виду то, что последовало сразу за смертью Сильвестра, а ведь началось с нее!
– На мой взгляд – с того, что Манрик решил стать Сильвестром.
– Именно. Рыжий скот вконец подмял Фердинанда, но вернись Рокэ или появись в Олларии Георгия, король бы взбунтовался. Чтобы пустить корни, временщикам требовалось время, и его им дал Гогенлоэ, переслав Алве найденное у Сильвестра письмо вместе с выдавленным из короля уже Манриком приказом немедленно отправиться в Урготеллу и оставаться там. Геренций был обязан сопроводить письмо уведомлением о кончине кардинала, но не сделал этого. Мало того, я узнал о смерти Сильвестра чуть ли не на неделю позже, чем следовало, и из вторых рук, к тому же Фердинанд просто не мог не написать сестре! Значит, письмо пропало, и устроить это мог только геренций.
– Его дочь замужем за наследником Манриков.
– Да, похоже, дело решило именно это. Рокэ заявил, что у Гогенлоэ слишком много внучек, чтобы доверять ему геренцию.
– У него и младшая сестра цела.
– Несущественно, – хмыкнул Рудольф, в очередной раз наклоняя голову.
– Для вас, – не согласилась Арлетта. – Вы сейчас оставите меня у дверей дамской гостиной и удалитесь пить вино во вполне приличной компании, а мне достанется… букет роз, средь которых будет и урожденная Гогенлоэ.
– И две не урожденных. – Бывший регент слегка поморщился. – Как же от всего этого устаешь, и ведь только начали! Представляю, что будет твориться на Октавианские праздники…
– Помнится, вы не хотели заводить двор.
– Я и сейчас не хочу, но обстоятельства изменились. Нужно показать, что в Талиге все в порядке. До такой степени в порядке, что дамы сплетничают, девицы строят глазки, а молодые люди из-за них стучат шпагами.
3
Оркестранты перешли к третьей теме, они разыгрались и теперь могли дать фору хоть бы и дворцовым коллегам. Будь с Валме Иоганна – теперь Марсель со всей отчетливостью понимал, что выбрал бы ее, – он бы заговорил о музыке, в частности, о добившихся удивительной плавности флейтистах, но рядом пыталось не наступить на подол занятое лишь своими бедами создание.
– Давайте объяснимся, – не стал темнить виконт, когда они относительно благополучно выбрались в следующий, довольно-таки длинный зал. – Вы мне ничем не обязаны. По ряду причин я не могу видеть, как Дарзье пытается кого-то арестовать, он при этом просто отвратителен.
– Меня никто не арестовывал, – запротестовала в недавнем прошлом первая невеста Талига. – Я не собиралась танцевать!
– С Д?рзье, – уточнил Валме, в меру сил подчеркнув сакраментальное «у». – И потом, мы пока не танцуем, а дефилируем. Танцуют на андиях, но в Талиге их нет.
– И не надо! Вы… Валмоны не беднее нас… То есть не беднее нас, какими мы были в прошлом году.
– Пожалуй, мы богаче, но вам я не опасен в любом случае. У меня есть серьезные обязательства перед девицей, которая не расплакалась во время мистерии. Она тоже была в розовом, но, прошу меня простить за резкость, этот цвет ей идет. В отличие от вас.
– Пусть! Это мои цвета, и я буду их носить!
– Почему бы и нет? Спасибо Франциску, талигойские гербы позволяют играть сразу с тремя цветами, к тому же бывает розовое и розовое. Вы видели живых фламинго?
– Зачем?
– Они бывают разных оттенков, некоторые так и вовсе цвета абрикоса со сливками. Очень изысканный цвет, он украсит практически любую женщину и большинство мужчин.
– Вот и носите его! – отрезала спасенная. Танцевать она не желала, и все же, когда дошло до дела, честно остановилась, сделала шажок назад и слегка присела, придерживая коварную юбку. Пользуясь случаем, Марсель повернул голову: Дарзье удовлетворился одной из сестриц Гогенлоэ, а их было слишком много для хорошего приданого.
Флейты наверху всхлипнули от счастья и утонули в гудении виолин, будто в меду. Валме поменялся местами со своей дамой, кальтарин вихляющейся сороконожкой пополз дальше.
– Я не желаю украшаться! – вернулась к прерванной беседе успевшая изрядно разозлиться дева. – Я вам не красотка Селина, и мне все равно, в чем падать с лестницы!
– В чрезмерно длинных платьях падать удобнее.
– Мать выше меня, это ее… Она была фрейлиной… Нам с Лионеллой сшили голубые, я решила, что не надену! Я – Манрик, меня продают, чтобы прикрыть грабеж, ну так пусть видят, что я…
– Уверяю вас, слепых здесь нет. – Назревал поворот, и Валме придержал изрядно мешавшую шпагу. – Вы собирались рассказать о платье как таковом.
– Его отыскала бабушкина камеристка. Кружева мы перешили, а о юбке я не подумала! Они запретили мне в таком виде, а я все равно… Тетка отказалась меня представлять, тогда я сама…
– Для первого раза у вас получилось просто отлично, – Валме приподнялся на цыпочки, после чего слегка наклонил голову, – однако на будущее запомните. Зеленый, отороченный золотистым или серебристым, очень хорош, а отделка из розового неяркого атласа в зависимости от оттенка и освещения будет казаться золотистой или серебристой. В сочетании с розовым или золотистым же жемчугом и рыжими волосами это выглядит очень приятно. Насколько мне известно, самый способный ученик батюшкиного портного сейчас при графине Савиньяк.
– От этих я ничего не возьму! – Лицо строптивицы стало одного цвета с платьем. – Этот убийца…
– Савиньяки не роняют жен с лестниц.
– О да! Они убивают на дуэлях.
– Паршивцев и поганцев, сударыня.
– Дядя Леонард был… был…
– Его убил отнюдь не Савиньяк.
– Потому что ему запретил Сильвестр.
– Не думаю… Видимо, Лионель пришел к выводу, что немедленно убивать вашего дядю не стоит. Вы знаете, что ваш дед в Надоре?
– Что?!
– Господину Манрику очень надоели Бергмарк, безделье и Колиньяры; на этом фоне сговор с Савиньяком, а переезд устроил именно он, такая мелочь.
– И все равно я не…
– Правильно, у вас другие неприятности.
– Они мои, и вообще… Оставьте меня в покое!
– После завершения кальтарина, сударыня.
Четвертая часть была самой громкой и сложной, к тому же девица задрала нос, а Валме уже все сказал.
Глава 8
Талиг. Старая Придда
1 год К.В. 7-й день Зимних Ветров
1
– Арлина! – Георгия, просияв, указала на место рядом с собой, и Арлетта лишь чудом не пропела в ответ «д’ра-агая!».
Дамская гостиная, которой предстояло принять в свои объятья самых бла’ародных из замужних особ, выглядела изысканно до непереносимости. В Талиге умели оживлять совершенство чем-то, на первый взгляд нарушающим гармонию, а на второй – ее подчеркивающим, но жена Рудольфа стремилась к совершенству на дриксенский лад, хотя вряд ли осознанно.
– Ты задумчива, – завела разговор герцогиня, следя взглядом за устраивающимися чуть поодаль одетой по-кэналлийски невесткой и выгодно оттеняющей портьеры дочерью. – Что-то случилось?
– Не могу понять, – быстро, словно желая высказаться до появления чужих, произнесла Арлетта, – как Гизелла оказалась с Арно, ведь с ней должен был идти Придд…
– Твой сын спутал церемонию, – напомнила Георгия, – а Октавия в последнее время слегка отбилась от рук… Я поговорю и с ней, и с Гизеллой, но внезапно у трона оказался очень красивый кавалер, а Спрут не из тех молодых людей, о которых мечтаешь в юности… Потом договорим!
– Несомненно, – кивнула Арлетта, улыбаясь Анне Рафиано. Жена брата повертела головой, выискивая достойное доверия кресло, и отпустила приличествующее супруге экстерриора замечание об убранстве гостиной.
– Это было непросто, – пожаловалась Георгия, – у меня не оставалось времени даже на смену обивки и светильников, пришлось использовать то, что было в Старой Придде.
– Для военных, – заметила Арлетта, – особенно застигнутых врасплох, это обычное дело. Воюют тем, что есть здесь и сейчас, впрочем, букеты и шнуры к шторам творят на первый взгляд невозможное. Я видела подобное в одном доме в Олларии…
– Самым трудным было определиться с цветами, – не дала увести разговор в сторону герцогиня. – От белого и черного избавиться невозможно, но сами по себе они не способствуют уюту, алый слишком резок, а в сочетании с синим выглядел бы еще и двусмысленно…
– Удачно, – Арлетта сощурилась на серебряную с черным портьеру, составлявшую единое целое с черно-серебряной Фридой, – удачно, что Оллары, Алва и Ноймаринены выбрали черный, а серебряный и белый, так же, как и алый с багряным, переходят друг в друга. Вот кэналлийский синий здесь в самом деле неуместен, хотя настоящие художники используют и подобные неуместности…
– Это волшебно! – графиня Гогенлоэ с невесткой замерли на пороге, созерцая все те же занавески. – Вы сотворили чудо! Зимнее серебро, черные тени, словно бы сполохи пламени…
– Какая жалость, – подхватила маркиза Фарнэби, умело не наступив на шлейф Гогенлоэ, – что в Старой Придде нет каминов. Живой огонь необычайно усилил бы впечатление…
– Не терплю каминов! – ведьма Фукиано осталась верна себе. – Дурной перевод дров!
– Живой огонь навевает воспоминания, – невестка Гогенлоэ так и держалась свекрови, – вы сотворили невозможное… Оживить старый дворец, придать ему достойную столицы утонченность…
– Душа дома – это хозяйка, – графиня Тристрам восхищенно вздохнула. – Некоторым дарована способность преображать амбары в дивные чертоги.
– А некоторым, – припечатала Фукиано, – наоборот!
– Несомненно, – весело подхватила Анна Рафиано, – но нам повезло, не правда ли?
– О да, – расцвела виконтесса Карье. – Я давно не видела столь дивной гостиной!
– Да уж, голубушка, – прогудела маркиза, – в приличные дома тебя пускают не часто, а скоро и вовсе перестанут.
– У меня нет каминов, – Георгия молодо улыбнулась, с ее зубами это было допустимо, – но у меня есть шадди. Лично я предпочитаю пить его на северный манер, а вы?
– Некоторые сорта, – дипломатично заметила графиня Рафиано. Георгия позвонила, и из-за очаровательной ширмы с танцующими под звездами серебряными волками выплыли слуги с подносами. Сосуды для шадди печально соседствовали с ненавистными сливочниками и бессмысленными сахарничками.
Когда перед ней водрузили угощение, графиня Савиньяк позволила себе улыбнуться. Георгия все очевидней брала пример с матери, но при этом не желала иметь ничего общего с домом Зильбершванфлоссе, и лебеди-сливочники превратились во вставших на хвосты дельфинов. Отмежевывались от кесарии и сахарное печенье с корицей, миндаль и особенно сыр, но отречься не значит перестать быть.
– Какой изумительный вкус, – воскликнули две из дам Гогенлоэ, а третья, изображая восторг, закатила глаза.
– Я пью только со сливками, – графиня Тристрам ухватила дельфина за хвост, и тот бурно плюнул в подставленную чашку. – Оттого, что я с севера, что ли, но я не переношу горечи!
– Горечи слишком много в жизни, – подала голосок отринувшая родича-дукса Розамунда Карлион, – так пусть будет сладким хотя бы сегодняшний вечер!
– Как же вы правы, – маркиза Фарнэби взяла щипчиками кусочек сахара, графиня Флашблау-цур-Мевен последовала ее примеру, а Фукиано по-конски захрустела печеньем. Арлетта отправила в рот пару орешков и под милые шутки про северную сладость и южную горечь хлебнула шадди. Он ничуть не изменился с того приснопамятного дня, когда Рудольф не верил в бесноватых, а потом обнаружил такового в собственной приемной.
– Упоительно, – воскликнула Элеонора Тристрам. – Я родилась на юге, но мне кажется, я в родительском доме…
– Я тронута, – Георгия опять улыбнулась. – Я слишком часто слышу, что югу и северу не сойтись, но за свою жизнь успела убедиться, что невозможное становится возможным. Нужно только захотеть, не правда ли?
И невозможное стало возможным, причем немедленно. Тяжелая, полускрытая упоительными портьерами дверь распахнулась, пропустив девическую фигурку. Графиня Креденьи томно вступила в твердыню Георгии и, поддерживая юбку лапкой с оттопыренным пальчиком, поплыла к онемевшим благородным особам.
– Это ужа-а-а-сно, – выдохнула она. – Я никогда-а не опаздываю, но ва-аш секретарь такой болва-ан. Предста-а-авьте, он меня не наше-о-ол.
