Встреча на Латоне. От создателей «Витязь специального назначения» и «Лоцман с „Аргуса“»

– Только то, сэр, что надо идти на службу к государству.

– Неплохая идея, но навряд ли, они согласятся, – капитан скептически скривил губы.

– Прошу прощения, сэр. Я думаю, они понимают сложившуюся ситуацию и лишняя головная боль им тоже ни к чему. Завтра назначена встреча с главой порубежников Сапсаном. Если договоримся, с Советом Старейших на эту тему он сам переговоры проведёт.

…Спустя неделю после этого разговора Камински стоял и глядел в окно резиденции Главы Порубежной Службы на пейзаж, задёрнутый снежной завесой. Медленно падающие крупные хлопья первого снега напоминали ему далёкое детство, когда пятилетним малышом его впервые привезли на хутор в гости к дедушке. Тот встретил их на двуколке, запряжённой двумя сытыми битюгами.

– Могли бы и на машине подъехать, – укорила мать, подавая ему баул и сумки с городскими гостинцами. – Вы так дзецько [15] простудите, тату [16].

– Ты ему ещё грелку сунь, – дед поднял Яна крепкими руками, глянул в глаза. – В нашу породу, значит, зимно [17] нипочём.

Он на миг прижал его к груди, дохнув запахом табака, и усадил на мягкое сиденье. Недовольная мать села рядом. Прикрыв их меховым пологом, дед молодецки расправил усы и гикнул лошадям. Мимо поплыли островерхие каменные дома, башенка с большим циферблатом, идущие по своим делам люди.

Цоканье копыт по брусчатой мостовой скоро сменилось глухим перестуком, они свернули с шоссейки на грунтовую дорогу, нырнувшую в лес. Высокие ели, словно закутанные в снежные шубы, стояли в торжественном молчании. Прямо перед лошадиными мордами сиганул заяц и они шарахнулись, испуганно всхрапывая. Как же он испугался тогда! И заревел, вцепившись в руку матери, а отец стал сердито отчитывать его, называя трусишкой.

Только дед, обернувшись, неожиданно подмигнул внуку и, сунув пальцы в рот, засвистал, как разбойник. Лошади застригли ушами и побежали бойчее, а Яну стало весело. Отпустив мамкину руку, он с интересом стал вертеть головой, разглядывая юрких синичек и красногрудых снегирей. Через час, когда они подъезжали к хутору, повалил снег и он ловил его одетой в варежку ладошкой.

Стук двери оборвал воспоминания. Вскочивший при появлении командира порубежник вышел, оставив их с глазу на глаз..

– Садись сержант, в ногах правды нет, – вздохнул Сапсан. – Задали вы задачу. Пришлось нам, честно говоря, головы поломать.

– Знаю. Не простой вопрос, – кивнул Ян. – Но и для тебя не секрет, что воин без службы для окружающих ещё большая головная боль. Вот и надо их к делу приставить.

– То-то и оно. А коли жить, то мужам надо семейством обрастать, новые корни пускать. Тогда и будет за-ради чего стараться. Вот и порешили со Старейшинами, что часть воинов раскидаем по порубежью, пусть привычную службу несут. Только к виманам доступа не будет. На том, уж не посетуй, Совет особо настоял.

…Выслушав доклад, капитан поднял на сержанта напряжённый взгляд.

– Послушай, Ян, Сапсан мне сообщил, что пришёл космолёт с Земли. Предлагают заключить с Арктидой дружественный договор. У нас есть шанс вернуться домой. Что ты по этому поводу думаешь?

– С Земли, говоришь? Ну, если честно, то я, в любом случае, останусь здесь, это дело решённое. Там у меня никого уже не осталось, а мотаться псом неприкаянным – уже возраст не тот. Ну, вернусь, и что? Ещё лет пять службы и я уже отработанный материал. Оно мне надо?

– Но ведь мы, вроде как, присягу давали?

– О какой присяге речь? Того государства, которому мы клялись, уже нет. Если и сохранилось, то нас оно попросту кинуло. Предоставив всем желающим возможность попрактиковаться в меткости стрельбы в том тире, где мы стали живыми мишенями. Я, лично, после этого ему ничего не должен.

– А что нам здесь делать? Тут мы чужие.

Сержант понимал, что капитана мучает тот же вопрос, что ещё совсем недавно, не давал покоя и ему самому. До тех пор, пока он твёрдо не решил остаться. Видимо, Старки не слишком-то рвался на родную Землю и маялся, не решаясь сделать окончательный выбор.

– Ну, это, как сказать… Наши знания и здесь лишними не будут. А ты не задумывался, что перекати-поле везде чужое, пока корни не пустит. Вот и я своих детей хочу вырастить, чтобы они мой род продолжили. Может, и внуков ещё удастся увидеть. Всё лучше, чем сдохнуть бездомным псом на помойке.

Глава 6. Далеко от людей

… —Ты не вышла на работу, Светана. Как это понимать?

Светана стояла в широкой горнице, где за большим столом в вычурном креслице восседал глава их поселения Грузило. Ещё поначалу, судя по слышанным ею разговорам переселенцев, это был физически здоровый муж и не дурак подраться на научных диспутах. Но здесь обильная еда и полное ничегонеделанье довели до того, что он, заплыв слоем жира, стал больше всего похож на откормленного перед забоем хряка. Даже молоденькие девушки, которых он менял каждую ночь, на пользу не шли.

Вокруг стола, накрывая к завтраку, тихо суетились эти самые девушки. Из широкого окна, как на карте, видны раскинувшиеся улочки с рядами домов, по которым спешили на работу взрослые. В приоткрытую дверь спаленки выглядывал край широкого ложа со смятой простынёй. От неприятных воспоминаний свело челюсти, и она, низко опустив голову, спрятала ненавидящий взгляд.

Правда, тлела слабая надежда, что ей поможет старший помощник Главы. Несколько раз Седой выручал её из беды и она на уровне подсознания чувствовала, что Грузило его втайне опасается. Но вот уже вторую седмицу, как его не видно. Была за ним такая причуда – пропадать неведомо куда, а потом встретиться в самом неожиданном месте. Даже там, куда и оборуженным отрядам соваться не резон. Но в народе его уважали. В еде довольствовался малым, не тянул под себя молоденьких девок и на порку никого зря не отправлял. И помнили, как он иногда, не сдержавшись, за это срамными словами наставников крыл.

Седой сегодня не объявился, так что уж лучше помолчать. Язык ей от Рода достался не тот – что ни брякнет, всё невпопад. А «невпопад» – это значит, опять выпорют розгами. А если у Главного Наставника будет другое настроение, то вместо порки завалит на постель. Бр-р! Порка, всё-таки, лучше.

– Я жду твоего ответа, – заплывшие щёлочки-глаза уставились на неё.

Чтоб ты сдох! Когда только отвяжется? Как ему объяснить, недоумку, что бывают дни, когда женщине нельзя делать тяжёлую работу.

– Я была нездорова, Главный Наставник.

– Ты же знаешь, девушка, что болезнь должен засвидетельствовать кто-то из Наставников. Почему ты не пришла и не объявила о своей болезни?

– Ну, да, как в прошлый раз, когда Наставник Упала в постель меня потащил с месячными. Я потом неделю нараскоряку ходила после этого быка!

Грузило огорчённо опустил голову.

«Посмотрите на него! Ну, просто воплощение скорби!» – возмущённо подумала Светана.

Однако у неё хватило ума промолчать. И так уже, наговорила лишнего.

– Ты будешь выпорота, – кротко молвил Грузило. – В назидание другим лентяям. Иди в сарай, я пришлю туда ката [18].

И, облизнув губы, махнул рукой застывшим в ожидании девушкам, чтобы подавали еду. Светана облегчённо выскользнула в сенцы, спустилась по ступеням крылечка и побрела в направлении злосчастного сарая, где наказывали виновных. В последнее время их становилось всё больше. Пропади он пропадом со своей глиной! Как-то незаметно труд «на благо общества» превратился в тягостную повинность.

– Да на что нам такая жизнь! – возроптали многие. – Уже и детей с двенадцати лет на работы загоняют.

В поселении глухо нарастала волна недовольства, но открыто бунтовать пока не решались. Она подошла к сараю, устало прислонясь спиной к дощатой стенке. И такая вдруг безысходная тоска накатила на неё, что даже слёзы на глаза навернулись. Она последний раз плакала, когда хоронила мать, надорвавшуюся на работе.

Светана попала сюда с родителями ещё в пелёнках, и все прелести этого мира впитала, как пересохшая губка. Всё окружающее казалось ей вполне естественным и понятным. Чтобы жить, нужно уметь убегать и убивать, и ничего более. Все рассказы отца и матери о жизни на покинутой ими родной планете, где в лес ходят просто для того, чтобы отдохнуть, казались сказкой, потому, что такого просто не могло быть.

Вот и отец зазевался, и его моментально сожрала «хризантема», чьи нежные на вид лепестки были ничем иным, как хищными щупальцами. Упоительный аромат расслаблял и кружил голову каждому, кто подходил поближе. Цветок манил прохладной белизной и хрупким изяществом, не проходило и минуты, как человек, сам того уже не сознавая, оказывался рядом. Вот, тогда, словно дрогнувшие от мимолётного прикосновения, лепестки нежно касались любителя красоты и… дерзнувший получив дозу фермента, уже не мог двигаться, а все внутренние органы, включая кости, разлагались в желе. Лепестки-щупальца, прильнув к своей жертве, жадно вытягивали содержимое, оставляя только сухую оболочку, Вот и отца её, когда нашли, принесли домой, свернув, для удобства транспортировки, в рулон.

Мать пережила его не надолго. При отсутствии мужа она обязана была делить постель с каждым из возжелавших её близости наставником. Это касалось каждой девушки или женщины их поселения, не одевших на голову плат замужества. Вдова отказалась и поплатилась за строптивость. Работая без отдыха за миску похлёбки, истаяла свечкой. А Светану, которой той весной пошёл четырнадцатый год, в ту же ночь «облагодетельствовал» своим вниманием сам Главный Наставник…

…Она вспомнила день, перевернувший сознание многих и заставивших переосмыслить свою жизнь. Каждое воскресение их собирал на площади Главный Наставник, проповедуя о единении и давая наставления.

– Жить во блуде есть дело, неугодное богам! – воздев назидательно палец, вещал Грузило. – А я ваши души от этого освобождаю.

– Тогда почему наставники наших девок и баб без брака сильничают? – выкрикнул Светанин сверстник и некогда сотоварищ по детским играм Углич. – И на работы не ходят, а только командуют да жрут в два горла.

– Вон, как их разнесло, на дармовых-то харчах! – поддержал его из собравшейся толпы поселян задорный голос.

– Наставник, он свыше поставлен, вас, дураков, уму-разуму учить, – Главный укоризненно покачал головой. – Не дано тебе право судить их деяния.

– Ну, да! – дерзко глянул на Грузилу Углич. – Мы от зари до зари спину горбатим, а наставник, который палец о палец не ударил, самый сладкий кусок себе тянет. Нам жену за себя взять запрещают, а сами женщин, супротив их воли, в наложницах держат. Хороши порядки! Всё в вашу пользу, неправедно это!

– За сии мерзкие разговоры, отрок, – налился краской Главный. – ты отныне будешь изгнан из поселения. Я так решил!

Толпа ахнула. За ограждением человек был беззащитен от сотни подстерегавших его опасностей. Такое решение было равносильно смертной казни. Наступила напряжённая тишина, нарушаемая только плачем младенца,

– Напугал! – засмеялся парень. – Да плевал я на тебя, жирный боров! Вот, только и ты на этом свете не задержишься.

Углич, лучший охотник и следопыт, презрительно сплюнул Грузиле под ноги и, повернувшись, спокойно пошёл к воротам.

– Ты мне ещё угрожать удумал, щенок? – задохнулся от гнева Глава.

Но тронуть дерзкого никто не рискнул, уж больно горазд был драться. Да и в рукаве немало чего припрятано для отпора нежданного врага. С таким ухорезом запросто не управишься, а здоровья лишит на раз! Когда Углич заскочил домой за своими котомками и оружием, к нему решительно присоединилась пара братьев-неразлучников, Ждан с Младом. Их матушка, скорбно прижав ко рту плат, смотрела вослед, а из глаз катились, оставляя влажный след на щеках, горькие слёзы..

И вот уже месяц Углича нет, что привнесло много неудобств для оставшихся. В первую очередь оскудело питание, мяса теперь поступало ничтожно мало. В опасной близости от поселения объявилась стая райгалов. И, хотя от прямых нападений на жителей хищники пока воздерживалась, пропало несколько коз из загона. Не досчитались и женщин, что пошли с детьми обихаживать свои огороды за стенами городища, да так там и сгинули.

– Не иначе, Углич свёл, – шептались многие. – Вон матушка его третьего дня узелок собрала, да и ушла себе потихоньку, а с ней и другие подались.

– Ага! То-то наставнички злые, – засмеялась одна из женщин. – Жрать нечего стало, а тут ещё девки пропали и, как назло, именно те, до которых они добраться не успели.

Слухи ползли из одного дома в другой, обрастая всевозможными подробностями и многие уже поглядывали на Главу с откровенным злорадством. Мало того, наставник Глузд, шедший к одной из требовавших «вразумления» подопечной, был оглушён и нещадно избит. И били-то, аккурат, по причинному месту. После осмотра лекаря стало ясно, что более, чем на пописать, его причиндалы теперь не годятся.

– Выследить охальников, да на столбы их, к жукам-мясоедам – щерились сотоварищи изобиженного.

Но, после бесследного исчезновения пары «доброхотов», вызвавшихся помочь, желающих больше не нашлось. Наставники после этого случая малость попритихли, уже не рискуя выходить вечером на улицу. Поселение погрузилось в настороженное ожидание.

Светана хлюпнула носом и вдруг сама на себя разозлилась. Так разозлилась, что впору самой себе по щекам нахлестать! Раскисла, как мокрая курица! Её мальчишки за косы дёргать боялись, «атаманшей» звали. Да пусть её лучше в лесу гхоры [19] сожрут, чем она этого упыря терпеть будет. Грудь распирало давно забытое чувство боевого восторга, которое она не раз испытывала раньше в драках с мальчишками. И, когда она убила на охоте первого райгала [20], её сердце колотилось так же радостно.

– Хватит. Пойду к Угличу, – неожиданно пришло в голову решение. – С ним, всяко, хуже не будет!

В конце улицы показалась кряжистая фигура ката. Ага, устала дожидаться! Светана тихо скользнула за угол и скрылась в густых кустах. Заскочив на минутку домой, девушка собрала самое необходимое, тихо пробралась по соседней улице и подошла к воротам. Стражники, как раз, выпускали народ на работу. Она спокойно встала в толпу и вместе с нею вышла за высокий частокол. Тридцать человек, которые, каждые десять часов, выходили на «копалище», сопровождались десятком стражников. Слишком много зверья, охочего до свежего мяса, таилось за густой стеной деревьев. Райгалы давно усвоили, что на эти группы людей нападать бесполезно, стреломёты охраны били без промаха. Тяжёлые стрелы, годные даже на гхор, падальщиков прошибали насквозь.

Светана плелась в хвосте, зорко оглядываясь по сторонам. Она давно уже наметила – в каком именно месте оторвётся от группы.

Показался знакомый ствол «берёзы», с которого над протоптанной дорогой свисают спутанные плети лиан. Стражник повернул голову к дрогнувшему от метко брошенного камешка колючему кусту, и не увидел, как, в кошачьем прыжке взлетело вверх гибкое тело и затаилось среди листвы. С высоты она смотрела, как, чуть поотстав, по следам людей шло несколько райгалов. Учуяли, заразы! Возбуждённо втягивая воздух, они закружились вокруг «берёзы», значит, более крупных хищников поблизости нет.

Пока она находится на высоте, эти пожиратели трупов угрозы не представляли и, твари, словно уловив её мысль, подались за удалявшейся колонной людей. Раскачиваясь на лианах, она уверенно перебиралась с одного дерева на другое, держа направление к скальным выворотням. Там, ещё в детстве, на небольшом плато, заросшем яркой зеленью, они с мальчишками нашли ход, ведущий в целую анфиладу пещер. Одну из них занимало глубокое озеро. Сколько они ни пытались измерить его глубину, подвязывая к уходящему грузу верёвки, но дна так и не достали. Для питья она годилась, а близлежащий лес давал пропитание. Светана твёрдо была уверена, что Углич со своими товарищами мог укрыться только там.

Нет более безопасного места, чем эти пещеры, тем более, имея на руках женщин. Хищники, при всём желании, добраться по отвесным камням туда не смогут, змеи избегали этих мест, предпочитая мягкий мох и влажный, душный воздух. Несведущий человек, даже забравшись на плато, не догадается, что скатывающаяся в каменную чашу вода скрывает за прозрачными струями вход.

Вот и знакомые выступы, что служили им ступеньками для подъёма, узкий, на ширину стопы, каменеый «язык», по которому можно перебежать глубокую расселину с мчащимся по каменистому дну потоком. Ещё пара минут, и она выскочила на плато. Ага, на крошечном лужке спокойно щиплют листву с кустов козы. Нашлась пропажа!

– Я же говорил, что Атаманша не задержится, – прогудел за валуном басок Ждана.

– А никто и не спорил, – рассмеялся, выходя из-за укрытия, Млад. – Здрава будь, Светана! Совсем к нам или с вестями заглянула?

– А чего кота за хвост тянуть, братишки? Совсем пришла.

– Дорогу не забыла поди, сама добежишь? – подмигнул разговорчивый Млад. – Углич тоже недавно вернулся, говорит, чужаки у болотины объявились.

– Кто его знает, с чем они припожаловали, – басовитым шмелём рассудительно прогудел Ждан. – Вот и стоим теперь в карауле для порядка.

Нырнув под свод, Светана привычно свернула за неприметный выступ и миновала упиравшиеся в основание пещеры натёки-колонны. Падавший в мелкие трещины базальта солнечный свет, отражаясь от этих колонн, вспыхивал разноцветными зайчиками и разбегался по стенам. Улыбнувшись, Светана скользнула в знакомую щель меж двух, словно слипшихся, колонн и вошла в первую пещеру.

– Доброго здравия, матушка Влада! – поприветствовала она поклоном сидящую у очага мать Углича. – И вы, девушки, здравствуйте!

– И тебе не хворать!

– Матерь Жива вам в помощь! – охотно откликнулись ей.

Все пропавшие из поселения женщины, живые и здоровые, были здесь. Одни занимались разделкой свежей туши, нарезая ленточками мясо и развешивая их вялить, другие мяли шкуры. Двое подростков лет девяти плели из расщеплённых лиан циновки и корзины под присмотром седого мужа. Это семейство пропало пару седмиц назад. Его, ушедшего с женой и сыновьями на заготовку сырья для этих самых циновок, посчитали съеденными гхорой. Жена, чуть в сторонке, спокойно ткала полотно на новеньких, по-домашнему уютно постукивавших кроснах.

Сырьём служила росшая на планете жгучая орешница. Её очищенная и вымоченная волокнистая мякоть, после чёса гребнями давала основу для тонких нитей, а вываренная кора прекрасно окрашивала готовую ткань в алый цвет.

– Сказывай девонька, чего нового? – помешивая в большом котле духовито булькавшее варево, спросила Влада.

– Да из нового и есть, что одному наставнику причинное место напрочь отшибли, – рассмеялась Светана, и девчонки прыснули следом за ней. – Теперь остальные опасаются, что и им того не миновать.

– Добрая весть. Не чтут они заветов матери Живы! – одобрительно кивнула женщина. – Видать, потому и не дозволила от этих охальников дитя зачать, нет их семени благодати. Так и сгинут.

Светана задумалась над её словами. А ведь правда! Ни один из наставников не мог похвалится хоть одним ребёнком, продолжением своего рода.

– Не ломай голову, Атаманша, – подмигнул ей вышедший из соседней пещеры Углич. – Нам сейчас остальных людей из этого непотребства потихоньку вызволять надо. Вот и маракуем промеж собой, как сподручнее это провернуть.

– А чего долго думать? – она «взяла мяч с лету». – Тридцать человек с «копалища» мы за один раз увести сможем, а, если замешкаются, то и вторую тридцатку, что на смену придут, тоже прихватим.

– Стоп! Как ты это рассчитываешь сделать? А два десятка стражников куда девать прикажешь?

– Нашёл докуку, – фыркнула девушка. – У старших стражей свои дети подрастают. Думаешь, им хочется дочерей под наставников подкладывать? Тем, что помоложе, тоже пора семьями обзаводиться, а те же наставники им этого не дозволяют, всё под себя баб да девок подгребают.

– Ладно. Холостяки, те без разговоров уйдут с нами, а мужи как? Запорют их семьи, в отместку за отцов да мужей, – покачал головой приятель.

– А дядьке Угрюму подсказать, – чуток подумав, заявила Светана. – Он же назначает охрану на «копалище». Вот и пусть в охранение одних холостяков отправит. А надёжных стражей упредит, чтобы вещички собирали. В ночь ворота откроют и Сварог им в помощь! А мы их недалече встретим, да к месту проводим.

Слушавшая их разговор Влада одобрительно кивнула Светанке, но Углич надолго задумался. Серьёзный парень прикидывал все «за» и «против».

– Почему ты так в дядьке Угрюме уверена?

– Так у него после гибели Желаны только одна отрада в жизни и осталась, что дочка. Лада вся в мать пошла, красавицей будет. Намедни её Главный приметил, а Угрюм этот интерес мимо глаз не пропустил. Сама видела – зыркнул, ровно бирюк [21]. Вот и выходит, что он и есть первейший, кто заинтересован наставников с носом оставить.

– Вовремя тебя Сварог сюда направил. Наворотим дел, лопатой не разгребут, – засмеялся Углич.

Три дня шла подготовка к задуманному. Светана, закутавшись в плат, примкнула к возвращавшимся с «копалища» уставшим людям и спокойно проскользнула в городище. Без колебаний стукнулась в двери дома дядьки Угрюма. Узнав гостью, Лада испуганно всплеснув руками плюхнулась на лавку.

– Ой, а тебя тут обыскались!

Зыркнув на неё и, моментально всё сообразив, дядька задёрнул шторки на оконцах и притушил лампу. Выйдя за двери и послонявшись по двору, он плотно задвинул в пазы засов. Пройдя к столу, Угрюм тяжело присел на табурет и испытующе глянул в лицо нежданной гостьи.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.