скачать книгу бесплатно
Для себя я основной задачей поставил постараться объединить его личности в единое целое путём внушения пациенту о его нахождении в безопасности и устранению бессонницы, и максимально исключить фармакологическое воздействие. Врач, который занимался им до моей смены, попросил особо не сближаться с пациентом, чтобы у того не возникла привязанность. Но тем не менее общаться всё равно нужно.
В палате меня встретил встревоженный мужчина лет тридцати пяти, среднего телосложения, с длинными по плечи волосами, сложившего руки в замок, словно в молитве. Увидев меня, он подошёл и негромким голосом спросил:
– Как моя Стара?
– Прошу прощения? – удивился я, совершенно не понимая, о чём идёт речь.
– Стара. Это спаниель. Я её лечила от камней в почках.
Очевидно, передо мной находилась личность женщины-ветеринара. Как и положено, я стал общаться с ней, как с отдельным настоящим человеком.
– Не переживайте, со Старой всё отлично.
– А со мной? Я здесь уже два дня, а вы первый, кто ко мне зашёл.
– С вами тоже всё в порядке, просто сейчас вы переживаете небольшой кризис на нервной почве. Расскажите, пожалуйста, что вы помните.
– Я была дома, закончила приём Стары и общалась по телефону с мамой. Потом легла спать, и проснулась здесь.
– Хорошо. Скажите, как часто у вас провалы в памяти?
– Довольно часто, такое ощущение, что я сплю на ходу.
– А как давно это началось?
– Не помню. У меня бывает такое, словно кто-то стирает память.
– Расскажите о своём детстве. Кем мечтали стать?
– Да ничего особенного и не было. Я с детства любила животных и мечтала их лечить. Вот и всё.
Она пожала плечами, будто больше нечего было добавить. Никаких подробностей, что было характерно. Необходимо пообщаться со второй личностью, но как его "позвать" я не знал, поэтому стал дожидаться удачного случая. Женщина знала о существовании "второго", как она его называла, но отказывалась принимать, что они одно целое, считая себя полноценным человеком. Я скорректировал лечение коллеги, заменив нейролептики на лёгкое успокоительное, а также добавив небольшую дозу снотворного.
Мужчина появился к концу следующей смены. Интересно, что его поведение, манеры и характер были совершенно иными, чем у женщины-ветеринара. Сомнений, что это был другой человек, у меня не возникло.
– Доктор, скажите, когда меня отпустят? – сходу начал он, активно жестикулируя руками под стать высокому, почти крикливому голосу.
– Вы здесь потому, что в данный момент не совсем здоровы, и не до конца можете взаимодействовать с социумом. – ответил я спокойным негромким голосом, который подействовал на пациента, и он сменил повышенный тон на обычный.
– Ладно, я понимаю. Тогда что я должен сделать, чтобы скорее вылечиться?
– Ничего сложного. Вам нужно объединиться со вторым альтер-эго, которая периодически занимает ваше время.
– Да, да. Мне уже говорили. – торопливо ответил он. – Но что-то не выходит.
– Это процесс, требующий определённых усилий. Для начала расскажите о своём детстве, чтобы я мог понимать причину вашего состояния.
После этого вопроса лицо пациента изменилось, и он с выражением дикого ужаса закрыл его руками, отвернулся к стенке и застыл на какое-то время. Вероятно, вопрос про детство вызвал в нём какие-то неприятные воспоминания, вследствие чего подействовал механизм защиты, и теперь ему нужно какое-то время, чтобы оправиться. К сожалению, без понимания самой сути травмы будет трудно продолжать лечение, поэтому я уже собирался уходить, как неожиданно он заговорил. Это была третья его личность, которая и должна оказаться истинной, ключевой. Невероятная удача побеседовать с ним. Однако это оказалось не так просто, как представлялось. Истинная личность была запугана, тревожна и недоверчива. В отличие от других, которые признавали факт существования кого-то ещё внутри одного целого, он отказывался в это верить. Несмотря на это, кое-что важное узнать удалось. Самое главное воспоминание детства – его жестоко бил отец. За каждый даже самый маленький проступок мальчик получал добрую порцию наказаний. В результате, в один момент вместо крика отца у него в голове начала играть музыка, чаще всего пианино. Галлюцинации – частая защитная реакция организма на постоянный стресс. Но только тогда никто не знал, что у мальчика рождается новая личность.
Сначала это было незаметно ни для него, ни для окружающих. Мальчик жил обычной жизнью, периодически страдая бессонницей. В то же время он начал играть на пианино не без определённого таланта.
Ветеринар появилась гораздо позже, спустя много лет. В университете он завалил экзамен по математическому анализу, и на него накинулись все, кто только мог, с претензиями, что якобы он бездарь и ничего не добьётся в жизни. Это наложило свой отпечаток, и внутри него появилась женщина, которая открыла в себе тягу к помощи бездомным животным, считая их лучше людей. Занялась самостоятельным изучением ветеринарии и усердно училась.
Удивителен тот факт, что женщина физически не ощущала в себе никаких изъянов. Она считала, что у неё есть все женские половые органы, и исключала возможность ходить в туалет стоя.
Спустя время, обе личности постепенно затерялись в подсознании пациента, но полгода назад он снова пережил эмоциональную травму в виде разрыва отношений с любимой женщиной из-за какой-то мелочи, и, живущие в нём музыкант и ветеринар, стали гораздо чаще занимать его время, ограждая тем самым от реальности.
Я всё подробно записывал, а в понедельник утром приехал в санаторий, где пообщался с главврачом и коллегой, которого замещал. К моему удивлению, они без всякой ревности восприняли эти результаты весьма радушно, и попросили заняться данным пациентом вплотную, поскольку до этого были убеждены в том, что фармацевтические методы надёжнее. Я с радостью согласился, и практически через день стал приезжать на несколько часов по будням, чтобы заниматься, теперь уже своим, пациентом.
Поскольку это был санаторий, а пациент не отличался агрессивным поведением, я попросил разрешения, чтобы он мог играть в послеобеденное время на пианино для всех, кто проходил лечение, а заодно для персонала, а главным образом для себя. Пианист был доволен. Он играл и наслаждался каждым мгновеньем, словно растворяясь в музыке, и не замечая ничего вокруг.
Для женщины-ветеринара я попросил во время прогулки разрешить ей ухаживать за местными собаками, которые жили на территории, у охраны. Были опасения, что в целях безопасности ей не позволят этого делать, однако и это руководство одобрило, но при условии, что в это время я буду находиться рядом, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств успокоить пациента. Животные встретили нового друга очень дружелюбно, словно знали её не первый день.
Такая терапия пошла на пользу моему пациенту, и первые результаты я увидел через пару недель. У него улучшился сон и аппетит, практически ушла тревога и головные боли.
Примерно в это же время у меня появился первый пациент вне стен санатория. Это была женщина средних лет, с чёрными, как уголь, волосами, взволнованными бегающими туда-сюда глазами и весьма скрытным характером. Она нашла меня по объявлению, которое я разместил в интернете, её больше волновал не мой стаж и опыт, а факт того, что в этом городе я человек новый, и практически никого не знаю, а значит, не смогу никому выдать её тайну, несмотря на врачебную этику.
– Я вас слушаю, – сказал я, когда она села на кушетку, и опустила взгляд в пол, боясь встречи глазами.
– Даже не знаю с чего начать, – нерешительно начала она.
– Начните с главного. Что вас беспокоит?
– Понимаете… Мне неловко и немного боязно это обсуждать вслух, но меня успокаивает то, что вы меня не знаете, не знаете моих друзей… – она говорила тихо, теребя в руке носовой платок.
– Можете быть уверены, что дальше этого кабинета разговор не выйдет. Это называется врачебная тайна. К тому же вы пришли на условиях анонимности, – успокоил её я.
– Хорошо.
Она выдохнула, и, словно наберясь смелости, начала рассказывать.
– Я бы в жизни никому не раскрыла свою тайну, если бы не поняла, что мне нужна помощь. Эти приступы становятся неконтролируемыми. Мои мысли поглощены этим всё чаще, и всё больше свободного времени сжирается этим… хобби.
– Прошу прощения. – вмешался я, когда она прервалась. – О чём идёт речь?
Повисло неловкое молчание, которое прервала пациентка быстрым и резким ответом.
– Я люблю подглядывать.
После чего она закрыла лицо руками, сгорая от стыда.
– Я вас не осуждаю, – спокойным голосом сказал я. – Нам обоим будет комфортнее, если во время беседы установится доверительная связь. Не закрывайтесь в себе, посмотрите на меня.
Она опустила руки, будто сдаваясь, но её пустой взгляд был устремлён куда-то в сторону.
– Как давно это началось у вас? И как это проявляется?
– Не знаю, как давно, но всё началось случайно. Я шла домой поздно вечером, и, стоя на остановке, пока ждала автобус, увидела в окне соседнего дома, как молодая пара занималась любовью. Это было так красиво, естественно и в то же время как будто запретно. Вначале это меня смутило, а потом стало интересно наблюдать за самим процессом.
– Вы испытывали сексуальное возбуждение помимо любопытства?
Она покраснела и приложила руку ко лбу, снова закрывая лицо.
– Да.
– У вас есть постоянный половый партнёр?
Пациентка прикусила губу.
– Нет. Я в разводе уже около года.
– Вначале разговора вы сказали, что испытываете приступы. Опишите их.
– Это как волна, поднимающаяся изнутри. Я могу сидеть дома и, например, читать, как меня пронзает мысль, что в эту самую минуту кто-то может заниматься любовью, или какими-то другими интимными делами, и после этого, я подхожу к окну и ищу взглядом что-то интересное.
– Вы испытываете разочарование, когда ничего интересного не находите?
– И да, и нет, но часто это занимает какое-то время, может, полчаса, может час, а может и все два, поэтому за это время что-то да увижу.
– Есть ли чувство стыда, вины или отвращения к себе после завершения процесса?
– Конечно, есть. Иначе бы я сюда не пришла.
– Нет переживаний, что кто-то увидит, как вы наблюдаете за ним?
– Бывают, но я обычно выключаю свет и смотрю из-за шторы, чтобы меня не было видно.
– То есть вам нравится именно тот факт, что вы видите какое-то интимное действие, будь то занятие любовью, семейный ужин или переодевание, а вы в этот момент находитесь как бы в безопасности?
– Да. Я одновременно ощущаю прилив адреналина и какую-то особенность, что не заметна.
– Я бы назвал это не особенностью, а силой или, что более вероятно, властью.
– Властью? Но при чём тут это?
– Понимаете, вуайеризм, как и многие другие сексуальные отклонения, склонен давать власть над объектом. В вашем случае это заключается в том, что наблюдаемый объект не видит вас, при том, что вы наблюдаете за ним. Можно провести параллель с Богом. Согласно различным верованиям, он следит за всеми нами постоянно, и мы его не видим. А поскольку человек создан по Его образу и подобию, то склонность к наблюдению чего-то интимного является ничем иным, как Божественной властью, но только в масштабах вашей личности.
– Я бы в жизни про это не подумала! – ошарашенно сказала она, глаза её быстро забегали в разные стороны. – Я… Это не осознанно.
– Понимаю. Не стоит себя упрекать за то, что вы хотели сблизиться с Богом и понять Его.
– Но это же неправильно лезть в чужую жизнь.
– С точки зрения морали общества, да.
– Как мне теперь быть? Это лечится?
– Всё в ваших руках. Самый действенный способ – наладить личную и сексуальную жизнь. Но на первое время советую замещение. Когда появится желание или начнётся приступ, сконцентрируйтесь, попытайтесь отвлечься и займитесь каким-нибудь делом. У вас есть хобби или работа на дому?
– Одно время я увлекалась каллиграфией, но уже давно не практиковалась.
– Это как раз то, что нужно. Каллиграфия сосредотачивает ум и тело. Пишите по несколько предложений, самых первых, что придут в голову, а на следующем сеансе это обсудим. Договорились?
Она согласилась, и мы условились о встрече на следующей неделе. Интересно то, что лечение данной проблемы особо не практикуется. Девяносто процентов подобных отклонений приходится на мужчин, а они ни за что не соглашаются проходить терапию и доставать скелетов из своих шкафов. Остальные десять процентов случаев приходятся на женщин, большинство из которых стыдятся подобного, и по причине стороннего осуждения также боятся признавать проблему. Поэтому можно сказать, что моя пациентка является уникальной. Однако я прекрасно понимаю, что через пару сеансов она перестанет приходить, потому что лечение требует усилие воли, которое, к сожалению, у неё я не заметил. Тем не менее, постараюсь сделать всё, что в моих силах.
На следующий день я был в санатории, где мы с пациентом обсуждали его успехи и дальнейший план лечения. Я предложил ему попробовать меняться действиями своих субличностей. Грубо говоря, когда пациент становится пианистом, пробовать ему общаться с животными и устно проговаривать возможные проблемы с их здоровьем, а когда он был ветеринаром – играть на пианино. Я посчитал, что это может помочь в слиянии личностей и дальнейшем прогрессе пациента, поскольку подсознательно мозг помнит всё.
В первый раз ничего не получилось – собаки облаяли его, словно для них это был незнакомый человек. Такое отношение лишний раз доказывало тот факт, что в нём уживаются несколько личностей, ведь собаки очень умные и всё чувствуют.
С пианино тоже не задалось. Когда настала её очередь меняться действиями, то сев за инструмент, она начала нажимать на клавиши чисто интуитивно, совершенно не понимая, что нужно делать. Я не расстроился, поскольку с первого раза всё получиться и не могло. Сделав определённые выводы, я подкорректировал терапию, чтобы они могли уделять хотя бы по полчаса за своё "присутствие" на действия другого. И спустя несколько занятий, обнаружил, что у пациента с лёгкостью проходит "обучение" новым занятиям. Однако радоваться рано, поскольку сложить всех воедино по-прежнему не получалось.
Вначале недели сосед всё-таки вытащил меня на дайвинг со своими друзьями. Мы вышли на катере в море, где мне провели инструктаж по пользованию необходимым оборудованием, а также технику безопасности и обозначение жестов под водой, которые помогали общаться между собой. После этого на меня надели гидрокостюм с увесистым кислородным баллоном, ласты, очки и показали, как спиной вперёд нырять в воду.
Это было не забываемое ощущение – дышать под водой ртом, словно ты на поверхности. Поскольку я погружался первый раз, меня страховал более опытный товарищ, который плыл сверху и следил за моими действиями. Сосед с ещё одним другом уплыли вперёд, мы же немного отстали, однако вскоре пересеклись с ними.
Мы любовались различными растениями и водными обитателями. В тот момент мне почему-то пришло в голову воспоминание школьных времён, когда учитель объясняла мне про спираль жизни. Затем промелькнула мысль про эволюцию, а после я стал думать про мощь воды и энергию силы природы. Мысли блуждали где-то вдали от тела, которое под водой расслабилось и получало удовольствие. Время одновременно остановилось и летело, я его не ощущал, но когда мы вернулись в катер, выяснилось, что прошло полтора часа.
После завершения морской прогулки мы отправились к Э. на обед, где среди многочисленных тем, о которых велись разговоры, моё внимание насторожила недавняя новость, которую сообщил один из друзей, как раз тот, что страховал меня во время погружения. Будучи в тесном контакте с одним из политиков среднего звена, он с большим азартом рассказывал своим грубым голосом, способным навести страх, следующее:
– Говорят, в ближайшие месяцы что-то будет. Во власти ходят разговоры о чём-то масштабном, словно они готовятся к каким-то событиям. Слышали о нескольких случаях заболевания неизвестной болезни в одной из стран Южного Бассейна? Нет? Так вот там они уже больных изолируют, потому что передаётся быстро.
– И что это за болезнь? – лениво спросил второй друг соседа.
– Пока непонятно. То ли лихорадка, то ли помутнение рассудка.
– Фигня это всё! – уверенным голосом сказал Э. – Ничего не будет. Во всяком случае, до нас не дойдёт.
– Ф., а ты как думаешь, как врач, может, такое быть? – спросил у меня первый.
– Всякое может быть. Если это вирус, то запросто и до нас дойдёт, особенно без иммунитета людей к нему, если бактериальная инфекция, то обойдётся, – неуверенно ответил я, поскольку склонен относиться к таким вещам с негативной точки зрения.
– Поживём, увидим. Ты главное предупреди нас заранее, чтобы мы смогли здесь переждать, – пошутил Э., обращаясь к товарищу, который поделился новостью.
Далее разговор ушёл куда-то в сторону. Однако придя домой, я решил сам почитать новости из Южного Бассейна. Там действительно была вспышка неизвестной болезни с разными симптомами, но сейчас, по словам местных властей, беспокоиться нечего: очаг устранён, больных лечат. Правда непонятно, сколько их и какой процент умерших. Больше похоже на отговорки, чтобы не сеять панику. Медицинское сообщество пока молчит, поэтому и я решил не забивать голову.
В скором времени мне позвонила пациентка и попросила её принять.
– Расскажите о своих успехах, – начал я, когда она расположилась в кресле с видом из окна.
– Чем-то определённым похвастать не могу, но я стала себя больше контролировать. Попробовала ваш совет относительно каллиграфии. Вначале мне действительно это помогало, но буквально через несколько дней наскучило, и приступы снова стали меня преследовать.
– Мы виделись неделю назад. Сколько раз вы сорвались за это время?
– Два-три раза. Вчера, позавчера и до этого буквально немного стояла у окна, но я быстро пересилила себя.
– Что вы писали, когда упражнялись в каллиграфии?
Она достала тетрадь и дала мне. На первой странице красивым, большим, ровным почерком в готическом стиле было написано: "Мама мыла раму".
