Изменить себя

– А что сэр Ланселот?

– Он друг принца и капитан гвардии. Но он здешний, он не из тех, кто прибыл с королевой Лоэлией. Правда, быстро подружился с принцем и покрывает его грешки перед королевой, за это принц его ценит. Но в гвардии служат и те, кто помнит старые времена, и те, кто хотел бы их вернуть, – вздохнула Мира. – Только кто ж им даст?

– А что, может быть, кто-то и даст. Если найти моих пропавших братьев.

Да-да, найти, расколдовать и заставить произвести революцию. И поглядеть, что будет.

Дверь в спальню громко скрипнула, и мы замолчали.

– Быстро ложитесь. Это госпожа Изабелла, я знаю её шаги. Она вредная, – зашептала Мира едва слышно.

– А ты прячься вон там, – в дальнем углу кровати шторы висели густо-густо, и в их складках можно было спрятать худенькую девчонку.

Мира спряталась, я забралась под одеяло, закрыла глаза и засопела тихонечко.

Штора открылась, свет свечи показался очень ярким и резанул даже по закрытым глазам. Но я сдержалась и сделала вид, что крепко сплю.

Видимо, моя стража осмотрела меня, удостоверилась, что я сплю, и вышла, дверь затворилась.

– Уф-ф, – выдохнула я. – Мира, вылезай.

Но Мира не торопилась.

– Что ты там делаешь?

– Занавеска зацепилась за что-то, не могу вытащить.

Я глянула – точно, защемилась какой-то дверкой. Дёрнула посильнее – не помогло. Ещё раз дёрнула – и что-то сдвинулось с треском.

Я думала, порвала эту клятую штору. Но нет, не порвала, а открыла маленькую дверку – ведущую в толще стены куда-то.

– Принцесса, – выдохнула Мира. – Вы нашли потайной ход короля Зигфрида!

– Чего?

– Он был устроен в незапамятные времена, и никто потом не мог его найти. А вы нашли.

– И куда он ведёт?

– В дворцовый парк.

Уже хорошо. Но в придворном платье по подземным ходам не очень-то побегаешь.

– Мира, ты найдёшь мне мужскую одежду? Штаны, рубашку и сапоги?

– А вы… наденете?

– Да, конечно.

– Найду, – пообещала Мира.

А уж шпагу я тоже как-нибудь добуду.

Глава 10

Прошло три дня, ничего не изменилось.

Король так и не собрался со мной поговорить. Он каждый день повторял, что сегодня непременно, но королева всё время загружала его какими-то общественно-полезными делами, и я снова оказывалась не у кассы. Я не настаивала, упаси боже, просто улыбалась ему ласково при каждой встрече, да и только. Желала доброго утра, хорошего дня, спокойной ночи и вот это всё, что там ещё желают воспитанные дети родителям? Подставляла щёку для поцелуя, сама целовала руку почтительно и кланялась, всё время кланялась. Голова не отвалится, а глядишь, и профит какой выйдет от уважительного отношения.

Королеве я тоже кланялась, но это было без пользы дела. Она холодно кивала и смотрела на меня надменно. А говорила вежливо, но исключительно через губу. И когда я самым почтительным тоном спрашивала, могу ли я сегодня погулять в парке или сходить в церковь и помолиться на могиле матушки, она сначала елейным голосом говорила, что сегодня сыро и ветрено, я могу простудиться, поэтому мне лучше поберечься. Три раза простудиться, ага, у них тут или вечное лето, или просто я так в лето попала, я пока ещё не поняла. На второй день она заявила, что желает видеть меня при своей особе, а на третий раздражённо рявкнула – неужели мне нечем заняться самой, что я вечно спрашиваю о каких-то глупостях? Ну, я сделала несчастное выражение лица, глянула не на неё, а на короля, и спросила – неужели память о матушке – это такая уж глупость? Он же только отмахнулся – ступай, мол, детка, приходи потом. Ну, я в целом понятливая, как это говорится, послали – иди? Быть назойливым нехорошо? Но если не стоять за себя, то ничего и не выйдет. Опять же, я не скандалю и не требую, так ведь? Или, может, уже пора?

Произошло ещё два бала. Один по случаю приезда посланника того самого Западного Предела, а второй согласно традиции. На обоих мне приходилось смотреть в оба и постоянно предупреждать разные дорожно-транспортные и прочие происшествия. Потому что кто-нибудь постоянно хотел как бы случайно сбить меня с ног, порвать платье, испортить причёску, уронить на меня еду или пролить питьё. Это были дамы, всё же, видимо, кавалеры сочли ниже своего достоинства воевать с принцессой. И то ладно, потому что мне и одних дам уже достаточно, спасибо, больше не надо, горшочек, не вари. Ещё и с кавалерами ссориться просто уже сил душевных не хватит.

Знаете, это когда у тебя в доме кот, и ты всё время помнишь, что он у тебя есть. Двери открываешь аккуратненько – так, чтобы не запустить его куда не нужно или, наоборот, в подъезд не выпустить. И ночью в темноте шагаешь осторожно – чтобы не наступить ненароком. Вот я тут и хожу, как с тем котом – чтобы не наступить ненароком в то, во что наступать никак нельзя.

Как мне рассказывала Мира, часть дам исполняли приказания королевы, а другая часть вымещала на мне разные свои проблемы. А почему это её жених меня на балу танцевать пригласил, а я ему не отказала. А вот не захотела и не отказала, я ж за него замуж не собираюсь?

Кстати, тот посол, оказавшийся дядечкой в годах, седым, невысоким, и кругленьким, произвёл хорошее впечатление. Он тоже один раз пригласил меня на танец, к счастью, на гранд-марш, где невозможно ошибиться, и остался доволен. Сказал – всё доложит своему королю. Также он привёз портрет того короля, и я не знала, плакать или смеяться, потому что портрет не передавал… примерно ничего. В стиле детского рисунка, он разве что позволял предположить, что волосы у короля светлые, а глаза серые. Ну и хорошо. Свадьба ещё не завтра, и вдруг мне удастся как-нибудь вернуться домой до этого светлого момента?

В общем, найти друзей мне практически не удалось, исключая Миру. Да и разговоры с Мирой приходилось тщательно скрывать, потому что её бы мигом выгнали со службы, и как бы не высекли перед этим, если бы узнали, что она передаёт мне ценные сведения. А её сестра служила в покоях королевы – отвечала за купальню и банные принадлежности, и рассказывала, что её величество позволяет себе говорить в присутствии служанок и ближних дам. Я подумала ещё, а почему королева не стесняется-то никого? А потом поняла, что некого ей стесняться. Главная она тут, что бы король о себе ни думал. Вот и считает, что можно всё, и ничего за это не будет. Ну, поглядим.

Ещё имелась забота – меня всё время проверяли ночью. Чтоб не сбежала, что ли? Так если сбегу, уже поздно будет, хоть запроверяйтесь. Чтобы никого к себе не привела? Так под таким тотальным контролем это невозможно. Только на третью, что ли, ночь, когда гофмейстерина Матильда приоткрыла шторку, глянула на меня и ещё потрогала через простыню, я догадалась не просто прикинуться спящей, но ещё и как бы проснуться, и как бы от испуга заорать на всё крыло дворца. Переполох поднялся знатный, тут же прибежали слуги со свечами, и от королевы пришли спросить, что стряслось. Вот то и стряслось! Представьте, да, спите вы, а вас тут кто-то трогает! Тут не только заорёшь, тут и в рожу дать можно!

Но я только заорала, а потом грозно спросила госпожу Матильду, что она тут делает среди ночи, когда все добрые люди давно спят. Та смутилась и проговорила, что хотела всего лишь убедиться, что со мной всё в порядке. Я злобно сказала, что со мной всё в порядке, а следующий, кто зайдёт ко мне ночью и посмеет меня разбудить, пусть пеняет на себя. И как только она ушла, задвинула дверь сундуком с сорочками.

На следующий день сундук вынесли в соседнюю комнату. Я с тоской оглядела оставшуюся мебель – кресло, туалетный столик с зеркалом, комод. Интересно, а если поставить к двери отхожее ведро, кого накажут, когда проверяльщицы в него вляпаются?

В общем, варианта было два – терпеть дальше или что-то менять. Все эти приколы выглядели приколами только поначалу, а когда в системе – то это совсем уже не смешно. И что прикажете делать?

Когда-то давно папка говорил мне: если не можешь изменить ситуацию, измени своё отношение к ней. А отношение поможет изменить себя. Так изменить, чтобы в итоге выйти победителем. И как же мне нужно измениться, чтобы тут выйти победителем? И не просто победителем, а ещё сделать всё правильно, вернуть сказке сказку? Пока, простите, всё это никак не похоже на сказку, а похоже на дурной современный фильм. Или на спектакль нашего режиссёра. В сказке не должно быть тотально плохо, в сказке обязательно должна быть надежда на лучшее! Значит, вдох, выдох, поклон, пируэт, выпад, укол, вперёд.

Похоже, сегодня меня ждёт что-то новенькое, потому что королева пригласила утром для традиционного омовения прийти в её личную купальню – мол, там всё больше и лучше. Что делать, нужно идти, королеве не отказывают.

Я пришла и приветствовала её вежливым реверансом, а она милостиво кивнула мне и показала на приоткрытую дверь – ванна готова, проходи.

Я вошла… и чуть не заорала от неожиданности, потому что сбоку, на краю ванны – там была такая мраморная полочка – сидели три громадных бурых жабы и таращили на меня глаза.

Глава 11

Если вдруг ваша мочалка начнёт прыгать по краю ванны – вы тоже очень удивитесь, наверное. А по моим представлениям в ванной место мочалкам и всяким бутылкам и флаконам – с шампунями и прочими полезными вещами. А если вы заходите туда, и вдруг вам навстречу с края ванны прыгает что-то бурое и пупырчатое – если и не заорёте, то завизжите. И скажете что-нибудь, подходящее к случаю. С моего языка прямо рвалось, но принцесса Элиза никак не должна знать таких слов. Это я выросла и училась в школе в таком районе города, где невозможно не уметь применять в быту разную нецензурщину, но уметь – не значит пользоваться. Я и не пользовалась – почти, кроме очень уж сложных ситуаций. Давайте считать, что это ещё не она?

Ну, я тоже взвизгнула и перепугалась – сейчас же сбежится весь придворный курятник. Но нет, почему-то не сбежался. И это меня никак в тот момент не насторожило.

Надо сказать, что таких больших жаб я видела только один раз в жизни – ещё в детстве, я в школе училась, и мы ездили в отпуск с мамой и папкой. И ходили в зоопарк. В нашем-то городе нормального зоопарка нет, и всяких экзотических жаб тоже нет.

В общем, это были весьма бодрые и подвижные твари, здоровенные – каждая сантиметров под тридцать в диаметре, и это пока она лапы не вытягивает, чтобы прыгать. А с лапами-то и поболее. Ещё я помнила, что вроде большие жабы могут быть ядовитыми, но с какого боку, и как сделать, чтобы не встрять, я не знала. Поэтому… правильно, лучшая защита – это нападение.

Взять с лавки простыню, в которую потом завернуться, и швырнуть в тварей – бесполезно, и ухом не повели, где у них там это ухо вообще, у жаб-то? А простыня намокла, пришлось отжимать.

Пока я выкручивала над ванной намокшую ткань, жабы проявили ко мне интерес и двинулись на меня. О как. Идите-ка, жабы, мимо, хорошо?

Шипеть, плевать – не помогло. Брызнуть горячей водой из ванны – тоже не испугало их нисколько. Ну, сами виноваты.

Я взяла стоящую рядом с ванной на полу приступочку – деревянную, чтобы, значит, в ту ванну забираться удобнее. И со всей дури шваркнула её об пол – ради громкого звука, конечно же. Пол каменный, выдержит.

Пол выдержал, а жабы – нет. Они как прыгнут все в разные стороны, наверное, тоже орали бы от страха, если бы могли.

– Жабы, простите меня, что ли? Я не хотела вас пугать, да же? Верите?

Жабы не верили. Они забились по углам и смотрели на меня оттуда. И квакали, вот прямо квакали. Такой негромкий скрипучий звук, не самый гармоничный в мире. Пусть смотрят, ладно. Мне не жаль. Потом скажу королеве, что у неё такая сырость в ванной, что даже жабы квакают. Или не скажу, потому что тогда Мириной сестрёнке влетит, мне это зачем?

И ещё интересно, почему никто не торопится на грохот? Что это значит?

Ладно, сейчас же придут меня проверять, лезем в ванну. Я вернула приступочку на место и забралась в воду – ещё тёплая, всё хорошо. Обнюхала все флаконы, выбрала тот, что лучше всех пахнет, немного капнула в воду. Ка-а-айф.

Никуда не бежим, лежим в воде с приятным цветочным ароматом, радуемся жизни. А жабы… ну, жабы. Наверное, жабы в ванной комнате старого замка – это всё в порядке, ничего особенного.

А дальше я прикрыла глаза, потому что спать хотелось, и даже не сразу обратила внимание на звуки – что-то шлёпало по полу. Когда же я догадалась глянуть, что, собственно, происходит, то увидела всех трёх жаб на прежнем месте!

Пупырчатые холеры сидели на мраморном бортике ванны, таращились на меня, а потом как прыгнут в воду, словно по команде! Вода вмиг позеленела, будто в неё что-то налили, какое-то зелье, или чистящее средство, или вообще болотной жижи! Я не успела ни вздохнуть, ни охнуть, а самая большая жаба уже вынырнула и забралась мне на грудь, а две других угнездились на голове. Я хотела завизжать, а потом подумала, что этого-то от меня и добиваются. Значит, задержать дыхание и пошевелиться, пошевелиться…

Я поняла, что снова зажмурилась, открыла глаза… и охренела. Да, вот прямо так. Разинула рот, потом закрыла его ладошкой, потому что… не ругалась, когда испугалась, и тут не след.

Вода снова была прозрачной. И в ней плавали три крупных цветка – три алых мака. И никаких вам жаб, понятно? Померещилось. И запах – очень здоровский, мне прямо понравился, только резковатый для меня.

И чтобы от того запаха не закружилась голова, я выбралась-таки из ванны, завернулась в мокрую с одного бока простыню и пошлёпала к выходу. А по дороге вспомнила, вспомнила! Был в сказке такой эпизод с жабами. Мол, королева хотела, чтобы падчерица стала злобной и некрасивой, и все от неё отвернулись. Но мне-то нечего терять, у меня тут и так друзей не особо, кроме, может быть, Миры! Однако же, всё вышло прямо по матчасти. Это что, я настолько приличная, что ли? Никогда бы не подумала!

– Ваше величество, у вас невероятно прекрасные цветы. Они подняли мне настроение на целый день, – я присела перед королевой с улыбкой.

– Цветы? – она смотрела на меня с изумлением.

Оглядывала с ног до головы и опять с головы до ног.

– Да, чудесные маки. Да сами взгляните, – киваю на ванну.

Маки алеют на поверхности воды, они прекрасны, их хочется нарисовать, хоть рисовать я и не умею. Принцесса Элиза, наверное, не умеет тоже – какое там в деревне рисование?

Королева подошла к ванне, осмотрела цветы, достала один двумя пальцами, понюхала. Отбросила обратно в воду, потом посмотрела на меня, будто я убила кого – никак не меньше. Я же улыбалась как ни в чём не бывало.

– Кто… помог тебе? Говори немедленно!

Она так смотрела, что мне стало страшно. Это вам не жабы, это тётка, которая, говорят, бьёт слуг наотмашь за косой взгляд.

– Мне некому помогать, ваше величество. Я почти никого не знаю во дворце. Кроме госпожи Матильды, госпожи Изабеллы и других дам, которые помогают мне одеваться и сопровождают меня.

Я специально назвала по именам только тех, о ком точно знала, что они надёжные агенты королевы. И хуже им уже не будет никак.

Королева злобно сощурилась.

– Так, значит… Хорошо, можешь идти. В приёмной тебя ожидают.

В приёмной меня ждали те самые помянутые дамы, они набросили халат на мою мокрую простыню и повели меня обратно – одеваться к выходу в свет.

Глава 12

В тот день меня порадовала Мира – ей удалось-таки добыть для меня одежду, в которой можно было бы выбраться из спальни потайным ходом. Когда вечером после всяких придворных дел я вернулась, наконец, к себе, то в постели под подушкой нашла штаны и рубаху, а сапоги были завёрнуты в плащ и запрятаны в углу кровати между занавесками. Чудесно, просто чудесно!

Я едва дождалась того счастливого момента, когда мне пожелают доброй ночи, потушат свет и уйдут. Дальше можно было пожертвовать одной лавкой и придвинуть её к двери. Потому что я никак не хотела, чтобы какая-нибудь госпожа Матильда нашла мою пустую постель и подняла крик на весь дворец, или просто тишком нажаловалась на меня королеве.

Я лежала, слушала тишину, потом часы на главной башне дворца пробили полночь. Отлично, час подходящий, проверяли меня обычно часа в два ночи, так что время есть.

Ох, как хорошо оказалось надеть лёгкую и удобную одежду вместо тех килограммов ткани, которые приходилось тут таскать на себе каждый день! Это на картинке принцесса в пышном платье вся из себя такая лёгкая и воздушная, а чтобы в реале легко двигаться в этом всём, нужно иметь привычку.

Чёрт, это не совсем та привычка, которую хочется иметь!

Мне было некомфортно натягивать сапоги в постели, поэтому я приоткрыла дверку за кроватью, выгрузила сапоги туда и выбралась сама. Лестница уходила вниз, в темноту. Взять свечу или пойти так? А вдруг свет моей свечи будет откуда-то виден? Короче, пойду так.

Я закрыла за собой дверку, спустилась на одну ступеньку… и мягкий, неяркий свет осветил лестницу. Наверное, такой не увидишь ниоткуда со стороны! Какой молодец был этот король Зигфрид, всё предусмотрел!

Моя комната находилась наверху башни, я уже это знала. Лестница, похоже, шла в стене и обходила мою башню четыре раза. Я считала ступеньки – триста двадцать семь штук. И снова дверка, очень похожая на ту, которая скрывалась за кроватью в моей спальне. Я приоткрыла, послушала – тихо. Рискнула и открыла.

Дверка открывалась на гравийную дорожку, опоясывающую башню. Как только я её открыла, подсветка ступенек погасла. Предусмотрительно, что. А как только закрыла снаружи – она исчезла! И вместо дубовых, или какие они там, досок я видела в лунном свете каменную кладку! Я чуть было не заорала, но мысленно наступила себе на ногу и закрыла рукой рот – на всякий случай. Потому что нечего орать ночью в королевском саду.

А потом тронула стену рукой – ого, а на ощупь-то дверка! Здорово!

Только теперь нужно понять, как мне не заблудиться на обратном пути. Чтобы сразу попасть в то самое место, которое нужно. Я оглядела стену – нет, ничего особенного. И дорожка как дорожка. Вообще, конечно, правильно, чтобы все кому не лень в мою комнату не ходили. А что тут есть ещё?

Ещё был розовый куст, цветущий, весь усыпанный розами. Я не могла разглядеть, какого именно цвета эти розы, потому что света было недостаточно, но – он тут такой один. Самый высокий, самый ровный и самый аккуратный. По обе стороны от него две симметричные туи, словно башни. Я хорошенько огляделась – нет, это единственная такая композиция из розового куста и двух туй. Не заблужусь. Вперёд!

Подсветки в парке не было, не придумали ещё. Но за ним очень хорошо ухаживали – все дорожки были отсыпаны, живые изгороди подстрижены, цветы прополоты и политы. И почему королева не пускает меня сюда?

В этот час я никого не встретила, и хорошо. Потому что.

Стоп, или встретила?

Прислушалась – о да, негромкий разговор, и даже смех. По гравию шаги слышны, а по газону – не очень, поэтому я перешла с дорожки на газон, и тихо подкралась к повороту. Выглянула из-за куста.

Ого, на скамейке сидел Тристан, а рядом с ним – та самая рыжая, которая на первом балу пыталась оттоптать мне платье! Они держались за ручки и о чём-то ворковали. Следовало прислушаться.

– Дорогая, не сомневайтесь – уже скоро моя матушка отправит эту выскочку туда, где ей и следует быть. И тогда королю не останется ничего, кроме как усыновить меня и объявить единственным своим наследником! И тогда мы с вами объявим о нашей помолвке.

– А вдруг её величество решит женить вас исходя из интересов государства? – о, а рыжая-то не совсем дурочка! – Я знаю, что у короля Западного Предела есть сестра. Если расстроится его брак с принцессой Элизой, то он может захотеть выдать её за вас!

– Как же он выдаст её за меня, если мы с вами уже будем женаты? – промурлыкал Тристан и по-хозяйски погладил щёку рыжей.

При этом вторая рука давно уже расположилась у неё под юбкой.

– Её величеству это не понравится.

– Но что она сможет сделать против нашей любви, дорогая?

Он жёстко притянул её к себе и принялся целовать, и я тихо отступила. Что ж, всё понятно. Мне примерно такое о нём и рассказывали. А рыжая где умная, а где… или она просто не смеет ему возразить, всё же он принц?

Я тихо пятилась и не заметила, как упятилась на совсем другую дорожку, не ту, по которой сюда пришла. Она вывела меня к пруду. Стойте, это же тот самый пруд, который я видела сверху в окно тронной залы, в котором плавали лебеди! Я помню вот эту белую беседку на берегу!

Интересно, а где же лебеди ночью? Может, из беседки будет лучше видно?

Я осторожно дошла до беседки… и услышала негромкий разговор, голоса были мужскими.

– Скоро истечёт срок, в течение которого мы можем оставаться здесь, нам снова придётся улетать, – говорил один.

– И мы ничего не узнали и не смогли! Слуги болтают, что во дворец вернули Элизу, но она ни разу не вышла в парк и не подошла к нам сюда! – негромко, но эмоционально отвечал второй.

– Может быть, и выходила, – покачал головой первый. – Но она не может знать, что днём мы обречены быть птицами, и только на закате снова становимся людьми.

– Всё равно, она могла хотя бы попытаться! И мы бы придумали что-нибудь!

Я усмехнулась про себя и шагнула в беседку.

– А ещё её могут просто не выпускать из дворца. Здравствуйте, братики. Я очень скучала.

Глава 13

Братья Элизы выглядели очень привлекательно – молодые, прекрасные, разворот плеч, осанка и всё, что положено. Они очень обрадовались мне, то есть, конечно же, ей. Засыпали меня вопросами – каково мне во дворце, не обижает ли королева, что говорит король.

Я подумала и рассказала честно – что королева обижает изо всех сил, а король делает вид, что всё так и должно быть.

– А вы? Как вы? И где остальные?

– Днём нам ещё можно прилететь сюда и в облике птиц побыть в знакомых с детства местах, и никого это не удивит. Потому что в нашем парке всегда жили лебеди. Но что же будет, если придут одиннадцать молодых людей и попросятся погулять в парке ночью? – старший из братьев глядел на меня с грустной улыбкой.

– Но могут прийти? – так, чтоб знать.

– Могут, правда, нам уже осталось мало времени, всего два дня.

– Два дня до чего? – не поняла я.

– Всего лишь одиннадцать дней в году нам дозволено провести в родном королевстве, а потом мы должны улетать за море, в чужую и далёкую страну.

– Кем дозволено? И что будет, если вы останетесь дольше? – нужно же знать, а то мало ли.

– Таково наше заклятье, – горестно вздохнул старший из двух братьев.

– А если вы останетесь, что будет? Вы умрёте?

– Мы не знаем, Элиза, – мягко ответил младший. – Никто не решился проверить. Потому что если таково заклятье, то, наверное же, неспроста?

Эх. Доведись до меня – я бы уже проверила. По крайней мере, знала бы, что со мной будет, если я не послушаюсь.

– Вас ведь королева заколдовала?

– Больше некому. Мы даже не успели ничего понять, когда однажды утром на рассвете проснулись не в своих кроватях в родительском замке, а в парке в облике птиц, – говорил старший из братьев. – Я как сквозь сон помню голос, сказавший: «Летите подобру-поздорову на все четыре стороны! Летите большими птицами без голоса, и промышляйте о себе сами!»

– И… как же вы научились промышлять? – что б я делала, доведись до меня такое горе?

Ну и мало ли, с этой королевой никогда нельзя знать, какая очередная гадость взбредёт ей в голову.

– Как птицы. Всё, что плавает в пруду, годится в пищу. Жучки, личинки, корни растений.

– Я б знала, принесла бы вам хоть еды нормальной, – на личинках, простите, далеко не уедешь и не улетишь.

– Правда? – обрадовался младший из братьев. – Завтра же, да?

– Да, я постараюсь, надеюсь, получится, – жаль их, правда. – А зимой?

– А здешнюю зиму мы проводим в тёплых краях. И возвращаемся, когда весна сменяется летом, в самое благодатное время. Чтобы увидеть, как в парке распускаются розы, услышать, как поют плицы, как бьют часы на замковой башне и как разносится в утреннем небе звон большого соборного колокола.

Здорово, конечно, что.

– Постойте, вам лет-то уже должно быть немало! Если мне семнадцать, – на самом деле девятнадцать, но не суть.

– Мы не живём человеческую жизнь, пока находимся в лебедином обличье, – сказал старший из братьев. – Если бы мы не становились на ночь людьми, то годы вовсе не были бы над нами властны. А так – мы прожили людьми вдвое меньше времени, если бы оставались принцами.

Кошмар, они ещё и какие-то плюсы находят в своём положении! Так может, их, того, спасать и не нужно? Обойдёмся без крапивных рубашек и прочей прелести?

– Королева не взялась сделать нас полностью птицами, – сказал младший.

– Мне вот интересно, почему она нас вовсе не убила всех разом?

Для её целей – самый простой выход. И никаких претендентов на трон. Путь для Тристана открыт.