скачать книгу бесплатно
– честно говоря, пока не разобрал, идет уже два часа и пока ничего не понятно.
– знакомый актер
– да, это, Макконахи
– ну и память
– Кстати, всегда считал его рядовым актером, такой, знаешь, смазливый парень, знаешь, как Гир с его мимишными поросячими глазками.
– а Шакал?
– Нет, ну соглашусь, там он сыграл неплохо, но мимика! Все его приемы одинаковые. Посмотри его «Красотку» и остальные фильмы. Он играет одного и того же персонажа из картины в картину.
– думаю, все уж так
– ну нет! Вспомни Тома Хенкса. «Форест Гамп», «Изгой», «Спасти рядового Райана». В каждом он совершенно другой. Смотришь Фореста – дебил, только и скажешь! Он говорит, как придурок, сидит как придурок, улыбается как придурок. А смотришь рядового Райана и видишь совершенно другого Хенкса, мужественного, сильного. Кстати, в «Облачном атласе», он играет сразу несколько совершенно разных героев. В этом и фишка.
– а в этом «Интерстелларе» что?
– тут Макконахи, полетел в космическое путешествие, оставил детей на Земле и пообещал, что скоро вернется, но, похоже, он их обманул. Это путешествие на всю жизнь.
– и что он вот так уже два часа просто летит?
– почти, они ищут первые экспедиции. Сейчас он вернулся на корабль с планеты, где искривляется пространство и время, и за полчаса пока они здесь, на Земле прошло несколько десятков земных лет. Вот он, видишь, смотрит видеопослания своих детей, которые накопились за эти полчаса, а по земному получается – десятилетия.
Они замолчали, потому что следующая сцена попросту шокировала их. Герой Макконахи смотрел, как на экране монитора в его космическом корабле проносятся мимо не световые года, а жизнь брошенных им детей.
«Здравствуй, папа!» – говорят они снова и снова, все более взрослея с каждым видеообращением. Рассказывают, как женятся, рожают, стареют. И вот уже внуки машут ему рукой в тусклом экране. Он пропустил их жизнь, в другой вселенной, всего лишь за какие-то полчаса.
Герой раздавлен, он рыдает не по-мужски, широко раскрыв рот, покраснев вспученными венами от боли, раздирающей его изнутри. Он превращается в униженное подобие себя, лишенное возможности взять себя в руки или, хотя бы, просто стыдливо закрыть лицо руками. Он жадно, всматривается в то, что упустил там, что посчитал менее важным и ошибся.
– Беру свои слова обратно. Это самая сильная сцена, которую я видел за последнее время.
Он отложил пиво.
– пожалуй, надо сделать паузу. Пошли на воздух
Они вышли на небольшую террасу.
– рассказывай
– Что рассказывать?
– Ты ведь приехал не просто так. Я тебя прекрасно знаю. Тебя что-то тревожит.
– Есть такое, – он глотнул из бутылки и замолчал.
Молчание затянулось.
– слушай, можешь рассказать мне, если хочешь, это останется между нами. В таких случаях, я по себе знаю, надо обязательно говорить, потому что это возможность услышать себя. Я сам тебе хотел рассказать, что со мной приключилась странная штука: позавчера ночью, в своем гараже, я столкнулся с необычным человеком. Не знаю, что он там делал там. Я даже не уверен, что это вообще был человек. Он был в шлеме, мой черный шлем помнишь? Вот в нем. И на стекле появлялись странные электрические разряды, не могу описать. Но мне показалось, что эти разряды, как будто, знаешь, шли от меня.
– что он сказал?
– ничего. Он просто забрал мой мотоцикл и уехал.
– забрал??
– как бы и да, и нет, я сам ему отдал ключи.
– ты обращался в полицию?
– нет
– почему?
– не знаю, мне показалось он… ммм… не со зла.
– я пришлю тебе ребят. Все им расскажешь. Они найдут его.
– нет, не надо, я не хочу.
– тебя обворовали! Не знаю как, но чем быстрее начать искать – тем лучше. Завтра во сколько тебе удобно?
– Гросс! Я не хочу! Пойми. Спасибо, что предлагаешь помощь, но я сам.
– хорошо, как знаешь
Гросс отпил и бутылки и вдруг произнес.
– меня тоже отправляют
– куда?
– в экспедицию
– какую?
– в другую галактику.
– что за шутки?
– Это не шутки, слушай меня, внимательно, – голос Гросса стал предельно холодным, – завтра собираешь свои вещи, документы и уезжаешь отсюда. Чем дальше, тем лучше. Если успеешь продать дом – будет отлично.
– Что случилось?
– так надо. Просто поверь мне. Уезжай. Плевать на дом.
– Гросс, ты серьезно?
– очень серьезно. Но никто не должен знать.
Гросс встал, развернулся и растворился в сумраке.
21 июня
Дана открыла глаза, одним взмахом, осмысленные, похожие на, измученные бессонницей, тревожные силуэты сдвоенной сумрачной Луны, с хорошо различимыми кратерами произошедшего. В отражении неба, они холодным светом выплыли из-за облаков, прямо по колыхающейся водной глади.
Ее голова лежала на рассыпанных по его коленям волосах. Он медленно провел рукой по линии локонов. Она не отреагировала, лишь еле качнулся полувзмах ее ресниц и, почти сразу, под ними, бликом, округлился силуэт прозрачной слезы, которая сначала дрожала, испуганной точкой, а затем, набравшись смелости, ниточкой, как испуганный уж, скользнула в убежище между корней ее волос.
Ее зрачки тонули в глубине глазниц, бесцветные, как камешки в родниковой воде.
– Дана, – тихо позвал он. – Я здесь, ты слышишь меня?
Она не услышала. Увидела только, шевельнувшиеся губы, и от них, кругами по воде, слова коснулись ее сознания. Веки дрогнули. Она взглянула на него и, внезапно, бросилась в объятья, прижавшись всем телом, сжав его руками.
– Не уходи. Пожалуйста.
Он стиснул ее руку и прижал к своему лицу, зажмурившись, стал осыпать ее частыми поцелуями. Она чуть отстранилась, не разжимая объятий, горячо улыбнулась ему и прижалась с новой неистовой силой.
– Не оставляй меня больше никогда, слышишь? – сказала она громким шепотом
– Обещаю, никогда.
Он взял ее, прижал ее к себе и медленно поднялся, держа в руках. Дана увидела, что они не в больнице, а в самом центре разрушенного города. Она положила голову ему на грудь, крепко обхватив его широкие запястья
Он нес ее по безжизненным улицам, которые она впервые увидела за шторой. Тогда они показались ей чудовищными
– так хорошо, с тобой. Спокойно, – сказала она, прижавшись к нему щекой.
В одно мгновение все встало на свои места, слилось в одну точку: желание, надежда, защищенность, уверенность. И это спокойствие, которое было рядом с ним. Непередаваемое, всепоглощающее.
Она снова и снова хотела смотреть в его глаза. И вдруг она осознала, что он сегодня без маски!
– ты без маски? – она внимательно всмотрелась в его лицо, скулы профиль губ.
– Да
– Почему ты снял?
– Не стоило? – он смущенно улыбнулся.
– Нет, ты очень даже ничего. Я тебя именно так представляла, как будто видела через маску.
Она пробежала взглядом по его губам, провела рукой по скулам, потом – по слегка небритому подбородку. Улыбнулась и, подняв глаза, долго и пристально смотрела в его.
– О чем ты думаешь сейчас? – спросил он
– так, глупость, – сказала она, смутившись
– расскажи, – он не спускал с нее взгляд
Она помедлила.
– я столько времени видела только твои глаза. С самой первой минуты, когда ты пришел в своей повязке. Мне тогда показалось, что я вообще не вижу твоего лица и никогда тебя не узнаю, сними ты повязку. Но все не так. Даже не задумывалась никогда, что так много сосредоточено в глазах, так много можно сказать взглядом: отношение, доверие, глубину того, что чувствуешь. Человек может быть нем, но глазами рассказать о своем чувстве.
– что ты видишь сейчас в моих глазах?
– то, во что я очень хочу поверить.
Она подалась к нему всем телом, приоткрыв губы. И в ту же секунду они встретились. Проникновенно, с привкусом талой воды, сталкиваясь и отдаляясь, как части бьющегося сердца. Размыкаясь, чтобы быстрыми касаниями скользить к шее, где сладковатый запах кожи был непреодолим. А потом, впиваясь в нее, как во фруктовую мякоть, чуть обнажая зубы, внимать легкий стон. И снова – губы в губы, но уже сильнее. Беспардонно. Бесконтрольно. Задыхаясь. Еще!
Он обхватил ее голову, запустив пальцы в волосы и крепко прижал к себе. Она слышала сбивчивое биение его сердца. А потом, отголоском – биение своего. Оно билось чаще, словно торопилось за его биением. Не поспевая и пытаясь мелкими шажочками догнать его широкие удары.
– Стой, стой, – вдруг сказала она, отстраняясь.
– Что?
– Имя. Хочу знать твое имя. Пожалуйста.
Он сжал губы.
– Милан, – сказал он, – меня зовут Милан.
– Милан, – повторила она, мягко чеканя буквы, – красивое имя. Оно так идет тебе. Спасибо.
Дана скользила взглядом по его обнаженному лицу.
– я верю тебе, – медленно сказала она, – а еще, знаешь, я тебя помню.
– Мы встречаем именно тех, кто существует в нашем сознании, – ответил он
– Философ
– это сказал Фрейд.
– Как же долго я ждала вас, мистер Фрейд – сказала она горячим шепотом и, с легкой улыбкой, окунулась в его горячие объятья.
22 июня, вечер
Дана лежала убаюканная размеренным дыханием Милана. Он касался ее кожи пальцами, нежно рисуя на ее коже причудливые узоры. Украдкой, он коснулся губами ее плеча.
– я знаю тебя очень давно, – тихо сказала она, открыв глаза и повернувшись к нему, – всю жизнь
Милан долго внимательно посмотрел на нее.
– так и есть, – ответил он
Она вгляделась ищущим взглядом
