скачать книгу бесплатно
– Привет! – излишне жизнерадостно пролепетал я, надеясь избежать междоусобицы. – Только собирался тебе позвонить.
– Отчего же не позвонил? – ожидаемо, но как-то без огонька поинтересовалась Аня. Акции моей компании по нейтрализации конфликтов поднялись на несколько пунктов.
– Сложный вопрос, – осторожно начал я.
– Ладно, – спокойно, и даже отчасти ласково прервала меня Аня, – нам необходимо встретиться.
Ее соблазнительное, с приятными окружностями в нужных местах тело мгновенно нарисовалось в моем воображении. Этот мысленный снимок, с помощью которого можно было лечить слабое зрение, наводил на романтический лад.
– Полностью, целиком, исчерпывающе согласен, – не скрывая душевного подъема, сказал я. – Как хорошо, что ты это предложила. Я и сам бы непременно предложил, но, повторюсь, рад, что это сделала ты.
– Рада, что ты рад.
– И я рад!
– Давай пока что прибережем остальные радости на будущее.
– Разумеется, – подчинился я.
– Потому что, – несколько похолодевшим голосом продолжала Аня, – мне есть, что тебе сказать.
Сознание, поглощенное разглядыванием никуда не пропавшей мысленной фотографии, не стало реагировать на этот тревожный знак.
– Отлично, – безмятежно пролепетал я. – Во сколько встретимся?
– Как только сможешь.
– Что, прямо сейчас?
– Давай все-таки поумерим немного твой пыл, и отложим встречу на пару часов. Заезжай за мной.
– За тобой, – лукаво поинтересовался я, – или к тебе?
– Да без разницы, вообще-то.
– Слова, произнесенные твоим чудесным голосом, наводят меня на мысли о любви.
– На эти мысли тебя наводит вчерашний алкоголь, – резко поправила Аня.
Я несколько растерялся, пытаясь уловить направление, в котором движется ее логика.
– Что?
– Вчерашний алкоголь, – повторила Аня. – Ты же пил вчера?
Здесь мне следовало изобразить неподдельное возмущение, что я и сделал немедля.
– С чего ты взяла?
– Ой, я тебя прошу, – исключающим всякий дальнейший спор тоном проговорила Аня. – Так вот, на мысли о любви, а вернее о размножении, тебя наводит вчерашний алкоголь, или, скорее, последствия его воздействия.
– Не понимаю.
– А тут и понимать нечего. Алкоголь убил огромное число нейронов в твоем мозге, мозг расценил это как смертельную угрозу и заставляет тебя, как можно быстрее, выполнить основную функцию любого живого организма.
– Какую?
– Произвести потомство.
Что-то в этом есть.
6. Вполне серьезно
Приведя себя в порядок, я выбрался из квартиры. Настроение было отличным. Его не испортила даже засунутая в дверь бумажка, напоминающая о неуплате за свет. Такие мелочи просто не могли меня потревожить.
Зато другие – вполне.
Телефон неприятно заскрежетал, что могло означать лишь одно – кто-то желал со мною поговорить. Я принял звонок не глядя.
Блаженны легкомысленные, ибо неумением учиться на своих ошибках они преподают впечатляющий урок человеческой глупости.
– Неужели я смог вам дозвониться? Поразительно! Как приятно вас слышать!
Гаденький голос по ту сторону трубки не врал лишь об одном – мне действительно трудно дозвониться.
– Здравствуйте, Николай Николаевич, – подавленно сказал я.
Николаем Николаевичем величали моего непосредственного начальника – заносчивого типа всего на пару лет меня старше, полагающего, будто бы он, мелкий редактор, вознесся над всеми остальными смертными, мелкими редакторами не являющимися. Слабоумие и решительность были двумя главными его чертами. Он решительно выдавал мои работы за свои, а на остальное ему не доставало ума. Эффективность его труда, таким образом, находилась в прямой зависимости от моей производительности.
В последнее время дела у него шли из рук вон плохо.
– И вам не хворать, – ответил Николай Николаевич.
Жаль, но я никак не мог желать для него того же.
Я разозлился.
Во мне взросло непреодолимое желание язвить.
– Чем обязан? – как ни в чем не бывало, спросил я, избирая против агрессора контратакующую тактику.
– Вы обязывались, – прошипел он, – писать статьи и обзоры для нашего ресурса, за что и получали длительное время деньги.
– Я бы не стал употреблять такое громкое слово, как «деньги».
– Что?
– Слово «деньжата» подошло бы больше.
Видимо, алкоголь не только пробуждает тягу к размножению, но и подавляет напрочь инстинкт самосохранения.
– Шутить изволите? – возмущенно спросил Николай Николаевич.
– Почему же? Я вполне серьезен.
– Ах вот как? – он говорил без обычной топорной злобы – одного из главных своих качеств. Дурной знак, но я уже не мог остановиться.
– А где же, – продолжал он, – ваш вчерашний обзор?
– А вы разве его не получили? – с достойным большой сцены удивлением проговорил я. – Странно. Наверное, случился какой-то сбой с почтой.
– Скорее, – медленно и надменно, с чувством исполняющегося правосудия процедил он, – вы ничего и не отправляли.
– Ха-ха. Сейчас небось скажете, что я ничего и не писал.
– Скажу. А еще скажу, что вы уволены.
– Шутить изволите?
– Нет, – зачитал он приговор. – Я вполне серьезен.
Связь оборвалась, телефон замолк.
Ноль-один в его пользу. Прямо как во вчерашнем матче.
7. Особое место на стене и рамка
К дому Ани я прибыл в несколько раздосадованном, по сравнению с началом моего путешествия виде. Предсказуемое увольнение непредсказуемо больно ударяло по самооценке и перспективам на будущее. Хотя о перспективах, будем-таки честны, я призадумался лишь после их внезапного падения. Цитируя классика, они оставили по себе такой же след, как в ветре дым, да пена над пучиной. Ничего иного, кроме как скропать статейки для футбольного издания, я делать не умел.
Единственным утешением для меня была скорая, только-постучи-в-дверь-и-она-начнется, встреча с любимой девушкой. Не везет в работе, повезет в любви.
Блаженны легкомысленные – нет, уже было.
– Привет, – сказала Аня, открывая дверь. – Заходи.
Ожидаемого мною страстного поцелуя не случилось. Не успел я прильнуть к ней, как Аня ретировалась куда-то вглубь квартиры, оставив меня прозябать в коридоре.
– Не разувайся, – предупредила она, – сейчас я оденусь и мы уходим.
Я почувствовал себя как-то тоскливо.
– Зачем?
– Затем, что нам надо выйти, – донесся ее голос из-за стены.
– Куда?
– На улицу.
Пришлось мириться с неизбежным.
Пока Аня одевалась, я, от нечего делать, любовался красотами коридора и кухни, хорошо заметной с моего наблюдательного поста. На стенах висело несколько маленьких картин, выполненных в манере сюрреализма – моя девушка немного рисовала. На кухонном столе покоилась огромная круглая пепельница, до краев забитая трупиками сигарет – Аня дымила, как старый морской волк.
– На твоем месте, – громко проговорил я, – я бы уже намечал особое место на стене и присматривался к симпатичным деревянным рамам.
Ни слова в ответ.
– Потому что, – продолжал я, – пора бы уже «филип-моррису» выдать тебе почетный лист или грамоту за выдающийся вклад в развитие табачной индустрии.
Никак не реагируя на мои остроты, Аня вышла из комнаты. Черное, прилегающее к телу платье отлично подчеркивало завораживающие контуры ее фигуры. Темные густые волосы, постриженные в каре, опускались до самых плеч.
– Там холодно? – спросила она.
– Ну, прямо вот в таком виде выходить не стоит, как бы мне этого не хотелось, – не отрывая от нее глаз, сказал я. – Все-таки декабрь на дворе. Надевай пальто. Или не надевай.
Аня вопросительно посмотрела на меня.
– Не надевай, и мы не станем никуда идти, а останемся здесь, в тепле и уюте, и будем наслаждаться друг другом, и дарить внутреннее тепло, и…
– Я готова, – бесцеремонно прервала она, возникнув прямо передо мной уже в верхней одежде.
8. Просто наслаждаться вечером
– Может быть, – сказал я, с беспокойством оглядываясь по сторонам, – соберем свои вещички и улизнем отсюда по-тихому, пока не поздно? Поедем в нормальное место, в центр?
Мы сидели в каком-то дешевом ресторане, неподалеку от ее дома. Ненавижу публичные заведения, в которых никогда ранее не был. Чувствуешь себя так, будто ты единственный чужак в компании аборигенов с отнюдь не выдающимися моральными качествами. Нужно быть все время на чеку.
– Ехать в центр? По такому холоду? – словно бы прощупывая мое психическое состояние, поинтересовалась Аня.
Ну да, а выходить из теплой квартиры по такому холоду – идея просто великолепная, сказал бы я, если бы захотел поссориться. Небольшой соблазн, признаться, имелся.
– Здесь, по-моему, – закрепляла она свои доводы, – не хуже, чем в любом другом месте.
Конечно, не хуже. Когда недолюбливаешь и презираешь всех людей в принципе, что вполне относилось к Ане, без разницы, где именно терпеть присутствие этих ничтожеств.
Кстати, работает она в службе социальной защиты. Уму непостижимо!
– Ладно, – выдохнул я. – Давай просто наслаждаться вечером.
В окошке напротив столика, за которым мы сидели, не начало еще даже смеркаться.
– Или днем, – пожал плечами я. – Какая разница?
Явно напрашивающуюся шутку, что мне действительности без разницы, когда пить, я так и не услышал. Это вызывало легкое удивление. Обычно Аня не упускала столь удобные возможности.
– Выпей, – сказала она, когда на столе перед нами очутилась заказанная чуть ранее бутылка вина. Денег у меня со вчерашнего дня не прибавилось, но разве это помеха для настоящего джентльмена?
– У тебя такой вид, словно ты хочешь мне о чем-то сказать, – остановив бокал на полпути к цели, сказал я, глядя на необычно тусклое, цвета зимнего неба лицо Ани.
