скачать книгу бесплатно
Революция лжи
Артем Калышко
Нобелевская премия и мировая слава – чего еще может желать ученый? Но доктору Антону Головному этого мало. Используя свои достижения в работе с человеческим мозгом, он решает коренным образом преобразовать общество и цивилизацию, подключив к работе, в качестве главного советника, старого друга – неудачливого и безработного журналиста. Но пойдут ли его советы, как и вся затея в целом, на благо человечества? Кое-кто из власть предержащих сомневается в этом, ставя доктору палки в колеса. Но ни один человек, включая участников, не подозревает, что в этом противостоянии решается судьба мира…
Артем Калышко
Революция лжи
Каждый человек желает лишь одного. Мужчина или женщина, принц или нищий – любой из нас стремится к счастью. Ничто иное в жизни недостойно даже поверхностного взгляда или беглой мысли.
Счастье многогранно и переменчиво, без четких форм и границ. Обличий у него ровно столько же, сколько людей на Земле. Оно таится за каждой дверью и углом, но никто так и не сумел с ним встретиться.
Ложь о существовании счастья – величайшее разочарование человечества. Вера в ложь – его величайшая надежда.
Крупные и невесомые хлопья снега медленно опускались на крышу. Кружась в вихрях воздуха, они запутывались в волосах, превращались в капли воды на коже. Я недвижно стоял на вершине девятиэтажного дома, наблюдая за пустыми улицами внизу.
Впервые за множество веков это место не было усыпано сотнями мерцающих во тьме огоньков. Впервые за множество веков по этим улицам не ступали тысячи человеческих ног. Пустота и тьма вместо жизни и света. Огромная братская могила на кладбище цивилизации. Кто бы мог подумать о таком еще месяц назад?
Нам почему-то кажется, что жизнь всегда будет идти своим чередом, не выходя из привычного русла. Все плохое, чего не случалось ранее, и не должно произойти. Нищета обойдет нас стороной, любимые не умрут, война не начнется. Человечество, в конце концов, будет существовать вечно.
Мы считаем, что все важное происходит далеко и, обязательно, без нас. Это полная чушь. Человечество погибло при непосредственном моем участии. В канун нового года, что, согласитесь, кажется символичным.
Это самое странное первое января в моей жизни.
1. Банальные вопросы
– Чем занимаешься в последнее время? – сказал я и невольно поморщился, расстроенный избитостью своего вопроса.
– Тебе это интересно? – напрямую и без обиняков спросила Таня. Ее серые, а может и не серые – никогда особенно ими не интересовался – глаза были направлены прямо на меня.
Интересно ли? Да конечно же, нет! Какое мне дело, чем занят тот или иной человек? Кому вообще интересно слушать подобное? Вряд ли ваши постоянные собеседники – незаурядные личности вроде Эйнштейна или Христа, которые всегда могут поведать о чем-то любопытном. Да и с мыслями этих последних лучше ознакомляться на расстоянии. Мало ли что.
– Конечно, интересно, – с фальшивой улыбочкой ответил я, стараясь не зевнуть до того момента, пока Таня не отвернется. На самом деле мне хотелось спать, есть и пить. Быстрее уйти из унылого и неуютного кафе, в которое мы заскочили. Прочесть хорошую книгу.
– Зачем бы мне тогда спрашивать? – игриво подмигнул я, не желая ее обидеть. Таня робко улыбнулась. Щечки на ее идеально симметричном, не слишком красивом лице покрылись румянцем.
Вообще-то я хорошего о ней мнения. Много лучшего, чем о большинстве знакомых, что и неудивительно, учитывая ее отношение ко мне. Трудно издевательски поплевывать на человека, влюбленного в тебя. Особенно когда ты сам не испытываешь ответного чувства. Когда чувства взаимны – другое дело.
Запуская иногда пальцы в гущу светлых волос, блестевших под светом настенных ламп, Таня неторопливо и обстоятельно рассказывала о своих занятиях. О работе в газете, о редакторском и журналистском ремесле, о коллегах и долгих вечерах, просиженных над очередной неловко складывающейся строчкой. Я прикидывал, как скоро можно будет взглянуть на часы, чтобы она не слишком обиделась.
Делать ей больно мне совсем не хотелось. Наоборот – только от желания немного порадовать ее я и согласился на встречу.
– А чем занимаешься в последнее время ты? – спросила Таня, закончив собственный рассказ.
Я замялся, блуждая взглядом по бурым стенам и столам вокруг нас, стараясь не смотреть ей в глаза. О собственных занятиях я старался даже не вспоминать, не то, что рассказывать о них другим. Дела в последнее время как-то не давали повода для радости. Да что там – откровенно не ладились.
– Тебе это интересно? – спросил я, желая отсрочить неприятное повествование.
Таня ответила, как всегда, быстро и честно.
– Нет.
2. Останемся при своих
– Мне было бы интересно, – продолжала говорить она, не дав мне возможности удивиться, – присесть поближе и обнять тебя.
Я, кажется, упоминал, что она влюблена в меня? Вот поэтому я и чувствую себя, как сельдь в бочке во время наших свиданий. Ну, о чем я толкую? Это для Тани они – свидания. Для меня – просто встречи. Она мне нравится, но и только. Свою девушку, Аню, я люблю.
– Ты же знаешь, – выдержав длительную паузу и печально вздохнув, сказал я, – что не могу желать того же.
Она привычно, и, тем не менее, все так же душераздирающе грустно опустила голову. Мне еще раз отчетливо вспомнилось, почему мы так редко видимся.
– Вернее, – проговорил я, неуклюже пытаясь смягчить предыдущую фразу, – не могу себе этого позволить. Ты же знаешь.
– Знаю. И все равно хочу.
С трудом и неохотой приходилось сознаваться, что временами мне и самому было интересно попробовать. Наверное, лишь страх перед возможными, крайне неприятными последствиями, не позволял мне перейти к действиям. Любимые девушки не очень-то безболезненно переживают измену. Да и не только они.
Неужели любая добропорядочность и ответственность – это всего лишь страх перед возможными последствиями? Надеюсь, что нет. Разум намекал – возможно.
– Так нельзя, – сказал я, покачивая головой.
– Почему?
– Потому что это неправильно.
За словом в карман я в тот вечер не лез. Каждый ответ был подобен комку земли, брошенному на гроб красноречия.
– А кто решает, – упорствовала Таня, – что правильно, а что нет?
– Действительно, – призадумался я. – Хорошо, давай по-другому. Ты мне нравишься, но все это плохо закончится. В финале нас ожидают несколько поразительно неприятных минут.
– А перед тем – несколько поразительно приятных. В худшем случае – останемся при своих.
Мне стало казаться, что Таня окончила иезуитский колледж. Сногсшибательно привлекательная логика. Соблазнительно-позволительные выводы.
Плавным и непринужденным, словно бы ничем не связанным с ходом разговора движением, я достал из кармана телефон и взглянул на экран. Пора было уходить.
Таня, пристально наблюдавшая за мною, отвернулась в сторону.
– Наверное, – холодно и с нескрываемой горечью сказала она, – тебе пора идти?
Я не уловил смысл ее слов. Какая-то мутная, неразборчивая мысль кружила где-то под поверхностью бессознательного, грозясь в любой момент вынырнуть наружу.
– Полдевятого, – произнес я, словно заклинание, способное взбодрить хромавшую память. – Двадцать-тридцать.
– И тебе пора, – заключила Таня.
– Да нет, – отмахнулся я, не прекращая мучительных попыток вспомнить о чем-то важном и столь не к месту забытом. – Просто у меня такое ощущение… Ох, черт!
За трогательным и где-то трагическим разговором я совершенно позабыл о работе. Мне на самом деле было пора.
– Прости, нужно бежать! – воскликнул я, вскакивая со стула.
Таня, конечно, не поверила. С другой стороны, без повода я бы ушел точно так же.
3. Вечер правды
Я со всех ног мчался к автобусной остановке, пытаясь одновременно дозвониться приятелю. Это был вопрос жизни и смерти.
Телефон выдавливал из себя лишь предательские гудки. Я хотел расправиться с ним на месте. Но эта хитрая бестия знала, что мне без нее не обойтись, и нагло продолжала свои издевательства. Кроме того, яростный самосуд над собственным телефоном посреди многолюдной улицы – довольно вызывающее поведение.
Я не люблю привлекать к себе лишнее внимание.
Наконец, на другом конце послышался голос.
– Алло?
– Зачем ты аллокаешь? – возмущенно поинтересовался я у приятеля. – Ты что, номера не подписываешь?
– Но…
– Перестань оправдываться и лучше расскажи мне, как там футбол?
Видите ли, я работаю обозревателем в футбольном журнале. Мне приходится составлять обзоры матчей. Перед чем, конечно, желательно их просматривать. В последнее время у меня возникают с этим некоторые проблемы.
– Что значит, как там футбол? – удивился приятель. – Разве это не я должен обращаться к тебе с подобными вопросами? Это же твоя работа!
– Брось паясничать, – перебил я, – и попытайся, в меру своих способностей, сообщить мне о матче все, что только можешь.
– Он закончился.
– Хорошее начало. Что еще?
– Ты что, пытаешься сопоставить мое мнение со своим? – попытался проникнуть в суть нашего разговора приятель.
– Почти, – признался я. – Пытаюсь составить хоть какое-то мнение.
– Что? Ты же должен сейчас писать отчет о матче!
– Я его даже не смотрел.
– В который раз! Ну, ты даешь! Тебя же выпрут с работы!
Он говорил так, словно его это немало порадует. Мне необходимо тщательнее относиться к выбору приятелей.
– Слушай, – устало проговорил я, – может быть, перестанешь пророчествовать и все-таки расскажешь мне, как прошел матч? Чтобы я мог уже сейчас набросать в уме текст и надеяться, что отправлю его своему работодателю не слишком поздно?
– Я вообще одним глазом смотрел. Особо и сказать нечего.
– Счет-то какой?
– Ноль-один, – приятель сделал паузу, за время которой в нем проросло семя гуманизма. – Как твои дела вообще? Ну, в целом?
– Дерьмово, – лаконично ответил я и положил трубку.
Наступил, не иначе, какой-то вечер правды. На все вопросы я отвечал искренне, не таясь.
По итогам телефонного разговора я пришел и к еще одной правде – спешить уже некуда и незачем.
4. Оно того стоило
Бутылки, заботливо расставленные на полках магазина, ласково приветствовали любого, кто проходил мимо, яркими этикетками. Они словно бы призывали не оставаться равнодушным и приблизиться к ним.
Я выбросил из своего сердца всякое равнодушие.
Красные, черные, зеленые и оранжевые бумажки говорили куда красноречивее любого документа, который может предоставить вам человек. Они ничего не скрывали и никого не обманывали, выставляя на всеобщее обозрение правду о своем внутреннем мире. Я чувствовал его на вкус.
Оторвавшись от радостной встречи со старыми друзьями, мне пришлось вернуться к горьким мыслям о грубой и пошлой материи. Ее самых безобразных представителей, или денег, как их еще называют, в моих карманах оказалось до неприличия мало. Общая сумма напоминала скорее карманные расходы, чем сбережения взрослого, да к тому же еще и работающего человека. Логика и здравый смысл, как никогда беспощадные, настаивали, чтобы я немедля развернулся и ушел прочь.
С грустью приняв их доводы и совершив над собой героическое усилие, я сумел отойти от полки, стоически приняв сокрушительный удар судьбы.
До сих пор не могу понять, каким образом, спустя пару минут, я оказался у кассы, с увесистой бутылкой в руке. Вернуться назад не было никакой возможности. Это посчитали бы признаком дурного тона.
Я всегда считал себя человеком культурным.
– Ох уж эти праздники! – сказал я девушке-кассиру, делая вид, что покупаю выпивку исключительно по воле обстоятельств.
Девушка с хорошо заметными кругами под глазами, похожая на заспанную коалу, едва заметно улыбнулась. Она сделала вид, что мне поверила.
В свою очередь, я сделал вид, что очень доволен всем происходящим, расплатился и вышел.
Горлышко бутылки, крепко стиснутое в руке, наполняло меня необъяснимой радостью. И пусть катится к черту и работа, и все остальное. Оно того стоило.
5. Основная функция
Как выясняется, нельзя вот так просто послать все к черту, и не ответить за это. Законы физики никто не отменял. Ничто ниоткуда не берется, и в никуда не исчезает.
Но обо всем по порядку.
Следующее утро началось с тягостного пробуждения, сопровождаемого изысканной головной болью и странными ощущениями во всех частях тела. Ничто из запланированного на вчера не было сделано. Звонки от разочарованных таким положением дел персон – все до единого пропущены. С тревогой глядя в будущее, я встретил новый день.
Раздражающий гул телефона вывел меня из состояния похмельной медитации.
– Привет.
Звонила Аня, моя любимая девушка, свет моих очей и пылающий костер моей страсти. Как-то с опозданием вспомнилось, что я совсем позабыл о ней днем ранее. За день до того произошла схожая история.
В воздухе отчетливо запахло кровью.
