Моя маленькая тайна

Зато в тихий час, который никуда не делся, даже для старших отрядов, мы вкусили всю прелесть лагерной жизни: тайком унесли из столовой кусочки ржаного хлеба, слегка заветренного, ароматного, с солью… М-м-м… Нет на свете ничего вкуснее! А кто скажет иначе, просто его не пробовал.

* * *

– Ну что, пришло время выбрать лидера отряда, – сказала Наташа, когда все собрались в общей комнате после ужина. – Надеюсь, кто хотел, тот успел подготовиться. И сейчас я прошу желающих поднять руки.

Я огляделась вокруг. Рыжая, подобно первокласснице, высоко подняла правую руку, придерживая ее левой, чтобы уж наверняка «спросили». Вторым кандидатом был парень с матрасами Сережа Громов. Сегодня на алгебре мы, кстати, познакомились немного ближе. Он помог мне решить задачу.

Серега – отличный кандидат, лидером отряда должен быть он. Но ведь выборы – это когда кандидатов несколько, а рыжая выскочка – ну вообще не вариант. Если выберут ее… Не знаю… Я тогда буду делать все, чтобы ее бесить. Буду срывать все ее задумки и палки в колеса вставлять. Даже если сама за это огребу – неважно. Главное, чтобы и ее на маховик репрессий намотало. Она же точно собирается задвинуть речь о том, какие мы молодцы, активисты, а она так и вовсе! И как начнет свои дипломы перечислять, как она в детском саду лучше всех стишок рассказала, как в школе президентом класса стала. Чую прямо, к гадалке не ходи.

Надо, чтобы кто-нибудь ее приторный поток самолюбования разбавил, а то слипнется тут у всех. Если Анжелка считает себя достойной быть лидером отряда, то… То почему я не могу? И с этой мыслью я неожиданно для себя самой подняла руку.

– Даша? – вожатая обратила на меня внимание и приветливо улыбнулась. – Отлично, выходи тоже.

И я вышла. Встала в один ряд с Серегой и рыжей. В этот момент меня охватила паника. Я же знать не знала, что говорить. Там же надо было готовиться. Вот что я скажу? Что общения боюсь, а во время публичных выступлений вообще покрываюсь красными пятнами? Так себе пиар-компания, конечно. Ладно, все равно победит Громов. Скажу что-нибудь. Придумаю по ходу дела.

– Ну что, пойдем по очереди, – распорядилась вожатая. – Сережа, ты первый.

Громов широко улыбнулся и начал:

– Всем привет. Меня зовут Сергей, и я в «Изумрудном» уже третий раз.

Дальше, если коротко, следовал рассказ о себе: какие книжки любит, какие фильмы смотрит. Про спорт и активный образ жизни, про общительность и коммуникабельность. Надо признать, говорил Громов очень складно, как будто каждый день на трибуну выходил.

Дальше говорила Анжелка. Я еле сдерживалась, чтобы не начать корчить рожи и передразнивать ее противный писклявый голос, стоя перед всем отрядом. Там было и про опыт быть лидером, и про первые места где-то там. Я – пророк. Укажу это в своем резюме, когда буду на работу устраиваться. Разумеется, ей все аплодировали. Не могу сказать, что купали в овациях, но, видимо, рвотный рефлекс она вызывала только у меня.

– И последний, третий кандидат – Даша Смирнова, – объявила вожатая, и два с лишним десятка пар глаз уставились на меня.

– А я не буду рассказывать о том, что я люблю или умею, – без предисловий начала я и развела руками. – Лучше расскажу, зачем я сюда приехала. И я знаю, что вы все приехали за тем же самым. За впечатлениями. За эмоциями. За новыми друзьями. За приятными воспоминаниями. Мы здесь, конечно, все учиться будем и много нового узнавать. Но самое главное, чего мы все ждем, – что нам будет весело! Я считаю, что лидер должен сделать так, чтобы было интересно. Придумывать мероприятия, чтобы поближе познакомиться, например. Чтобы потом, когда разъедемся, хотелось писать и звонить друг другу, потому что вместе было круто. У меня уже есть несколько задумок, но я пока оставлю их в секрете. Вот так, – я снова развела руками и улыбнулась.

Первый захлопал Женек. Он даже спину выпрямил и вперед подался. Остальные тоже подхватили волну и подарили мне аплодисменты.

– Ребята, всем спасибо. Вы все большие молодцы, и каждый достоин быть лидером. Но нам нужно выбрать одного. Поэтому берем листочки и ручки и пишем имя того, кому хотите отдать свой голос.

Вся процедура заняла не больше минуты. Вожатая прошла по отряду, собрала записки в шляпу и вернулась за стол для подсчета голосов. Никакой тайны и интриги не создавалось: Наташа доставала по одной записке, зачитывала имя вслух и складывала в соответствующую этому имени кучку.

«Анжела» – было написано на первом листке. Рыжая аж запрыгала от восторга, а ее подружки запищали и захлопали.

«Даша», «Сережа», «Даша»…

Я не верила своим глазам. Вожатая достала уже больше половины записок, и горка тех, на которых было написано мое имя, была самой большой. Сережина отставала на две-три записки максимум. Не исключено, конечно, что все оставшиеся в шляпе голоса были его. Ну или рыжей.

– Ну, и завершающий голос – Сережа Громов, – вожатая положила на стол последний листок.

Но это уже ничего не меняло. Одиннадцать голосов за Громова против четырнадцати за меня. Может, мне это приснилось? Я посмотрела на Серегу. Он выглядел расстроенным, но держался молодцом.

– Поздравляю, – он протянул мне руку. Я улыбнулась и протянула ему свою.

– Спасибо, – ответила я, все еще не до конца осознавая произошедшее.

Анжелка выглядела потерянной. Она не просто злилась, она не верила своим глазам, потому что не ожидала такого исхода. Как и я.

Ребята зааплодировали, а Маша громче всех. Я обвела взглядом комнату. Сразу бросились в глаза те, кто голосовал за меня. Было приятно ощущать их одобрение.

– Выбор сделан, – подытожила вожатая и встала напротив меня.

Наташа сняла со своей шеи красный галстук и аккуратно повязала его на мою.

– Носи его с честью и помни, что ребята в тебя верят, – с добродушной улыбкой сказала она.

Я благодарно кивнула, хотя все еще не могла до конца переварить то, что произошло. А верила ли я сама в себя?

Я посмотрела на Громова. Он смотрел в пол. Мне почему-то стало стыдно. Кого я обманываю? Эта победа должна была достаться ему. Или нет?.. Мне казалось, что сейчас все должны вдруг понять, что совершили ошибку и сделали неправильный выбор. Или не должны?.. Мне казалось, что каждый видит мою неуверенность насквозь. Понимает, что я только притворяюсь смелой и общительной. Или не понимает?..

Громова, кстати, назначили замом лидера. Не знаю, утешило его это или нет. А вот Анжелка оказалась совсем в пролете, и в ее эмоциях сомневаться не приходилось.

* * *

Я лежала в постели и смотрела в потолок широко раскрытыми глазами. Кривая счастливая улыбка никак не сходила с моих губ.

И как я вообще решилась поднять руку? Как позволила себе дерзнуть? Ведь мне было совсем не свойственно заявлять о своем желание быть первой. Да что там заявлять, я не могла даже задумываться об этом!

Просто в тот момент я поняла, что у меня есть шанс все поменять. На двадцать один день стать такой, как я хочу. Красить губы розовым, каждый день вить кудри и флиртовать с мальчиками. Или же дружить с хулиганами, курить с ними за забором и бедокурить. Я могла делать все, что угодно. И даже стать лидером отряда. Ведь это Катя боится заводить друзей и проявлять себя. Но ее здесь и нет. Здесь есть Даша, а она может все. Я так решила.

Глава 3. «Гречерис» и другие средства от осенней хандры

Утром первым делом я решила пойти к Наташе, чтобы рассказать ей о своих идеях – что и когда хочу провести за эту смену. Вчера вечером столько всего придумала!

Я вышла в коридор, полная энтузиазма, и тут же наткнулась на Наташу. Я едва открыла рот, чтобы заговорить, но по ее выражению лица сразу было понятно: сейчас не время. Причина не заставила себя ждать: прямо за Наташей шла Ира, та самая хохотушка, с которой мы вчера познакомились за завтраком. Только сейчас ее глаза были красные и опухшие. Увидев меня, Ира отвела взгляд в сторону и смущенно шмыгнула носом. Наташа будто вообще меня не заметила. Она не была сердитой, скорее сосредоточенной.

Наташа свернула направо. Я еще не успела запомнить, кто жил в этой комнате. Вроде бы какие-то девчонки. Ира остановилась у входа в свою комнату. Она будто сомневалась, идти ли туда.

– Ир, – тихо позвала я.

Ира оглянулась, но тут же отвернулась и вытерла глаза рукавом толстовки.

Я подошла ближе.

– Ты чего? Что-то случилось?

Ира шмыгнула носом и отрицательно покачала головой. Ну да, конечно, так по ней и видно.

Я переступила с ноги на ногу. Не знала, что сказать. Но уходить вот так просто и оставить ее здесь одну казалось как-то неправильно.

– Пойдем к нам, – предложила я, осторожно заглянув Ире за плечо.

Ира ничего не ответила. Пару секунд потопталась на месте, затем кивнула и пошла за мной.

В комнате Маша застилала постель, а Оля была в душе. Увидев нас, Маша тут же бросила свое занятие.

– Садись, – я указала Ире на свою кровать.

Ира села и будто даже немного расслабилась. Потом спрятала лицо в ладони и заплакала.

Мы с Машей терпеливо ждали. Спрашивать было бесполезно. Надо было сначала дать Ире возможность успокоиться. Мне в голову стали приходить разные варианты, и тот, в котором ее обидел кто-то из ребят, был самым позитивным.

– В общем, я не могу с ними в одной комнате, – сбивчиво начала Ира.

Я облегченно выдохнула. Значит, все живы и здоровы. Просто общение не сложилось.

– С девчонками поссорилась? – спросила я.

– Да я вообще не знаю как с ними можно нормально общаться, – заикаясь, продолжила Ира. – Я спать хочу, а они вторую ночь подряд мальчишек приводят. И разговоры у них такие, слушать противно.

– А вожатая чего? – я не стала интересоваться, как вожатая узнала о конфликте. Это было и так ясно.

– Она сказала, что попробует меня с Риммой поменять местами.

Сразу бы так. Эти трое точно общий язык найдут.

– Ну и отлично. Переедешь, и всё будет нормально.

Ира закивала головой. Кажется, она уже даже немного повеселела.

– А днем вы как, нормально общаетесь? – спросила Маша.

– Да никак мы не общаемся. Они считают меня дурой, которая мешает им развлекаться.

– А ты им говорила, что тебе не нравится?

Вторую часть вопроса – «…или сразу к вожатой пошла?» – я посчитала некорректной и задавать не стала.

– Ну, конечно! Я просила их никого к нам не звать. Каждый раз отговаривала. И потом утром, когда они все это обсуждали, тоже говорила.

Ира в очередной раз сняла очки и вытерла набежавшие на глаза слезы.

– Я Наташе про парней ничего не говорила. Я просто сказала, что хочу домой. Чтобы она родителям позвонила, – Ира явно оправдывалась за свой поступок. Ей не хотелось, чтобы мы с Машей подумали о ней плохо.

Мне было жаль Иру, ей несладко пришлось. Тихая, неконфликтная, она попала в компанию таких наглых девиц, как Вера и Аня. Две против одной. Не знаю, как бы я повела себя на ее месте…

В коридоре послышался голос Наташи. Ира тут же вскочила с кровати и вышла. Я за ней.

– Меняйтесь местами с Риммой, – коротко сказала Наташа. – Даш, помоги, ладно?

Я кивнула.

Как только вожатая ушла, из Ириной бывшей комнаты показались Вера и Аня.

– Ябеда!

– Стукачка!

Они по очереди практически выплюнули эти слова. Ира ничего не ответила. Думаю, в этот момент ей хотелось просто уйти. Она быстро складывала вещи в сумку. Я стала скручивать одеяло, чтобы перенести его вместе с подушкой на кровать Риммы.

– Ну и вали отсюда! – Вера сдернула с крючка кофту Иры и кинула на кровать. Правда, промахнулась – уж не знаю, специально или случайно – и попала Ире в спину.

– Не трогай мои вещи! – наконец вспыхнула Ира.

– А что ты мне сделаешь? Жаловаться побежишь? Давай, заплачь еще!

Ира действительно была на грани, поэтому я решила вмешаться.

– Хватит, а? Вы обе получили то, что хотели, – говорила я это, конечно, в первую очередь Вере. Просто пыталась переключить ее внимание на себя и дать Ире возможность быстрее собраться.

– А чего, нормально нельзя было сказать? – ответила Вера. – Пошла, сдала нас.

– Она про парней ничего вожатой не говорила, – почти шепотом сказала я.

– С чего ты взяла?

– Говорю, значит знаю. Неважно, откуда.

Ира вышла из комнаты. Понесла первую партию вещей.

– Ты вообще ей спасибо должна сказать, что она просто ушла, а не рассказала про вас все.

– Ей? Спасибо?! – Вера возмущенно на меня уставилась.

– А тебе нравится, что ли, постоянно ругаться? Ты специально над ней издеваешься? – я пошла в наступление.

– Я ее вообще не прессовала. Я делаю, что хочу! А если ее не устраивает, так пусть она уматывает!

– Так она и уматывает!

Перепалка грозила обостриться, но тут в комнату вошла Римма.

– Куда тут падать? – беззаботно спросила она.

Мы с Верой одновременно указали на бывшую кровать Иры. Я последний раз посмотрела на Веру и, взяв в охапку одеяло с подушкой, вышла из комнаты.

* * *

За завтраком я все думала и пыталась понять, а как я сама отношусь к поступку Иры? И чем глубже я погружалась в размышления, тем четче осознавала, что ничего плохого в нем не вижу. У каждого принципа есть порог адекватности. Да и не нарушала она никаких принципов, она попросилась домой от безысходности. По крайней мере, она выхода не видела. А что ей еще оставалось? Воевать? Будем честны, она проигрывала бы бой за боем, выражая свои желания в форме вежливых просьб, а недовольства в форме робких возражений. Терпеть – точно не выход. Это значит наплевать на саму себя и играть против собственных интересов. А этот принцип – самый дорогостоящий, мне кажется. Перейти на сторону врага равноценно тому, чтобы терпеть – искренне все равно не получится. Это измена самой себе – жалкое зрелище. Сменить тактику означало бы общаться на равных и добиться уважения, чтобы Вера и Аня считались с Ириным мнением и не смели так себя вести. Единственно правильный, но абсолютно нереалистичный вариант. Сила духа, стойкость характера и энергия на то, чтобы завоевать авторитет с нуля, есть не у всех. Да и желание тоже. Уйти проще, и, как мне кажется, в данном случае правильнее.

Ира стала защищаться единственным доступным ей способом – попросилась домой. А то, что пошла жаловаться, – ничего, ведь она им ничем не обязана. Если они раз, второй, третий не послушали ее, кстати, вполне разумных и нисколько не эгоистичных замечаний, то так им и надо.

Я ловила себя на мысли, что и к Вере с Аней не испытываю негативных эмоций и нисколько их не осуждаю. Ну не обладают они человечностью. Это факт. Но Вера права – она делает, что хочет. Я где-то слышала, что каждый человек имеет полное право сказать все, что он думает, а я имею полное право его за это побить. Возможно, такая логика не приведет ни к чему хорошему, однако это не отменяет того факта, что каждый имеет свободу действий, которые влекут за собой последствия.

Имела ли Вера право звать мальчишек? Полное. Имела ли Ира право рассказать об этом вожатой? А то! Хоть она этого и не сделала.

* * *

Погруженная в эти мысли, я вышла из столовой и направилась в раздевалку. Впереди было четыре урока. Это, пожалуй, единственное, что никак не отличалось от будней в городе. Идти в школу вообще не хотелось. Скорее бы уже снова наступила свобода! Здорово, что последние десять дней смены – каникулы. Мы учимся всю эту неделю, включая субботу, а на следующей – только до четверга. Так сказала вчера Наташа.

* * *

– Катя, привет!

Я инстинктивно обернулась. На меня в упор смотрела… моя вожатая с прошлой смены Полина. По спине пробежал легкий холодок.

– Я… я не Катя.

– Ой, а как тебя зовут? – не желая отступать, спросила Полина.

Я помнила ее имя так же отчетливо, как и она мое.

– Даша, – невозмутимо ответила я.

– Ты же у меня в отряде была весной, – Полина дружелюбно улыбнулась.

– Нет, вы перепутали.

– Да как же? Я отлично помню.

– Я первый раз в «Изумрудном».

Я быстро нашла глазами Машу и пошла к ней, буркнув что-то типа «извините» на прощание. Полина при этом очень пристально на меня посмотрела, будто пыталась определиться, верит она мне или нет.

До меня только что дошло – а что, если бы я снова попала в ее отряд? Это был бы просто крах. Сразу на вылет. Если она меня в толпе вот так вот узнала, то в отряде… жуть. Хорошо, что я в прошлый раз сидела и не высовывалась. Хоть артефактов никаких не осталось толковых, кроме общей фотографии. От этих мыслей мне даже в школу захотелось, лишь бы быстрее ретироваться.

* * *

Учебный процесс сегодня не сильно отличался от вчерашнего. Разве что предметы другие. Порадовал, правда, препод по всемирной истории: рассказывал о разных версиях смерти Наполеона Бонапарта. Все слушали с интересом. Надо будет блеснуть потом в школе этими знаниями.

На литературе обсуждали образ Татьяны из «Евгения Онегина». Мнения разделились. Кто-то вовсю топил за ее целомудренность и праведность. Кто-то, напротив, накидывал аргументы о ее тупости и отсутствии прозорливости. Мне было интересно, что думает об этом Громов, но он воздержался от высказываний. Я сама была за то, что Татьяна не так уж и глупа, раз поздно, но все же одумалась и не приняла Онегина обратно. Я пыталась придумать, что она могла бы сделать, чтобы не попасть в такую ситуацию, и пришла к выводу, что ничего. Чувства невозможно контролировать.

* * *

Я сидела возле учебного корпуса и ждала девчонок. Погода была обалденная. Теплое яркое солнце, абсолютно несвойственное для конца октября. Я думала о том, что еще мы могли бы провести в отряде. Параллельно сочиняла девиз нашей комнаты. Минут за десять мне удалось уболтать несговорчивую музу, и она подарила мне четверостишие:

Мы – дамы пик. Мы лучше всех.

Мы обойдем всех королев,

И короли вселенной всей

Толпиться будут у дверей.

«Шедеврально!» – решила я и забила текст в СМС, пока не забыла. Как раз в эту минуту из корпуса вышли Маша и Оля и подошли ко мне. Маша села рядом.

– Я всё придумала! – мне не терпелось поделиться с девчонками своим творчеством.

– Я тоже всё придумала! – почти шепотом и с каким-то уж очень загадочным лицом сказала Маша. Ее «всё» звучало более многообещающим, чем мое, поэтому я уступила. Оля, правда, выглядела не так заинтересованно. Я бы даже сказала, энтузиазм, который сейчас отражался на ее лице, по шкале от одного до десяти был равен примерно минус четырем. Пожалуй, это даже усиливало мое предвкушение.

Я вопросительно посмотрела на Машу.

– Только не смейся! – Маша указала на меня пальцем.

– Не обещаю, но сделаю все, что в моих силах, – заверила я.

– Давай обратим на себя внимание парней.

Оля закатила глаза. Признаюсь, не засмеяться было трудно, но я продемонстрировала удивительное самообладание.

– Дождемся, когда дежурным будет кто-нибудь из симпатичных. Ну, Пархоменко, например. И когда он утром придет нас будить, мы такие, бац, и лежим полуоткрытые в лифчиках!

Сказать, что я смеялась, – это ничего не сказать. Я ржала так, что слышно было, предполагаю, на другом конце лагеря. Минуту, наверное, не могла остановиться.

– Отличная идея. Давай сделаем, – абсолютно серьезно сказала я, когда успокоилась.

– Даш, ты нормальная вообще? – негодованию Оли не было предела. – Ну ладно эта с творогом в голове, но ты?

– А у нас одна пачка на двоих, видимо! – ответила я, вытирая набежавшие от смеха слезы.

– Заметно, – Оля скрестила руки на груди и глубоко вздохнула.

* * *

– А это еще что такое?

Я загребла столовой ложкой непонятную субстанцию и брезгливо на нее уставилась.

– Вроде греча, – протянула Маша. – Только какая-то переваренная.

– Это рис. Сорт такой, – с важностью знатока из «Что? Где? Когда?» заявила Оля.

Я внимательно присмотрелась к содержимому тарелки.

– Погодите, а еще какая-то крупа есть. Модная сейчас стала. Ее еще все Зожники едят.

Пытаясь вспомнить название, я переводила взгляд с Маши на Олю и обратно. Надеялась, что они подскажут.

Оля тем временем уже за обе щеки уплетала неведомое варево лагерных поваров. Мы с Машей сначала опасались – мало ли что. Но есть ужасно хотелось, поэтому очень скоро голод победил страх, и мы тоже принялись уничтожать наш ужин.

– Булгур! – вдруг воскликнула Ира, которая до этого вообще не участвовала в нашей дискуссии.

– Ну не знаю, – сказала Маша, – он вроде по-другому выглядит. Желтый такой.

– Это если его приправой какой-то там полить, – возразила Ира.

Дебаты продолжались до конца ужина. По результатам общего голосования мы решили прозвать это блюдо высокой кухни «гречерис». Никто не возражал. Выбрали единогласно. Кстати, гречерис оказался вполне съедобным, мне понравился.

Ира немного задержалась и догнала нас уже на улице.

– Девчонки, это была перловка!

– Нет, это был гречерис! – хором подхватили Оля и Маша начатый мною протест, и мы дружно рассмеялись.

* * *

По дороге в корпус я шла прямо за Женьком и его белобрысой пассией. Когда он был с ней, в нем что-то менялось. Он вел себя не так, как обычно. Не хорохорился, как в первый день на распределении. Я не слышала, о чем они говорили, потому что нас разделяли минимум пять метров, но достаточно было посмотреть на его походку. Не было привычных размашистых жестов. Он шел, поджав плечи. А вот Алина, очевидно, чувствовала себя королевой. Гордо задрав подбородок, самодовольно поглядывая на Женька.

Женя классный. Даже странно, что я в него не влюблена.

А от Сережи мурашки по коже. Хоть я и не понимаю, что в нем особенного. Просто у него взгляд такой… не поверхностный. Он не часто улыбается, почти не смеется, но уж если это происходит, то нет сил самой удержаться от улыбки.

* * *

Совет лидеров «Изумрудного» состоял из четырнадцати ребят во главе со старшей вожатой. Это были абсолютно ничем не похожие друг на друга подростки. Разве что красным галстуком на шее. Глядя на некоторых из них, я не могла понять, как они умудрились стать лидерами, ведь они казались тихими и безынициативными. Очень понравился лидер одного из младших отрядов, мальчик по имени Рома. Веселый и бойкий пацан с широкой, очень приветливой улыбкой.

На собрании выбирали председателя совета, то есть лидера лидеров. Здесь я руку поднимать не стала. Внутренний голос подсказал, что это будет уже перебор.

Как таковых кандидатов не было. Вызвалась девочка по имени Ксюша, невысокая брюнетка с характерно задранным носом. Никто не возражал. Выбрали по причине отсутствия голосов против и хоть какой-то альтернативы.

Старшая вожатая вещала о том, какая нам предстоит плодотворная работа, что уже сейчас надо начинать готовить итоговый концерт, что ждет от нас креативных идей по организации лагерного досуга. Мы дружно покивали гривами ей в ответ и разошлись по своим отрядам.

* * *

– Перед тем, как выбирать дежурного, Даша хотела рассказать вам про предстоящие мероприятия, – сказала Наташа, подводя к концу общее вечернее собрание.

Я встала и вышла в центр комнаты.

– Да, я хотела, – я прочистила горло и открыла сложенный вдвое клетчатый листок. –Например, у нас будет вечер, когда нужно будет переделывать свои комнаты под разные заведения. Как на ярмарке. У каждого будут жетоны, которыми мы сможем расплачиваться за услуги или товары. В конце будет одна комната-победитель. Та, которая больше всех заработала.

– А казино можно будет открыть? – спросил развалившийся в кресле Женек.

– Можно, конечно. Только сразу предупреждаю, что с вероятностью сто процентов к вам нагрянет милиция с облавой, и все выигранные деньги достанутся государству, – ответила я.

– Нормальные такие ролевые игры! Мне нравится! – оживился Громов и дал Женьку пять, дотянувшись через три сиденья, занятые девчонками.

– А сеансы психотерапевта можно? – спросила Вера. – Мы же как-никак подростки. Трудный возраст и все такое.

– А по-моему, отличный возраст! Столько всего в первый раз происходит, – с мечтательной улыбкой выдал Женя.

Девчонки захихикали.

– Можно, Вер, – ответила я. – Клиентов из казино сразу к вам отправлять будем.

– Нет, ну а что, интересно же. Все эти личные разговоры там, животрепещущие темы, – поддержала подругу Римма.

– Да можно, можно. В общем, это только одно мероприятие. Еще будет день почты. Это когда можно целый день в ящик письма складывать, а вечером мы их по адресатам разнесем, – продолжила я.

– А почему нельзя на всю смену такое сделать? – поинтересовалась Римма, перекидывая ногу на ногу.

Ребята загалдели. Идея с почтой им явно понравилась.

– Потому что неинтересно станет, – сказала я, пытаясь перекричать гвалт. – Я уже пробовала такую штуку в школе. Мы тогда на неделю запускали, а в итоге только в первый и второй день было, что раздавать. А вот если ты знаешь, что у тебя один день, то точно напишешь.

Девчонки, конечно, скривили физиономии, но возражать не стали.