скачать книгу бесплатно
– Будь я проклят, если позволю тебе сотворить это преступление! Я остановлю твое безумие, даю тебе слово.
***
Существо в маске что-то отчаянно верещало, пытаясь даже выдавать нечто вполне разумное и осмысленное, стараясь тем самым всеми силами хоть как-то урезонить наглеца, который, схватив за горло высокочтимого гостя вечера, уже оттеснил его наконец с балкона через лабиринт нескончаемых коридоров, помещений и пролетов лестниц в просторный зал, вполне возможно, тот же самый, где Арчибальд ранее наблюдал за предшествующей всей церемонии оргией. Его это на данный момент совершенно не беспокоило, впрочем, как и десяток-другой людей вокруг, которые продолжали самозабвенно предаваться любовным утехам в самых экстравагантных позах. Однако, даже среди них уже нашлись и те представители костюмированного вечера, которые, не отвлекаясь от своих партнеров, параллельно внимательно и проницательно смотрели, а что самое главное, вслушивались в то, что происходило между теми гостями, что стали главным гвоздем всей программы. Для них обоих эта доминация одного над другим, этот конфликт, как и для большинства находящихся в зале, был не просто очередной любовной игрой, но событием, которое на ближайшие годы, если не десятилетия, предопределит судьбу огромного количества политических, экономических, а главное – военных перспектив мировых держав. Понимал это и «маска», который, едва продохнув, вновь предпринял отчаянную попытку облагоразумить своего «доминанта», который, казалось, всерьез намеревался придушить его этим ошейником.
– Мой дорогой Брат… Гха!.. Великий Арчибальд! – уже практически умоляюще лепетало существо в маске, – пожалуйста, прошу!.. На нас же смотрят!.. Вы не можете отказаться! Не имеете на это никакого права! Вы просто не понимаете, на что обрекаете и себя, и все остальные страны нашей цивилизации, нашего мира! Мы нужны Вам точно так же, как и Вы нам! Мы обязаны действовать сообща! Иначе… Иначе… Войны не избежать! Львы ни за что не простят Вас, если Вы не поддержите их решений! И уж будьте уверены, у меня, увы и ах, но также не будет никаких причин и разумных оснований, чтобы не принять их сторону в назревающем конфликте!
Арчибальд на мгновение будто бы даже задумался, испытывая сомнения, и в глазах маски даже успела проскочить малюсенькая надежда, появился крошечный шанс, чтобы с упоением отблагодарить своего «брата» за благоразумие. Однако глаза терпящего крах переговорщика расширились от ужаса, когда Император-Освободитель вместо того, чтобы отпустить его, и, что самое главное, принять предложение, скинул с самого себя маску, которая с громкими звуками покатилась по полу.
В этот момент даже самые опьяненные страстью любовники отвлеклись от своих занятий, и зал наслаждений, еще секунду назад наполненный неконтролируемыми вздохами, мгновенно превратился в самый настоящий могильник, где не было слышно ни одного шороха. Казалось, что весь звук высосала какая-то неведомая сила, и заключалась она целиком и полностью в одной-единственной фигуре без маски, которая спустя еще мгновение выпустила из руки ошейник стоявшего на цыпочках толстячка. Тот же от полнейшей неожиданности плюхнулся на свой зад, полностью затерявшись в складках мантии, что неторопливо сползла с тела возвышающегося над ним гения, который, выпрямившись и не поворачивая головы, тем самым даже не удостоив своим вниманием окружающей его публики, продолжал буравить взглядом запутавшегося карлика, что предпринимал комичные попытки выбраться наружу.
– Принимать участие в экспансии дикарских племен Первая Демократическая Республика не намерена, ровно, как и препятствовать, развязывая ненужное кровопролитие. Эта неразумная политика будет на совести глупцов, которые готовы будут поддержать данное решение, и которые будут ответственны за те разрушения, к которым приведет она в будущем. Участвовать во всем этом цирке мы не намерены, как я уже сказал. Наша страна будет идти намеченным курсом по интеграции всех стран нашей цивилизации в надежде однажды увидеть, не иллюзорно, но по-настоящему целый и единый мир Человека, а не жадного животного. Засим прошу меня простить, я откланиваюсь, – сделав прощальный жест, направился к выходу Арчибальд, зная, что сейчас на него смотрят сотни и тысячи глаз самых влиятельных людей мира и прекрасно понимая, что даже несмотря на нестерпимое желание части их них убить его прямо сейчас, они этого не сделают.
Однако великий Арчибальд, выйдя на улицу и наблюдая лиловый рассвет, параллельно вдыхая полной грудью воздух утреннего бриза, не терял из виду и факт того, что свершилось неизбежное – началась война, и как он не пытался избежать ее, обстоятельства всё же неумолимо подводили его к решению начать военную кампанию, исход которой решит будущее всей цивилизации. Но просто так сделать подобный подарок своим противникам Арчибальд не мог себе позволить, и именно поэтому, сидя в карете, что уже везла его в Императорский дворец, он прогонял в голове сотни вариантов того, какими темпами и какими средствами стоит проводить реформы, чтобы никакая подобная военная авантюра не смогла остановить Прогресс и уничтожить мечту Великого Гения о возрождении человеческой цивилизации и самого духа Развития. Вместе с этим, его сердце уже неслось параллельно с потоком мыслей в будущее, где ему предстояло воочию узреть плоды своих трудов и храбрых свершений.
38. Пробуждаясь, путешественник пытался отойти от тяжелых симптомов, напоминающих о том, казалось бы, нескончаемом вояже, который ему всё же удалось пережить, и о том, что еще осталось сделать, находя в этих размышлениях силы и надежду на новый день.
Несмотря на то, что воспоминания были не из самых приятных, тем не менее, во всем окружающем пространстве чувствовалась какая-то неподдельная живость, чистая энергия, которая толкала персонажа к тому, чтобы начать действовать, начать жить, в обязательном порядке запустив ретроспективу всех предшествующих текущему эпизоду событий.
Первым и самым четким осознанием путника был стыд, да именно стыд, который, тем не менее, был едва заметен стороннему наблюдателю. Эта эмоция неуверенно выглядывала из-за огромного булыжника физического недомогания, что стекалось со всего организма к низу живота, манифестируя собой будто бы ту самую гору, которая придавливала путника к больничной койке, в которой он, а если быть точнее – она, и обнаружила себя.
Энни смогла угадать, кто она такая, по характерному запаху мужского парфюма, который витал в воздухе знакомого ей помещения, которое теперь было частично переоборудовано под больничную палату, неизменными атрибутами которой была целая куча стоявших у больничной койки приборов, от которых шли трубки, что заканчивались в катетерах на руках пациентки, и которые по всей видимости должны были восстановить потраченные ее телом ресурсы.
С этих самых незаменимых открытий человеческой цивилизации, которые, хотя и выглядели несколько чудно на контрасте по сравнению с античными украшениями основной композиции комнаты, тем не менее, и началось вспоминание своей личной истории, очередной манифестации Богини. Она, в лице Энн, использовала весь потенциал природы пытливого человеческого ума, который изо всех сил пытался понять не только сами принципы функционирования новообретенного организма, но и постичь, в чем же заключалась красота и тот самый неуловимый смысл человеческой жизни.
– Заключается он в том, моя дорогая, что тебя поимели, во всех смыслах, – улыбнулась, обращаясь сама к себе девушка, после того как, очень аккуратно проведя рукой по груди и животу, затем еще ниже до бедер, ощутив там повязку, которая, по всей видимости, оказалась там отнюдь не случайно. Энн была настолько вымотана, что даже не ощутила ни тени ужаса перед тем, что же стало с ее телом после целой серии изнасилований. Вполне возможно, что это безразличие было связано в равной степени как с полной моральной истощенностью, так и с успокоительными, которые, вполне возможно, были предусмотрительно использованы хозяином помещения, что не преминул появиться практически сразу после того, как его хорошая знакомая подумала о нем.
Дверь просторной комнаты отворилась, и внутрь вошел высокий плечистый мужчина-блондин с красивыми, даже не стыдно сказать, правильными чертами лица, который неспешной размеренной походкой подошел к кровати и уселся рядом на заранее подготовленный элемент декора, его дополнявший – изысканное кресло прямиком из прошлых столетий.
– Ну, здравствуй, – мягко улыбнувшись, проговорил мужчина.
– Привет, Пауэлл, – смогла выдавить из себя Энни, не в силах противостоять его врожденному обаянию, одновременно с этим ощутив, как ее лицо само собой осветилось благодарной улыбкой.
– Любишь ты, конечно, находить себе приключения, – уже не так радужно заметил Пауэлл, – как будто бы не знаешь, во что сейчас превратилась столица некогда действительно Свободной Республики!.. – мечтательно подняв голову, возможно, вспоминания о славе своего острова в прошедшие века, с сожалением добавил мужчина, – и что особенно в данный период времени стоит быть предельно острожной! Я ведь тебя уже предупреждал, что Империя использует своих паразитов и за ее пределами! Эта зараза будет делать всё возможное для того, чтобы выжить, и плевать она хотела не только на своих рабов, но и на всех тех достойных людей, кто укрылся за ее пределами! Даже не понятно, кого она ненавидит больше: своих крепостных или свободных людей на других островах, пока еще относительно свободных… – слегка напрягся Пауэлл, – ты уж прости, что читаю тебе лекции в таком состоянии, просто, пока ты… – сделал короткую паузу друг Энн, – пока ты приобщалась к культурному коду своих собратьев…
После этого едкого замечания, несмотря на свое текущее состояние, Энн, тем не менее, безотчётно улыбнулась, ощутив даже, как ее больное тело слегка затрясло от смеха.
– Так вот, – продолжил Пауэлл, – пока ты веселилась, эти ублюдки все-таки сожгли Собор Святого Арчибальда, ты представляешь? И ты меня, конечно, прости, но если бы мое внимание не переключилось на тебя, на твою
жизнь, что оказалась под угрозой, то я, клянусь, просто сгорел бы на месте от ярости! Хотя нет, эти твари такой поблажки от меня не дождутся! В общем, довольно разговоров пока, тебе нужно отдыхать, ну а мне нужно пойти проучить одного твоего дружка, который это всё натворил.
– Это ведь всё он?.. – совершенно «ткнув пальцем в небо», обратилась Энн после того как Пауэлл, не терпя возражений, встал, чтобы откланяться, –Мне нужно его увидеть, – также безапелляционно произнесла Энн, уставившись на своего друга тем самым знакомым ему стальным взглядом, который он не смог парировать, и противостоять которому у него не хватило бы духу, даже несмотря на всю его категорическую принципиальность.
39. – И кого же вы встретили там? – продолжил интересоваться интервьюер.
– Не совсем я. Всё же мы говорим про роман, который…
– Ну вы же прекрасно понимаете, что я сейчас имею в виду.
– И вы меня поймите, пожалуйста, – вежливо улыбнулся писатель, – говори я всё, что думаю, и раскрыв во всех подробностях на страницах своих произведений нюансы некоторых аспектов нашей с вами жизни, то тогда бы… Я имею в виду, что если бы это действительно произошло, то мы бы с вами точно здесь не сидели, ведя милую бесед, уж поверьте мне.
– И, тем не менее, кое-какие пояснения я всё же хотел бы получить.
– Нет, спрашивать вы можете конечно всё что угодно, я честно постараюсь внести некоторую ясность, но ведь совсем другое дело – как вы сами интерпретируете мой ответ. Вот это самое важное, на мой скромный взгляд.
– Отлично, – будто бы пропустив мимо ушей то, что сообщил ему собеседник, продолжил интервьюер, – тогда вернемся к вопросу, кого же вы, а если быть точнее, ваши персонажи, встретили на этом острове?
– Они встретили одного шамана, – спокойно ответил писатель, – только давайте отвлечемся от этого термина, потому что для одних – это точно будет чем-то, что до сих пор связано со смертельной опасностью. Даже само упоминание подобного явления в определенном контексте – довольно рискованный шаг в текущих политических реалиях. Иные же, напротив, сразу начнут восторженно завывать, думая, что обычный человек в состоянии излечить как их тела, так и психические здоровье. Нет, оба эти полюса неверны в своих интерпретациях, и истина кроется тут даже не посередине, а я бы даже сказал – далеко за пределами всего, что сейчас уважаемый зритель нарисовал в своей голове.
– Расскажите.
– Что ж, не я первый, кто познакомился с этим человеком в этом качестве, ведь и до меня многие встречались с ним, однако их опыт взаимодействия был кардинально иным, и вы скоро узнаете, почему. Если короче – мое знакомство состоялось с ним при весьма необычных обстоятельствах, и тут всё же не обошлось без другого выдающегося человека, которого мне посчастливилось встретить на своем жизненном пути, и речь о котором пойдёт в моем заключительном романе.
– К этому мы еще вернёмся.
– Разумеется. Так вот, не называя пока имени, хотя я думаю, что уже многие догадались, кто это, начну я, пожалуй, с того, что встреча эта действительно представляла из себя нечто из ряда вон выходящее. И что же я тут имею в виду? Позвольте мне привести небольшую выдержку из рассказа моего любимого и обожаемого друга-шамана, даже сердечного друга, если вы не против, ну а потом уже перейдем к таким второстепенным вещам, как биография и прочим, отвлекающим от самого главного, факторам.
– Так о чём же этот рассказ?
– Он про одного родителя и его сына, а может это была даже дочь, я тут не настаиваю на истинности, и о том, как они смогли справиться со своими противоречиями.
– Вечный спор отцов и детей?
– Вроде того, однако тут всё несколько глубже. Что ж, с вашего позволения, немного слов о временах столь давних, что о них уже никто и не упомнит, и, тем не менее, история эта будто бы произошла только сегодня, и я надеюсь, что, внимая ей, наш многоуважаемый слушатель для себя вынесет нечто полезное. Так вот, без дальнейших отступлений, история эта – про воина, который только что вернулся с войны.
***
Сидя в небольшом глиняном домике, юноша, что уже практически стал взрослым мужчиной, смотрел через круглое отверстие в стене дома на зажигающиеся звезды. В его голове играла странная мелодия, не похожая ни на один из барабанных боев, под который он нападал на своего врага, нет, это было нечто совершенно чужое, может быть, даже случайно услышанное на ином острове, но от этого ничуть не менее прекрасное.
Этот звон, это звучание, эта в какой-то степени магическая музыка по-настоящему трогала сердце воина, который, тем не менее, ощущал, что это не является чем-то дьявольским и зловредным, но, напротив, представляет собой чудесную мистическую загадку, которую ему стоило разгадать. С возрастом мужчина понял, что окружающие его соплеменники не имели понятия о природе этого явления, и, более того, придя к выводу, что подобное признание может вызвать ряд неприятных последствий для него и его семьи, воином было принято решение самостоятельно постичь природу данного явления. От жрецов также не стоило ожидать какой бы то ни было помощи, а посему выход из лабиринта своего разума воину предстояло отыскать в одиночку. Пожалуй, единственной зацепкой, которой мог воспользоваться юноша, была история его матери о том, как некий безумный отшельник-шаман спас ее сына, собственно самого героя истории, от смерти, когда тот был совсем мал, и духи хотели забрать его к себе. Однако, все были наслышаны о репутации этого человека, которая говорила о нем не просто как о шамане, а как об опаснейшем существе на всем острове, а, возможно, и во всем мироздании. И дело было не только в его магическом могуществе, но также и в отношении и репутации, которая сформировалась, благодаря многочисленным слухам, что роились вокруг этой загадочной персоны, которая, если исходить из людской молвы, выкрадывала малышей из их семей и творила с ними обряды ужасающегося свойства, только лишь для того, чтобы накормить свое черное божество, свою Богиню, которая, как говорят, могла убить любого, кто хотя бы подумает нанести вред ее самому горячему поклоннику.
Этим, возможно, объяснялось и то, что даже сами вожди трайбов не слишком сильно обращали внимание на существование подобного явления в своих владениях, и будто бы и вовсе игнорировали его присутствие. И, тем не менее, отрицать реальность данного персонажа ни у кого не возникало желания. Так что, если кто и сомневался в этих историях, то того старшие предупреждали держать ухо востро и не посещать запретный лес и гору, поскольку, заплутав там, можно было и вовсе не вернуться обратно.
Размышляя на тему реальности существования этого шамана уже не первый месяц, юноша, дождавшись перерыва между рейдами на соседние трайбы, решил всё же просить благословения на поиски старца, объяснив их крайней нуждой и воззвав к самому глубинному чувству – Зову Предков!
Каково же было разочарование юноши, что встретил решительный отказ от отца, который не то что даже не намекнул, где и как найти в заколдованном лесу Великую Гору, но практически сразу пришел в безумную ярость, едва заслышав о том, что его сын решил всем делам и заботам, которыми была окружена их семья, предпочесть подобный, более чем недостойный и заслуживающий всяческого презрения путь!
Тем не менее, не вняв запретам своего отца и всячески проигнорировав их, тем самым навлекая на себя гнев десяти тысяч богов, юный воин всё же решился на свой великий поход, и засветло, пока все спали, отправился в путь.
***
Путешествие же другой, не менее интересной особы, началось не с раннего ухода, что можно было даже охарактеризовать как побег, но, напротив, с возвращения домой, и даже не в метафизическом, а в самом что ни на есть прямом смысле, когда юная иммигрантка с острова Утконоса только начинала интегрироваться по-настоящему в жизнь цивилизации осознанно, уже образовав подобие уютного гнездышка вместе со своим юным избранником, урожденным жителем стран Конгресса и ее культурной столицы, в частности. Девушка просто души не чаяла в своем кавалере по имени Ричард, с которым уже не первый месяц состояла в довольно тесных отношениях. В последнее время, правда, она начала ощущать, как нечто практически неуловимое начинает просачиваться в их уже ставшую своеобразной данностью близость во всех отношениях, но она даже сама не могла точно сформулировать еще, что же это именно было. Да, она любила его как раньше, и всё же, что-то безусловно происходило, и Энн даже была готова встретиться лицом к лицу с теми еще невыясненными процессами, что скрывались за ширмой подобного внутреннего подсознательного волнения, только чтобы уже наконец сбросить этот камень с души. Однако, юная девушка и надеяться не могла, что это открытие произойдет так скоро и без малейшей ее собственной, казалось бы, инициативы.
Энн, слегка уставшая, однако абсолютно счастливая, знающая, что уже спустя несколько минут встретится с любимым Ричардом, уже перепрыгивала со ступеньки на ступеньку по лестнице к двери подъезда многоэтажного комплекса, где они жили. Она уже успела обменяться парой фраз с консьержем и, поднявшись на лифте до этажа своей квартиры, как ни в чем ни бывало отворила входную дверь, где в некотором ступоре остановилась прямо в дверях, заметив с порога чуть далее по коридору двух совершенно ей незнакомых людей, которые явно были не грабителями, а если все-таки и являлись таковыми, то выбрали весьма интересные образы для своего преступления. Один из них был практически голым, лишь перетянутым в различных местах кожаными ремнями, второй – в принципе, тоже выглядел весьма экзотично, однако вместо этой довольно откровенной униформы на нем все-таки было накинуто некое подобие короткой курточки, которая, однако, казалось, не скрывала, а в какой-то степени даже наоборот, еще более оголяла данного субъекта.
Энни, постояв несколько неловких секунд прямо на пороге, медленно и довольно комично отклонилась корпусом тела назад. Сделав пару шагов в обратном направлении, Энн заглянула за отворенную ею дверь, перепроверяя, нужная ли вообще цифра стоит на двери, и не ошиблась ли она случайно этажом.
Двое мужчин, также заметив это смущение новоприбывшей гостьи, дружелюбно улыбнулись ей и после недолгой обмены репликами всё же заставили девушку поверить в то, что она пришла куда нужно, после чего она миновала порог своего знакомого дома так, как будто бы это было в самый первый раз.
– Энни, дорогая! – раздался откуда-то из глубин затянутой лиловой дымкой квартиры знакомый голос. Услыхав его, юная Энн всё же решилась пойти дальше, внутрь просторной квартиры своего молодого человека, которая сейчас будто бы превратилась в совершенно иное место. Хотя ее обстановка, по крайней мере то, что ей удавалось разглядеть, осталась фактически не тронутой, тем не менее, изменилось кардинально нечто иное, а именно – само качество этого места, какой-то неуловимый тип энергии, который незримо всегда присутствовал в помещении. Его то, как оказалось, на самом деле и знала всё это время девушка, а отнюдь не какие-то физические предметы, которыми было наполнено это пространство, а даже не его собственные размеры и форма.
Энни шла сквозь сгустившейся туман, как сквозь густые джунгли своей родной страны. Хотя девушка фактически ничего и не могла помнить о том острове, откуда она сбежала, и, несмотря на то, что она не знала всей той буйной растительности, которой обладала земля ее предков, Энн почему-то всё равно отчетливо ощутила прикосновение того самого родного чувства, которое будто бы указывало ей, что она хотя пока еще и не дома, но, тем не менее, следует в правильном направлении, и что этот вечер, плавно перетекающий в ночь, отнюдь еще не завершение ее приключения, ее путешествия, но важнейшая поворотная точка в ее вояже по волнам жизни.
Параллельно с этой центральной мыслью, которая хотя и не обдумывалась девушкой прямо сейчас, но что безусловно присутствовала подсознательно, она в данный момент была занята предположениями и рассуждениями о всех тех людях, которые сейчас находились в просторной двухуровневой квартире ее бойфренда. Кого-то она знала, кого-то нет, с кем-то она здоровалась по пути, кто-то успевал бросать многозначительные взгляды, хотя и вовсе не был знаком с ней. Одним из таких людей оказался крепкий мужчина, так же почти полностью обнаженный, который смотрел на нее так, будто бы был уверен и даже сам давал понять своему объекту вожделения, что сегодня она будет его. Дойдя до спальни, девушка обнаружила своего друга лежащим в компании двух девушек, которые также были голыми, и одна из которых делала ему массаж спины.
– Энни, дорогая! – повторив один в один свою реплику ранее и приветственно подняв руку, улыбнулся Ричард, который явно был на седьмом небе от удовольствия, которые дарили ему умелые руки незнакомки, – ну как тебе?
Энн сначала ощутила, как по ее телу сначала прошла волна негодования от того, что она, якобы, должна была отнестись не то чтобы спокойно, но даже с благодарностью к десятку полуобнаженных тел фактических чужих ей людей в квартире, однако затем всё же ее мозг заработал, как ей по крайней мере показалось, в нужном направлении, и она вычленила из своей памяти тот откровенный разговор, который случился у них с Ричардом при приеме энергофруктов. Тогда она с большим энтузиазмом и предвкушением веселья согласилась со своим другом, когда тот предложил немного разнообразить их сексуальные отношения. Энн даже почувствовала румянец на щечках, вспомнив обо всех тех экспериментах, заключавшихся в том числе и в количестве партнеров, которые она сама же и озвучила во время их посиделки, и о которых она уже успела напрочь позабыть, вернувшись в повседневное состояние сознания. Сейчас же, припомнив всё разом, она даже не знала, как стоило реагировать на столь моментальную возможность реализации всего того, что ей нарисовала тогда ее фантазия, заставившая девушку удивиться и даже испугаться того, что иногда желания, сказанные вслух, могут реализоваться настолько быстро, притом, что она даже сама толком не была готова к этому.
– Ну, что ж, – даже не удосужившись дождаться ее ответа, и вместе с тем освободившись от чар массажистки, потянувшись, улыбнулся Ричард. Он не спеша встал и протянул своей подруге маленькую капсулу. – Тебе стоит настроиться с нами на одну волну, поскольку сейчас начнется самое интересное.
Энн не успела даже что-то понять, как оказалась уже в ряду, состоящем из шести человек, среди которых был и ее избранник. Напротив же них оказались другие шесть гостей этого вечера, которым, предположительно, по какому-то заранее выпавшему жребию давалось право выбрать себе по партнеру на ближайший вечер.
Энн стояла, понимая, что вот сейчас она ни в коей мере не готова к подобным экспериментам. Затем, ощутив, как ее кто-то отчаянно щиплет за локоть, она, слегка ошарашенно покосившись в сторону, обнаружила самого Ричарда, который недвусмысленно намекал на то, чтобы она уже проглотила, наконец, таблетку, которую всё это время держала в руке. Энн без колебаний запихнула ее в рот, только чтобы отстал Ричард, и, не став глотать ее, так и осталась стоять в полнейшем недоумии, гадая о том, что произойдет дальше.
Ричард, похоже удовлетворившись этим, уже не сопротивляясь, отдался подошедшей девушке, что увлекла его за собой. Энн, заметив, как на ее прикосновение член Ричарда недвусмысленно отреагировал, испытала укол ревности такой силы, что готова была прямо сейчас броситься на них с кулаками. Несмотря на этот соблазн, она каким-то чудом всё же устояла на месте, по всей видимости, ощутив на себе уже другое воздействие, а точнее, взгляд, прожигавший ее насквозь. Он принадлежал как раз-таки тому мужчине, который еще ранее не вызвал особой симпатии у Энн, и который уже находился в предвкушении. Энн настолько разозлила во второй раз самодовольная физиономия этого «мудака», как она его про себя окрестила, что знала наверняка, что если он хотя бы приблизится к ней, то она тут же прибьет и его, и Ричарда, и… не успела развить свою фантазию дальше девушка, ощутив, как по ее коже прошлись мурашки. Повернув голову, она практически лоб в лоб столкнулась с улыбающимся лицом девушки, которая мягко потянула ее за собой в отдельную комнату, прочь ото всех остальных. Энн уговаривать дважды не пришлось, и вот уже через пару секунд она обнаружила себя в приватной обстановке.
– Спасибо тебе, – выдохнула Энни, обращаясь к своей спасительнице, – а то я уже и не знала, что мне… – только и успела произнести она, как незнакомка уже заключила ее в объятия, а их губы, соприкоснувшись, слились. Энн, от неожиданности проглотив капсулу, оправилась от первичного шока, тут же ощутив, как ее тело внезапно расслабилось само собой, после чего она полностью отдалась увлекающему ее потоку чувств, наслаждаясь тем, как каждый волосок на ее теле, наэлектризовавшись, поднялся кверху, а вся нервозность, что она испытывала еще мгновение назад, исчезла, будто бы ее никогда и не было.
40. В калейдоскопе видений, что, подобно густому лесу, заключили в свои объятия всех присутствовавших в этой комнате, лишь один из индивидуумов смог сохранить рассудок, наблюдая за тем, как остальные присутствовавшие начинают менять свои формы, становясь как будто бы частью общей сюрреалистичной картины, что их окружала. Они трансформировались то в божественные, то в видения самого ада, что в конечном итоге представляли собой всевозможные комбинации ситуаций, которые могли иметь место как в прошлом, так и будущем, включая как саму планету, на которой они находились, так и миры, выходящие не только за пределы этой солнечной системы, но и любой константы восприятия вообще. Там привычные законы физики становились не более, чем условностью, чьей-то прихотливой фантазией, а любые мысли также превращались в абсолютно ничего не значащие, и в полной мере этого слова плоские явления, что просто исчезали перед многомерным буйством единства сущности, которая совершенно не оставляла лишнего места для так называемого рассудочного мышления. Рассуждая подобным образом, ум путешественника, который был уверен, что знал всё о «материальном» мире, который оказался не более чем микроскопической лужицей, сам стал не менее крошечной лягушкой разума, что смогла всего одним смелым скачком перепрыгнуть из нее в океан, находящийся, как оказалось, не так уж и далеко. Вполне могло статься, кстати, и то, что сам океан, поднявшись гигантской волной, смыл и лягушку, и ее лужицу, и всё, что их окружало, полностью растворив в своей бесконечной силе и красоте.
В конечном итоге вся мощь этого видения трансформировалась в единый образ величайшей красоты – лица Богини, что наградила своим поцелуем свою избранницу, тем самым пробудив ее ото сна, а после, отстранившись, игриво подмигнула, дав той возможность самостоятельно открыть глаза и ступить на игровую площадку мира. При смене мира Богиня не исчезла насовсем, но лишь надела иную маску, и теперь смотрела на путешественницу окровавленным лицом дикаря, который, возможно насмерть, изнасиловал ее подругу и который одной единственной искрой своей ненависти сжег всё, что вообще было дорого Энн в ее новом доме.
– Ну, привет, сука, – криво усмехнулась несуразная маска физиономии варвара, что практически не поменялась за прошедшие тысячелетия. Он смачно сплюнул на пол сгусток крови, тут же мгновенно получив удар по голове толстенным томом, что сжимал в своей ладони Пауэлл, который мгновенно взревел, – ты, мразь, а ну-ка заткнулась!
– Ты в моем доме, животное, и не смей… – прервался на полуслове Пауэлл, с искреннем удивлением и непониманием вытаращившись на Энни, которая взорвалась смехом из-за комичности вида галантного коллекционера Пауэлла, ее доброго друга, которого она так редко видела в гневе и который так ему не шел. Даже несмотря на то, что перед ней сидел опаснейший убийца и рецидивист, который, возможно, поломал не одну судьбу, и Энн, и ее дорогой подруги Ланы в том числе, она, тем не менее, всё равно не могла заставить себя прекратить смеяться, и даже, когда из ее глаз брызнули слезы, продолжала хохотать.
Пауэлл аккуратно подошел к опустившейся к этому времени уже на колени Энн и очень осторожно, мгновенно переменив свой тон с гнева на милость, положил ей на голову ладонь, после чего как можно более мягко и ласково обратился:
– Энни, ты в порядке, дорогая?
– Всё… Всё нормально, – откашливаясь, проговорила Энни, понемногу успокаиваясь и внутренне радуясь тому, что этот резкий приступ практически закончился.
– Еще раз извини, – прошептал Пауэлл, – но мои медики позволили себе внести некоторые коррективы в твое состояние, чтобы стабилизировать как твои физические, так и ментальные…
– Лана!.. Лана в порядке?.. – перебила его подруга, не слишком интересуясь подробностями своего текущего положения.
– О, конечно, конечно, с ней всё в порядке! Она… – быстро протараторил Пауэлл, тут же замолчав, когда Энн с натянутой от уха до уха улыбкой и слезами на глазах впилась своим взглядом в его лицо, после чего пришло ясное осознание того простого факта, что соврать ей сейчас означало бы только то, что он навсегда умрет в ее глазах.
– Энн, поверь, сейчас не самое лучшее время для этого, но если ты с этим справишься, то Лана…
– Эта шлюха сдохла! – ворвался в интимное пространство разговора Энн и Пауэлла звериный рык, который сейчас больше был похож на оскорбительный хохот гиены – хищника, который беззастенчиво только что разобрался со своей добычей.
– Та шлюха, и ты, и все эти бляди у вашего сраного собора, все мертвы! А скоро и вся ваша цивилизация будет в огне! Мы в****м вас, – уже глядя на Пауэлла, истерично тряхнул головой вторженец, – ваших блядей, мужчин, детей, всех!! Как завещал Великий Оракул Бабочки, и увидим, как он вновь снизойдет в этот мир!
41. – Куда направляешься, красавчик? – никак не мог отогнать от себя назойливые слова, что так и роились, подобно надоедливой мошкаре, вокруг головы путешественника, который, не выдержав, уже занял боевую позицию, обнажив свой клинок.
– Покажись!
– О, вот это настрой! Мне нравится, ну что ж, вот она я, любимый!
Воин вновь резко обернулся, заметив какое-то движение на деревьях, однако, даже присмотревшись внимательнее, вновь не обнаружил там своего врага.
– Здесь, здесь! – вновь радостно раздался звонкий женский голосок.
Кровь юноши вскипела, и он, перекатившись так быстро, будто бы знал наверняка, что в него сзади летят стрелы, прислонился спиной к стоящему рядом дереву, чтобы прикрыть свой тыл.
– Молодец! Вот уже почти, ну почти! – расхохотался голос, заставивший воина сжать свои ладони на рукоятке клинка так крепко, что из треснувшей кожи просочилась кровь. Повидавший множество сражений юноша в свои двадцать с небольшим был уже опытным бойцом, а потому он, не теряя самообладания, переводил взгляд с одного объекта на другой в поисках мельчайшего движения, на которое готов был уже молниеносно отреагировать.
– Ну вот же я! – в лицо буквально выплюнул свою фразу «враг», повиснув вверх ногами прямо перед застывшей на мгновение от неожиданности физиономией путника, с которым он развлекался.
Инстинкты воина и тут не подвели, заставив его моментально совершить в сторону пытающейся его одурачить сущности несколько выпадов, которые эффектно пронзили воздух над Воином.
Моментально отскочив во время маневра от дерева, путник стал медленно пятиться назад, и буквально через пару аккуратных и быстрых шажков спиной уже наткнулся на нечто, что физически не могло появиться на небольшой опушке, поскольку ничто не могло бы с такой скоростью там оказаться в принципе, если только это не был самый настоящий демон, существо не из этого мира, которое и хотело сбить его с пути, а потому, заключил путешественник, необходимо было проявить хитрость и смекалку, чтобы обмануть это существо, поскольку любые иные попытки физически навредить ему окончатся провалом, и тут бесполезна вся сила и скорость, которой обладал юноша.
– Как тебя зовут? – попытавшись успокоить свой голос, чтобы не выдать свое волнение, которое вполне могло предательски выдаваться его телом, в котором неистово колотилось его сердце, спросил юноша существо, что находилось прямо сейчас за его спиной и даже слегка касалась его кожаной брони.
– Вообще-то, по правилам приличия путешественник сам должен представиться, – отозвались в голове воина слова, которые будто бы некто нашептывал прямо на ухо путнику.
– Тебе вовсе незачем знать мое имя, демон! Всё, что ты должен понимать, так это то, что ни ты, ни твоя братия не остановят мой поход! Я найду старца и получу свои ответы!
– Ответы? – будто бы даже еще больше раззадорился голосок, – и какие же ответы ты ищешь, о, благородный воин?
– Тебе незачем знать тайны человеческого сердца, да ты и не поймешь.
– Да? Ну, хотя… Да, я думаю, ты прав! – внезапно согласился голос, – действительно ведь, куда уж мне понять, почему своего единственного отпрыска этот старый ремесленник решил отправить с самого детства в обучение на воина, и таким образом, чтобы тот оплатил все его долги службой и в дальнейшем стал не более, чем источником дохода, который обеспечит ему безбедную старость? Вполне возможно, что эгоизм и был единственной причиной того, что этот ремесленник отнес свое дитя колдуну, чтобы тот, презрев все законы этого мира, спас его ребенка только для того, чтобы тот мог скинуть с себя всё…
Воин в мгновение ока развернулся, занеся для страшного удара свое орудие, но в самый последний момент всё же успел остановить свое движение в миллиметре от кожи искушавшего его существа, которое он просто не посмел вот так сразу сразить. То была обнаженная девушка невиданной доселе красоты, чьи глаза буквально загипнотизировали воина, и, более того, он никак не мог понять, каким это именно образом эта красотка могла быть неким лесном существом, этим духом, уж добрым или злым – не важно. В чем воин был наверняка уверен, и это пугало его гораздо больше, чем все остальные обстоятельства этой встречи, так это то, что это существо имело его глаза. В них он растворялся и не мог уже связно мыслить, пытаясь из всех последних сил определить, был ли он тем путником, что забрел в бесконечный лабиринт леса или же всё это место, его самая суть, воплотившаяся прямо тут перед ним, и была им самим всё это время и ждала лишь некоего сигнала извне, который открыл бы ему эту очевидную истину.
Прежде, чем было сформулировано окончательное суждение, произошло нечто совершенно невообразимое – воин увидел, как это существо, этот демон, этот могущественный дух леса, чем бы он там ни являлся, стал рыдать прямо на его глазах. На щеках этой обольстительницы показались слезы, и на какое-то мгновение вернувшаяся к воину уверенность вновь подхлестнула его эгоизм, и он заключил, что если уж смог заставить это нечто рыдать прямо на его глазах, то он в состоянии его (или ее) ранить и даже убить! Вот он уже занес клинок для решающего удара, но тут же ощутил, как его сердце насквозь поразило нечто холодное и острое, заставившее его ощутить, как воздух выходит навсегда из его легких, после чего сам он не смог уже сделать ни единого вдоха. Опустив голову, он, трясясь всем телом, схватился другой рукой за острие, что торчало из его груди, и, к своему ужасу, узнал по гравировке на рукоятке свой собственный кинжал!
Воин моментально обратил взгляд на другую руку и, увидав, что она пустая и в ней не было уже никакого клинка, медленно поднес пустую ладонь к своему мокрому лицу, ощутив в последние мгновения своей жизни, падая на землю, поверженный сильнейшим ударом, что плакал на самом деле он сам.
42. – Требуется какая-то помощь? – мягко произнес официант, услужливо проникнув в импровизированный «шатер» внутри кафе.
– Нет, всё в порядке, всё хорошо, – пытаясь остановить поток лившихся из глаз слез, проговорил путешественник, лежа на одном боку на горе подушек, – мне только нужно немного времени…
Произнеся эту фразу, гость заведения тут же пожалел об этом, поскольку время – это как раз то, над чем он более был не властен, а это означало, что он может навсегда остаться в подобном плачевном во всех смыслах состоянии. Уже начав паниковать, мужчина подумал, что может все-таки стоит рассказать об этом страхе официантку, но тот опередил его обращение, и как сначала подумалось путнику, понял его без слов, а потому, аккуратно взяв его за руку, одним легким движением поднял его, будто бы посетитель весил не больше, чем самое легчайшее перышко. Удивившись этому, путник раскрыл глаза и не смог сдержать улыбки, что появилась на его заплаканном лице, ведь он вновь увидел те самые глаза, что с пониманием смотрели на него буквально мгновения назад в самой чаще заколдованного леса. После этой встречи прошли тысячелетия, и вот он вновь встретился взглядом с ними, как будто бы этот колоссальный для одного конкретно взятого человека период, эта пропасть, была просто ничем. Казалось, что даже расстояния в триллионы лет не имели бы никакого значения, покуда он знает, что всегда, в любом месте и времени может встретиться с ней.
Девушка, или дух, или чем бы эта тайна ни была, уже объяла собой путешественника, который ощутил, как его тело забилось сначала в конвульсиях, не готовое быть поглощенным этим существом. Его мозг из последних сил протестовал против забвения и того, чтобы быть стертым из реальности навсегда! Его драгоценная память и опыт кричали, чтобы он ни за что не сдавался! Но чем сильнее он сопротивлялся, тем безвыходнее становилось его положение, тем ужаснее он ощущал и себя, и свое место в этом аду, в который превратился окружающий его, застывший навсегда мир.
В определенный момент, осознав, что действительно не просто испытывает муки, но взаправду физически умирает, он принял это, и уже было всё равно, где это произойдет: в далеком прошлом в мифическом лесу, либо в будущем, в продвинутом футуристическом кафе для путешественников по глубинам своего сознания – всё это не имело никакого значения, поскольку смерть теперь представлялась единственным освобождением для путника. Как только пришло это понимание, путник позволил себе сдаться, после чего мир буквально взорвался, и статичная картинка прошлого и будущего треснула напополам, затем разлетевшись на тысячи кусочков, обнажив совершенно иную реальность, состоящую из переливающихся геометрическими узорами змееобразных паттернов. Осколки действительности, плавясь в полете, в свою очередь, начинали стекаться к светящемуся источнику, которым, казалось, и был сам путешественник, что танцевал в форме поглощающего весь свет черного силуэта в переливающемся, украшенном сверкающими глазами-драгоценностями одеянии, напоминающем взъерошенную шкуру, состоящую из тысяч голов утконосов, одна из которых украшала маску этого неудержимо пляшущего существа, который своими непринужденными движениями создавал все пульсирующие формы вокруг, что устремлялись к его макушке. На ней распускался точно выверенный в геометрических пропорциях и безупречный по своей красоте бутон цветка, из которого уже выростала во весь рост Богиня-Бабочка, чьи крылья можно было интерпретировать еще, как и рога. Эти светоносные передатчики, которые били из ее тела и создавали мир вокруг, возвращаясь обратно, несли информацию обо всем творческом начале, что она выпускала из своего сердца, только для того, чтобы в конце концов исчезнуть, потому даже ее самой не существовало, а была лишь бесконечная фантазия о передуманном ей собственном ребенке, которого она бережно укачивала на руках, и который был и началом, и концом, а также вместилищем всех смыслов, что только могли найтись во всех десятках тысяч созданных Богиней-Матерью реальностей.
Медленно приходя в себя, великий Император до сих пор ощущал себя так, будто бы его убаюкивал целый мир, и при этом он сам в то же самое время являлся всем этим пространством. Это бесконечное чувство блаженства гармоничного единства творения и творимого, просуществовав еще какое-то время, вновь было смещено на второй план системой торможения мозга, которая, уже взяв на себя все функции организма, заставила своего носителя моментально вспомнить о своем существовании, даже несмотря на то, что он сам отсутствовал всего несколько секунд в своей фантазии, которые, тем не менее, казалось, растянулись до самой бесконечности.
Арчибальд теперь наблюдал за тем, как уже он сам укачивает теперь на своих руках свое собственное дитя, которое он обязан был защитить во что бы то ни стало, и создать для него тот самый мир, что ему, как родителю, не было бы стыдно подарить своему чаду.
Он знал наверняка, что нужно делать. Война неизбежна, и несмотря на то, что весь мир объявит его агрессором, он понимал на самом деле, что всё это произойдет лишь из-за примитивности тех трусов, что называли себя избранными и прятались за масками королей от собственных народов, от собственных жен и мужей, от самих себя, пряча свое сердце в бесконечном маскараде своих встреч и пытаясь сделать вид, что они настоящие правители океанов. Всё это было ложью от начала и до конца. Арчибальд знал не понаслышке, что значит стоять во главе страны, как знал и то, что, несмотря на всю пошлость этой фразы, – это действительно было божественное провидение. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы определить по делам человека, является ли он притворщиком, который занимает не свое место или представляет из себя настоящего проводника самой судьбы.
