Легенда о кимрском сапожнике

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. Бог? (Выхватывает из сапога Семенова нагайку, отталкивает его и принимается беспорядочно хлестать его куда придется. Семенов отступает, падает.) Бога ты вспомнил, сукин ты сын, негодяй! (Хлещет Семенова нагайкой.)

ОТЕЦ АНДРЕЙ (бросаясь к помещице.) Глафира Петровна, негоже так… (Отводит её от Семёнова.)

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. Божьи заповеди, говоришь… А куда ж он смотрел, бог-то? Я однажды встретила Алёшку своего, в Москве… Он с женой шел… Увидала его, а сердце так и занялось… (Плачет.)

ОТЕЦ АНДРЕЙ. На все воля божья.

Пауза. Семенов поднимается на ноги, стоит в сторонке, уйти не решается.

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. А с Мишкой-то, выходит, воля-то будет не божья, а моя?

ОТЕЦ АНДРЕЙ. И на вашу волю, Глафира Петровна, божья воля…

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. Ишь ты, ловок, не поймаешь… (Пауза.) А скажи мне, батюшка, что за девка эта, устининская дочка?

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Хорошая девка. Себя блюдет, отцу помогает.

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. А что же Устинин ей жениха-то хорошего, по плечу, не сыскал?

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Вроде и сыскал, в Твери, да что-то не связывается…

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. Девка не хочет.

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Не хочет.

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. Она Мишку хочет.

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Его.

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. А тот Устинина от царского гнева спас…

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Спас, Глафира Петровна.

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. И теперича Мишка на волю хочет?

ОТЕЦ АНДРЕЙ. По совести сказать, кто ж не хочет-то – на волю?..

Пауза.

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. Так говоришь, на всё воля божья?

ОТЕЦ АНДРЕЙ. На всё, Глафира Петровна.

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. Так моя воля-то: хочу пущу, хочу нет…

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Ваша, Глафира Петровна… Токмо воля ваша, как и сердце ваше, в руце божьей…

Пауза.

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. На волю хочет… И девку эту хочет… (Задумывается.) Ну что же, пусть идёт… Да только надо крепко все образмыслить. Да расчислить… Слышишь, Федор Иваныч, что говорю?

СЕМЕНОВ. Слышу, Глафира Петровна…

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. Сколько он мог бы вперед годков на двадцать добра понаделать… Сапог да башмаков. Все надобно расчислить да итог вывесть… Сдюжит – пусть идёт… А нет – так и суда нет. Понял ли?

СЕМЕНОВ. Понял, матушка, понял…

ГЛАФИРА ПЕТРОВНА. Ступай! И ты, батюшка, иди-ка домой… Одна хочу побыть.

Семенов и отец Андрей уходят. Глафира Петровна сидит, опустив голову.

Сцена 15

Появляется Первый скоморох.

ПЕРВЫЙ СКОМОРОХ. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается… Хоть решилась Глафира Петровна Мише волю дать, а шли день за днеё, месяц за месяцем – а как-то все откладывалось главное, последнее слово.

Появляется Второй скоморох.

ВТОРОЙ СКОМОРОХ. Так и тянулось, пока однажды не пришла Танюшка Устинина на исповедь. Выслушав Таню, батюшка всполошился и со всех ног бросился к Глафире Петровне. И говорил с нею и даже позволил себе голос возвысить. И все повторял, что негоже девку позорить…

ПЕРВЫЙ СКОМОРОХ. Глафира Петровна сначала опешила, а потом принялась в свою очередь кричать на батюшку последними словами.

ВТОРОЙ СКОМОРОХ. Ушел отец Андрей, а на другой день поехал на дубненское устье. Возвратился он в Кимру вместе с капитаном Леоновым. И тот капитан имел беседу с Глафирой Петровной.

ПЕРВЫЙ СКОМОРОХ. О чем они толковали, никто не ведает. Дашка вся извелась, всё пыталась подслушать, но так ничего и не разобрала.

ВТОРОЙ СКОМОРОХ. А на третий день Глафира Петровна велела Семенову выправить вольную… Так что скоро и свадьбу сыграли.

ПЕРВЫЙ СКОМОРОХ. Гости и гостейки,

на лавке, на скамейке!

Приказали нам кланяться вам!

Ехали мы лесом, стоит мужик с мясом,

Ехали мы мимо куста, стоит мужик с суслом —

И те приказали Вашей милости кланяться.

Ехали мы мимо омёта – стоят тут два Федота,

Ехали мы мимо забора – стоят два Егора —

И те приказали Вашей милости кланяться.

ВТОРОЙ СКОМОРОХ.У Михаила у Архангела

Два голубя венчалися.

Сизенький да беленький.

Сизенький – Михайлушка,

Беленький – Танюшенька.

Выводят Татьяну, поют.

Не пора ль тебе, Танюшенька,

С терема долой?

Ай, люли, ай, люли, с терема долой.

Ковры желты пораскинем,

Ты ступнешь,

Ай, люли, ай, люли, ты ступнешь,

А навстречь тебе

Холостой Михаил,

Ай, люли, ай, люли, холостой Михаил,

Он сам тебе сапожничек,

Сам сошьет своей Танюшеньке,

Ай, люли, ай, люли, своей Танюшеньке,

Башмачки с пучками да и с ленточками,

С позументочками,

Ай, люли, ай, люли, с позументочками…

Выводят Михаила.

ПЕРВЫЙ СКОМОРОХ. Приехали звать свадьбу играть, хлеба-соли покушать, добрых речей послушать. А у нашего-то князя молодого… 40 вар пива варено, 50 говяд навалено; кур, гусей, петушков-золотых гребешков – повалено без счету на кровати по самые полати.

ВТОРОЙ СКОМОРОХ. И пожалуйте мне стакан водки —

Почту вас вместо своей тётки;

Пожалуйте стакан пива —

Я скажу вам большие два дива,

Пожалуйте стакан квасу —

Почту вместо барахту-атласу.

ПЕРВЫЙ СКОМОРОХ. Мир да любовь!

Молодые целуются. Отец Андрей благословляет молодых.

ПЕРВЫЙ СКОМОРОХ. Ещё много лет рассчитывался Миша с помещицей Глафирой Петровной за свою волю. Тесть его, Григорий Устинин, не дожил до того дня. Дети Михаила уж выросли, когда он принес старой барыне последние сапожки в счет своего долга…

ВТОРОЙ СКОМОРОХ. И сколько их, сапог, да башмаков, да туфель – стачал за свою жизнь наш герой – знает лишь господь бог…

Пауза.

ПЕРВЫЙ СКОМОРОХ. Люди проживают свои жизни, находят последний покой на старых кладбищах, а наша Кимра по-прежнему жива… Так же течет мимо неё Волга-матушка, так же будут течь её воды, когда и нас не станет… Что тут сделаешь?

ВТРОРОЙ СКОМОРОХ. На все воля божья, как говаривал отец Андрей. Но ведь и наша с вами воля тоже имеет значение… Как же этой жизни – да без нас с вами?

ПЕРВЫЙ СКОМОРОХ. Люди двигают жизнь вперед – и так без конца… Ну и хорошо, ну и ладно. И на том – прощайте, люди добрые, потому как нашей сказке – конец.

ВТОРОЙ СКОМОРОХ. А кто слушал – молодец…

Низко кланяются.

Конец

На обложке воспроизведена гравюра Грекова «Вид на село Кимра с луговой стороны», 1772 г.