скачать книгу бесплатно
Она легонько постучала пальцами по скамейке. Ветер вновь налетел, принося холод залива. Софья, казалось, не заметила этого, а Настя поежилась и обхватила себя руками, пытаясь согреться. Из-за фонтанов в парке было очень сыро, и девушка озябла. Это не укрылось от её спутницы.
– Я вас совсем заморозила, – воскликнула она, вставая. – Пойдемте же скорее, я и позабыла, что вы только приехали и еще не привыкли к нашим суровым ветрам!
Софья проводила девушку до дворца. Дальше Настя настояла, что пойдет сама: ей хотелось побыть одной, чтобы поразмыслить обо всем. Её спутница попыталась возразить, но столкнулась с решительным отпором и вынуждена была отступить, со скрытым уважением посматривая на гостью.
Вежливо распрощавшись, Настя достаточно быстрым шагом направилась к воротам парка, мечтая как можно быстрее оказаться в сырой комнатушке, которую уже считала своим пристанищем.
Визит Софьи вызвал достаточно смешанные чувства: с одной стороны, сестра Григория девушке нравилась, с другой…
С другой – госпожа Горбунова одним своим присутствием ясно дала понять, что она полностью на стороне брата и будет оберегать его до последнего.
С этими размышлениями Настя вышла из парка и уже подошла к крыльцу своего обиталища, когда ее за талию вдруг ухватили крепкие мужские руки.
– Куда же вы, прелестница?
Девушка развернулась и поморщилась. В лицо ударил запах перегара. Незнакомый офицер в небрежно застегнутом красно-зеленом мундире и съехавшем на ухо вместе с треуголкой парике склонился над девушкой. Несколько его товарищей стояли чуть поодаль и с интересом наблюдали за происходящим.
– Куда вы так спешите, прекраснейшее из созданий?
– Пустите, – тихо, но твердо сказала Настя, чувствуя, как в ее груди закипает злость.
Она ненавидела пьяных, особенно, когда они в какой-то момент решали, что им все позволено. У себя в имении девушка строго наказывала мужиков, что не знали меры, но здесь был офицер, дворянин, и Настя растерялась.
– Охотно, милая, если подарите мне поцелуй!
– Нет, – она уперлась руками в грудь, пытаясь оттолкнуть пьянчугу, но тот крепко удерживал свою жертву.
– Какие мы скромные, – захихикал он, перехватывая руки девушки так, чтобы она не могла сопротивляться.
– Отпусти, – процедила Настя сквозь зубы, чувствуя, как в ней разгорается ведьмовская сила.
Конечно, разумнее было бы поднять шум или изобразить обморок, но накопившаяся злость требовала выхода. Серые глаза девушки полыхнули ярким огнем, она приготовилась ударить магией, когда обидчик вдруг отлетел от девушки.
– Лыков, не балуй! – раздался рядом знакомый голос.
– Белов? Гришка? Ты чего? – обижено проблеял тот, хватаясь за челюсть, по которой только что проехался кулак преображенца.
– Ничего, – Григорий развернулся так, чтобы загородить Настю. – Иди-ка ты проспись в казармах! Тебе на пост заступать ночью!
– Так то ночью! – отмахнулся пьяный. – Там я как стек… как стеклышко буду! Ты ж меня знаешь!
– Знаю. Поэтому и говорю – ступай отсюда, пока тебя Долгорукий не встретил, я его недавно видел около ворот. Поверь, он с тобой церемониться не будет, на гауптвахту сразу загремишь! – Белов выразительно посмотрел на друзей Лыкова, все еще стоявших на своем месте.
Те подошли к приятелю и начали уговаривать уйти. Лыков мотал головой и отнекивался. В конце концов он демонстративно сел на землю и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что не тронется с места.
Белов на это смотреть не стал.
– Пойдем отсюда, – он взял Настю за руку и повел к домику, точно дитя малое.
– Отпусти! Я сама! – она сердито выдернула руку.
От неожиданности преображенец даже остановился.
– Ты чего? – слегка обиженно спросил он.
– А ничего! – взвилась Настя, окончательно издерганная событиями последних дней. – Вот откуда ты на мою голову взялся, а?
– Я взялся? – фыркнул Григорий. – Да ты сама на меня налетела!
– Я налетела? Это ты бежал! К Головиной своей, али к еще к кому?
– Тебе-то какое дело, – огрызнулся Белов, окончательно разозлившись.
Вчера в казармах приятели полночи угощали его шипучим французским вином, введенным в моду франкийским послом. Вино оказалось очень коварным, сперва легкое, оно валило с ног, и теперь поутру у преображенца ломило виски.
Впрочем, остальные участники возлияний были в худшем состоянии, и это слегка утешало. Поминая, что после такой попойки лучше всего прогуляться на свежем воздухе, Григорий вышел из казарм, и ноги сами почему-то понесли его к фрейлинским корпусам, где он и увидел Лыкова, обнимающего Анастасию.
И вот теперь вместо слов благодарности, эта тощая девица обрушилась на него с градом упреков, и зачем-то еще приплела бывшую полюбовницу Головину.
– А никакого, – тем временем продолжала Настя, словно радуясь, что хоть на ком-то может сорвать злость. – Вот и тебе до меня не должно быть! Ты зачем сестре все сказал?
– Софье? Откуда ты знаешь? – Белов не стал оправдываться или отрицать, лишь нахмурился. – Она что, здесь была?
– Была.
– Что делала?
– Самсона мне показывала!
– И как? – по-глупому спросил окончательно опешивший Григорий.
У него в голове не укладывалось, что сестра бросила свое хозяйство ради того, чтобы в очередной раз взглянуть на огромную золоченую статую, которого иначе, как «голозадым мужиком», и не называла.
– Красиво, – злость прошла так же быстро, как и появилась, и Настя уже жалела, что обмолвилась о встрече с Софьей.
Белов хмыкнул.
– Пойдем, поговорим все-таки? – он мотнул головой в сторону вчерашнего дуба, – Вроде и на виду, а вроде и укромно.
– Пойдем, – обреченно кивнула девушка.
Гвардеец взял ее за руку и охнул.
– Да у тебя пальцы ледяные! – он быстро скинул с себя мундир и накинул девушке на плечи. – Вот, грейся!
От ткани шло приятное тепло.
– А ты как же? – Настя с опаской посмотрела на серое небо, словно давившее на крыши.
– А я привычный, чай не первое лето в Питерсбурхе! – усмехнулся преображенец. – Совсем плохо станет – в волка перекинусь!
Он искренне рассмеялся, видя ошарашенное выражение лица девушки.
– Да не бойся, не сахарный я, не растаю! – он потянул ее за дерево, надежно укрывая от чужих взглядов. – Ну, невестушка, давай знакомиться! Белов я, Григорий. Можно просто Гриша.
Настя недоверчиво смотрела на него.
– Ты что на меня совсем не сердишься?
– Сержусь! Что это ты удумала, одна по улицам ходить! Хорошо я вовремя подоспел!
– Ты про что? – опешила девушка.
– Про Лыкова, конечно! Про что ж еще! – рассмеялся Гриша. – А ты про что?
– Про вчерашнее… – Настя пристыженно опустила голову. – И про обман мой…
– Какой же тут обман? – Григорий как можно более равнодушно пожал плечами. – Сам я виноват, надо было тебя сперва про цель визита поспрошать.
Девушка горько усмехнулась:
– Думаешь, я бы тебе о ней сказала?
– Неужто не сказала бы?
– Конечно, нет! Ты бы меня как блаженную сразу от ворот спровадил…
– Может, и спровадил бы, – нехотя признал преображенец.
– Вот видишь! – грустно усмехнулась Настя, – Нет, Гриша, моя это вина, что государыня осерчала. Мне и ответ держать!
– И как же ты его держать собираешься? – Белов смотрел на невесту с возрастающим интересом.
Тоненькая, хрупкая, она почти утонула в его мундире. Глазищи огромные. И лицо такое… располагающее, что ли. Фрейлины обычно губы надувают и глазами хлопают, что совы днем. А эта…
Настя выдохнула и решительно посмотрела на гвардейца, плечом прислонившегося к дереву.
– Кора мокрая. Ты рубаху запачкаешь! – заметила она.
– Тьфу ты! – Белов отпрыгнул и попытался отряхнуть рукав. – Ну вот, Васька теперь весь вечер ворчать будет!
– Ты грязь не размазывай, – посоветовала Настя. – Подсохнуть дай. И вот…
Она попыталась снять мундир и вернуть его владельцу, но Григорий замотал головой.
– Даже и не думай! – предупредил он. – Здесь воздух плохой, чахоточный. Все, кто приезжают – в миг болеют. А ты вон бледная, даже кровь не пустить!
– Простуду не кровопусканиями лечить надо, а баней и травяными настоями! – возразила Настя, но в мундир вновь закуталась. Слишком уж он был теплый… родной какой-то. – Гриш, ты не думай, я тебя неволить не буду. Как только папеньку из острога выпустят, я с ним уеду, да у себя постриг приму…
К ее удивлению, гвардеец возмущенно фыркнул, точно зверь.
– Ты что это удумала? А я потом всю жизнь слушать буду, как молодую жену со свету сжил да в монастырь упек? – ужаснулся он. – Нет уж, Настасья Платоновна, хочешь ты аль нет – мы с тобой теперь на всю жизнь связаны!
Девушка лишь опустила голову и подозрительно захлопала ресницами.
– Так… еще этого нам не хватало! – Гриша, моментально почуяв неладное, вытащил и протянул ей свой платок. – Ну-ка слезы вытри! Потом в комнате порыдаешь!
– Умный какой, – Настя шмыгнула носом, но платок взяла. – И где только научился? Небось, когда по фрейлинам бегал?
– Фрейлины меня не слезами встречали, а поцелуями! – Белов вдруг понял, что хорохорится, словно мальчишка. Поморщился и добавил. – Сестры у меня. Семеро…
– С-с-сколько? – ахнула девушка, моментально позабыв о слезах.
Она с ужасом представила, как её будут выгуливать в парке, передавая с рук на руки.
– Семеро, – Белов вновь усмехнулся, разгадав мысли невесты. – Да ты не переживай, они почти все замужем, свои семьи у них. Окромя Софьи никто не побеспокоит!
– А ей-то чего? – пробурчала Настя.
– Она меня, почитай и вырастила, – Григорий в миг стал серьезным. – Тяжело я родителям дался. Матушка после родов совсем слаба была, думали преставиться. Вот Софья со мной и нянькалась. А потом уже…
Гвардеец махнул рукой. Никому не стоило знать, что, когда Белов уже служа в полку в очередной раз увидел на лице у сестры следы побоев. Не выдержав, Гриша и обернулся волком, подкараулил мужа сестры и достаточно толково и быстро объяснил ему, что будет, если Горбунов еще раз тронет Софью.
Преображенец понимал, что за такое его вполне могли сослать на каторгу, но командир полка, Александр Борисович Бутурлин, вникнув в дело, вступился за своего офицера, хотя потом и сам потрепал Гришку изрядно, заставив месяц ежедневно сражаться с ним самим в звериной обличие.
Впрочем, Белов был лишь рад этому. Бутурлин слыл одним из самых опытных воинов и в схватке ему не было равных.
Софья же еще долго удивлялась, что муж внезапно предложил разъехаться, безропотно уступив и городской дом, и дачу в Питерсхоффе.
– В общем, на сестру мою не серчай, не враг она! – подытожил свое молчание Григорий. все еще зло сверкая глазами от некстати охвативших его воспоминаний.
Настя лишь повела плечами.
– Ты поговорить хотел, – напомнила она гвардейцу.
– Хотел, – подтвердил тот. – Я вот что думаю: приказ государыня не отменит, но про него еще никто не прознал, Марфа слишком злая ходила, да и надеется она, что я выкручусь.
– И что? – девушка с надеждой посмотрела на преображенца, неужели он знает, как и свадьбы избежать, и государыню не разозлить.
– А то, что, надобно нам с тобой изобразить, что мы по любви венчаться будем.
– Что?! – Настя даже взвизгнула, такой абсурдной показалась ей эта мысль. – То есть…
– То и есть! – не выдержав, передразнил Григорий, как вечно дразнил непонятливых сестер. – Я супротив императорской воли не пойду! Я государыне на верность присягал и любые ея приказы исполнять должен!
– Вот и исполняй, только меня в это не втягивай! – Настя почти швырнула вдруг ставший тяжелым мундир на траву, развернулась и направилась к фрейлинскому дому.
– Дура!! – крикнул ей вслед Белов. – Себя не жалеешь, так хоть об отце подумай!
