Беспредел в благородном семействе

Когда-то Василий Петрович служил с Юрой и Пашей в одной воинской части. Им троим, перспективным и молодым, тогда казалось, что судьба их решена раз и навсегда. Но нужда Родины в трех молодых офицерах на заре девяностых отпала под давлением сил, ответственных за разоружение нашей страны. Так что уволенным офицерам пришлось самостоятельно искать ниши в новой, еще только зарождающейся рыночной экономике.

Василию Петровичу это удалось лучше остальных. Однако он никогда не забывал двух своих старых товарищей, с которыми сдружился во время службы в части на всю жизнь. Так уж получилось, что и жены друзей Раиса и Алла, хотя и были несколько старше годами, чем Алена, сразу же приняли ее в свои подружки. У них обеих к тому времени уже были дети, которые теперь, спустя почти двадцать лет, должны были стать совсем взрослыми людьми.

Алена уже давно не видела детей своих друзей. Последний раз они виделись, когда ребята еще ходили в школу. Как-то так сложилось, что когда Алена с мужем бывали с визитами в Питере и навещали друзей, то ни Яны, ни Валентина не бывало дома, так что поглядеть на них у Алены не получалось. А уж у них в «Дубочках» ребята – Янина и Валентин – были и вовсе давным-давно.

Вот их родители, те приезжали прошлым летом. Тогда в поместье было еще совсем не так замечательно, как нынче. И гордые владельцы «Дубочков» справедливо полагали, что теперь гости будут восхищены новыми достижениями.

Вот только они не ожидали, что сами разинут рты от изумления, когда из поезда выйдут их друзья в сопровождении совершенно незнакомых молодых людей, в которых превратились их маленькие детки.

– Янина! Валя! Да вы же совсем взрослые!

– И уже давно, тетя Алена, – отозвался Валентин, которого Алена узнала с большим трудом.

Она разглядывала совсем взрослого мужчину, поражаясь тому, как быстро летит время.

– Тетя Алена! – кинулась ей на шею Яна. – А меня вы узнали?

– Бросьте вы! – рассмеялась Алена. – Какая я вам тетя? Зовите меня просто Аленой, как раньше.

Валентин и Яна, хоть и выглядели сперва смущенными, но быстро освоились и принялись глазеть из окон машины по сторонам. Старшее поколение село в машину к Василию Петровичу, а вот молодежь предпочла общество Алены и Вани, невозмутимо сидящего за рулем. Алена была этому только рада. Янина и Валентин поразили ее воображение тем, как быстро они выросли из смешных упитанных карапузиков сначала до школьников, потом до горластых подростков, а теперь вот превратились во вполне сформировавшиеся взрослые особи, очень привлекательные к тому же на вид.

Валентин оказался худощавым и несколько нескладным. Он сутулился, и на его лбу между бровями уже залегла ранняя складка. У кого-то из их друзей, Алена это хорошо помнила, на лбу была такая же точно ранняя морщинка. Двигался Валентин при своих длинных конечностях как-то неуверенно и медленно, словно задумываясь перед тем, как сделать следующий шаг.

А вот Янина, та, напротив, была компактной, но при этом очень быстрой в движениях, скользила она плавно, словно капли ртути. И Алена опять же невольно нахмурилась, пытаясь понять, у кого же она видела точно такую же особенность походки. Алена не сводила глаз с детей своих друзей и, прислушиваясь к их словам, без труда поняла, что эти двое, несмотря на внешние различия, отлично ладят между собой.

Правда, Янина в разговоре почти всегда опережала своего друга. И когда Валентин открывал рот, чтобы еще только указать на какую-нибудь особенность пейзажа, привлекшую к себе его взгляд, Янина уже кричала:

– Ты только посмотри!

Например, бензоколонку с уникально низкой для России ценой на бензин эти двое увидели явно одновременно. Но пока Валентин внимательно рассматривал ее, Янина уже тараторила, задавая Алене вопросы, почему так дешево стоит тут бензин и кто торгует им себе в убыток.

Алене пришлось объяснять:

– Цена на обычных бензоколонках складывается из нескольких факторов: тут и аренда земли, и налоги, и расходы на содержание обслуживающего персонала, и собственное желание хозяина обогатиться.

– Последнее, надо думать, значительнее всего цену и поднимает?

– Не всегда. Есть еще законы рынка, которые регулируют цену на бензин. Если ты станешь продавать дешевле, чем твои конкуренты, то тебя мигом обвинят в нарушении корпоративной этики и в желании перетянуть всех клиентов к себе. У нас же в «Дубочках» подобных обвинений можно не бояться. Места у нас уединенные, если кто посторонний и заедет случайно на нашу заправку, то особого ущерба от этого большому бизнесу точно не будет. К тому же муж из года в год уменьшает собственную долю прибыли, год назад продавал бензин по себестоимости, теперь продает существенно ниже его реальной цены, поэтому наши люди уже привыкли к тому, что бензин всегда стоит одинаково и цена его не меняется уже который год.

– Но бензин вы все же покупаете? – шутливо спросила Янина. – Собственного нефтеперерабатывающего заводика у вас еще нет? Нефть из земли не качаете? А то послушаешь, все-то у вас в «Дубочках» есть. Нефти-то нет?

– И слава богу! – воскликнула Алена. – Но открою тебе секрет: в планах у Василия Петровича перевести «Дубочки» на какую-нибудь более чистую энергию.

– Водородное топливо?

– В нашем отдельно взятом сельском поселении – это вполне посильная задача.

Но и, кроме бензоколонки, по пути до усадьбы гостям предстояло увидеть еще много интересного. Василий Петрович не иначе как нарочно выбрал самую длинную дорогу, желая с самого начала провести экскурсию по своим «Дубочкам». И потому времени у Алены для ее наблюдений за Валентином и Яниной было тоже предостаточно.

От себя она могла сказать, что молодые люди ей нравятся, они были симпатичными и милыми. Но все же какая-то их особенность не давала покоя Алене, заставляя ту хмуриться всякий раз, когда Янина и Валентин выскакивали из машины и начинали нарезать круги перед очередным творением Василия Петровича.

У молодых людей, да и у остальных гостей все в равной степени вызывало в «Дубочках» искренний восторг и даже восхищение.

– Вася, как хорошо ты тут все обустроил!

– А главное, умно!

– И что? – дружно интересовались гости. – И доход твое поместье дает?

Василий Петрович важно кивал головой, не уточняя, что с некоторых пор доходы поместья идут не только на его расширение, но также и на благоустройство промышленных и животноводческих комбинатов всей области. Василий Петрович, имея хороший запас в кубышке, щедро выделял беспроцентные кредиты на развитие родного края. Благодаря ему процветать начали не только «Дубочки», но и окрестные поселки и деревни начали потихоньку приходить в себя после многолетнего запустения.

Сами «Дубочки», которые начинались как экологический проект малой деревни, постепенно разрослись настолько, что теперь тут на постоянной основе проживала почти тысяча человек. И всем хватало как работы, так и еды. Да еще какой еды – чистой и свободной от пестицидов, гербицидов и прочей гадости, которую щедро рассыпают на своих полях бедные фермеры, вынужденные так поступать, чтобы выращивать урожай в достаточных количествах и иметь возможность оплатить грабительские кредиты, под которые у них взята техника, те же семена, удобрения и прочая, и прочая, и прочая.

Но Василий Петрович с самого начала отказался от применения у себя в имении всевозможной химии, много ездил по стране, советовался со староверами, до сих пор ведущими свои небольшие хозяйства в глубинках России. И итогом его поездок стали семена – здоровые и адаптированные ко всякого рода болячкам. И конечно, лучшим удобрением Василий Петрович считал конский или любой другой навоз. С применением этого удобрения растения росли здоровыми и сильными.

– А здоровый организм и сам способен противостоять болезням. Что касается вредителей, то их уничтожают птицы.

Вокруг «Дубочков» раскинулись богатые леса, которые и впрямь были густо населены разной живностью. Пернатые с удовольствием вылетали на поля, где им было легко склевывать и гусениц, и жучков, и тлю.

Этот пример заставлял Василия Петровича еще дальше расширять свою философию:

– Раньше люди жили, травами лечились и почти не болели. А мы с вами хотя и пьем медикаменты горстями, здоровей от них не становимся. Если здоровой и полезной едой питаешься, то и сам здоров будешь, никакие лекарства не нужны будут, организм сам что ему надо из имеющихся запасов скомбинирует и любую болезнь победит.

Проповедуя свои взгляды, Василий Петрович и не заметил, как гости осмотрели и новые корпуса коровника, и амбары для хранения собранного урожая, и даже заводик по изготовлению домашних варений и джемов. И когда дело дошло до осмотра колбасного цеха, в котором готовили всевозможные мясные деликатесы, гости начали как-то странно сглатывать, покряхтывать и вообще подавать какие-то сигналы, которые хозяева сначала не понимали.

И лишь после того, как Павел – отец Янины – спросил напрямик:

– Нельзя ли зайти на завод, продегустировать, так сказать, получающуюся продукцию? – хозяева спохватились, что слишком заболтались, а гости-то у них с дороги еще не кормлены.

– Поедемте скорее в усадьбу! – воскликнула Алена. – Там уже давно накрыт стол к вашему приезду!

После этого все гости моментально заметно повеселели, расселись обратно по машинам и быстро доехали до здания усадьбы, где их и впрямь уже давно заждались.

Глава 2

Инга с Игорем, а также Толя с Леной прибыли еще накануне вечером и уже успели освоиться в поместье. Они вышли встречать гостей, а вместе с ними из главного здания усадьбы и всех прилегающих к ней построек высыпал народ – живущие и работающие при усадьбе люди. Таким образом, на просторном крыльце усадьбы даже на какое-то время стало тесновато.

– Где же вы так задержались?

– Ты что, не знаешь Васю? Пока все свои владения не покажет, нипочем не успокоится.

Инга кивнула головой:

– Ну, мы примерно так и подумали.

– Но все равно, – влезла в разговор Лена, – что-то очень уж долго вы ездили.

– Да, когда вчера вы нам поместье показывали, мы куда быстрее уложились, – вторил ей Толя.

Алена слегка растерялась от такого замечания, но верная Инга тут же пришла ей на помощь:

– Это потому, что Яна и Валентин не были тут много лет. Да и мы с вами вчера приехали вечером. На ночь глядя кто же смотрины устраивает?

– Одно дело – летом, а другое – зимой, – уперся Толя. – Может быть, я тоже хотел все заново внимательно осмотреть. Однако мне такого почета не оказали.

– И потом, вы же с Леной видели поместье прошлым летом.

– Все равно! Почему одним больше уважения, а другим меньше? Разве мы не такие же гости, как и они?

Тут даже деликатная Инга впала в ступор и не знала, что ей ответить. Хорошо еще, что Василий Петрович и остальные не услышали возмущенного выговора Толи, а то получилось бы совсем уж неудобно. А так гости уже прошли в дом, Василий Петрович вместе с ними. Алена на правах хозяйки тоже шмыгнула следом. Инга осталась наедине с Леной и Толей, продолжавшим ждать от нее ответа.

Инга откашлялась:

– Конечно, мы такие же гости. И у нас впереди еще все новогодние каникулы, чтобы осмотреть в «Дубочках» все до последнего кустика.

Это обещание несколько утешило Толю, который теперь начал интересоваться обедом, для чего побежал на кухню, где опять же принялся давать ценные указания, но уже кухарке и поварятам. Лена устремилась следом за мужем. Инга и Игорь остались наедине.

– Как тебе это нравится?

– Что?

– Претензии Толи, вот что!

– Да забудь ты! – отмахнулся Залесный. – Толя – нормальный мужик. Просто у него в последнее время со здоровьем не ладится, всю дорогу мне жаловался, что работы навалом, а утомляется быстро, не успевает всего сделать, засыпает. Но когда спит, так еще и сны дурные видит, просыпается, ходит невыспавшимся. Вот его все и раздражает.

Значит, у Толи появилась новая хворь – бессонница. Что-что, а поспать Толя любил. Это Инга могла подтвердить. Даже когда Толя бодрствовал, он все равно находился в каком-то замедленном режиме.

– Толя не ожидал, что тут будут другие гости, кроме него, – продолжал защищать приятеля Игорь. – Ты же знаешь, Толик привык, что Ленка с ним носится. Наверное, думал, что и тут то же самое будет. А тут другие гости. Вот он и раздражается.

– И поэтому начинает излишне свои права качать? Нашел место!

– Настроение у него такое.

Инга покачала головой. Не хотела она брать с собой эту пару. Чуяло ее сердце неладное. Нет, против Лены она лично ничего не имела, женщина ей нравилась. Но вот Толя… Летом они провели в «Дубочках» всего несколько дней, но и тогда у Инги появилось ощущение, что воспринимать Толю в больших количествах не стоит.

По словам Лены, ее муж обладал открытым сердцем, не привык ничего держать за душой, говорил в лицо прямо что думал. Лену эта особенность ее мужа восхищала. А вот Инга находила прямолинейность Толи несколько грубоватой. И если в небольших количествах ее еще можно было терпеть, то сейчас, когда им предстояло провести в «Дубочках» больше недели, отпраздновать тут Новый год и задержаться до Рождества, это могло стать настоящей проблемой.

Сама Инга была по натуре своей человеком сдержанным. Когда ей что-то и не нравилось, то она держала свое мнение при себе и, лишь если ее очень уж основательно доставали, могла рыкнуть.

Поэтому сейчас она лишь сказала:

– Будем надеяться, что в новом году Толя станет несколько сдержаннее.

– Я поговорю с ним. Объясню, что мы тут все собрались, чтобы приятно провести время, а не для того, чтобы цапаться друг с другом.

– Поговори.

Инга и сама не понимала, что произошло с Толей. Обычно мужик был весьма приветлив, сыпал шутками. Может, и грубоватыми, но зато добродушными. И ведь еще сегодня утром он находился в отличном и даже приподнятом настроении, все его радовало. А к обеду вдруг настроение у него испортилось. С чего бы это? Может, так сильно проголодался? Толя явно привык обильно питаться, вероятно, ему тяжелей других выносить ожидание трапезы. Да еще гости и экскурсия невольно задержали обед, вот Толя и злится. Может, когда он поест хорошенько, то вновь придет в норму?

Но надеждам Инги не суждено было сбыться. И за обеденным столом настроение Толи ничуть не улучшилось. Он ел за троих, но при этом, что странно, ничуточки не добрел. Его взгляд продолжал оставаться каким-то настороженным и недоумевающим. Обычно Толик сыпал шуточками, но сегодня его словно подменили. И голод тут никак не мог служить объяснением.

Ведь стол буквально ломился от сытных и изобильных блюд. Несмотря на то что мясного почти не было – в «Дубочках» соблюдали рождественский пост, – на столе было чем закусить и что поесть. Всевозможные овощные закуски, рыба во всех видах, соленые грузди, политые душистым растительным маслом и посыпанные кружками лука, отлично подходили к отварной рассыпчатой картошечке.

Для не желающих соблюдать пост повара приготовили сациви из курицы и перепелов. Последних приготовили исключительно по настоянию самого Толика, который никогда не ел их мяса и вчера выказал желание попробовать. И вот теперь перепела лежали прямо перед ним на круглом блюде, оформленные жареными картофельными и тыквенными чипсами. Толик разрывал уже четвертую птичью тушку, но вид у него при этом все равно был недовольный.

Впрочем, поведение Толика тревожило пока что одну лишь Ингу. Остальные гости слишком проголодались и соскучились друг по другу, чтобы обращать внимание на недовольство какого-то Толика. Инга же видела, что время от времени Толя кидает в сторону Василия Петровича и его новых гостей взгляды, которые становятся все более и более враждебными. Но причину такой неприязни Толи она понять не могла.

Инга видела, что Лена тоже поглядывает на мужа все более и более удивленно. Но он совсем не обращает внимания на ее предостерегающие взгляды, а таращится в сторону новых гостей со все возрастающей враждебностью.

– Игорь, обязательно поговори после обеда с Толей, – сказала Инга Залесному. – Что он сидит тут как на похоронах?

– Чего ты прицепилась к мужику? Может, у него живот болит, вот он и мрачный.

– Когда у человека неполадки с пищеварением, он так не ест. Посмотри на Толю, он уже четвертую перепелку в себя утрамбовывает! Нет, причина в чем угодно, но не в больном желудке. Ты уж мне поверь!

Сама Инга взяла себе заливное из сома и с удовольствием принялась отламывать по кусочку прохладной студенистой массы. Сомы издавна водились в ближайшей речке. А несколько лет назад Василий Петрович запустил туда молодь. Просто так, на пробу, посмотреть, что получится. Никакого активного участия в жизни подрастающих сомиков люди не принимали, те росли как им заблагорассудится. Очень многие из мальков выросли до приличных размеров, и теперь в речке им стало просто тесно, так что некоторых приходилось отлавливать.

К тому же сомы обнаглели до такой степени, что подплывали совсем близко к берегу, требуя пропитания. И ловить их можно было просто руками или сачком, чем с удовольствием теперь и занимались обитатели «Дубочков». Оказалось, что свежий сом – это отличная рыба с очень нежным, белоснежным мясом. Есть их было сплошным удовольствием, к тому же в речке им до того понравилось, что они принялись плодиться и размножаться там уже совершенно самостоятельно.

– Ха-ха-ха! – донесся до Инги громкий смех Аллы. – Ну, Вася, ты и сказанул! Прямо животик надорвешь с тобой, шутник ты этакий! Валя, сынок, передай мне соль!

Может быть, Алла слишком громко разговаривала за столом, но она всегда была такой – простой и непосредственной. А выпив немного вина и чуточку захмелев, совсем перестала себя контролировать. В отличие от нее Валентин держался скромно, не шумел и все свое внимание уделял одной лишь Янине, с которой специально уселся рядом во время распределения мест за столом.

– Мама, говори, пожалуйста, потише, – сказал он Алле, протягивая ей соль. – Тебя одну и слышно. Другим тоже хочется поговорить.

– Яйца курицу не учат!

Но разговаривать Алла и впрямь стала чуть тише. Они с мужем и Василием Петровичем вспоминали молодость, когда Павел и Юрий еще служили вместе в рядах Советской армии. Василий Петрович, уволившись первым и занявшись на гражданке бизнесом, привлек к нему впоследствии и своих друзей. Подсказывая, а частенько так и просто направляя, он помог своим друзьям открыть собственные предприятия, так что про армию они благополучно забыли, как и многие в те годы.

– Слышал новость? – произнес Юрий, тоже обращаясь к Василию Петровичу. – Валька-то у меня училище в этом году оканчивает.

Благодаря громогласной Алле все за столом уже знали, что ее сын учился в училище Фрунзе почти на одни пятерки.

– По моим стопам парень пошел! – с гордостью произнес Юра. – Я тоже в военные с детства метил.

– Теперь ему жениться нужно, – заметила Алена.

– Обязательно нужно! – вторил жене и Василий Петрович. – Офицеру без супруги никак нельзя. Распределят в часть, а там без жены пропадешь.

Алла и Юрий согласно покивали головами.

– И что? – заинтересованно спросила у них Алена. – Есть кто на примете?

– Найдется! – легкомысленно отмахнулся Юра. – Парень – красавец! На такого всегда охотницы найдутся.

– Мы любой невестке будем рады, – добавила Алла. – Кого приведет сын, ту и полюбим.

– Зачем же далеко искать и к какой-то чужачке специально привыкать? – хмыкнул Василий Петрович. – Вон она – невеста, с нами за столом сидит!

– Кто? – удивилась Алла.

– Янина, кто же еще? – рассмеялся Василий Петрович. – Глаз друг с друга не сводят. Пожените их – и вся недолга!

Как ни странно, это предложение Василия Петровича повергло родителей Вали в замешательство. Да и не их одних. Родители самой Янины – Раиса и Павел – тоже выглядели какими-то смущенными, будто бы Василий Петрович сказал невесть какую бестактность. За столом повисла непонятная пауза. Что касается Янины и Вали, то они трогательно покраснели, опустили глаза в тарелки и избегали смотреть на кого-либо. Вид у обоих был до того красноречивый, что Василий Петрович воскликнул:

– Да вы не ослепли, часом? Взгляните хорошенько на своих детей! Они же созданы друг для друга.

Но, несмотря на все старания Василия Петровича, эта тема развития не получила.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – поспешно произнес Павел.

– Да, Яночка еще слишком молода, – добавила Раиса.

И уже хором все четверо родителей добавили:

– Ребятам еще рано думать о свадьбе!

Инга оторвалась от своего сома и с удивлением взглянула на эту компанию. Только что, когда речь шла об одном Вале, его родители уверяли, что парень вполне созрел для женитьбы. Но стоило упомянуть Янину, как тут же выяснилось, что о женитьбе парню еще думать рано. И как это понимать?

Но, к счастью, тут внесли суп, аромат белых грибов распространился по всей столовой, совершенно вытеснив из голов обедающих все другие мысли. Прошлой осенью в «Дубочках» и его окрестностях уродилось такое невиданное количество грибов, какого не помнили даже старожилы этих мест. Грибов было настолько много, что обитатели поместья перестали обращать внимание на подберезовики, подосиновики, маслята и даже лисички, а брали исключительно белые грибы.

Ну а белый, известное дело, царь всех грибов. Сколько грибов в лесу ни собери, хоть корзинку, хоть десять, а счет всегда идет только на белые. Идут грибники назад домой и обязательно обсуждают, кто и сколько белых грибов собрал. И спору никакого нет, все остальные грибы хороши лишь, когда нет в лесу белых. А коли есть белые, их одни грибники и будут брать.

Да оно и верно, таким душистым ароматом, такой сытной мякотью, как у белого, не может похвастаться ни один другой гриб. И суп из них получается настолько знатным, что впору ему поспорить с мясным.

– Супчик! – совершенно по-детски обрадовался Залесный. – Грибной!

– Да со свеженькими сливочками.

– А я люблю со сметанкой.

– И с зеленью.

Оказалось, что равнодушных к супу из белых грибов нет. Все с удовольствием приступили к новому угощению, и Инга совсем забыла о своих наблюдениях. Суп был превращен в пюре, к которому были добавлены свежие сливки, а сверху лежало по веточке зеленого укропа. Нежная консистенция сливок, перемешиваясь со вкусом грибов, оставляла на языке и нёбе незабываемое послевкусие.

Впрочем, когда суп был съеден, а горячее еще не появилось, Инга вновь принялась наблюдать за собравшимися за столом гостями. И вскоре заметила, как Яна и Валентин несколько раз обменялись между собой заговорщицкими взглядами. Инга была готова поклясться, что молодые люди что-то затевают. Но вот что?

Постепенно неловкая пауза из-за сухого отказа родителей обсуждать будущее своих детей забылась. Разговор за столом возобновился, но только теперь он касался работы, бизнеса и других вещей, которые Ингу не очень-то интересовали. Толя в разговоре не участвовал, но внимательно прислушивался всякий раз, когда заговаривал кто-то из четверки, прибывшей на праздник со стороны Василия Петровича. Кажется, они сильно его заинтересовали. Он даже на подоспевшее горячее не обратил внимания и лишь после того, как Лена положила ему солидный кусок копченого окорока и поинтересовалась, хочет ли он еще, ответил:

– Да, да, дорогая. Положи, конечно.

Но глаз при этом от судачащей четверки не отвел. И когда Лена водрузила ему на тарелку еще один кусок, он внезапно очнулся, взглянул на мясо и напустился на свою жену:

– Зачем ты мне столько положила? Разве я слон, чтобы все это осилить?

– Но ты сказал…

– Сама не понимаешь, что столько мне не съесть?! Или думаешь, что я кабан?

Лена ошеломленно молчала. А Залесный счел нужным вмешаться:

– Ну-ну, Толька, не серчай. До полуночи, когда в следующий раз за стол сядем, еще далеко, успеешь проголодаться.

За Ингой решил поухаживать Павел, сидящий рядом с ней за столом. И пока Залесный беседовал о чем-то с Леной, мужчина предложил Инге положить ей окорока.

– Благодарю. Я лучше поберегу место для новогодней трапезы. Алена обещала нечто поистине грандиозное.

Но Павел ее намерения не одобрил.

– Вам надо больше есть, – критически заметил он, окидывая оценивающим взглядом Ингу. – Вы такая тощая!

– Спасибо за комплимент, – улыбнулась Инга, хотя по Павлу было совсем не похоже, что он хотел ей польстить.

И он тут же подтвердил догадку Инги, заявив:

– Лично я люблю женщин в теле.

– Об этом нетрудно догадаться, если взглянуть на вашу жену.

– Жену? При чем тут жена? Ах, это вы про Раису?

Павел выглядел разочарованным, словно Инга нарушила какие-то его собственные правила этикета, упомянув о его жене. К счастью, сама Раиса слов мужа не услышала. Но и к самой Инге мужчина тоже вскоре потерял интерес, чему она была только рада. Несмотря на отставку из армии, Павел сохранял все характерные черты примитивного прапорщика, каковым он и являлся до оставки. Шутки у него были плоские, хохот грубым, а его внешность до сих пор сохраняла черты заправского вояки. Павел и на гражданке устроился работать завхозом и, как подозревала Инга, вряд ли отличался особой честностью. Во всяком случае, в армии, как она успела услышать из его собственных рассказов, Павел активно тащил со склада все, что не было приколочено насмерть.