скачать книгу бесплатно
– Чем могу? – пробормотал он, но осёкся под строгим взглядом короля, наклонил голову и примирительным тоном произнёс:
– Я всегда готов служить тебе, Чарли. Ты же знаешь. Это навсегда. Я был и есть твой самый преданный друг. Я же был с тобой там! И через всё прошёл вместе с тобой! – он поднял голову, прояснившимся взором глядя прямо в глаза королю.
Тот с шумом выдохнул, заложил руки за спину и прошёлся по кабинету. Не ответив ничего на это напоминание о той преданности, которую Вильерс выказал ему в годы эмиграции, Карл прохаживался взад и вперёд, изредка останавливаясь, словно для того, чтобы присмотреться к названию одной из книг или разглядеть маленькую диковинку из коллекции в шкафу.
– Чарли? – тихо позвал его через некоторое время Бэкингем, отчасти придя в себя.
– Не то, Джорджи! Всё это не то! – заговорил Карл, не оборачиваясь к нему. – Теперь кто угодно может напомнить мне о лояльности по отношению к короне и верности моему отцу. А как же иначе! Двор полон вернувшихся из эмиграции погорельцев. И Джорджи, ведь не каждому удалось ухватить немалый кусок приданного вместе с рукой дочери республиканского генерала!
– Что? – Бэкингем даже привстал, но вовсе не от гнева за то, что ему указали на брак по расчёту с дочерью ярого кромвелиста – врага номер один покойного короля.
– Я всё сказал! – ответил на это Карл, продолжая отмерять шагами длину кабинета.
– Да что в том такого? Я вернул своё же наследство. Не забывайте, Ваше величество, я ведь, так же как и вы, потерял всё! И пока состояние моего отца не перешло в руки к сыну какого-нибудь пивовара, я позаботился о том, чтобы вернуть его в семью. И только!
– Баста, всё! Хватит, Джордж! – вскричал Карл и вернулся к столу. – Теперь поговорим, – с этими словами он сел на край стола рядом с Бэкингемом.
– Поговорим! – с апломбом повторил за ним Джордж, хмуро посмотрев в лицо наклонившегося к нему короля.
– Мне необходим этот брак, Джордж. Мне и Англии. Ты это понимаешь?
На лице Бэкингема отразилось окончательное прояснение, а вместе с тем и начало мыслительного процесса. Посерьёзнев, он всё так же в упор, не мигая смотрел в глаза короля, будто они играли в «гляделки»: кто кого пересмотрит.
– Но я не желаю, чтобы всё это выглядело, как дешёвая сделка с французами, – пояснил Карл. – Нет! И тем более я не хочу, чтобы сами французы думали, будто бы оказали нам великую милость этим сватовством. Ты понимаешь?
– Нет, – честно признался Джордж и выпрямился, расправив плечи. – Я ничего не понимаю. С чего им так думать? Это ведь они прислали своих послов. Разве это не так? Или?
– Нет, – глухим голосом ответил Карл и резко отодвинулся от него. – Нет! Чёрт побери, нет! Трижды нет! – выкрикнул он, на каждой фразе громко хлопая ладонью по столу.
– Ну… И что с того? – не желая показаться тугодумом, Джордж наморщил лоб, вдумываясь в сказанное Карлом.
– Матушка использовала все доступные ей средства для того, чтобы вложить эту блестящую идею в голову королеве Анне. Это всё козни прохвоста Мазарини! Вот кто мешал этому браку. Как знать, если бы ни его медовые речи, произносимые близко от сердца и ушей королевы Анны, тогда, может быть, я и получил бы руку герцогини де Монпансье вместе со всем её наследством! И тогда я вернул бы себе трон гораздо раньше. О, Анна-Мария сделалась бы королевой, как и мечтала, а я… Ай, да что там, всё пошло прахом! Но, Джордж! Этот прохвост не должен помешать нам сейчас. Ты понимаешь?
– А разве он против? – Джордж внимательно следил за мимикой подвижных черт лица Карла, пытаясь угадать то, что оставалось недосказанным.
– Как только я увидел этого де Креки в зале Совещаний, то сразу же понял, что дело нечисто. У него есть какой-то план. И я хочу знать, что он затевает.
– Хотел бы и я узнать об этом, – проговорил Джордж, ослабляя узел пышного банта, завязанного у него на шее.
– Я поэтому и настоял на том, чтобы этот молодой де Руже был назначен женихом по доверенности. Де Креки – старая ворона. Он не только стар и уродлив. Он способен превратить эту помолвку в сущий ад для Минетт!
– Что? – в лице и в голосе Бэкингема отразилась ярость, и не будь Карл занят собственными мыслями, то непременно обратил бы внимание на столь неоднозначную реакцию фаворита.
– Да, да! Мне нужна твоя помощь, Джордж, – продолжал свою мысль Карл, вновь принявшись ходить по кабинету. – Ты обязан! Нет, ты просто должен сделать всё возможное для того, чтобы Минетт увлеклась идеей о браке с французским принцем.
– Точнее, чтобы она увлеклась этим французским генералом, не так ли? – недовольно переспросил Джордж.
– Нет. Этого не нужно. Нам необходимо только то, чтобы Минетт увлеклась мыслью о браке с Филиппом. Им самим, если возможно. А лучше, если бы он стал принцем её мечты! Понимаешь? Счастье моей сестры – это самое важное в этом деле.
Это показалось нелогичным самому Джорджу. Только что речь шла о политическом расчёте и браке, который должен был предоставить им союз более глубокий и крепкий, нежели все подписанные меморандумы и договоры – это династический брак! И вдруг Карл заговорил о личном счастье своей сестры! Всё это никак не укладывалось в понимании Бэкингема, и он обернулся к королю, который стоял напротив книжного шкафа и с рассеянным видом изучал корешки книг.
– Если эта помолвка будет счастливым и желанным событием в мечтах принцессы, то весь двор, а за ним и Парламент, и вся Англия, и вся Европа – все воспримут это как счастливый и очень романтичный союз двух сердец. Оба юны и практически выросли вместе. Они ещё и красивы к тому же. А что ещё нужно для волшебной сказки?
– Ну… если вы так говорите, – промямлил Джордж, думая о своём.
– И никто не вспомнит о том, что нам необходим союз с Людовиком больше, чем все эти матримониальные нюансы. Конечно же, и матушка, и я сам желали бы для Минетт корону, а не тиару принцессы. Понимаешь? Так было бы надёжнее. Но как знать! Пока что Филипп является дофином Франции. Как знать!
Джордж вытер горячей ладонью взмокший лоб. Хмельного опьянения в голове у него как и не бывало. Зато там гудел целый рой мрачных мыслей о предстоящем браке Генриетты.
– Но имеется одно значительное «но» во всей этой идиллии, – снова заговорил Карл.
– Я полагаю, – тяжело вздохнул Джордж, удивившись, что Карл так долго кружил вокруг да около, не приступая к самому животрепещущему вопросу, касающегося лично новоиспеченного жениха Генриетты.
– Де Креки, судя по всему, преследует совсем другие цели. Он может высказывать сколь угодно любезностей мне в лицо. Но я прекрасно помню французский двор, Джордж! Эти люди, даже плюя тебе в спину, прошепчут проклятия с любезной миной на лице. Все они лицемеры, каких свет не видел!
– Так уж и все? – с намёком спросил Бэкингем.
– Как мы могли убедиться, нет. Не все. Этот Арман де Руже, к примеру. Он – человек совсем из другого теста.
– Вы уверены в нём? – прищурившись, спросил Джордж.
– Да это же видно по его лицу! Ни капли ложной любезности. Да хоть какой-нибудь любезности! Он скорее на эшафот взойдёт по обвинению в оскорблении короны, чем лишний раз улыбнётся даже мне, если у него нет для этого настроения.
– Ну, пожалуй. Но каким образом он сумеет помочь в вашей затее? Как по мне, так худшего представителя для Филиппа и невозможно найти. Он действительно слеплен из совершенно другого теста!
– Вот! И это так! – с этими словами Карл патетическим жестом вскинул обе руки – наконец-то он добился понимания от своего фаворита.
– Нет, не может быть! Это не сыграет, – тут же ответил ему Джордж. – Ну нет же! Да ведь он всё испортит. А хотите, я буду посажённым… Женихом по доверенности?
– Брось, Джордж! Ты же мой лорд-адмирал, нет! Но вот де Руже – лучший кандидат. И для этого ему вовсе не надо быть похожим на Филиппа, – Карл обратил долгий взгляд в сторону миниатюры с изображением нежного с виду юноши в пастушеском хитоне, и этим досказал то, о чём предпочитал не говорить вслух.
– Не во всём, уж это точно, – буркнул Джордж. – Но разве её высочество не дала своё согласие на помолвку? Она и за старика выйдет, чтобы угодить вам и королеве-матери.
– Ты не понимаешь, Джордж. Мне важно не её согласие. То есть это, безусловно, необходимо. Но ещё важнее, чтобы она сама желала этого. Чтобы это стало её сбывшейся мечтой. Счастливая помолвка принцессы – вот что обрадует наш двор. Парламент это одобрит. Народ будет ликовать. Французы тоже будут довольны.
– Да уж, – протянул Джордж, глядя на короля со скептичной усмешкой.
– С другой стороны, если между женихом и невестой будет разлад или хотя бы намёк на недопонимание, то будут все шансы вставить клин между ними ещё до свадьбы.
– Ну, это же не повод для того, чтобы отменить помолвку, – в голосе Бэкингема послышалось не то чтобы сожаление, но толика недовольства, на что Карл не обратил внимания, погрузившись в собственные размышления.
– Я опасаюсь скандала, Джордж. Мы ещё недостаточно укрепили свои позиции, чтобы пренебрегать общественным мнением.
– Скандал? Но как? И причем тут де Креки? Да и как, по-вашему, кардинал вообще может устроить скандал? И к тому же, Карл, вы уверены в этом? – Бэкингем потёр за ухом и развернул стул в ту сторону, где стоял король. – Вы уверены, что кхм… Лаете у того дерева? Тут могут быть замешаны совсем другие люди. В интересах кардинала добиться союза Франции и Англии, да поскорее! Не иначе. А вот кто хочет помешать этому, – он обвёл рукой широкий полукруг и ткнул на огромный глобус, стоявший возле стола. – Взгляните на карту и обратите внимание на соседей вашего кузена Людовика, короля Франции. А теперь ответьте мне, Чарли, кто первым поднимет бокал, чтобы отпраздновать ваш разлад с ним?
– Ну да. Вот видишь! Ты понимаешь теперь? – согласился Карл и приподнял брови. – Если этот старый проныра служит не кардиналу, то кому-то, для кого очень важно рассорить меня с Людовиком. Он дипломат. И не глупый. Не будет он открыто выступать против интересов короны. Но если его убедили в том, что у Франции может быть больше, чем один вектор интересов, то вот тогда…
– Запутанно и сложно, – констатировал Джордж и встал. – И в чём же вы видите мою роль во всём этом, Ваше величество?
– Рядом с нашим женихом по доверенности, конечно же! – ответил на это Карл. – Это же очевидно, разве нет? – он похлопал герцога по плечу и приобнял его. – Да ты и сам уже положил начало. Хорошо. Очень хорошо! И пусть этот де Руже отлично проведёт время в Лондоне. Позаботься об этом, Джордж!
– А дальше?
– А дальше ты будешь сопровождать Минетт во Францию.
– Я что же? Я буду представлять Ваше величество? – Джордж тяжело сглотнул, но так и не произнёс того, о чём больше всего опасался даже подумать.
– О нет! Можешь прямо сказать, Джордж. И нет, этого от тебя не потребуется. Посажённым отцом будет лорд-канцлер. Или лорд Райли. Я не решил ещё, кто из них. Гамильтон тоже неплох. Он ведь герцог.
– Я тоже.
– И ты. Да, и ты тоже, – задумчиво произнёс Карл. – Подумаем ещё об этом. Самое главное сейчас смотреть в оба и не позволить случиться ничему, что может послужить даже малейшим поводом для скандала. Это понятно?
– Куда уж понятнее, – пробормотал Джордж упавшим голосом.
Чем дольше они с Карлом говорили о браке Генриетты, тем больше он ощущал тяжесть у себя в груди. А слова о счастье юной принцессы и вовсе заставили его поперхнуться на вдохе, словно он уже ревновал малышку Анриетт к её жениху. Ревновал! Но бывает ли ревность без любви? Как это вообще возможно? На этот вопрос ответа не было, как и на вопрос о том, а можно ли вообще любить, не ревнуя при этом ни к кому?
– Уже уходишь, Джордж? – спросил король, когда Бэкингем отошёл к двери и уже с порога слегка поклонился.
– Да. Пойду, отыщу нашего жениха! Следует позаботиться, чтобы он не скончался от пресных шуточек Суррея.
Глава 7. В лабиринте
После полудня. Уайтхолл. Лабиринт и сады
Стоило ли выбегать в сад, если там её ждали всё те же любопытные взгляды и охочие до сплетен уши!? Однако Генриетту так взволновала новость о сватовстве к ней Филиппа, что она ничего не замечала вокруг. Пробегая по дорожке вдоль высаженных ровными рядами кустов шиповника и боярышника, она и не заметила, что тоненькие веточки кустов с каждым её шагом тянулись всё выше и выше, превращаясь в непроницаемые для взглядов зелёные стены. Генриетта не обратила внимания и на то, что, вместо садовой дорожки, она бежала по совсем неприметной тропинке, пока, наконец, не оказалась посреди лабиринта. Эта диковинная часть королевского сада была высажена ещё во времена короля Иакова, и притягивала к себе внимание любопытных всех посетителей. Даже оголтелые республиканцы Кромвеля не решились уничтожить его.
– Минни! Минни! Ваше высочество! – кричала ей вслед мисс Стюарт, семеня по тропинке вслед за ней. Точёные каблучки её модных туфелек то и дело увязали в многочисленных рытвинах, а осколки гравия на садовых дорожках успели пребольно исколоть чувствительные ступни сквозь тоненькие подошвы.
– Ах, Фрэн! – Генриетта остановилась только тогда, когда они оказались в окружении кустов самшита, ветки которых плотно переплелись между собой, образуя стены лабиринта. Тропинка, по которой они пришли, раздвоилась, и одна из них огибала старинную беседку с закруглённым куполом, который увенчивал высокую колоннаду, другая же уводила вглубь лабиринта, окружающего беседку со всех сторон.
– Да что же с вами такое творится, Ваше высочество? – укоризненно спросила мисс Стюарт, но заметив беседку, тут же забыла про упрёки и удивлённо вскрикнула. – Ой, мамочки! Да ведь мы умудрились забрести в самый центр лабиринта и ни разу не сбились с пути!
– Что же в этом удивительного, Фрэн? Ты лучше посмотри на меня, – урезонила подругу принцесса. – Филипп просит моей руки, а я не знаю толком, что и думать об этом. Я чувствую столько всего одновременно, что совсем потерялась. Что на самом деле важно, а что нет? Поверь, это хуже всех лабиринтов!
– Да. Но теперь нам надо как-то выйти отсюда, – буркнула мисс Стюарт и направилась к беседке в надежде найти там хотя бы маленькую скамеечку, на которую можно было присесть, чтобы отдохнуть.
Генриетта не спешила вслед за подругой. Ей было и страшно, и волнительно от всех этих известий, и больше всего в эти минуты ей хотелось сбежать прочь из дворца. Без остановки, без промедления. Навстречу ветерку и прохладе, всё ещё царившей в садах, где зелёные лужайки в окружении вечнозелёных кустов и хвойных деревьев создавали иллюзию непрекращающегося лета.
Она мечтала о самостоятельной жизни в своём праве, о собственной семье и обо всём том, что по меркам строгих правил католической церкви давало женщине статус влиятельного члена общества, если, конечно же, её титул позволял такую роскошь, как свободное время и распоряжение собственными ресурсами. За своё обеспечение она не волновалась, так как знала, что после восстановления в правах Карл издал указ о назначении ей приданного как принцессе королевского дома Стюартов. Да Карл и сам прожил довольно долгое время пользуясь милостями с чужого стола, живя то у одного из их августейших родичей, то у другого. Прожив достаточно много лет в унизительном положении зависимого от чужой милости бедного родственника, менее всего он желал такой же судьбы для своей милой Минетт – младшей сестрёнки, в которой души не чаял. Но что на самом деле означало получение ею статуса всеми уважаемой супруги принца? Вот тут, не смотря на юный возраст, Генриетта нисколько не ошибалась на счёт собственного будущего. Взамен она должна была отдать руку и, самое главное, свободу выбирать спутника жизни, любимого ею по сердцу, а не из чувства долга. Мысли о такой сделке пока ещё не занимали её голову всерьёз, а волнение было вызвано вовсе не перспективой скорого брака, который свяжет её на всю жизнь с человеком, к которому она не испытывала никаких чувств, кроме детской симпатии и, быть может, дружбы. Но нет, её взволновало нечто другое, необъяснимое и грандиозное. То, что приключилось с ней внезапно, в одночасье и казалось ей даже пугающим, незнакомым и непонятным.
– Ах, Фрэн! Я не знаю, радоваться мне или плакать навзрыд? – Генриетта прошла к беседке и заглянула за колонну, на скамеечке возле которой устроилась её подруга. – Здесь так сыро. И холодно, – она лишь мельком взглянула на узор из тонких прожилок на белоснежном, гладко отшлифованном мраморе, из которого были высечены колонны и скамеечки беседки. – А мне так хочется уже настоящего летнего тепла! И тёплого солнышка!
– За этим нужно плыть через Ла-Манш. Назад во Францию, – резонно заметила Фрэнсис, кутаясь в подбитый мехом плащ.
– Если Карл всерьёз намерен выдать меня замуж за Филиппа Анжуйского, то всё так и будет, – ответила Генриетта.
– А если нет? – лукаво прищурилась Фрэнсис.
– Как же нет? Они ведь всё решили уже. Разве нет? – немного опешила Генриетта.
– Но вы же должны дать своё согласие, Ваше высочество. За этим король и привёл к вам целую толпу французских послов.
– Да кто ж меня спросит! На самом деле, Фрэн, это было всего лишь хорошо разыгранное представление для публики. Даже такая романтичная дурочка, как я, понимает это, – вздохнула принцесса.
В ответ мисс Стюарт лишь пожала плечиками. На её взгляд, даже если всё было оговорено и решено заранее, то вряд ли король стал бы неволить свою любимую сестрёнку, если той вздумалось бы отказать французскому принцу. Разве его величество не сказал именно это в лицо напыщенному, как бойцовый петух, герцогу де Креки? А ведь Фрэнсис запомнила, с каким особенно неприятным выражением сверкнули глубоко посаженные глаза герцога. Да ведь его взгляд мог бы довести почти до онемения! Вот уж кого сама Фрэн меньше всего хотела бы видеть в качестве жениха, пусть и всего лишь жениха по доверенности и только на несколько дней.
– А ведь тот, другой герцог, довольно красив, – задумчиво произнесла она, глядя в ярко-голубой просвет в небе, прорезавшийся в гуще высоких облаков, которые стремительно проносились над крышами дворца.
– Который из них, душа моя? – поинтересовалась Генриетта с тем только, чтобы отвлечься от собственных мыслей.
– Тот, который генерал. Кажется, он понравился нашему лорд-адмиралу, – мило улыбнулась Фрэнсис.
– Джорджу? Ах, тот герцог! Ну да, – насупилась Генриетта.
Отчего-то её задело невинное кокетство подруги и этот намёк в её голосе. Хотя был ли какой-то намёк в её словах? Ведь это не Фрэнсис, а она, Генриетта, задумалась о герцоге де Руже и тут же почувствовала безотчётное и совершенно незнакомое чувство, похожее на сильное волнение.
– Смотрите! Лёгок на помине! Стоило только заговорить о нём, а он уже тут как тут! – Фрэнсис вытянула руку, указывая на двух кавалеров, которые не спеша шли вдоль стены лабиринта и приближались к беседке.
– Надо же, оказывается, это местечко не так уж и трудно отыскать, – заметила Генриетта и недовольно поджала губки. Ей не нравилось, что предмет их обсуждения материализовался так скоро, что это грозило немедленным разочарованием. Ведь одно дело мечтать и рисовать воздушные замки о человеке, о котором не имеешь вообще никакого представления. И совсем другое, когда картина прямо на глазах проясняется настолько, что не остаётся ни одного белого пятнышка – ни единого шанса для собственного воображения и фантазий.
– Господа! – не слушая Генриетту, мисс Стюарт поднялась со скамеечки, подхватила подолы юбок и сделала несколько шагов навстречу к кавалерам. – Лорд Суррей! Я и вообразить себе не могла, что вы так хорошо знаете тропинки в этих садах.
– О, это чистая случайность, мисс Стюарт! – с широкой улыбкой ответил ей лорд Суррей – мужчина немногим старше тридцати лет, завидный холостяк и преданный старший брат трёх очаровательных сестёр – девиц на выданье, состоявших в свите Генриетты.
– Дамы! – герцог де Руже скромно держался позади, но встретившись взглядом с Генриеттой, вышел вперёд и отвесил низкий поклон. – Мне жаль, что мы нарушили ваше уединение.
– О нет, нисколько! – поспешила ответить Генриетта, но тут же напустила на себя такой строгий вид, словно в эти минуты её меньше всего занимало общество кого бы то ни было, а тем более мужчин, и, более того, новоиспечённого жениха по доверенности.
– Я рад, Ваше высочество, – коротко ответил на это де Руже, тут же замкнувшись в себе с привычной для него отстранённой холодностью.
– Да. Пожалуй, – замялся лорд Суррей, ощутив неловкость от того, что, как ему показалось, они всё-таки нарушили уединение принцессы и её ближайшей подруги, чем и вызвали их досаду.
– Ну что вы! – не чувствительная ещё к подобной неловкости Фрэнсис Стюарт весело подмигнула Генриетте и подхватила её под локоток. – И хорошо, что вы нашли нас, господа! А то добраться-то до этой беседки мы сумели, а вот как найти дорогу назад? – она многозначительно посмотрела в лицо лорда Суррея. – Вы не проводите нас обратно, милорд?
– Пожалуй, – розовые и нежные, как лепестки едва раскрывшихся цветочных бутонов, щёчки Генриетты зарделись румянцем, но она постаралась взять себя в руки.
– Месье герцог, вы обязаны рассказать нам обо всём, что происходит при дворе и в Париже! – продолжала мисс Стюарт, проявив недюжинную энергию самой настоящей дуэньи при исполнении.
– Помилуйте, мадемуазель! – де Руже опешил от неожиданности. – Я вовсе не тот, кого следует расспрашивать о том, что происходит при дворе его величества. Я даже не смогу назвать вам ни одного человека, кто не был бы представлен её высочеству, и кого она не знает лучше, чем я.
– Нет, нет, дорогой герцог! Мы хотим услышать всё именно от вас. Но не упоминайте того скучного господина – герцога де Креки, – капризно надутые губки очень даже красили малышку Стюарт. Пока она ещё не подозревала, какое мощное оружие даровала ей природа в виде милого детского очарования и той особенной красоты лица, которая уж совсем скоро будет сводить с ума мужчин всех возрастов по обе стороны Ла-Манша.
– Будьте добры, герцог! Расскажите нам, что нового при дворе, – промолвила Генриетта, подавая руку де Руже. – Вы правы, я знакома со многими придворными из свиты моего кузена Людовика. И поверьте, я очень скучаю по многим из них.
– Я понимаю, Ваше высочество, – де Руже почтительно наклонил голову, кляня себя самого за скованность. Вот когда ему пригодился бы природный талант вести непринуждённые беседы с женщинами и девицами всех возрастов, присущий его младшему брату – маршалу дю Плесси-Бельеру! Тот умел с полуслова завести разговор на любую тему, да так занятно, что рассказанные им истории тут же становились притчей в языцех и предметом обсуждений на целые дни и даже недели.
– Ведь у нас есть столько общих знакомых, – не переставала увещевать его, пылавшая энтузиазмом Фрэнсис, всего лишь на один шаг уступая дорогу Генриетте. – Ах, милорд, вы не поверите! Я ведь только сегодня утром жаловалась её высочеству на то, как же мы давно не получали весточек из Франции, – она с жалобным видом повернулась к лорду Суррею. Тот смотрел на неё с вежливым снисхождением, не скрывая того, что не имел ни малейшего представления о дружеских связях с кем-либо при французском дворе безвестной и не представляющей никакой важности в его глазах мисс Фрэнсис Стюарт.
