скачать книгу бесплатно
Альберт захлопал глазами, не находя слов от негодования. Точно так же он изображал вытащенного из пруда карпа полвека назад. Только теперь Матильда поняла, к кому вернулась. Сама притащилась и Альдо с Робером приволокла…
2
Делать было нечего, что по такой жаре не могло не радовать. Зачем Рокэ торчит на артиллерийских учениях, Марсель не понимал, но маршал день за днем, наскоро пробежавшись по стенам и заскочив на верфи, уезжал на побережье, где до шестнадцатого пота гонял корабельных канониров. Несчастных рассаживали по тряским повозкам с тупорылыми крепостными мортирками и заставляли палить на ходу по здоровенным телегам, забитым мокрыми мешками с сеном. Мохноногие лошадки в наглазниках и наушниках то рысили, то резко останавливались, то пускались вскачь, то неожиданно разворачивались. Через час и люди, и лошади становились мокрыми, как мыши, но ученья продолжались. Телеги спускали с поросших выгоревшей травой горок, таскали между стреляющими, вновь заволакивали на холмы – и так до заката.
Сначала канонирам не везло. Из сотни выпущенных ядер внутрь проклятых телег попадало от силы одно-два, остальные собирали хмурые солдаты. Ядра берегли на случай, если бордоны все же перережут тракт. Пороха в Фельпе хватало, имелись и пороховые мельницы, и запасы угля, селитры и серы, а вот с ядрами было хуже. Порох, впрочем, тоже берегли, стреляя по вконец обнаглевшим «дельфинам» лишь в случае крайней необходимости.
Неудивительно, что бордоны чувствовали себя как дома. Для порядка постреливая в сторону города, они лупили по нижней стене, которую на исходе второй недели с начала обстрела назвать стеной можно было лишь из чистой любезности. Дыры по ночам заваливали и загораживали земляными турами, но даже Марсель понимал, что истерзанное сооружение вот-вот рухнет. Сбивать вражеские пушки из города не получалось – Паучий холм надежно защищал бордонские батареи, и крепостные артиллеристы заметного урона врагу не наносили, хоть и старались. Целью незваных гостей был не штурм, а блокада, и всяческой осадной мути они понастроили так, чтоб фельпские ядра до нее не долетали, благо похожая на улитку долина это позволяла.
Горожане волновались, дуксы злились, артиллеристы во главе со своим генералом пожимали плечами и берегли ядра, а Рокэ зачастил за город. Марсель полагал, что Ворону наскучили вопросы гран-дукса и генералиссимуса. На нижней стене, которую оборонял Варчеза, маршал тоже не показывался, предпочитая валяться на плаще, лениво переговариваясь с Джильди и наблюдая за артиллерийскими мучениями. Утром шестого дня трое канониров приловчились забрасывать ядра, куда хотели, за что получили по десятку золотых. К вечеру сносно стреляло уже человек двадцать, еще через сутки повозки стали ездить быстрее, но число удачливых стрелков все возрастало. Зато приходилось по нескольку раз на дню менять телеги – заполнявшие их мешки с сеном не спасали.
– Еще денька четыре, и будет толк. – Джильди удовлетворенно проследил взглядом за удаляющейся повозкой.
– Похоже, – согласился Рокэ из-под накрывавшей лицо парадной шляпы.
– Вы же не видите! – Валме с отвращением потянул шейный платок, не понимая, с какой радости Рокэ внезапно возлюбил мундиры. Где-где, а здесь кэналлийские тряпки пришлись бы лучше некуда.
– Не вижу, – донеслось из-под шляпы, – но я вам верю.
– Рокэ, – адмирал с маршалом чуть ли не на второй день стали называть друг друга по имени, изрядно разозлив половину Дуксии, – канониры пускай стреляют, а нам неплохо бы прокатиться к стене.
– Массимо и Вейзелю я тоже верю, – пробормотал Ворон. – Курт обещал сегодня закончить, значит, закончит. Лучше Вейзеля минное дело знает разве что Леворукий…
– Леворукий?
– Ну или кто там зажигает вулканы. – Алва отбросил шляпу, перекатился со спины на живот, поднял камешек и швырнул в жесткую траву. Раздался какой-то треск.
– Созрел. – В голосе маршала послышалась нежность. – Фоккио, как вы их называете?
– Бешеные огурцы. – Адмирал последовал примеру Алвы, бросив в том же направлении еще один камень, но треска не последовало. Видимо, сбитый Рокэ огурец был единственным.
– Мы их зовем вурьо?зо, – маршал накрутил на палец травинку, – в Кэналлоа они созреют недельки через полторы.
– Здесь тоже. Еще дней десять, и проходу от них не будет.
– Вот и славно. По зарослям бешеных огурцов ящерица и та незаметно не проскочит… О, попал! Молодец!
Джильди пригляделся:
– Лука Ло?тти, канонир с «Влюбленной акулы».
– Вы знаете всех своих людей?
– Гребцов – нет, остальных знаю. Хорошо, дуксы за нами не таскаются. Думал, не продохнуть от этих… будет.
– Ну, это-то как раз понятно. – Рокэ по-кошачьи потянулся и прикрыл глаза. – Им застит взор алая ройя. Если бордоны перережут тракт, будет повод поднять вопрос о переходе залога к славному городу Фельпу. Но если дуксы станут совать нос в наши дела, их можно будет обвинить в измене и выдаче наших планов. Кстати, Фоккио, нам понадобится кто-то, кому нечего терять и кто отменно плавает и разбирается в зарядах.
– А в чем дело?
– Я открою вам тайну, когда созреют бешеные огурцы, и ни днем раньше.
– С вами не соскучишься. – Адмирал кинул наудачу еще один камешек, в ответ что-то щелкнуло и зашуршало. Не огурец, тот трещал иначе.
– Киркорелла, – сообщил моряк.
– Показали б вы эту вашу живность, что ли.
Адмирал внимательно посмотрел на Рокэ и усмехнулся:
– Ничего нет проще, в детстве я их прорву наловил.
– Ну так давайте поохотимся.
– Почему нет? Надо только смолой запастись и мясом. Ну и веревка нужна… А за какими кошками вам паукан занадобился?
– Возможно, ни за какими. – Маршал тряхнул неподвязанными, несмотря на жару, волосами и глянул на небо. – Завтра дождя не будет, – объявил он, – и послезавтра тоже.
Нечего сказать, удивил. Да тут дождей не бывает до самой осени.
– Рокэ, а почему бы нам и в самом деле не съездить на стену?
– Скучаете, – улыбнулся Алва, глядя на приближающегося всадника, – ничего, сейчас развлечемся.
Офицер в запыленном мундире осадил покрытую пылью лошадку.
– Теньент Джованни Марци. Генерал Вейзель докладывает: он готов.
– Вот и отлично. Фоккио, где живут киркореллы?
– В норках, – удивленно сообщил адмирал.
– Умницы какие! Джованни, слезайте с коня, надевайте мой мундир, давайте мне свой и отправляйтесь искать норки. И чтоб с дороги было видно, что я от жары совсем свихнулся. Герард, помогите теньенту, завтра мы пойдем на охоту.
– Монсеньор, когда и куда я должен явиться? – Юный Арамона продолжал корчить из себя идеального адъютанта, но ему хотелось на стену и не хотелось искать пауканьи лежбища. Рокэ задумчиво поглядел на молодого человека:
– Утром приходите к господину адмиралу и оставайтесь при нем. Марсель, идемте, у нас прорва дел…
3
– Моя госпожа, простите, я сегодня слишком занят, – маршал Карло Капрас с плохо скрываемой ненавистью зыркнул на Зою Гаста?ки. Та не поняла. Она и слов-то не понимала, не то что взглядов.
У сестрицы дожа было через край всего: щек, носа, груди и далее до самого низа, но всего больше у нее было склочности и гонора. Капрас подозревал, что родичи, подарившие перезревшей девице галеас, возлагали большие надежды на фельпских зубанов, но пока корове сказочно везло. Именно она, а верней, теньент Спиро Доракис, за обещанное дожем капитанство согласившийся стать боцманом «Морской пантеры», потопил фельпский флагман, после чего Зоя окончательно уверилась в своих воинских талантах и всюду лезла с советами.
Капрас терпел – ссориться с жуткой бабой, от которой не избавишься, было последним делом. Маршал хоть и командовал объединенной гайифско-бордонской армией, обладал куда меньшей свободой действий, чем следовало. Военная Коллегия, отправляя армию в Ургот, недвусмысленно дала понять, что кампания ведется под бордонскими флагами, а посему «дельфины» должны чувствовать себя хозяевами, но при этом делать то, что нужно Гайифе… Вот и изволь готовить яичницу, не разбивая яиц, к тому же тухлых!
– Госпожа Гастаки, – маршал изо всех сил старался быть любезным, – я убедительно прошу вас вернуться на борт. Тракт будет перерезан своевременно.
– Якорь вам в глотку, – голосок Зои сделал бы честь любому матросу, – вы трус, сударь. Трус и тугодум, как все мужчины! Если б армию возглавляла женщина, Фельп был бы уже взят.
– Возможно. – Ну почему ей на голову до сих пор ничего не свалилось? Хотя понятно почему. В Рассветных Садах семейке Гастаки делать нечего, а Леворукий – кавалер со вкусом, так что быть Зое бессмертной.
– В прошлый раз вы отговорились тем, что готовите минную атаку. Вы врали! Местность здесь гористая, долина – не речная, а просто впадина между горами. Быстро в каменистом грунте длинный туннель не пробьешь, а эти фельпские… морды вас раскусили бы на раз. Вибрация по камню идет лучше, чем по земле, глухой и то услышит.
Корова права, а того, кто ее просветил на предмет саперных работ, надо бы найти. И удавить. Повторяет чужие слова, а сама дура дурой. В прошлый раз съела все, что он ей наговорил, и не поморщилась, а теперь «вибрация», «грунт»…
– Сударыня, это ваша первая военная кампания?
– Не имеет значения! – окрысилась стерва. Создатель, ну за что ему такая напасть?
– Имеет. Осада крепостей, сударыня, весьма отличается от морских баталий. Эти сражения выигрывают по?том, а не кровью. Все решится осенью, когда подойдет деблокирующая армия. К этому времени нижняя стена будет взята.
О том, что она будет взята этой ночью, тебе знать незачем! Как и о том, что у города останется лишь треть армии, а две трети прорвутся в Средний Ургот и захватят Урготеллу вместе с Фомой.
– Тысяча демонов! Я требую взять стену нынче же ночью и замкнуть кольцо! Я уже писала брату о недопустимости промедления.
Она писала! Это было смешно, но не смешило. Штурм придорожной стены назначен, и откладывать его нельзя. Вражеские батареи на тракте почти готовы, еще день – и придется гнать людей на фельпскую картечь. Но как же невовремя приперлась эта морская корова! Теперь она раструбит всем и каждому, что, если б не она, Капрас бы до сих пор гонял пауканов. Правда, у него есть свидетели: штабные офицеры, готовящие штурм, но куда им тягаться с Зоей и ее бабами.
– Вот как? Вы настаиваете!
– Да, Леворукий побери! Настаиваю! – Каракатица встала и полезла из палатки, бряцая оружием. Абордажная сабля, два кинжала, пистолеты… И все это там, где у женщины должна быть талия! Капрас подождал, пока чудовищный зад скроется с глаз, и повернулся к генералу Сфанга?тису. Начальник штаба без лишних слов наполнил два бокала.
– Иногда мне хочется, чтоб у нас стало на один галеас меньше. – Сфангатис, хоть и был бордоном, свою соотечественницу не жаловал.
– Не трави душу. – Капрас залпом осушил стакан. – Надо было кончать прошлой ночью.
– Мы и так едва успели. Ничего, того, что сделали, хватит. У скал стена на честном слове держится.
– Надеюсь. Поехали поглядим.
Сфангатис кивнул и поправил шпагу. Они вышли из палатки, раздался сухой треск, по ноге что-то хлестануло. Маршал Карло Капрас глянул вниз – панталоны заливала какая-то слизь.
– Это еще что такое? – рявкнул он.
– Бешеный огурец. – Николаос указал ногой на розетку невзрачных листьев, вокруг которой расположились напоминающие колючие огурчики плоды на длинных черенках. Один черенок украшало нечто желтоватое и скрученное. – Растут по всему побережью от Кэналлоа до Агариса. Когда созревают, выстреливают семенами. Лучше переодеться, у них очень едкий сок.
– Возвращаться – дурная примета, – огрызнулся Капрас, забираясь в седло. Это было глупо, но уж такой день выдался. Сначала бешеная корова, потом бешеный огурец.
4
Старая дура, она чуть не бросилась с объятиями к голубой елке. Такие растут только в Черной Алати и нигде больше. Она дома, дома, дома, дома! Вдовствующая принцесса повернулась к сидевшей рядом девчонке:
– Смотри, это Черная Алати!
Гоганни смотрела, но ни Леворукого не соображала, да и откуда? Матильда высунулась из окошка и заорала:
– А ну стой!
Карета послушно остановилась. Шумел ручей, цвел шиповник, в траве лиловели дикие астры, вдали, сливаясь с облаками, маячил горный хребет.
– Матильда, – Альдо поравнялся с каретой и уставился на бабку, – что с тобой?
– Ничего, – засмеялась вдовица, – но дальше я в этом курьем ящике не потащусь. Едем верхом.
– Давно пора, – согласился внук. – Сейчас велю Луну оседлать.
Вдовствующая принцесса кивнула, вылезла из кареты прямо в травы. По рукам мазнули белые метелки. А?нчия! У нее сладкие цветы, очень сладкие, но потом на губах и языке остается горечь и никак не проходит, не заешь и не запьешь. В детстве она по глупости жевала анчию, в юности по еще большей глупости выскочила за Анэсти. Было сладко, стало горько…
– Готово, – доложил Альдо. – Луна тебя ждет, а Мэллит Робер возьмет в седло.
– Мэллица она, – недовольно поправила Матильда, – Мэллица! На худой конец, Мелания. Неужели трудно запомнить?
– Трудно, – вздохнул внучек и шепнул: – Алатский учить не буду.
– Да кто ж тебя заставляет, – хмыкнула Матильда. – Я и сама его подзабыла, но имена лучше не путать, а то схлопочешь.
– Имена! – оскалился Альдо. – Язык сломаешь и не заметишь.
– Ну уж какие есть, – фыркнула вдовствующая принцесса, срывая несколько стеблей.
– Что это за дрянь? – поинтересовался внук.
– Анчия, – сообщила бабушка, засовывая сорванные метелки за косо приколотую брошь. – Не вздумай грызть, горечь страшенная.
– Не вздумаю. – Альдо придержал Луну под уздцы. – Долго еще?
– К вечеру доберемся…
Можно и раньше, если рвануть напрямки, через Ти?котскую лощину, только за полсотни лет там наверняка что-то выросло, что-то свалилось, что-то обмелело, не ровен час, заплутаешь.
Застучали копыта, подъехал Робер. В темно-красном дорожном платье и на золотистом коне он был зверски хорош. Скоро женится на какой-нибудь наследнице, куда денется! Мэллит, тьфу ты, Мэллица сидела впереди Эпинэ и щурилась, как котенок.
– Красивые места, – Иноходец поднял руку, заслоняясь от солнца, – люблю горы.
– Давно? – осведомился Альдо.
– Как только увидел… Сагранна выше, Торка тоже.
– Это отроги, – отчего-то обиделась Матильда. – Главный хребет в стороне.
– Знаю, – кивнул Робер. – Я там был.
Он и впрямь там был, а вот она дальше Сакаци не забиралась, да и то в юности. Муженек и того не видал, хоть и ныл про великую Талигойю. Анэсти был создан для нытья и безделья, затащи его вдруг Леворукий на трон, он бы в обморок хлопнулся.
– Вам понравится Сакаци, – не к месту брякнула Матильда, отгоняя злость за зря растраченную жизнь. – Шикарное место: форелевые реки, охота, дикий мед…
– И далеко от столицы, – добавил Альдо, – мешать не будем.
– Чушь, – пожала плечами Матильда. – Сакаци – наш замок, фамильный. Ба?линт Ме?кчеи его больше других любил, а сейчас там пусто. Тетка Шара умерла два года назад, чуть до ста не дотянула. Ничего, попьем винца, поохотимся, а к весне, глядишь, и дом в Алати готов будет.
