скачать книгу бесплатно
– Никак не могу привыкнуть к этой их своеобразной манере общения, – Эриас смущенно махнул рукой. – Ну, как вы там? Не обижают?
– Ищем детали для нашего корабля. А это довольно-таки нелегкая задача. Здесь нереально найти кронидий. Думаю, может у нас получится починить изоляцию при помощи сплава титана и алюминия… Эриас, есть просьба к тебе.
– Готов помочь!
– У меня тут есть одна знакомая… ищет пути генетической перепрошивки человека. Правда пока на крысах тренируется. Я транслирую тебе последовательность ее ДНК, окей? Можешь дописать, чего там можно отредактировать?
– Добро, вышлю ответ через пару дней.
– Спасибо, бро! Когда к нам прилетите, долго ждать еще?
– Мы в…
Тут звук пропал, а экран пошел шипением и рябью.
– Эх, вот так всегда, – вздохнул Мефодий. – На самом интересном месте.
***
Сегодня опять до ночи мы с Ташей пыхтели в лаборатории, проводя опыты над шиншиллой. На бедняжку Эбони напал кот. К счастью, удалось вырвать грызуна из когтей хищника, но увы… крошечная лапка зверька через пару судорожных рывков исчезла в пасти у котяры.
Мы пытались привести ДНК подопытной в такую конфигурацию, чтобы клеточное обновление приводило к полному восстановлению поврежденных тканей. Если оторванный хвост у ящерицы отрастает заново, то почему бы конечности Эбони не отрасти…
«Дисциплинированный» студент, как водится, раскачивается и тянет до последнего, а потом, когда время поджимает, пытается наверстать упущенное за счет сна. В этой запарке были и плюсы, Алекс куда-то пропал, даже на лекциях не появляется уже третью неделю. А работа в лаборатории отвлекала, помогала не думать о нем.
Может, в лихорадочной горячке мы что-то сделали не так. Но пока, все, что у нас получилось положительного – это отрастить несчастной (или счастливой?) пару прекрасных бело-розовых крылышек с сизыми росчерками.
Вообще-то эбони – это часть названия породы, но мы себя не утруждали придумыванием имен, так и зовем шиншиллу – Эбони. Эбони не особо в восторге от того, что стало отрастать у нее между лопатками, а точнее в откровенном шоке. Когда крылья были еще маленькие, и она не научилась ими пользоваться, она решила, что это ее вторая пара ушей, с тех пор она синхронно ими дергает, получается очень забавно.
Для особо сомнительных случаев у нас с запасе есть резервуар с лягушками. Если мы не уверены, что с Эбони все будет хорошо, то пробуем сначала на них. Ради тестирования генных разработок пришлось уничтожить не один десяток земноводных… Но, если ты планируешь стать ученым-генетиком, то с жестоким обращением с подопытными приходится смириться. Результаты экспериментов положено фиксировать на камеру – как самую важную часть дипломной работы…
«И так, день 21. Сегодня мы поработаем над тем, чтобы включить в ДНК Эбони ген теломеразы, – говорю я в диктофон. Мы уже включали его частично в некоторых клетках тела. Прошлая попытка закончилась самопроизвольной мутацией, благодаря которой Эбони отрастила крылья. Но она не привела к ускоренной регенерации, увы.
– Ежкины мутанты, их мать!!! – раздается, как бы в подтверждение моих слов, Ташкина ругань, и я тут же перевожу объектив на нее.
– Чертовы формулы-термины! Зачем я на все это подписалась!? Максимум, что мы сможем – это периодически стимулировать ее клетки, чтобы она могла нарастить себе новую ногу. Но это не значит, что она сможет это делать самостоятельно в дальнейшем! Зачем мы взялись изменять геном сформировавшегося сложного организма, когда могли просто сконструировать геном зародыша?!..
– Эй, полегче там! Потом придется вырезать из видеотчета те части, где слышится мат.
К вечеру мы были уже отчаявшимися, злыми и усталыми. Ташка-Наташка вышла в дамскую комнату привести в порядок растекшийся макияж и сбившуюся прическу. А я, зажав голову ладонями и уперев локти в стол, провалилась куда-то в небытие…
– Эй, экспериментатор, – позвал меня ласковый баритон (я вздрогнула и подняла глаза). – Заработалась совсем, бедолага… – взгляд, как всегда, лукавый, как у кота.
– Тебе чего? – угрюмо спросила я, грубостью прикрывая растерянность.
Игнорируя вопрос, Алекс пробежался глазами по аппаратуре и посуде для опытов.
– Ого! Ты делаешь успехи, – искренне удивился он, увидев Эбони, у которой крылья уже отросли и выглядели теперь полноценно.
– Только это совсем не тот результат, на который я надеялась, – объяснила я, ткнув пальцем на культяпку передней лапки.
Он протянул руку и погладил нашу любимицу по спинке. Она была хороша. Блестящая белая шубка, пушистый хвост и большие розовые ушки торчком.
– Да как таким крохотным лапкам такую огромную голову носить? – Алекс с улыбкой покачал головой. – Правильно, что ее организм отказался выполнять поставленную задачу. Мозг подопытной предложил свой вариант быстрого перемещения – крылья!!! Круто же! – шутливо и одобрительно отозвался он.
Окинув лабораторию быстрым оценивающим взглядом, он неожиданно спросил.
– А если я предложу тебе свою версию редактирования Днк, посмотришь? Вдруг она поможет тебе Нобелевку получить?
– Обойдусь без твоей помощи, – фыркнула я. – Сам получи, раз такой умный.
– А чего такая злая? Я пришел тебе подарок сделать, – сообщил он и так тепло и лучезарно глянул на меня, что у меня сердце растаяло и пролилось куда-то в яичники…
– Ты в курсе, метеорит упал в Якутии?
– Ну да, СМИ только об этом и трещит по всем каналам. Туда группа ученых поехала, чтобы выяснить, насколько вредоносно его излучение.
– Я знаю. Я там тоже был, – серьезно проговорил он.
– Делать тебе нечего? – удивилась я.
– Я с детства астрофизикой интересуюсь. Считай, что это мое хобби. Я на смотрины туда ездил вместе с геологами, – смущенно просияв глазами через янтарные линзы, Алекс вытащил из кармана коробочку. Внутри оказался довольно крупный продолговатый камень: пять сантиметров – в длину и три сантиметра – в сечении. Он был ярко- синий. Не такой прозрачный, как сапфир, но свет пропускал.
– Ух, тыыы! – я заворожено покрутила его в руках.
В движении внутри самоцвета появлялись жемчужно-белые разводы, но в неподвижности он был однородного цвета. Красивый, хоть и не ограненный.
– А еще он в темноте светится, – сообщил Алекс, словно читая мои мысли, – Ты, пожалуйста, сбереги его, ладно? Может быть, он однажды сослужит тебе добрую службу, – он вложил осколок в мою ладонь. – А еще лучше, если ты будешь все время носить его с собой, – проговорил он строго, и тень какой тревоги скользнула по его лицу.
Я стою в ступоре. Не знаю, что сказать. В голове хоровод из мыслей: он что меня снимает? Это пикап. Сто пудов пикап. Ничего себе способ съема…. Свой фиговый кусок метеорита подает как какое-то сокровище! Как будто дарит его очень близкому человеку…
– Сразу предупреждаю, я с тобой спать не стану, – строго говорю я, отсекая всякие поползновения на интим.
Странно, но глаза-то у него – чистые и ясные. А взгляд-то какой нежный и всезнающий. И никакой похоти в них. Наверное, именно так на нас смотрят с небес ангелы.
Он по-доброму усмехается. И, несмотря на мое сопротивление, целует меня в щеку.
– Это и не нужно. – уходит, оставляя меня в смятении чувств. Я стою и глупо улыбаюсь, совершенно одурманенная его неземным обаянием.
ГЛАВА 3
Неделю спустя
У Таши был день рождения. Она с готовкой париться не любит, так что решили просто посидеть в кафешке с ее друзьями, аспирантами факультета физики.
Я специально приволокла с собой Эбони в клетке. Знаю ведь, что эти зазнайки непременно будут хвастать своими аспирантскими достижениями.
Но вот крылатую шиншиллу они точно не переплюнут.
Сидим, попиваем зеленый ликер «Нерис», обсуждаем предстоящую защиту. Нашу неудавшуюся попытку отрастить грызуну лапку аспиранты просто высмеяли.
– А что, ваш научный руководитель не предупредил вас, что тема у вас провальная? – поинтересовался бородатый Василий. – А если завалитесь на защите, чем будете заниматься?
– Регенерацией человека, разумеется, – упрямо проговорила именинница. – Потому что это важно для всех. Чем быстрее на людях будут заживать повреждения, тем дольше они будет жить. И, возможно, перестанут стареть.
– Вы же знаете, что человеческий мозг запрограммирован на то, чтобы клетки старели и умирали, – усмехнулся Вася. – Не уверен, что найдется однажды тот гениальный хакер, что сможет взломать эту систему.
А долговязый лысеющий Коля добавил:
– Да и зачем человеку вечная жизнь? Они и одну-то прожить не могут! Люди устают от жизни. Им отмеряно ровно столько, сколько необходимо, чтобы родиться, повзрослеть, воспитать детей и подряхлеть. Вы вот «Средство Макрополуса» читали?
– Эта древняя пьеса давно уже потеряла свою актуальность, – фыркнула Таша.
– Каждому биологическому существу отмерены свои духовные резервы. Никто не может жить вечно, – продолжать гнуть свою линию Николай. – Все в этом мире имеет начало и конец. Каждое живое существо рождается и умирает.
– А вот мой друг Алекс, между прочим, астрофизик. Он уверен, что смертность человека можно преодолеть… – попыталась возразить ему я.
– Ооо, Натка опять приводит в пример своего недохахаля, которой за каждой юбкой волочится, но никому не дает, – издевнулась Таша.
Я раздраженно посмотрела на нее, но вовремя вспомнила, что у нее день рождения, и решила проявить великодушие. Я встала и подняла свой фужер.
– Ребята, я хочу произнести тост!
– Оооо, вот это реальная тема, – поддержал Василий. – Давно пора.
– Ташенька, вот ты такая независимая и… самодостаточная девушка. Я знаю, что ты не веришь в любовь. Но я все равно хочу пожелать тебе ее – большую, всепоглощающую, единственную на всю жизнь любовь. Чтоб однажды обрушилась на тебя, как водопад и затопила тебя всю. Найти такую, конечно, нелегко. И потому я желаю тебе, Наташа, острого зрения, чтобы не проглядеть свою Любовь, когда она будет проходить мимо. В знак нашей дружбы, я дарю тебе… – я отдернула салфетку, которая скрывала под собой два бархатных футляра, открыла их, чтобы все видели, что внутри два одинаковых потрясающих кулона из насыщенно-синего неорита. – Один тебе, а другой я оставлю себе. Вот носи его, как знак нашей дружбы! – и торжественно надела его подруге на шею.
Я нехило потратилась на дизайн, чтобы это была не просто побрякушка из промыслового самоцвета. Самостоятельно разработала для него эскиз замысловатой серебряной оправы, и выплавила на заказ ожерелье-чокер из черненого серебра. Получился тот еще готический шик!
Молчавший до сих пор геолог Антон аж привстал, когда увидел камень.
– Где ты его взяла? Это ж неорит! – потрясенно проговорил он.
– Знакомый один подогнал, а что?
– Просто так взял и подогнал? – Антон подозрительно сощурился.
– Ну да. Он говорит, у него много таких осколков. Он набрал их, когда ездил на осмотр того метеорита, о котором все говорят. А с чего ты так удивляешься? Ты же тоже ездил туда и наверняка прихватил себе кусочек на память!
Антон скептически выгнул бровь.
– Так тебе и дали прихватить кусочек! Да там все огорожено и оцеплено охраной. А все осколки поставлены на учет. Их сейчас продают за бешеные деньги. Ты в одном права: у меня, действительно, есть этот ценный камушек. Только я его не покупал. Нашел на месте падения и утаил. Считай – украл. Потому и опешил, когда увидел эту штуку у тебя. Я бы не советовал просто так на улице ходить – убьют еще или ограбят…
– Да ну брось! – не поверила я. Разыгрываешь? Не может быть, чтобы эта безделушка имела такую ценность.
– Имеет! – веско проговорил он. – И у нас есть основания полагать, что это не просто кристаллы, это части какого-то инопланетного устройства.
– Ну да, – усомнился один из аспирантов. – Кто бы тогда позволил им камни распродавать?
– Кто успел, тот и съел. Еще до того, как ученые закончили свои исследования, нашлись, как у нас водится, предприимчивые люди с купеческой жилкой… И все красивые самоцветы с молотка ушли на аукционах. Но так или иначе, сейчас объект засекречен. Туда никого не пускают. А камушки, говорят, обладают какими-то особыми неизученными свойствами.
Наташка слушала нашего общего приятеля с загоревшимися глазами.
– Как интересно, а поподробнее можно про эти свойства? – спросила она.
Антон кивнул и уже открыл было рот, но тут у него зазвонил телефон. В зале было шумно, и он, извинившись, вышел на улицу поговорить.
Виновница торжества была в дичайшем восторге от того, что ей нежданно-негаданно досталась эта супер-крутая побрякушка. Все говорила мне, какая я классная, и, что, будь она лесбиянкой, то непременно бы женилась на мне…
Ташка – вообще воинствующая феминистка. А все из-за ее отца. У нее с ним специфические взаимоотношения складывались. Она дико ненавидит его и заодно всех самцов разом. Считает связи с мужчинами болезнью. А себя – свободной от них, и значит – здоровой.
За это мы с ней и выпили, за наше, так сказать, общее здоровье… Вообще-то я не пью. Но в день ее рождения сделала исключение для любимой подруги…В итоге налакались мы с ней тогда изрядно.
Она позвала меня в дамскую комнату. Я стала уходить, но шиншилла отчего-то занервничала, дико разверещалась и стала метаться по клетке. Я решила, что она просто не привыкла к многолюдности и шуму – у нас в лаборатории всегда было тихо – и прихватила Эбони с собой. Я водрузила клетку с грызуном на каменную столешницу между раковинами, и критически уставилась в зеркало, проверяя, не осыпалась ли тушь… А лампы вдруг замерцали и погасли. На пару секунд стало темно. Потом снова все замигало. Ко всему этому присоединилось странное гудение. Я почувствовала небывалый приступ тошноты. Что ж неудивительно: с непривычки столько пить. А тут и Ташка-Наташка зажала рот рукой, удерживая рвотный позыв, и стремглав влетела в кабинку. А нечего было после Нериса шампанское пить!
Электричество, наконец, стало стабильным. Все это время было тихо. Ни криков, ни возни. Я ждала, что вот-вот раздадутся удивленные голоса. Но тишина стояла мертвецкая, пока Таша не спустила воду.
– Что это было? – спросила она, подходя к умывальнику.
– Помехи, наверное, – предположила я.
Я взглянула на клетку: Эбони лежала на боку, тяжело дышала, а рядом с ней была лужица – ничего себе! она не пила, спиртного не мешала, но ее тоже стошнило.
…Мы вышли в зал, а там… никого. Удивленно переглянулись: надо же, как сильно наклюкались, что утратили связь с реальностью… Народ-то уже разошелся, а кафе закрылось. Мы тоже рванули через зал к выходу.
– Я ж тебе говорила: не надо после Нериса шампанское пить! – упрекнула я подругу в очередной раз.
– А ты забыла, что мы вообще-то их вместе смешали, чтобы кроваво-красный оттенок получить! А потом воображали, что мы столетние вампиры из знатного княжеского ро…
Грохот на улице прервал нашу перепалку. Мы выбежали наружу и увидели, как над площадью столкнулись и ухнули вниз два аэромобиля. Разбитые стекла, сплющенные в гармошку кузова, болтающиеся двери грохнулись на асфальт.
– Сейчас рванет! – крикнула Таша. – К стоянке такси надо бежать!
– Какое тебе такси?! Смотри! – я показала рукой в снующий туда-сюда по воздушному пространству поток аэротранспорта. Все они были абсолютно пустые! Ни пассажиров, ни водителей! Страшный взрыв заставил нас обеих вжать головы в плечи и, не сговариваясь, панически метнуться назад.
Не помня себя, мы ринулись обратно в здание. Там за массивными кирпичными стенами мы почувствовали себя в безопасности. Рассмотрев улицу из окна, мы поняли, из-за чего произошла эта авария и множество других на автовоздушной магистрали. Двухэтажный экскурсионный аэробаз врезался в соседнюю многоэтажку, что высилась напротив нас. Теперь в стене чьей-то квартиры зиял гигантский пролом. А сам спальный автобус грудой искореженного металла лежал опрокинутый на асфальте, охваченный рыжим пламенем и клубами черного дыма. Скорбить о раненных и пострадавших не пришлось. Потому что все туристы, ехавшие в нем, куда-то таинственным способом исчезли. А транспорт в небе все еще продолжал двигаться. Аэромобили хаотично летали сами по себе, раз за разом теряя управление. Удар. Толчок. Сшибка. Крушение… Это даже катастрофой назвать было нельзя. Без людей все было бессмысленно, как в страшном сне.
Странно, что в ресторане даже со столов ничего не убрали. Так и осталось все – недоеденное и недопитое… Мы проторчали там примерно пару часов, в течение которых я обливалась слезами, потому что самые близкие и дорогие люди на свете не брали трубку.
Ташка, у которой особой дружбы с родаками не вышло, мрачно поедала праздничные капкейки. Обнаглев, она пробралась на кухню, где тоже не было ни души, и приготовила нам ароматное кофе со сливками, обильно ароматизировав его сиропами черемухи и вишни.
– Может, попытаемся выйти? – то ли спросила, то ли предложила она. И на всякий случай уточнила.
– Кажется, все, что могло свалиться с неба, уже свалилось… Знаешь…Да прекрати ты реветь! В конце концов, в этой ситуации… есть свои плюсы…
– Какие? – прогундосила я и осталась сидеть с открытым ртом, потому что заложенный и опухший нос был не состоянии дышать.
– Диплом сдавать не придется. А это значит никакой провальной защиты не будет.
