Игра не для всех. Вторая Отечественная

Вперед вышло всего восемь человек.

– Господин поручик, прошу вас, подойдите ко мне.

Молодой подпоручик с горящими глазами (очевидно, сам только-только окончил училище) тотчас подбежал к Букретову, вытянувшись во фрунт:

– Подпоручик Оленин Александр Иванович, выше высокоблагородие!

– Здравствуйте, Александр Иванович. Скажите, вы знакомы с нашей полевой трехдюймовкой?

– Так точно!

– В таком случае передаю в ваше подчинение этих молодцев. В состав эшелона включены две платформы с орудиями, а в примыкающих к ним вагонах перевозятся снарядные ящики со шрапнелью и артиллерийскими гранатами. Оба орудия мы реквизируем для нужд батальона; для разгрузки боеприпасов я пришлю вам бойцов армянской дружины. Поговорите с людьми, нам, прежде всего, нужны командиры орудий, наводчики, правильные, снарядные. На роль же заряжающих и подносчиков боеприпасов вы можете взять кого угодно – и быстро объяснить им, что делать. Ездовых наберем также из дружинников. Укомплектуйте сейчас же два полных артиллерийских расчета – думаю, прапорщики сами разберутся, кто пойдет в пушкари. Скорее всего, позовут своих товарищей… Чуть позже устроите боевые стрельбы, посмотрите на людей, дадите расчетам притереться друг к другу. Даю вам пять минут на сбор – время дорого.

– Слушаюсь!

Подпоручика словно ветром сдуло; к концу озвученного полковником срока он уже направился к виднеющимся в середине эшелона платформам с орудиями. Букретов же, внимательно и одновременно с тем спокойно наблюдая за новоиспеченными прапорщиками (командир обязан демонстрировать спокойствие своим подчиненным для сохранения присутствия духа у последних, даже если сам он ни на грош ни в чем не уверен!), уже не столь громогласно приказал:

– Господа, прошу сделать шаг вперед тех прапорщиков, кто во время обучения исполнял обязанности портупей-юнкеров.

Вперед, вопреки ожиданиям, вышло только четыре человека. Тогда Николай Андрианович уточнил:

– Еще один убыл в артиллерийской команде?

– Так точно, ваше высокоблагородие!

Недолго помолчав, Букретов произнес:

– Значит так, господа, взводы формируем по учебным взводам училища. Так что все, кто был на должности портупей-юнкеров, принимают на себя командование взводами. Во взводе, оставшемся без командира, прошу самостоятельно определить самого способного и толкового из своего числа, на выбор вам – одна минута! После будем знакомиться – а пока шаг назад…

Новоиспеченные командиры послушно вернулись в строй, в то время как Николай Андрианович приказал:

– Также я попрошу выйти вперед тех прапорщиков, кто хорошо знаком со станковыми пулеметами системы Максима и готов вступить с ними в бой. А если среди вас есть офицеры, кто на отлично знает и ручной пулемет Мадсена, также шаг вперед.

В этот раз строй покинуло всего семь человек. Немного подумав, полковник уточнил:

– Есть ли среди вас также те, кто имеет опыт использования пулеметов в бою?

К удивлению Николая Андриановича, один из прапорщиков дернулся было вперед, но все же остался стоять на месте. Внимательно посмотрев в смышленые серые глаза молодого, крепкого на вид мужчины чуть выше среднего роста, лет примерно двадцати пяти, Букретов уточнил:

– Сударь, вы имеете боевой опыт или же просто пошатнулись от волнения?

За спиной прапорщика раздалось несколько приглушенных смешков, а вот последний, словно что-то для себя решив, с каким-то отчаянием во взгляде твердо шагнул вперед, четко отрапортовав:

– Так точно! Был в деле против германцев под Гумбинненом, ранен; после выписки направлен в училище.

Полковник в легком удивлении приподнял брови, после чего с едва уловимой завистью в голосе произнес:

– Однако же… Похвально. Что же, господин прапорщик, как к вам обращаться по имени-отчеству?

Последний, после секундного колебания выпалил:

– Самсонов Роман Витальевич, ваше высокоблагородие.

– Ну что же, Роман Витальевич, назначаю вас старшим пулеметной команды. Штабс-капитан Попов проведет вас до мастерских, там на ремонте находится несколько пулеметов. Оцените, в каком они состоянии, сколько исправных единиц – после чего примите оружие и сформируйте пулеметные расчеты. Однако имейте в виду – не более четверых членов расчета на одну единицу, включая подносчиков патронов. Комплектовать команду ездовыми, конюхами, кашеварами или денщиками – у меня людей нет. Да и пулеметы – не пушки, сможем поднять и на руках.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие!

Глава 2

– Давайте без чинов. Попов, Игорь Александрович.

Штабс-капитан протянул руку, и я от волнения чересчур крепко, даже несколько судорожно сжал ее в ответ.

– Самсонов, Роман Витальевич.

Слегка поморщившись (ну конечно, он ведь кисть-то не напрягал!), капитан жестом приказал «пулеметной команде» двигаться за собой:

– Сарыкамыш – город маленький, а экипажей на вашу команду у нас, увы, нет. Так что придется добираться до мастерских пешком… Но ничего, путь наш будет действительно недолог! Что же касается извозчиков – получив известие о приближении турок, местное население начало буквально разбегаться. Так что в своей оценке местных дружинников господин полковник слегка ошибся, ибо большая часть армянских ополченцев уже покинула Сарыкамыш вместе с семьями… Хотя те, кто остался, действительно будут драться до последнего! Ну, и естественно, что все гражданские, кто имел экипажи, повозки или даже просто телеги, поспешили уехать по шоссе. Последние беженцы покинули город перед самым вашим прибытием – да вы ведь должны были видеть их на дороге! Так что нам не только пулеметы, но и орудия, по всей видимости, придется катить вручную… Но все равно – у нас с пушками появляется хотя бы незначительный шанс на успех дела! Османы-то ведь точно без артиллерии в атаку пойдут – современные орудия по горам, да еще и зимой протащить решительно невозможно-с…

Я согласно кивнул, стараясь лишний раз не вступать в грозящий мне разоблачением диалог, но штабс-капитан, увы, легко вытащил меня на разговор:

– Роман Витальевич, на перроне вы сказали, что участвовали в деле против немца под Гумбинненом?

Мысленно себя обругав – ну вот что меня толкнуло дернуться вперед при вопросе полковника о боевом опыте? – я выдал неопределенную полуправду-полуложь:

– Да, довелось с немцами схлестнуться.

Н-да… Хорошо хоть, что фрицами по привычке не назвал. Что же касается остального – так ведь действительно довелось с гансами драться! В виртуальной реальности игры «Великая Отечественная»… Но в виртуале новой игры, разработанной по событиям Первой мировой и имеющей броское название «Вторая Отечественная», я повоевать еще не успел.

И что хуже всего, оказался совершенно не в том времени и не в том месте, где должен был появиться по заданным на старте погружения условиям…

– Что, жарко там было?

Азартный, хищный блеск – и одновременно нешуточный интерес в зеленых глазах Попова как-то не вяжется с пенсне и общим интеллигентным видом худощавого и невысокого офицера средних лет, больше похожего на учителя гимназии, чем на военного. Но, как гласит народная мудрость, глаза – это зеркало души. И судя по «зеркалам» Игоря Александровича, стезю он выбрал как раз по себе…

– Жарко. Немцы шли плотными, густыми цепями в ногу, поначалу даже стреляли залпами – первая шеренга с колен, вторая стоя! Потом, конечно, образумились, залегли – но мы-то заняли оборону в окопах, а они наступали в чистом поле… Шрапнель и наш пулеметный огонь выкашивали германцев – даже удивительно, что они еще так долго держались и пытались наступать да огрызаться! Вот меня в руку и задело…

Про Гольдап-Гумбинненское сражение, разыгравшееся в Восточной Пруссии в августе 1914 года, я знал только потому, что именно в первую армию генерала Ренненкампфа должен был «загрузиться» накануне самой битвы! С целью пройти в ходе ее короткий бета-тест… Но после загрузки почему-то оказался здесь – на перроне, в Сарыкамыше! Где это – без понятия.

То есть вообще без понятия!

Хотя, конечно, судя по окружающим нас горам и частым упоминаниям армянских дружинников да Тифлисского юнкерского училища – ну и турок-осман! – напрашивается единственный вывод: мы в Закавказье. Ну, и форма окружающих меня офицеров, табельное оружие (в собственной кобуре покоится револьвер-наган, а на поясе висит шашка), манера речи, наконец… Короче – это все еще Первая мировая.

То есть я в игре. Вот только… Никакие мои попытки вызвать игровой интерфейс, обратиться к аварийному помощнику – или даже просто запросить историческую справку, узнать тактико-технические характеристики оружия… Ничто из этого успеха не имело. Короче, полная ж…! Точнее, новое «попадание». И наверняка все с теми же ставками в случае «игровой» гибели: кома в настоящем – и зависание сознания в виртуальной реальности с постепенным стиранием личности… И не факт, что кому-то удастся проникнуть в текущую игру, чтобы вытащить меня! Ведь Оля даже ни разу не подключалась к виртуальной реальности «Второй Отечественной» – и не рискнет в ближайшем будущем. Пусть и ради моего спасения… Куда кормящая мать денется от полугодовалого, чуть что хнычущего без мамки младенца, укладывающегося спать только после порции материнского молока?! Правильно, никуда – особенно, когда ставки столь высоки, и отправившийся на мое спасение бета-тестер также может застрять…

А ведь Александр Николаевич предупреждал меня, что при разработке новой игры вновь встретил электронный след неизвестного хакера, сумевшего помочь мне выйти из «Варяжского моря» с досрочной победой! Правда, хакер вроде бы никаких изменений в виртуальную реальность не вносил – и вообще, раз он помог в прошлой игре, так чего мне было опасаться его в новой? Вот «интел» и не стал меня особо отговаривать. Ну, а поскольку сам я остро нуждался в деньгах на первоначальный ипотечный взнос, то и от нового, выгодного со всех сторон контракта на несколько тестовых погружений отказываться не стал.

Однако на первом же «загрузе» пошел системный сбой, то ли вызванный вмешательством неизвестного мне хакера (в заумные подробности обнаружения его электронного следа я просто не вникал), то ли вылез очередной брак разработчиков.

Думать о том, что ситуация еще хуже, чем видится на первый взгляд, и я реально провалился в прошлое… Об этом думать я пока просто отказываюсь.

Но с другой стороны, несмотря на пугающую (до дрожи!) реалистичность происходящего, есть пара моментов, точно указывающих на то, что нахожусь я именно в игре. Ну, во-первых, тот факт, что очнулся я вроде бы в своем теле (условно своем). Но при этом идущие вслед за мной и штабс-капитаном прапорщики не выказывают никакого недоумения на мой счет. Во-вторых, сослуживцы признали мое настоящее имя – так что… Так что объяснить происходящее переносом в прошлое возможно лишь при условии, что в Первую мировую воевал мой далекий предок, как две капли воды на меня похожий – да еще и полный тезка! А такого просто не бывает… Даже если допустить сам факт существования временных порталов.

Короче, «сынок – это фантастика».

– Ром, слушай, а чего ты нам в училище ни разу не рассказывал про Гумбиннен?

Держащийся за моей спиной молодой прапорщик с гладеньким, практически юношеским лицом – очевидно, в училище он попал не из унтеров запаса, а вольноопределяющихся – мой изумленный взгляд встретил с явным недоумением в глазах. Ничего себе… Выходит, не все так гладко с моим погружением?

Или все-таки попаданием?!

– Выделяться не хотел. Да и вспоминать тяжело, меня же тогда ранили… Наконец, сколько людей с обеих сторон положили! Вроде бы и враги, но вид поля боя после отступления немцев мне и посейчас в кошмарах является…

Штабс-капитан, закрывший голову капюшоном-башлыком от очередного порыва ледяного, пронизывающего ветра, добавил уже от себя:

– Война только в романтических юношеских видениях кажется чем-то благородным и возвышенным, молодой человек. На практике же это страшно, грязно и очень несправедливо… К слову, вы сами с пулеметами как познакомились?

Заметно смутившийся прапорщик ответил с легкой заминкой:

– Господин полковник спросил про пулеметы системы Мадсена, а я в свое время заинтересовался испытаниями ручного пулемета в бою на полях японской. Заодно подробно изучил его систему…

– В руках держали? Стреляли?

После еще одной непродолжительной паузы прапорщик, чьи щеки весьма заметно покраснели то ли от стыда, то ли просто от холода, отрицательно мотнул головой:

– Не довелось.

За ответом юноши последовали несколько откровенных смешков, а один из прапорщиков так и вовсе отпустил скабрезную шутку:

– Анатолий, ну ты хоть баб-то не по картинкам и описаниям изучал? Вживую в руках хотя бы разок-то держал?

На этот раз хохотом грянула вся команда – а вот Анатолий, разом вспыхнув, замер на месте, потянув перчатку с руки! В голове моей тут же молнией промелькнула страшная догадка: ведь перчатки дореволюционные дворяне бросали в лицо тому, кого вызывали на дуэль! Я было открыл рот, чтобы вмешаться, но тут на прапорщиков неожиданно грозно рыкнул Попов:

– Отставить!!! Под трибунал захотели, мальчишки?! Враг в пяти верстах от Сарыкамыша, нам в бой вступать, быть может, уже через несколько часов, а вы тут о дуэлях вздумали помыслить?!

Окончательно пунцовый Анатолий замер столбом, а вот я, поймав взгляд все еще улыбающегося шутника, максимально жестко приказал, добавив металла в голос:

– А вы извольте извиниться. И заодно напомните, на какой должности состояли в пулеметном расчете?

Улыбка пропала с лица коренастого, широкоплечего прапорщика с несколько простецким крестьянским лицом, черты которого показались мне излишне крупными – и немного отталкивающими. Но взгляд он мой выдержал и ответил угрюмо:

– Начальник пулемета.

– А сами-то вы из «максима» стреляли?

«Увалень» – так я прозвал про себя незнакомца – нехотя бросил в ответ:

– Было пару раз.

– Пару раз? Отлично. Значит, будет кому набивать пулеметные ленты!

Коренастый прапорщик изменился в лице от гнева – того гляди, сам уже бросит перчатку! Или же по-простецки, без всяких там экивоков двинет мне в челюсть – кулачищи у увальня пудовые, небось в стенке на стенку равных нет… Однако зародившийся уже с моим участием конфликт вновь погасил штабс-капитан, закричав прерывающимся голосом:

– Отставить!!! Это что такое, господа офицеры? Ждете мой рапорт вашему непосредственному командиру?! Так он будет! И в действующую армию вы попадете уже не только на должностях нижних чинов и унтер-офицеров, но и в соответствующих званиях.

Угроза, надо отметить, произвела серьезное впечатление на увальня, в глазах которого промелькнул откровенный страх. Заприметив это, Попов произнес уже спокойнее, не приказав, а скорее даже попросив:

– Принесите друг другу свои извинения, господа, и скорее примиритесь. Не время нынче для междоусобных распрей… Что же касается подносчиков патронов, я выделю вам своих солдат – они при случае и ленту набьют, справятся.

Начавший конфликт своей неуместной остротой прапорщик, решив далее не обострять, первым протянул руку Анатолию – и хотя тот помялся с секунду, в душе по-прежнему желая сатисфакции за причиненный ущерб своей чести (!), все же он нехотя сжал ее (получив от меня легкий толчок в спину).

– Надеюсь, Степан, подобного более не повториться.

Степан (ага, вот как зовут увальня на самом деле!) молча кивнул в ответ – после чего уже сам я быстро протянул ему руку:

– Без обид, Степ. Но мне твоя шутка тоже не понравилась… А что касается наших номеров в расчетах, то если пулеметов будет несколько, то значит, и каждый из нас должен стать наводчиком и вести огонь. Один «максим» может остановить атаку пехотной роты – естественно, если атака организована бестолково… Но даже немцы под Гумбинненом шли вперед плотными цепями, в рост – и я не думаю, что турки станут атаковать как-то иначе. А раз так, то каждый из нас должен будет встать к пулемету и вести огонь!

Собравшиеся вокруг меня офицеры согласно закивали, и чуть приободренный, я продолжил:

– Но все-таки, господа: давайте каждый из нас расскажет, каким номером расчета служил – а заодно еще одно предложение вдогонку: мы все вместе учились, вместе примем этот бой. Для простоты общения предлагаю опустить не только чины, но и обращаться друг к другу по-свойски, по имени. Вот я – Роман, и я был наводчиком пулемета.

Первым меня, как ни странно, поддержал «увалень». Причем сделал это с охотой – и ведь в присутствии весьма недовольно смотрящего на меня штабс-капитана! Как кажется, я сейчас попрал какую-то из офицерских традиций… Ну и пусть. Мне сейчас хотя бы просто узнать, как зовут сослуживцев!

– Степан, начальник пулемета.

Смуглый парень, стоящий по левую руку от «крестьянина» (получив от Степана небольшую поддержку, я тотчас переименовал его про себя, дав менее обидную характеристику), тут же выдал – с располагающей, кстати, улыбкой на губах:

– Руслан, дальномерщик.

– Олег, помощник наводчика…

– Александр, наводчик…

…В ремонтных мастерских обнаружилось сразу восемь станковых «максимов»! Я как в воду глядел, говоря, что каждый из нас встанет к пулемету – даже «юнкер» Анатолий (еще одно прозвище, данное мной для удобства запоминания сослуживцев) получил свой станкач. Недостающий же, восьмой расчет пообещал сформировать штабс-капитан, решившись выделить еще одного подпоручика в пулеметчики. Собственно, Игорь Александрович ничего не теряет – взамен откомандированного офицера он получит любого из наших прапорщиков…

Неисправности в станкачах были незначительными – но, увы, неустранимыми на местах. В основном пробитые турецкими пулями, сильно потекшие кожухи, кои оперативно перепаяли на заводе, да насмерть заклинившая автоматика – то ли из-за грязи и влаги, то ли из-за разрыва матерчатых лент… С последними я успел столкнуться в «прошлую» для себя войну, несмотря на появление еще в 1930-м стальных пулеметных лент. И прекрасно помню, как брезент при стрельбе перекручивался, намокал и пачкался, рвался…

Однако если в Великую Отечественную это все были обидные недостатки морально устаревшего оружия, то здесь и сейчас, на полях Первой мировой (именуемой в царской России Второй Отечественной) нет станкового пулемета совершеннее «максима»! На территории мастерских нашлись и две подводы под станкачи. А ящиков с патронами стандартного для них винтовочного калибра 7,62×54 штабс-капитан пообещал выдать с вверенных ему складов столько, сколько мы вообще сумеем унести!

Ну и правильно – чего жалеть-то эти запасы, коли турки заберут все в случае победы…

Но в мастерских я не только хлопотал о получение оружия – также, между делом, я всерьез оценивал перспективу бросить все и бежать, пока не грохнули! Героизма я полной чашей хлебнул под Брестом, в Крыму, Воронеже и Сталинграде. И рисковать собой в очередной игре, когда в реале меня дома ждут жена и кроха-сын… Правда, памятуя о прошлых браках и ошибках погружений, стараниями «интела» мы сумели-таки включить в договор пункт о страховочных выплатах на случай, если что-то пойдет не так. Они втрое превосходят обещанный мне гонорар – в принципе, на простую однушку Оле может хватить…

Но все же это слабое утешение.

Так вот – я бы бежал. Бежал бы без зазрения совести, несмотря на любую дичь, что учудили бы «игровые» турки в «игровом» Сарыкамыше! Да только нет у меня никаких послезнаний об этих боях – и взять их неоткуда… А значит, все весьма неоднозначно.

Судя по словам старших офицеров, сюда движется огромная силища османов, чуть ли не корпус! И по идее, крошечный отряд Букретова не имеет ни единого шанса на успех… Но есть нюанс. Точнее несколько нюансов. Занимать позиции мы будем севернее города – на узком участке фронта, преграждающем туркам путь с перевала Бардус. А значит, ни обойти, ни окружить нас османы не смогут, биться будут только в лоб! Второй и третий нюанс – это наличие у нас пулеметов (вот не факт, что наши смогут поднять орудия наверх, но «максимы»-то точно сдюжат!) и отсутствие их у врага. Ну не верю я, что турки сумеют протащить на руках все те же «максимы» (только германского производства под патрон 7,65×53, весом свыше шестидесяти пяти килограммов) несколько десятков километров – да еще и по высокогорью! Пусть и в разобранном виде… Все равно не верю! Штабс-капитан вообще недоумевает, как турки в принципе решились на этот маневр – глубина снежного покрова в горах местами достигает полутора метров! И это уже четвертый нюанс – османы вступят в бой обессиленными, уставшими, с наверняка негнущимися от холода пальцами… Быть может, даже обмороженными! Короче говоря, шансы отбиться у наших не такие уж и нулевые, если вдуматься. Особенно, если правильно подготовить схему огня батальона – и моей пулеметной команды!

Теперь другой вариант – бежать. Но нет послезнания, а значит, нет и уверенности в том, что сей вариант стопроцентен, причем сразу по трем причинам. Первая – если турки все же прорвутся, могут после и догнать одинокого русского офицера (хотя, конечно, это все же маловероятно). Вторая – за дезертирство может быть и суд, и высшая мера. Да, я не знаю законов Российской империи на этот счет, но… По головке не погладят наверняка. Разжалуют, винтовку в руки – и в лоб на османов, в штыковую! А если вспомнить когда-то прочитанный мной «Моонзунд» Валентина Пикуля и суд офицерской чести, то получается, что и пулю в лоб вполне могу поймать…

Ладно, допустим, я сумею раздобыть гражданскую одежду и не заблужусь в местных горах, не попадусь казачьим патрулям (или кто здесь охраняет тылы?). Но что, если найдутся местные «активисты» из мусульманского населения, в среде которого очень популярны идеи союза с турками? Вон, по обрывочным разговорам я понял, что в недалекой Аджарии (вот где это?!) местное население уже широко поддержало османов. Значит, что? Значит, одинокий русский (уж славянскую внешность мне никак не загримировать!) станет для таких радикалов законной целью – и для мести за «имперское притеснение», и для грабежа, и для показательной казни…

Короче говоря, без послезнания мои шансы оцениваются как пятьдесят на пятьдесят, и принимать решение с точки зрения целесообразности не представляется возможным. Так что я решил делать выбор сердцем…

И остался со своими. Потому как частичкой себя я изначально хотел остаться…

Глава 3

– Быстрее копайте, братцы! Где не идет? Дай ударю!

Распаренный, в уже насквозь промокшей бекеше, которую так хочется расстегнуть (чего делать никак нельзя, ибо ветер!), я подскакиваю к Прохору, одному из приданных мне солдат взвода складской охраны, и начинаю яростно колоть ломом смерзшийся поверху снежный наст. Несколько ударов – и боец, определенный мной в подносчики патронов (и набивщики ленты), начинает так же судорожно работать лопатой, расширяя будущее пулеметное гнездо.

– Ты вперед кидай, вперед! Метровой толщины бруствер пуля уже не возьмет – а мы его с внешней стороны еще и водицей польем!

Чуть отдышавшись, я с тревогой посмотрел в сторону виднеющегося вдали перевала – не идут ли часом турки, пока мы здесь окапываемся? Но османов пока не видно – вьюжит. Дистанция видимости – всего сто пятьдесят метров. Плохо! Так наше преимущество в пулеметах теряет половину своей убойности… И ведь турки наверняка уже идут к нам, пусть их и не видно: если утром их части были в пяти километрах от города, то здесь и сейчас они могут появиться с минуты на минуту…

Оглянувшись также по сторонам, я закричал, обращаясь к армянским дружинникам, окапывающимся чуть позади, слева и справа от нашего гнезда:

– Вы вначале одну ячейку под себя ройте, чтобы целиком в нее поместиться и стрелять! А уже потом свяжете их ходами сообщения! Иначе не успеете к бою изготовиться!

Который может начаться в любой момент…

А вот армяне молодцы. Покинувших город дружинников оказалось не столь и много, поскольку большинство так называемых «ратников» только проводили семьи. Определив между собой, кто останется в конвое с гражданскими, многие ополченцы вернулись в Сарыкамыш, справедливо рассудив, что турки на шоссе могут и догнать беженцев. А значит, их следует задержать – насколько возможно дольше.

Подкрепление – это всегда хорошо. А к чести местных армян (да и не только армян, в дружине есть и много осетин, и русских) стоит признать: осознав общую для всех беду, они сделали все от себя возможное, чтобы помочь. Так что на позициях мы в теплых и удобных полушубках-бекешах, по всем статьям выигрывающих у шинелей. Кроме того, мы обеспечены необходимым шанцевым инструментом – в смысле и нормальными, длиннодревковыми лопатами обоих типов, и ломами. Кроме того, местные ополченцы умеют хотя бы стрелять – и целиться при стрельбе! Правда вооружены они были всем подряд, начиная от охотничьих двустволок и заканчивая снятыми с вооружения берданками; у некоторых имелись и трофейные турецкие «винчестеры»! Также снятые с вооружения османской армии… Но обладая достаточно гибким мышлением, возглавивший нас полковник (вроде как Букретов его фамилия) приказал тотчас вооружить ополченцев «мосинками» с армейских складов и выдать им максимальный запас патронов, то есть тот, что дружинники могли навьючить на себя и поднять в гору… Это сняло вопрос с обеспечением ополчения боеприпасами – действительно, было бы глупо проиграть бой только потому, что у половины нашего батальона вдруг закончились патроны, которые им уже неоткуда взять!