скачать книгу бесплатно
– Да, – отмахнулась рукой Люся, состроив серьёзную физиономию. – Две – по математике и русскому, и одну четвёрку – по рисованию.
Отец поймал взгляд супруги.
– Всё? – спросил он как бы между прочим, цепляя картошку вилкой.
Люся не спешила отвечать, ища поддержки у матери, но Елена Николаевна встала из-за стола и засуетилась у плиты. Девочка медлила, не зная, что ответить.
– Папа, – выпалила Таня. – Люська ещё тройку получила за контрольную.
– Молчи, Танька! Я сама, – обиделась Люся.
Отец смотрел на дочь, и опять его глаза улыбались. Инга ждала, что же он скажет? Но Григорий Михайлович дождался, когда вернётся к столу супруга, и ей адресовал:
– Учительница ходит на работу?
– Ходит, – вздохнула Елена Николаевна.
– Чем они там занимаются на уроках, если ребёнок тройки приносит? – вспыхнул раздражением Григорий Михайлович.
– А по рисованию почему четвёрка? – прожевав, он снова заговорил с женой.
– Не знаю, – Елена Николаевна покачала головой. – Рисунок хороший. За что снижать оценку, ума не приложу? Первый класс! Ты бы видел эту учительницу по рисованию. Ей бы самой ещё оценки ставить.
– Доча, принеси. Посмотрим, что ты там нарисовала, – отец излучал саму любовь к дочери, и, довольная, Люся побежала за альбомом.
Рассматривая рисунки, отец как-то зло искрнул взглядом и отложил альбом в сторону:
– Молодец. Очень хороший рисунок.
Люсино лицо озарилось счастливой улыбкой – оценка папы куда выше учительской, но отец уже переключил внимание к другой дочери.
– А что у тебя, Танюша?
– Одна пятёрка за стихотворение и пятёрка за контрольную.
– Папа гордится тобой.
Слова отца никто из детей не воспринял враждебно или ревностно. Инга с любопытством наблюдала за всеми семейными сценами и никак не могла понять, почему в детях не проявляется ревность, которая была нормой в её прежней жизни среди детей маминых знакомых.
– Мотя, а ты чего молчишь?
– У меня всё нормально, пап, – восторженно объявил Матвей, но никто не поддержал весёлости брата. Промолчал и Григорий Михайлович.
– Ну и ладно, – неожиданно подвёл итог отец, а мать потрепала сына по волосам. – Потом разберёмся, – тихо закончил глава семейства, и тут уже мать с сыном переглянулись.
– Классная звонила, – после некоторой паузы добавил Григорий Михайлович.
Сообщённое главой семейством расстроило Елену Николаевну, и, чтобы скрыть своё настроение, она стала собирать использованную посуду. Наступила тишина, даже Люся прекратила болтать ногой.
– Была я у неё, – складывая тарелки в мойку, сообщила мать.
– Да ладно, па! – вспылил Матвей. – Сам разберусь! – он хотел выйти из-за стола, но отец не позволил:
– Я не закончил.
– А что она пристала ко мне?! – нервно выкрикивал Матвей. – Родной отец! Биологический отец! Этот воспитывал, значит, он родной, а тот не воспитывал, значит, он никто. Я сам решу! И вообще, – Матвей снова подскочил и в этот раз зло уставился на Ингу, – чего она к нам приехала! Езжай к своему настоящему отцу! А мы тут и с нашим биологическим отцом живём хорошо! Оставьте все меня в покое, – Матвей откинул ногами стул и убежал к себе в комнату.
На кухне воцарилось зловещее молчание. Григорий Михайлович и Елена Николаевна отчуждённо смотрели в окно, а Инга с Таней сидели, понурив головы. Только Люся, ничего не понимая, вертела головой с полными слёз глазами, и не находила к кому прильнуть. Наконец она тоже спрыгнула со стула и, громко рыдая, убежала в свою комнату.
– Что там произошло? – тихо заговорил отец. – Хотя и так ясно… – и он тяжело вздохнул.
– Матвей похвалился учительнице, что приехала в гости их старшая сестра, – начала Елена Николаевна. – Учительница возьми и скажи: какая она вам сестра, она чужой для вас человек. Матвей вспылил и говорит ей, мол, мой папа это и её папа, а та в ответ – какой он ей папа, у неё есть настоящий папа, тот, кто её воспитывал, а твой так – всего лишь биологический, – Елена Николаевна тяжело, на одном дыхании проговорила и, когда замолчала, тяжело задышала.
– А что Матвей? – Григорий Михайлович нервным движением обтёр лицо рукой.
– Он ей говорит: а ваш где настоящий муж или вы всё биологическими промышляете? Та его и выставила из класса, а потом побежала мне звонить.
– Это что за ерунда? – глава семьи едва удержался, чтобы не рассмеяться.
– Вот такая и ерунда, – с иронией в голосе заговорила Елена Николаевна. – Никак не может устроить личную жизнь. Дети же всё видят, подмечают. То один повстречает-повстречает с работы и пропадает, затем другой появится и тоже ненадолго. Матвей и нажал…
Больше Григорий Михайлович не сдерживал себя, а смачно рассмеялся, чем вызвал смех у Инги и Елены Николаевны, даже Таня, глядя на изменившееся настроение папы, развеселилась.
– Матвей! Сынок! – сквозь смех позвал отец. – Иди, Танюша, позови брата. Люся! Иди к нам, доча!
Семья снова собралась за столом. Отец выдержал паузу и заговорил ровным голосом, словно ничего не произошло.
– Матвей, сынок, ты мужчина и должен уметь сдерживаться, а главное, не позволять себе обижать женщину, даже если по жизни ей суждено идти дурой. Мы договорились с тобой?
– Договорились, – пробурчал Матвей.
– Это, во-первых, – весело сказал отец. – Теперь о главном. Некоторые безответственные люди, назову их так, а таковых становится всё больше и больше, пытаются свою собачью жизнь оправдать такими понятиями, как биологический отец или мать, настоящий отец или мать. Это очень удобная позиция – нагулял дитя, подкинул на воспитание чужим людям и умыл руки – мол, я биологический родитель, а всю ответственность пусть несёт тот, кто воспитывал, мол, он и есть настоящий. Гнусность их философии состоит в том, что они пытаются всему обществу насадить эту мерзость как норму, объясняя тем, что жизнь изменилась и тому подобное; – Григорий Михайлович сделал паузу и твёрдым голосом продолжил: – Дети! Ничего в жизни не изменилось. Отец и мать у человека одни на всю жизнь – это те люди, можно тут согласиться с этими прохиндеями, биологические родители, которые произвели дитя на свет и дали ему жизнь. Нет и не может быть у человека других родителей, кроме биологических.
– Значит, – неуверенно заговорил Матвей, – тот, кто воспитывает человека всю жизнь, тоже может претендовать на отцовство?
– Тот, кто воспитывает, так и останется воспитателем, – устало парировал отец. – Тебя в школе воспитывает классная. Ты же не называешь её мамой?
– Вот ещё! – зло буркнул сын.
– Родственную связь, какие бы жизненные обстоятельства ни растягивали временем, расстоянием, – продолжил говорить отец, – пытаясь отдалить людей друг от друга, превращая эту связь в едва видимую нить, а то и вообще невидимую – разорвать невозможно – это вечная связь. В то же время связь между воспитателем и воспитуемым, какой бы она ни была толстой, пусть даже километр в диаметре, а рвётся, едва стукни по ней.
– Правильно, папа, – неожиданно выпалила сидевшая смирно Люся, и от её звонкого голоса все рассмеялись. – Ничего смешного не вижу, – обиделась девочка.
– Конечно, ничего смешного, – поддержал дочь отец.
– Вон, тётя Вера, – вооружившись отцовской поддержкой, подхватила Таня. – Вышла замуж за своего отчима…
– Так, – одним махом решила прекратить разговор Елена Николаевна. – Всем заниматься уроками. А то мы сейчас договоримся.
– Папа, ну это же правда? – заупрямилась та. – Мама её умерла, и тётя Вера стала женой отчима. Разве родной папа может жениться на дочке?
– Ходил по двору, рассказывал: я её люблю как родную, я её воспитывал с рождения, – поддержал сестру Матвей. – А тётя Люда умерла, он и женился…
– Тётя Вера женилась на своём папе? – от изумления у Люси расширись глаза.
– Он её отчим, – упрямо произнёс Матвей. – Значит, чужой дядя. И не женилась, а вышла замуж.
– Кому сказала, хватит! Быстро по комнатам и делать уроки, – прикрикнула мать, укоризненно покачивая головой и с улыбкой взглянув на мужа.
– Это же уже другой человек, – не мог успокоиться Матвей. – Его воспитывали чужие люди…
– При рождении, – отец поднял на сына сияющие глаза, – дитя наследует от родителей веру предков. От матери – с молоком; от отца – с генами. Изменив кровным родителям, человек продаёт веру предков. Помнишь, сына, как говорила наша бабушка? Что бы ни случилось – главное, веру свою не продайте, – Григорий Михайлович изучающе посмотрел на сына и с расстановкой вывел: – В том и загадка родственной природы, сынок. – Воспитатель может всю жизнь воспитывать, но не даст того, что родной отец даст за неделю, а может, и за пару дней. Да дня хватит! – И с этими словами отец подмигнул Инге.
– Бр-р-р, – маленькую Люсю потрясли слова отца. Она смотрела на папу широко раскрытыми глазами и затряслась от обуревающего восторга. – Какая сила! Мама! – Люся побежала в комнату. – Ты слышала, какая сила?
– Пра-авда?! – воскликнул Матвей и устремил изучающий взгляд на старшую сестру.
От слов отца Инга вздрогнула. Она чувствовала, как покраснела от пяток до макушки, как будто только что заглянули ей внутрь и изобличили в чём-то очень личном. Лицо её вспыхнуло и горело. Для неё и самой простота, с которой отец объяснил всё происходящее с нею за последние дни, стало откровением. Слова отца попали в самую точку. Ведь он прав. Прошло-то несколько дней, а она уже не та Инга, которая сошла с поезда в этом городе. Как же ей теперь возвращаться? Как она теперь будет жить с мамой? Ведь мама заметит произошедшие с дочерью перемены. Это станет для неё ударом, тяжелее предательства. Девушка не находила места глазам, бегая по утвари.
– Это правда! – повторил брат, переходя на ор.
Не зная почему, но, испытывая какую-то незнакомую для неё вину, Инга подняла на брата глаза. Она увидела во взгляде мальчишки, – он разгадал, что с нею сейчас происходит. Инга ничего не смогла ответить пересохшими губами, язык словно прилип к нёбу, и только растерянно кивнула, втягивая голову в плечи. Матвей и без того верил отцу, но то, что сказал тот о неделе и даже о двух днях, выглядело фантастическим. Брат ожидал увидеть, как сестра с лёгкостью соврёт, из чувства солидарности между взрослыми, и поддержит отца, но то, что он увидел, что с нею произошло, поразило его. Матвей растерялся, ему стало невыносимо жалко сестру.
– Ух ты! – воскликнула Люся, не найдя детских слов.
– Всё! – прикрикнула из гостиной мать. – Матвей! Оставь папу в покое. По комнатам.
– Матвей, – позвал отец сына, собирающегося выйти, и долгим взглядом посмотрел на того.
– Хорошо, пап, – подросток, переминаясь с ноги на ногу, подошёл к Инге и протянул руку: – Извини.
Инга обеими руками приняла руку брата и готова была расцеловать её от переполнявших её эмоций. Ей хотелось крикнуть: «Ну какое может быть извини? Мы же родные!» Но Матвей отстранился. Его что-то ещё волновало, он всё– таки решил не откладывать:
– А из чувства благодарности?
– У благодарности, – принял вызов отец, но взгляд его стал жёстким и губы вытянулись в одну линию, – есть прекрасная золотая монета для оплаты – эта монета называется – спасибо. Ступай, – выпроводил сына отец.
В кухне остались Инга с отцом. Они молчали, погружённые каждый в свои думы. Неожиданно Григорий Михайлович засобирался.
– Я должна с тобой поговорить, – спохватилась Инга.
– Только не сейчас, – опуская руку на голову дочери, Григорий Михайлович осторожно погладил. – Успеется.
После такого бурного ужина вечер заканчивался молчаливо. Лёжа в постели, Инга долго ещё слышала, как родители переговаривались.
* * *
Утром Елена Николаевна ушла на работу. У неё был приём в поликлинике, а потом заступала на сутки в стационар. По дороге она должна была завести Люсю в школу. Таня делала уроки. Мотя с отцом ещё засветло уехали по какому-то важному делу. Инга смотрела в экран телевизора, а мыслями была далеко дома. Что там делает сейчас мама? Сколько горьких минут она ей доставила своей поездкой и ещё продолжала добавлять каждый день, откладывая отъезд. Ещё больше девушку заботило то, как они будут жить после её возвращения.
Из комнаты вышла Таня.
– Телик смотришь?
– Ничего интересного, – Инга отключила телевизор. – Уроки выучила? Пошли, погуляем.
– Уроки сделала. Я не могу. Мне ещё надо сделать то, что папа поручил.
– Потом сделаешь, – Инга с интересом посмотрела на сестру. Ей почему-то очень захотелось подбить Таню нарушить правила. – Пойдём, погуляем. Я целыми днями сижу дома. Ещё потеряюсь, – и чтобы совсем быть убедительной добавила: – Город мне покажешь. Ты же хотела город показать?
– Хорошо, – согласилась Таня. – Потом быстро сделаю.
Инга ликовала. Она видела, как впервые за несколько дней в этом доме был нарушен порядок, и она к этому приложила руку. В их с мамой жизни порядок был чем-то иллюзорным. Они много строили планов, но почти никогда им не суждено было сбыться или они осуществлялись с таким скрипом, что процесс превращался в каторгу и длительную ссору. Чаще всего – планы так планами и оставались. Зато вечерами они могли долго обсуждать и сожалеть о том, как отказались от намеченных планов и как было бы славно, если бы они выполнили хоть один из них.
Сёстры собрались и наметили маршрут. Сразу условившись, – так чтобы больше посмотреть и вернуться домой заблаговременно. Таня должна была успеть выполнить папино поручение.
Красивый и большой город с просторными бульварами и проспектами увлёк сестёр. Множество людей и городского транспорта. По дороге они дважды покупали мороженное, насчёт которого тоже был наложен родительский запрет. Инге не составляло труда уговорить маленькую Таню только попробовать.
– Если есть по чуть-чуть, то ничего не будет, – заверила старшая сестра. – Главное, не большими кусками и не глотать.
– Месяц назад я всего-то ложечку попробовала и две недели ангину лечила, – сама себя настраивала отказаться Таня, но не удержалась.
Увлёкшись прогулкой, они забыли про время и, когда на площади часы пробили двенадцать, ахнули. Пришлось ловить такси, хватать из дома портфель и сломя голову нестись на урок. Благо школа была в нескольких кварталах.
– Попадёт мне, – сказала Таня на прощание. – Я же не сделала.
– Не волнуйся, – успокоила сестру Инга. – Скажу – я виновата.
Инга ещё погуляла по городу и, когда вернулась, дома застала Елену Николаевну.
– Жду тебя, – взволнованно встретила она девушку.
– Что-то случилось?
– Звонила классная. У Тани температура поднялась, – собираясь, рассказывала Елена Николаевна. – Ума не приложу, откуда она взялась?
– Мы погуляли по городу, а потом я проводила её в школу, – рассказала Инга. – Всё было нормально. Надо было не ждать.
– У тебя же нет ключа от дверей. Сейчас Матвей придёт, – отдавала распоряжения Елена Николаевна. – Подогреешь еду и поедите. Мы скоро будем. Если ничего страшного, то сразу домой, а нет, так через поликлинику проедем.
– Хорошо, всё сделаем, – принимала к исполнению Инга.
– Чуть не забыла. Вот рабочий номер телефона отца. Дозвонись ему, – и Елена Николаевна ушла.
Дочери пришлось несколько раз набирать номер, вращая диск, прежде чем она услышала в трубке голос отца.
– Привет, – у неё не повернулся язык сказать «папа», и она от этого зажмурилась. – Это Инга.
– Я слышу, доча, – спокойно ответил отец. – Как вы там?
