Событие произошло

Если им случалось надолго исчезнуть, мать знала, где их отыскать. Однако найдя, никогда не беспокоила неразлучную пару, только подолгу смотрела на них со стороны. Лишь после, как бы невзначай, спрашивала:

– О чём это вы там мечтали, Егорка, вдвоём с Пиратом?

Взгляд у мамки тёплый, а глаза серые, даже немного зелёные…

***

Аэропорт… Егорке не терпелось скорее оказаться в его движении, сутолоке, людском потоке, который всегда вызывал у него необыкновенный восторг. Он прошёл к лестнице, поднялся на второй этаж. Отсюда можно было видеть большую часть зала ожидания с колоссальным людским водоворотом. Можно было наблюдать за каждым отдельным человеком и за всем происходящим вообще. Никто не обратит на это внимания. Никто даже не спросит – зачем ты это делаешь? Потому что здесь все наблюдают за всеми, а вопросы просто парят над людьми: «Куда эти пошли? Зачем те пересели? Объявили, что? А нам не пора?»

После, сорвавшись с места, все вдруг начинают суетливо спешить. К стойке, выходу, терминалу… Пространство, состоящее из людской массы, связано между собой множеством единиц мельчайших событий. Любое множество, как бы оно ни было велико, всё равно состоит из единиц. Событие происходит внутри каждой единицы. Но есть главное событие, которое возвышается над всеми. Прибывают, отправляются самолёты, грузится багаж… Всё двигается, меняется, перемещается в различных направлениях. Бурлит, не переставая, суммарное количество событий. Происходящее, на первый взгляд, напоминает беспорядочное броуновское движение. Только какое же оно беспорядочное? Напротив, очень даже упорядоченное. Надо всего лишь суметь рассмотреть закономерность в подвижном человеческом множестве.

Стоя на втором этаже, Егорка, затаив дыхание, наслаждался, смотря на неугомонный людской муравейник. Он видел, как перемещаются точки людских голов, как одни мечутся в замкнутом пространстве, переживают, ждут чего-то, другие, напротив, спокойны, даже медлительны, третьи – не переставая пытаются понять происходящее, ищут выход. Те уже нашли, а другие до сих пор стоят в очереди и терпеливо ждут, когда им укажут, куда идти… Людям свойственно искать и находить выход из любой ситуации или места. Их спаситель – ген поиска, который ошибочно принимают за непоседливость.

Аэропорт – фантастическое место. Здесь для всех щедро распахиваются ворота на выходе из повседневной суеты. Люди в этих земных стенах наделяются крыльями. Здесь везде ощущается небо, к которому ведут хрустальные залы, напоённые светом. В этом месте даже сердце стучит иначе, предчувствуя момент, когда человек оторвётся от Земли. В это самое мгновение в каждом, в его длинной генетической цепочке просыпается ген путешественника, сформировавшийся в течение миллионов лет. В каждом до сих пор хранится информация о всех глобальных космических координатах и перемещениях твоих предшественников. Оттого и просыпается в аэропорту именно этот ген – ген начала, который хранит унаследованную последовательную информацию, накопленную тобой и твоими предками за многие годы и тысячелетия. Сегодня ты своими действиями заполняешь подготовленный для тебя информационный блог. Люди пытаются прочитать прошедшее, разгадать его, однако мозг никогда не позволит изучить себя до конца, оставляя себе главную тайну, не познав которую, люди так ничего и не поймут окончательно…

Один вопрос неотступно мучил Егорку. Кто управляет этим людским водоворотом? Нет, не этой снующей толпой, а человечеством вообще. Должны же существовать законы массового движения людей. Взять хотя бы великое переселение народов. Жили люди, жили на Земле не одно тысячелетие, а после все, как по команде, собрались и пошли кто куда… Они что же, сообщения о начале движения получили? Доходились до того, что до сих пор не могут разобраться в родственных связях. Может быть, люди суммой своих желаний и создают направление движения людского водоворота? Может, это и есть коллективный разум? Хотя…

Егорка вышел на смотровую площадку. Душа его от радости предстоящего путешествия готова была взлететь под свист турбин и рокот винтов.

Группа бородатых геологов, стриженных под «ёжик», расположилась у входа. Все в выцветших добела брезентовых штормовках, грубых ботинках, брюках с множеством карманов. Но самое, пожалуй, интересное в них – лица… С выбеленными бровями и потрескавшимися губами, с каким-то фантастическим загаром и удивительным взглядом. Это особый взгляд свободных людей, ясный и уверенный. Разговаривают они негромко, движения спокойны и точны. Вот русоволосый достал старенькую гитару, начал настраивать. Окружающие затихли, приготовились слушать. Хрипловатый голос зазвучал неожиданно красиво, как-то к месту…

В который раз лечу Москва – Одесса,

Опять не выпускают самолёт.

Но вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса,

Надёжная, как весь гражданский флот….

Закончив петь, он отложил в сторону гитару, достал из рюкзака флягу. Отпив несколько глотков, протянул соседу и продолжил:

Ты моли, чтоб остался,

Чтоб опять не скитался я…

…Чтобы жить километрами,

А не квадратными метрами…

Егорка вдруг понял, зачем путешествуют люди. За свободой. Конечно… Вот пожилой хант с женой сидят неподалёку. Оба маленькие, худенькие, Лица, будто из пособия по краеведению. Она расположилась за его спиной, потому что он – мужчина, защитник. Глаза у обоих, будто смородины, смотрят внимательно, открыто, даже с каким-то удивлением. Так беспристрастно смотрят на мир люди с богатой внутренней свободой. Такой же бескрайней, как их тундра, красивая и спокойная… Свободу ищут люди, свободу, это точно.

А вот и цыганки – истинные дети воли. Эти не верят ни в Бога, ни в чёрта, лишь в цыганское счастье. Однако цыганского несчастья ничуть не меньше, если не больше. Живут богато единицы, а остальные – обыкновенная нищета. Но взгляд цыганки завораживает, и смотреть лучше мимо неё, потому что не надо разрешать посторонним ковыряться в твоих мозгах, а они это умеют.

– Глаза человека – врата души. Не отворяй их незнакомым людям, – говорила бабушка.

Егорка не знал почему, но цыганки всегда проходили мимо него.

Бабушка, как говорят в народе, «знала». Если у Егорки болела голова, она усаживалась спиной к печке, Егорка клал голову ей на колени. Бабушка накрывала непослушные вихры тёплыми, необыкновенно мягкими руками… Несколько минут и боль проходила, будто и не было её вовсе.

Когда учительнице младших классов перекосило лицо, она год ездила по больницам, врачам, только всё оказалось бесполезным. К весне она перестала вести уроки и выходить на улицу. Тогда ей и посоветовали: «Иди к Марии Алексеевне». К весне учительница выздоровела. Нет, бабушка не была колдуньей с крючковатым носом. Наоборот, была она тихая, добрая, с необыкновенными руками и бархатными глазами.

Бабушка умерла прошлой осенью. Погода стояла холодная и дождливая, но в день похорон вдруг стало тепло, вышло солнце. Оно высушило дорогу до кладбища. Берёзы вдоль косогора, что стояли притихшие, осыпали золотом последних листьев желтеющую дорогу. Хоронили бабушку тихо и почтенно. Было слышно, как, не переставая, перекликаются в небе журавли. Не то радуются погожему дню, не то прощаются…

Кто-то тихо тронул Егорку за плечо. Он оглянулся, это был Шурик.

– Егор, пошли, регистрацию объявили.

Егорка машинально сказал «иду…», продолжая оставаться в детских воспоминаниях.

Прошли регистрацию. Ожидая посадку, подошли к огромному стеклу, стали рассматривать самолёты, гадая, на каком полетят. Шурик смотрел на серебристых птиц с завидной грустью. Он с детства мечтал поступить в лётное училище, но не прошёл по медкомиссию. Егорка, сидя боком к выходу, от нечего делать рассматривал соседнюю очередь. Это был дневной до Москвы.

Вдруг он увидел его. Это был Жак… Точно. Стоя около выхода, он внимательно слушал девушку напротив. Егорка закричал, так, что стоящая рядом старушка перекрестилась.

– Жа-ак! Жа-ак!

Тот оглянулся на окрик, увидел Егорку…

– Эгор! Эгор!

Они быстро пробрались к разделительному барьеру, заключив друг друга в объятия.… К общей радости, девушка оказалась переводчицей.

– Жак, куда ты летишь?

– В Москву, потом Париж, – ответила за него переводчица, после чего с лёгким акцентом продолжила.

– Господин Лурье очень переживает, что не выполнил поручение отца и должен вернуться назад.

– Причём господин Лурье, – пожал плечами Егорка.

Переводчица всплеснула руками.

– Потому что он господин Жак Ив Лурье.

– Понятно, понятно, давай дальше, – торопил Егорка.

Он видел, как подошла провожающая. Вскоре должна начаться посадка.

– Отец Жака, – продолжила терпеливо переводчица – послал его, чтобы он отыскал русского, который спас его в войну. Его отец воевал лётчиком в полку «Нормандия – Неман» и был сбит, а русский вытащил его из горящего самолёта.

– Егор, пошли. Посадка начинается, давай скорее, – торопил Шурик.

После минутного замешательства Егорка уже на ходу крикнул Жаку:

– Где это было?

– В Восточной Пруссии! – ответила девушка.

– В каком городе?

– Тильзит! – раздались поверх всех голосов слова переводчицы.

Совпадения, конечно, бывают, но что бы такое… У Егорки перехватило дыхание. Остановившись, он крикнул:

– Ты нашёл русского. Это мой отец!

Переводчица трясла Жака за лацкан пальто и что-то быстро ему говорила, показывая пальцем в нашу сторону.

Шурик за рукав уже тащил Егорку к выходу на посадку.

– Жак, Жак, я давал тебе телефон, в ресторане, – крикнул напоследок Егорка.

Девушка перевела. Жак закивал головой и показал ладонью на нагрудный карман. Это был телефон общежития. Сквозь стекло было видно, как француз, вцепившись руками в ограждение, не отрывая взгляда, провожает Егорку до трапа. Переводчица, не переставая, продолжала ему что-то говорить.

Лишь когда самолёт оттолкнулся от земли и сложил лапы шасси, Егорка пришёл в себя. Он молча сидел у иллюминатора, рядом Шурик с гитарой на коленях. Для окружающих ничего особенного не произошло, ну встретил и встретил знакомого. А у Егорки внутри будто взбурлила кровь, не давая успокоиться. Совпадение, случайность… Почему так происходит? Кто это всё устраивает и зачем? Почему произошедшее событие не закончилось там, в Тильзите, в конце войны? Почему оно решило продолжиться сейчас, через столько лет? Какой в этом смысл?

Самолёт, проваливаясь в ямы и расталкивая тучи, неудержимо рвался вверх. Хорошо, когда самолёт рвётся ввысь. Это естественное для него состояние. Самолёт – воплощение мечты. Человек всегда мечтал летать. Сейчас к этому стали привыкать. Хорошо, когда привыкаешь к мечте.

Тучи покорно стелились под крыльями. В салоне все наконец успокоились, заговорили, задвигались. Прошли стюардессы, принесли воду, мятные конфеты.

Не отрываясь, Егорка смотрел в иллюминатор, представляя себе картину воздушного боя настолько реально, что видел заклёпки на обрубленных плоскостях «мессера», чувствовал запах бензина, перегретого моторного масла, пороховой гари. Порой ему становилось жутковато от одной мысли оказаться в воздухе на самолёте с горящим мотором и пробитыми баками.

То же небо, облака и солнце то же… Только почему простые вещи, о которых он слышал много раз, стали понятны ему именно сейчас? Хотя, наверное, всё просто. Их отцам тогда тоже было по двадцать.

Если бы сейчас взяли да и предложили Егорке отдать собственную жизнь за благое дело. Просто так. Согласился бы он или задумался, отыскивая в этом какой-нибудь смысл? Может, те люди, перед тем как умереть, тоже искали смысл, выбирали? Или?.. Фронтовики о своих подвигах обычно говорят «случайно получилось…». Нет, люди, похоже, тогда были всё же другими. Каждое время делает людей под себя, под задачи, которые ставит. То время требовало несгибаемых воинов, а сейчас ему, похоже, требуются искатели приключений.

– Не осрамиться бы перед потомками, – подумал вдруг Егорка, щурясь от солнца, которое плеснуло в иллюминатор ослепительным жёлтым снопом.

Шурик, не обращая на происходящее внимания, спал, периодически стукаясь головой о гриф гитары. Егорка подложил ему под голову кепку. Шурик проснулся.

– Садимся?

– Нет.

– А скоро?

– Думаю, не скоро.

Шурик уснул опять.

До Бондинска лёту около трёх часов. Хант с женой, которых Егорка видел ещё в аэропорту, сидели на соседнем ряду, чуть впереди. Они не спеша доставали и опять укладывали какие-то свёртки, пакеты, делая всё обстоятельно и спокойно. Открыв продолговатую коробку, они что-то рассматривали внутри, улыбались. По лицам было понятно – радуются за того, кто получит подарок. Еле слышно, будто лесной ручеёк, переговаривались они на своём языке, тихо настолько, чтобы, упаси Бог, кого-нибудь не побеспокоить. Природа наделила их удивительной способностью, находясь внутри любого пространства, будь то люди или тундра, не привлекать к себе внимания, не беспокоить никого, выбирая себе место поудобнее. Их воспитание никогда не позволит нескромно выкрикнуть собственное «я».

Ханты – небольшой северный народ, а корни общие с венграми, суоми, мордвой. Одним словом, всей финно-угорской группой. И это ещё не всё. В английском языке «Хантер» – охотник, и пусть кто-нибудь скажет, что это разные слова. А теперь подумайте – где Англия, Финляндия, Венгрия, Мордва, а где ханты?

Люди – величайшие путешественники.

– Почему они путешествуют, чего ищут?

Понятно, что более сытою жизнь. Только, наверное, больше всего их тянет в дорогу любопытство и желание увидеть, что находится за этой широкой рекой, какие люди живут за теми большими горами и непроходимым лесом?

Начало закладывать уши, в проходе погас свет, зажглись табло «Пристегните ремни».

***

Аэропорт Бондинска – огромное поле. Посередине – взлётка, в отдалении – деревянный домик синего цвета чуть больше дачи. Рядом, на полосатом столбе, полощется парусиновая красно-белая колбаса. Через двор от аэропорта ещё один домик, только уже совсем маленький, с единственной дверью и любовно вырезанным сердечком.

Выдача багажа задерживалась. Жёлтый грузовик, который должен доставить багаж от самолёта, вместо этого повёз начальника аэропорта разгонять коров. Они, неразумные, целым стадом забрели через брешь в ограждении со стороны посёлка и уже собрались выйти на взлётку, чтобы расставить на ней естественные коровьи заграждения в виде лепёшек. Этого начальник аэропорта допустить не мог. При взлёте самолёт мог угодить в эту неприятность колесом. А случись такое, его непременно спросят о причинах происшествия. Можно, конечно, предположить, что крылатая птица не поскользнётся и взлетит благополучно. Только следы добра, что коровы оставят на взлётной полосе, непременно окажутся на брюхе, а то и крыльях серебристой птицы. Прилетит такой самолёт, к примеру, в столицу нашей Родины – город Москву, подкатит к сияющему зданию аэровокзалу из стекла и бетона. Там встречающие толпами… Они посмотрят и обязательно спросят: «Откуда такой самолёт и почему он весь, простите, в коровьем дерьме?» А им ответят: «Из Бондинска». Нехорошо получится. Такого сраму начальник аэропорта допустить точно не мог, поскольку со дня на день ожидал повышения. Из-за нервного перенапряжения, садясь в грузовик, он сильно матерился, вспоминая какого-то человека с незвучной фамилией Дурандин, причём мать его тоже. Гнев начальника аэропорта был праведный, поскольку из его слов было понятно, что именно этот пресловутый Дурандин снял колючку с ограждения взлётного поля на собственный огород. Начальник сердился, нервничал и неоднократно рекомендовал виновнику недоразумения намотать эту самую проволоку на одно интересное место… Обиднее всего было то, что он сам дал торопливому подчинённому добро на демонтаж ограждения. В управлении обещали прислать новую колючку, только не прислали. И вот что из этого вышло…

Все с тревогой наблюдали за неравной схваткой, поскольку коровы явно одерживали верх. Это означало, ни много ни мало задержку багажа. Всё закончилось неожиданно и сразу. На крепком буланом коне с развивающейся гривой, как в былинных сказках, примчался мужик с мутными глазами и не по-детски серьёзным настроем. Это был пастух… У него моментально получилось всё. Коровы беспрекословно, словно хлысту, подчинялись его нелитературным выражениям, исходящим из самых глубин народного словесного творчества. Чтобы кто-нибудь более изысканно матерился, чем мужик на большом коне, Егорка не слышал никогда. Это был неповторимый урок первозданного фольклора, за которым чувствовалось глубокое знание материала. Обычные слова в лексиконе лихого наездника как таковые отсутствовали вовсе. Вскоре он умчался, словно внезапно налетевший смерч, оставив после себя милую всем тишину, сивушный перегар и запах коровьих лепёшек.

После истомившего всех ожидания члены стройотряда с радостью получили свои рюкзаки и неожиданно поняли, что их никто не встречает.

Солнце не хотело отдыхать и, взгромоздившись на середину неба, с тропической силой жарило крыши синих домиков, лысину аэродромного поля и больные головы искателей приключений. Просеков, принимая ответственность за происходящим на себя, направился было к начальнику аэропорта. Тот, сидя на крыльце, любовно протирал носовым платком кожаный обод внутри форменной фуражки. Не слышно было, что говорил ему вкрадчивым голосом Просек, зато все хорошо услышали ответ. Прозвучал он в той же тональности, что и общение с коровами.

– Автобус? Есть автобус, одиннадцатый номер называется! Двенадцать вёрст по просёлку. Всего-то… и грязи нет. Санаторная прогулка, не больше того.

Просек, хлопнув мохнатыми ресницами, втянул голову в плечи и повернул назад. Невесёлое положение решил исправить Дыр. Со свойственной уверенностью в положительном результате, он предложил начальнику безвозмездно, для поддержки стройотряда, а также всего студенческого движения страны, довезти их до Заливино на чудесном жёлтом грузовике с эмблемой «Аэрофлота».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.