скачать книгу бесплатно
– Экономисты, опять же, прикинули… Сейчас «Водоканал» оценивается в двести миллионов долларов, покупать надо с премией…
– Соображают.
– В общем, готовы потратить в два раза больше.
Градоначальник с хитрым прищуром изучал реакцию собеседника – не переборщил ли с щедростью? Не обидел ли смехотворностью?
– Интересное предложение. Но ты же знаешь, деньги мне давно не нужны.
– Знаю, но что тебя тогда может заинтересовать?
Лугинин рассеянно смотрел на поле, погрузившись в мысли:
– Наверное, только одно… как ты говоришь: «улучшение жизни горожан»? Вот «оно».
– Так я ж это и предлагаю, – возбудился Калтыгин.
Лугинин внимательно посмотрел на собеседника:
– Поэтому и согласен. Забирай за… рубль! А сэкономленные миллионы бюджету еще пригодятся.
– Шутишь?! – Мэр пытался сквозь глаза досмотреться до души миллиардера, но не обнаружил подвох. – Вот это подарок! Михал Иваныч, Калтыг тебе памятник поставит. Со временем, конечно.
– Я еще пожить хочу. Все? Теперь я могу посмотреть футбол?
«Калтыг» сгорел от собственного первоминутного «напалма», «Спартак» уверенно отбился и перешел к планомерной осаде. Голкипер курортной команды брал «мертвые» мячи. Свисток на перерыв спас хозяев от неминуемого гола. Второй тайм «Калтыг» лишь отбивался, ища удачу в редких контратаках.
Пошло добавленное время. «Спартак» всей командой осадил ворота соперника. В центре поля одинокой фигурой маячил бразилец Паоло Жорже – непроходимый маршал столичной обороны. Запертые в собственной штрафной, калтыжане стеной вставали на пути атакующих, самоотверженно ложились под мяч. Нападающей Берто вошел в штрафную и упал от тени Никонорова. Раздирающий душу свисток. Судья указал на одиннадцать метров. Стадион зашелся негодованием, мыльными эскападами. Футболисты облепили судью, как мухи. Арбитр неумолим, желтые карточки разошлись направо-налево. У Никонорова – вторая, автоматически превратившаяся в красную, защитник понуро побрел в раздевалку. Симулянт Берто утрамбовал газон, ласково установил мяч. Злорадная улыбка заиграла на загорелом лице. Свисток. Разбег. Удар! Вратарь выудил мяч в нижнем углу, навалился сверху, вжимая в газон. Стадион взорвался овацией. Берто схватился за голову, упал на колени, с укоризной воздел руки к небу. Шокированные москвичи застыли на месте. Голкипер «Калтыга» подскочил и вбросил влево к середине поля на забытого Савченко. Прокинув мяч вперед, Юрий устремился к спартаковским воротам. Пауло Жорже из последних сил мчал наперерез, но не успевал. Рандеву нападающего с голкипером. Мяч взмыл вверх и легким «парашютом» перелетел через кипера. Стадион затаил дыхание. Слышались дуновения морского бриза, тиканье наручных часов. Мяч мягко спикировал в сетку. Бешеный рев разорвал тишину – болельщики забились в припадке, VIP-ложа в истерике. Лугинин вскочил и заорал подобно пароходному гудку, трость безжизненно свалилась в ноги. Василий Святославович, трясясь от счастья, полез обниматься с Константином Петровичем. Всегда хладнокровный телохранитель мягко отстранил.
Финальный свисток. В следующий раунд Кубка России прошел «Калтыг».
– Михал Иваныч! – Мэр пытался отдышаться, держась за грудь. – Не забудь на радостях – мы договорились!
– Забирай все!
– В следующий раз… город захочет… вернуть себе … футбольную команду.
Смачный кукиш стал ответом. Калтыгин расхохотался. Лугинин двигался к выходу под поздравительные выкрики. Присоединившиеся к Константину Петровичу охранники, расчищали путь. В коридоре, в позе Венеры Милосской с целыми руками, скрещенными на груди, ждала Вера Гольц.
– Михал Иваныч, я готова.
ГЛАВА III
Казань
Стас спрыгнул с подножки поезда, заприметил татарчонка с надписью «Нагнетатель» синим фломастером на ободранном ватмане. Колобок личика вертелся на тростниковой шейке, глазки-шарики бегали по периметру прямоугольных очков, высматривая приезжего.
– Добрый день! Не меня встречаете?
– Станислав? – Татарин опустил ватман.
– Совершенно верно.
– Рамиль.
– Очень приятно.
– Поехали, устроитесь в гостиницу, а завтра на завод…
«Казань-1» встретила массивными дверьми, незакрывающимися от постоянного потока, и типично-центровой люстрой. Трамвай с рекламой на татарском языке русскими буквами дополз до окраины. Гостиница оказалась прокуренной общагой. В номере из удобств – кровать и телевизор.
На следующее утро, проехав пару остановок, Сорокин очутился на проходной «Турбокомпрессора». Вызвонил по внутреннему телефону Рамиля. Неповоротливая пропускница выписала пропуск.
Стас, переходя на бег, следовал по территории за сопровождающим. Мельком обозрев покосившуюся доску почета, парк с курящими на лавочках, стелу с орденом. Забежали в один из цехов. Длинные синие коридоры с высокими потолками. В одной из подсобок пухлый очкарик крутился у верстака под чутким наблюдением недовыспавшегося мужика.
– Это слесарь Сергеич, – Рамиль представил мужика, – поедет с нами.
Слесарь с дикого похмела сунул Стасу руку и тут же одернул. Сорокин развернулся к толстяку.
Русая челка, зачесываемая налево, норовила свалиться к раскручиваемым уплотнениям. Усы плавно перекатили в бороду, образуя улыбчивое сердечко. Пивной живот грозился выпасть из-под широкой майки с надписью: «Sex & Drugs & Rock & Roll».
– Он? – шепнул калтыжанин Рамилю.
Тот кивнул.
– Хай, Фил! – Стас шагнул к англичанину, раскрыв рукопожатную ладонь, выдал специально подготовленную фразу. – Ай эм Стас Сорокин, Нагнетатель, Калтыг.
– Хэллоу! – Англичанин оторвался от механизма, бормотнул по-английски, застыл в ожидании ответа.
– Что он сказал? – Сорокин полуобернулся на татарина.
Рамиль пожал плечами.
«Придется ему сознаться – я не шпрехен зи дойч», – и широко улыбнувшись, Стас сознался:
– Донт спик инглиш.
– О’кей. – Англичанин сразу сжался, молниеносно вернулся к верстаку. Из кожаного кейса появилась салфетка, затерлась по деталям.
Калтыжанин отступил к Рамилю
– А чего он так резко отскочил? Я ж ему только объяснил, что не говорю по-ихнему.
– Надо было сказать – «ай донт спик инглиш», а так ты ему сказал, типа – не болтай. Ты бы еще ему сказал – «шат ап».
Британец навострил уши, заслышав знакомо-обидное.
– Что-то подсмотрели? – Стас заговорщически подмигнул сопровождающему.
– Да ну! – Казанец развел руками. – Ближе подходишь, он прикрывается.
Сорокин подошел к верстаку, Филипп улыбнулся и прикрылся. Юноша заметил чертеж, бесцеремонно взял, зарассматривался.
– Монтажка, – зевнул Рамиль.
– Хоть габариты есть…
– Габариты и так снять можно, размеры внутренних деталей бы, материалы…
– А в чем проблема?
– Он сейчас соберет и пломбы поставит. Снял пломбы – снял с гарантии.
– Аккуратненько вскрыли, все замерили и обратно вернули. А еще лучше купили, да раскурочили… Или денег жалко?
– А вам не жалко? – В татарине проснулся патриот.
«Семеновскому тоже жалко… – подумал, но смолчал южанин. – Один компьютер на весь отдел. Кому сказать, засмеют. Интересно, сколько получает наш гендиректор?»
Сергеич безучастно сидел на табурете, достал «Приму». Едкий дымок потек в потолок.
– Донт смокинг, плиз, – взмолился Филипп.
– Не кури, Сергеич, – перевел Рамиль.
Слесарь послюнявил пальцы, затушил едва прикуренную сигарету, бережно убрал в полуразвалившуюся пачку. К запаху машинного масла, подвальности и старости добавилась гниль табака.
– А чтой-то вы так с гостем? Хоть бы толмача приставили. – Сорокин почесал под носом.
– У нас юбилей, куча делегаций понаехала – переводчики нарасхват.
Дверь широко распахнулась, и в комнату вошел импозантный мужчина. По пятам следовал оператор. Как газ, седой бодрячок заполнил помещение, источая приторный одеколон. Оператор горбился крючком под тяжестью камеры.
– А это наша лаборатория сухих уплотнений, да! – Импозант обвел рукой обшарпанные стены. – Здесь создаются и испытываются новейшие разработки. Жаль видеосъемка не может передать дух, витающий в этом помещении. Это дух инноваций! Сейчас здесь работают наши партнеры из, не побоюсь этого слова, Туманного Альбиона!
Мужчина фамильярно сжал плечи Мэннинга, жестом подозвал оператора:
– Сними все здесь, как работает.
Филипп прикрыл спиной аппарат, затараторил, замахал руками. Из всего спича Стас понял только «no camera».
– Да ладно тебе, не жмотись. – Импозант потрепал англичанина за щеку, отчего тот заговорил быстрей и обидчивей.
– И «щет» с ним! – Мужчина выдал единственно знакомое слово из английского лексикона, повернулся к Британии спиной, лицом к соотечественникам. – Сними лучше наших.
Поманил Стаса. Сорокин нерешительно оглянулся, но подошел. Костлявые «тиски» сжали юношеские плечи.
– Я не ваш, я калтыжский, – предупредил приезжий.
– Калтыжанин? – Мужчина развернул Стаса к себе. – И как там поживает наш нагнетатель?
– Нормально. Работает. – Юноша решил – речь об АО «Нагнетатель».
– Да как же он может работать, если уплотнения здесь?! Попался! – Импозант схватил Стаса за щеку, как англичанина. – Ну ладно. – Отстранил от себя и подпихнул в спину. – Это мы потом вырежем. А тебя как зовут? Ты ж наш, по лицу видно.
– Рамиль.
– Иди сюда! В кадр.
Татарин сжался в руках мужчины, а тот беззастенчиво продолжил болтать на оператора:
– Вот! Растет наша смена, поросль, так сказать! Со временем сменит меня. Сменишь меня? – Бодрячок развернул молодого специалиста к себе, вонзил глаза в глаза.
Татарчонок, как смог, пожал плечами.
– Скромняга, молодец!
Мужчина подпихнул «смену» обратно, хлопнув по попке.
– Сними нашего заслуженного слесаря, передовика производства. Сергеич, улыбнись!
Передовик улыбнулся щербатым ртом.
– Хотя нет. Сергеича не снимай, а то весь юбилей насмарку. Мы его и на доску почета не вешаем, вторая смена ночью пойдет – обосс… испугается! Га-га-ааа! Та-ак, здесь все. Пошли дальше. За мной, за мной.
Камера вслед за мужчиной исчезла за дверью.
– Что это было? – Стас потер раскаленную щеку.
– Наш директор. – Рамиль чуть не всплакнул.
– По производству?
– Генеральный.
– Ого! А ты значит ему на смену? Круто!
– Да где там, он завтра и не вспомнит, как меня зовут.
– Наши мысли материальны, думай, что станешь директором и станешь!
– Покажешь пример? – Татарин ухмыльнулся.
– Почему бы и нет? – Стас усмехнулся ответно, а про себя подумал: «Хотя у нас такой же, только играет в демократию, а за собственное кресло держится похлеще диктатора».
Мэннинг жестами объяснил – кончил, салфеткой обтер изделие. Рамиль сбегал для согласования дальнейших действий, вернувшись, провозгласил калтыжанину:
– Тебе повезло, завтра едем к вам!
