скачать книгу бесплатно
Динелли испуганно отпрыгнул к орудийному лафету.
Я тоже невольно подался было назад, но, уперевшись спиной в стенку окопа, замер на месте.
– Остановись, Берковиц, – сдавленно прохрипел я. – Что ты делаешь?
Берковиц как будто даже и не услышал моих слов. Обхватив снаряд обеими руками, он попытался вытащить его из песка. После того как это у него не получилось, Берковиц принялся, как собака, руками рыть песок вокруг железной болванки. Энтузиазму его можно было только позавидовать. Если забыть о том, что от малейшего неловкого движения снаряд мог взорваться.
Я посмотрел на Динелли, надеясь, что он подскажет мне, как я должен поступить в данной ситуации. Ведь как ни крути, я был командиром отделения.
Итальянец сидел на лафете пушки, судорожно вцепившись руками в металлическую опору и машинально втягивая голову в плечи всякий раз, когда орудие выплевывало в небо очередной снаряд. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что толку от него сейчас не больше, чем от того же Берковица. Динелли наблюдал за действиями нашего третьего приятеля с таким видом, словно от их итога зависела не сама его жизнь, а огромная сумма наличных, которую он поставил на кон. Что-то должно было основательно сдвинуться в голове у человека, чтобы вполне естественный страх превратился в азарт игрока: чет-нечет, красное-черное, рванет не рванет.
Снаряды в обойме пушки закончились, и если мы собирались продолжать стрельбу, то ее следовало заново наполнить. Но о выполнении приказа штаба сейчас никто даже и не думал. Берковиц сосредоточенно продолжал рыть песок вокруг снаряда. Динелли следил за ним, застыв в напряженном ожидании, – теперь он даже голову в плечи перестал втягивать. А я тупо глядел на этих двух идиотов и никак не мог решить, что же мне делать: заключить пари с Динелли или помочь Берковицу?
Навалившись на снаряд плечом, Берковиц наконец-то повалил его на песок.
– Готово! – с чувством выполненного долга тяжело выдохнул он.
После этого Берковиц сел на песок и посмотрел на нас с Динелли радостно сияющими глазами.
Динелли осторожно приблизился к черному металлическому цилиндру, с которым возился все это время Берковиц, и осторожно присел в метре от него на корточки. Внимательно осмотрев предмет, он все так же осторожно протянул к нему руку и перекатил цилиндр на другую сторону.
– Болванка, – сообщил он, посмотрев на меня из-под края съехавшей на глаза каски. – Ни заряда, ни взрывателя.
– А я вам что говорил! – торжествующе воскликнул Берковиц.
– А что ты нам говорил? – спросил я у него.
– Это подарок! – Берковиц хлопнул ладонью по боку все еще теплого снаряда-пустышки. – Подарок, посланный нам на Рождество!
– И кто же нам его послал? – мрачно поинтересовался Динелли.
– Трагги! – все тем же радостным голосом возвестил Берковиц.
– Кто?! – в один голос воскликнули мы с Динелли.
– Трагги, – спокойно повторил Берковиц. Он посмотрел на меня, словно надеялся, что я пойму его скорее, чем Динелли. – Трагги так же, как и мы, не хотят воевать. Им не нужна эта ужасная война. Они сражаются только потому, что дальше им уже некуда лететь. Им нужен Марс, а для нас он до сих пор не представлял никаких интересов. Так чего же ради мы убиваем друг друга?
– Это ты только сейчас придумал? – с сарказмом поинтересовался Динелли.
– Да какая разница, – слегка поморщившись, отмахнулся от него Берковиц. – Главное то, что этим холостым выстрелом трагги дают нам понять, что хотят прекратить бессмысленную, никому не нужную бойню. Они прислали нам эту болванку в качестве подарка на Рождество и надеются на то, что мы ответим им тем же!
– Не факт, что сегодня Рождество, – мрачно заметил Динелли. – Лейтенант так и не успел сказать, что он там отыскал в газетах. А теперь нет ни его, ни газет.
– Да? А что ты на это скажешь?! – Берковиц с победоносным видом выдернул из-за пазухи пару красных носков.
– Скажу, что это носки, которые ты сегодня получил с почтой, – криво усмехнулся Динелли.
– Верно, – коротко кивнул Берковиц. – И это значит, что сегодня Рождество.
Сказав это, он внезапно вскочил на ноги и кинулся к пушке.
Мы с Динелли не сразу сообразили, что он задумал.
– Ты куда собрался, Берковиц? – удивленно спросил я. Потом у меня мелькнула мысль, что ему приспичило по нужде, и я добавил: – Неужели не можешь дождаться конца обстрела?
– Если обстрел прекратится, то меня прихлопнет кто-нибудь из наших снайперов, – не оборачиваясь, ответил мне Берковиц.
– Что?
Берковиц схватился рукой за металлическую скобу и начал карабкаться вверх по стволу пушки.
– Я к траггам, – сообщил он как бы между прочим. – Должны же мы когда-нибудь посмотреть друг другу в глаза.
Я тут же вскочил на ноги.
– Ты в своем уме?!. Рядовой Берковиц, назад!..
Динелли среагировал на слова Берковица куда быстрее меня. Перепрыгнув через лафет пушки, он ухватил Берковица за ногу в тот момент, когда тот уже навалился грудью на бруствер окопа.
Я поспешил на помощь к Динелли, но опоздал.
Свободной ногой Берковиц заехал Динелли по каске, и тот, выпустив его ногу, сел на песок.
Перекатившись через бруствер, Берковиц вскочил на ноги и побежал в направлении позиции траггов.
– Назад, Берковиц! – заорал я что было силы, высунув голову из окопа. – Убьют же, идиот!
– Без толку. – Рядом с моей головой возникла голова рядового Динелли. – Он, должно быть, и в самом деле свихнулся. – Сделав паузу, Динелли посмотрел на меня и, как бы извиняясь за что-то, добавил: – Так же, как и все мы здесь.
Вокруг на десятки голосов, словно бешеные демоны, вырвавшиеся наконец на свободу, выли снаряды. От их нескончаемых разрывов сама земля, казалось, вставала на дыбы. И сквозь этот ад, словно и не замечая того, что происходило вокруг, шел человек.
Рядовой Берковиц шел в направлении позиций траггов, словно знаменем, размахивая над головой своими красными носками. А мы с Динелли смотрели ему вслед до тех пор, пока фигура Берковица не скрылась за пеленой стелющегося над землей черного дыма. И за все это время рядом с ним не упал ни один снаряд.
Окажутся ли наши снаряды так же милосердными к нему, как и снаряды траггов?
Я опустился на край снарядного ящика.
Рядом со мной присел Динелли.
Достав из кармана мятую пачку сигарет, он молча протянул ее мне. Я вытянул сигарету и сунул в рот. Динелли щелкнул зажигалкой. Мы по очереди прикурили от красноватого язычка пламени и, привалившись спинами к стенке окопа, одновременно выпустили из легких дым.
Снова заверещал радиотелефон.
Я подцепил трубку носком ботинка и откинул ее в дальний конец окопа – туда, где нашел свой конец лейтенант Шнырин. Если кто-то в штабе непременно желает передать нам очередной бессмысленный приказ, он сможет сделать это только в том случае, если сам явится сюда.
А мы с Динелли будем сидеть на ящике со снарядами, молча курить и ждать возвращения рядового Берковица. Ведь сегодня как-никак Рождество, а значит, может случиться любое чудо.
МИССИЯ
Для того чтобы справиться с сознанием новорожденного младенца, мне не требуется много усилий. Мне даже не приходится прибегать к насилию. Я просто аккуратно вытесняю его сознание в периферийные участки мозга, которые практически никогда не используются разумным существом в процессе жизнедеятельности. Там оно затихает, должно быть, даже не успев понять, что с ним произошло. Теперь мозг и тело новорожденного землянина полностью и безраздельно принадлежат мне одному.
Мне, Кеддар-К-Дриллу, верному служителю Великого и Всемогущего Агуатта.
Я становлюсь землянином, но не забываю при этом о Миссии, возложенной на меня.
Мы прибыли на Землю для того, чтобы завоевать ее и превратить в провинцию Империи Великого Агуатта. Но мы не станем сражаться с землянами в открытую, хотя и в этом случае наша победа была бы предопределена. Мы используем тактику, уже принесшую нам успех на десятках других обитаемых миров.
Мы действуем методично и планомерно. Мы никогда не торопимся. И в результате всегда добиваемся успеха.
Сегодня мы, посланцы Великого и Всемогущего Агуатта, вселились в пока еще крохотные и немощные тела новорожденных земных младенцев. Нас тридцать в каждой из развитых стран, определяющих мировую политику Земли. Мы станем расти и развиваться, подобно обычным земным детям, но при этом всегда и везде будем помнить о возложенной на нас Миссии.
С годами мы начнем проявлять заложенный в нас потенциал. В умственном развитии мы оставим далеко позади даже самых способных своих сверстников. На нас станут обращать особое внимание. Мы все время будем находиться на виду у общественности. И наступит день, когда именно мы станем определять политику означенных стран. Вся сила и власть на Земле перейдет в наши руки. И тогда на Землю ступит сам Великий и Всемогущий Агуатт для того, чтобы объявить эту планету протекторатом подвластной ему империи!
* * *
Я начинаю осваивать свое новое тело.
Я пытаюсь оглядеться по сторонам, чтобы определить, где я нахожусь, но мне не удается сфокусировать зрение. Я вижу не предметы, а только смутные тени. Мне это совершенно не нравится. Перед отправкой меня не предупреждали о том, что у землян такое отвратительное зрение. Или проблемы со зреним существуют только у детеныша, телом которого мне пришлось воспользоваться?.. В таком случае, наверное, стоит дать знать об этом окружающим меня людям. Медицина на Земле находится в убогом состоянии, но, возможно, местным практикующим лекарям все же удастся что-нибудь сделать, чтобы спасти мое зрение!
Чтобы привлечь к себе внимание, я пытаюсь взмахнуть рукой, но у меня ничего не получается. Мои конечности прижаты к телу, и, когда я пытаюсь двигать ими, они лишь судорожно подергиваются.
Великий Агуатт! Неужели мне досталось дефектное тело!
Я пытаюсь стиснуть зубы, но из этого тоже ничего не выходит. У меня во рту нет зубов!
Сей факт окончательно укрепляет меня во мнении, что землянин, чье тело я занял, родился физически неполноценным. Видимо, наши специалисты, выбиравшие реципиентов, все же допустили просчет. Нужно будет непременно отметить подобную халатность в первом же докладе, который я отправлю на родину. Но произойдет это не скоро. А до тех пор мне, похоже, придется помаяться с доставшимся мне уродливым тельцем.
Не имея возможности сжать зубы или кулаки, я мысленно сжимаю в кулак всю свою волю. Как бы там ни было, я готов к выполнению возложенной на меня Миссии!
Но все же нужно как-то привлечь к себе внимание.
Похоже, есть только один способ сделать это.
Я открываю рот и что есть мочи ору.
* * *
Как выясняется, слух также является моим слабым местом. Я слышу только резкие, громкие звуки. Но зато обоняние у меня отменное. Я уже научился различать по запаху подходящих ко мне людей. Всего их пять. Но чаще других ко мне подходит человек, который засовывает мне в рот упругий цилиндрический предмет, из которого поступает питательная жидкость. Вкус у нее омерзительно приторный. Но, поскольку ничего иного мне не предлагают, я, давясь, глотаю. Жидкость хотя и противная на вкус, но довольно питательная. Плохо только то, что для того, чтобы высосать ее из цилиндрического предмета, приходится прикладывать немало усилий. К концу процесса кормления я обычно так устаю, что тут же засыпаю.
Но, проснувшись, я первым делом вспоминаю о Миссии, с которой я, Кеддар-К-Дрилл, прибыл на Землю!
* * *
Видимо, благодаря проявленной мною воле, мои зрение и слух начинают понемногу улучшаться. Я уже могу улавливать ухом отдельные звуки, хотя пока еще и не понимаю их смысл, а контуры окружающих меня предметов сделались более четкими. Теперь я могу рассмотреть того человека, который кормит меня. Вообще-то внешность землян довольно-таки неказистая, но к этому индивиду я почему-то испытываю неосознанное расположение. Мне нравится, когда он что-то невнятно бормочет, наклонившись надо мной. А еще больше мне нравится, когда он берет меня на руки. Причина этого скорее всего заключается в том, что термобаланс моего маленького тельца весьма неустойчив и меня привлекает тепло, излучаемое телом большого человека.
Понемногу я начинаю тренировать свои конечности. И со временем добиваюсь в этом немалых успехов. Но до того, чтобы подняться на ноги или взять что-нибудь в руку, еще ох как далеко. Давно бы все это бросил, если бы не мысли о Миссии. Собственно, валяясь целый день на спине или греясь на руках кормящего меня человека, мне больше и делать нечего, как только думать о ней.
* * *
Что меня больше всего раздражает, так это предмет непонятного назначения, который то и дело показывает мне человек. Зрение мое уже разработалось настолько, что я могу достаточно четко рассмотреть его. Он представляет собой тонкую палочку, выполненную, насколько я могу судить, из белого синтетического материала. На одном из концов палочка раздваивается, превращаясь в широкую вилку, в центре которой закреплен шар из того же материала, разделенный на две половины – желтую и красную. Когда человек поднимает этот предмет и встряхивает его, шар начинает вращаться, издавая при этом странные шуршащие звуки. Должно быть, внутри шар полый и наполнен какими-то мелкими, пересыпающимися при вращении предметами. Но чего пытается добиться человек, демонстрируя мне этот двухцветный шелестящий шар, я взять в толк не могу.
Но раздражает меня не навязчивость человека, а то, что странный предмет в его руках отвлекает меня от мыслей о Миссии.
* * *
Неустанные упражнения приводят к тому, что я уже могу совершать более или менее скоординированные движения своими конечностями. В особенности преуспели в этом руки. Теперь я могу уцепиться ими за края своего ложа и привести верхнюю часть тела в вертикальное положение. Но спинные мышцы у меня пока еще слабые, поэтому я могу сидеть, только продолжая держаться за что-нибудь руками. Стоит мне ослабить хватку, как мое тело тотчас же опрокидывается на спину.
Ужасно ощущать свое беспомощное состояние! Ведь если человек, который постоянно кормит меня, однажды забудет сделать это, я попросту умру от голода!
И это еще не все…
Мне стыдно в этом признаться, но по причине своей беспомощности я вынужден справлять нужду под себя. А после этого мне приходится лежать в собственных испражнениях и ждать, пока кто-нибудь придет и уберет их.
Иногда у меня не хватает терпения, и я начинаю кричать.
Великий Агуатт, это просто ужасно! Мне приходится прикладывать все усилия для того, чтобы постоянно помнить о своей Миссии.
* * *
Человек, который кормит меня, все чаще показывает мне вилку с закрепленным на ее конце двухцветным шариком. При этом он почему-то все время скалит зубы. Причину этого я понять не могу. Ведь этот человек является одним из моих родителей, поэтому странно было бы предположить, что он собирается меня съесть. Но на всякий случай я тоже пытаюсь скалиться в ответ. Зубов у меня нет, но тем не менее это мое ответное действие, похоже, оказывает некое воздействие на человека. Он удовлетворенно кивает головой и снова трясет перед моим лицом вилкой с шариком, внутри которого что-то перекатывается.
Я пока еще не достаточно хорошо изучил язык, но значение некоторых слов уже понимаю. Так, например, слово «мама» означает человека, который кормит меня. А предмет, которым этот самый мама постоянно трясет перед моим носом, называется «погремушка».
Великий Агуатт, понять бы еще, что он пытается от меня добиться своими действиями!
У меня возникает предположение, что погремушка является некой тестерной системой, с помощью которой мама пытается выяснить уровень моего интеллекта. Неужели у него возникли какие-то сомнения на мой счет? Быть может, я веду себя не совсем так, как обычные земные дети?.. К сожалению, пока я еще не придумал, как проверить это предположение. Но похоже на то, что погремушка может стать главным препятствием на пути выполнения моей Миссии.
* * *
Начали нестерпимо ныть десны. Я подозреваю, что это какое-то заболевание, и поэтому постоянно кричу, пытаясь привлечь к себе дополнительное внимание мамы и других людей, лица которых время от времени появляются передо мной.
Людям потребовался не один день для того, чтобы понять наконец-то, что происходит. Я безмерно благодарен маме за то, что он первым догадывается заглянуть мне в рот. Но, похоже, он не обнаруживает там ничего необычного. Он только скалит зубы и похлопывает меня по ягодицам.
Не знаю почему, но я все больше склоняюсь к мнению, что мама является человеком, которому можно доверять. Со временем я, быть может, даже посвящу его в тайну своей Миссии. Союзники среди землян нам не помешают.
* * *
Но в связи с моим прогрессом у мамы, должно быть, возникли новые подозрения. Теперь он не просто водит тестором перед моим лицом, но настойчиво требует, чтобы я взял погремушку в руку.
Я пытаюсь сделать это, чтобы положить конец всем сомнениям, как своим, так и маминым, но у меня ничего не выходит. Ручка погремушки сделана удивительно неудобно, и мне не удается уверенно обхватить ее своими короткими пальцами. Я предпринимаю новую попытку.
Великий Агуатт, помоги мне! Я должен справиться с этой проклятой погремушкой! Взываю к тебе, Великий Агу…
* * *
– Агу… Агу… Агу… Агу…
* * *
