Нет запрета. Только одно лето

– Я ожидала чего угодно, но точно не этого, – чуть слышно произнесла она. – Как вы нашли это место?.. Интересно даже не это, а то, как его удается уберечь от лишних глаз…

– Территориально в эту часть побережья почти никто не ходит. Интерес подняться на скалы может проснуться только у ребенка или подростка, но сейчас не то время, когда дети с любопытством бродят там, где нельзя. Благодаря этому о таком месте известно немногим.

– Удивительно, как красиво…

– Тогда самое время искупаться.

Я начал расстегивать пуговицы рубашки, на что Кимми закатила глаза.

– Теперь понятно, зачем вы решили показать свое укромное местечко. Решили произвести впечатление, чтобы я растаяла и с удовольствием полезла с вами в воду?

– Это немного не в моем стиле. Я просто допустил мысль, что здесь ты сможешь рассмотреть что-то большее, чем…

Этого нельзя было говорить. Как бы мне ни хотелось стать к ней ближе, я все еще боялся подпускать кого-то. Противоречия медленно оставляли проколы. Это была не Кэти, но и Кэти не была Кимми. Я намеренно искал схожести, но, не находя, осознавал, что мне нравится абсолютно другая девушка. Это тоже вызывало чувство вины.

– Чем что?.. – обеспокоено поинтересовалась она.

– Ничего… Если не хочешь, я не настаиваю, Кимберли. Одна ты не поднимешься, поэтому подожди меня, и мы вернемся.

Я стянул рубашку с противоречивыми чувствами, они раздражали. Мысли словно издевались, разделяя все на два этапа: счастливое до одного момента прошлое и терзающее привычное настоящее. Что меня раздражало? То, что Кимми – это не Кэти, или то, что они внешне так походили на друг друга?

– Я не «не хочу», – неожиданно пробормотала Кимми, из-за чего вернула мысли в реальность.

– Что? – переспросил я. Она раздражалась, так как не хотела повторять.

– У меня нет купальника.

Мы уставились друг на друга, понимая, что это было сказано не просто так. Лед тронулся?.. Без лишнего было понятно, что Кимми намеренно делает вид, что ей все равно на происходящее. Хоть я и боролся с противоречиями, слепым не был.

Чтобы ей было комфортно, чтобы она резко не передумала, я молча протянул свою рубашку. Девушка опустила глаза и взяла ее в руки.

– Отвернитесь.

Не хотелось, но пришлось.

Спустя минуту я обернулся на ее голос и замер…

Более красивой одежды на ней никогда не было, и все же было одно «но».

– Нижнее белье намокнет.

Я сделал шаг, чтобы сократить дистанцию и медленно, аккуратно потянуть руки к вырезу на груди. Отсоединив лямки и расстегивая бюстгальтер, смотрел прямо в глаза, но заметил проступившийся румянец. Присаживаясь на корточки, потянул резинку трусиков вниз, девушка моментально через них перешагнула. Я подал руку, она, немного дрожа, крепко ее сжала.

Свойства воды в природном бассейне были такими же удивительными, как и внешний вид. За жаркий день она настоялась до состояния парного молока. Из-за перепада температуры от нее исходил пар. Погружаясь в воду, я отпустил ее руку, отплыл немного дальше, чтобы рассмотреть. Распущенные волосы волнами спадали по плечам, легкий румянец добавлял миловидному лицу более детский вид, пока большие голубые глаза блестели. Невозможно выразить словами, как очаровательно она выглядела.

Мое терпение испарилось в тот момент, когда она вошла в воду. Приблизившись, у меня уже не получалось контролировать ни себя, ни мысли. Кимми вытянула руку и отступила на шаг.

– Чего вы добиваетесь? Сколько раз повторять, что я не мечу на место новой любовницы и не хочу, чтобы между нами продолжалось то, что началось из-за обычного интереса.

– Интерес творит чудеса, олененок. Благодаря ему ты здесь, а я вместе с тобой. Твоя выходка с клеем обозначила наши отношения, и теперь я отказываюсь от всех ранее сказанных мной слов.

– Каких?

– Всех, включая тех, что моей ты не станешь.

– Мистер Ротштейн…

– Раймонд.

Она нервно заморгала, реагируя на голос с неподдельной слабостью во взгляде. Сопротивляться удавалось Кимми с трудом, но она зачем-то продолжала это делать. Я продолжил:

– У нас есть всего одно лето. Почему бы не перестать подчиняться правилам и не начать просто наслаждаться, Кимми? Я же вижу, как ты реагируешь на меня, чувствую, как сам не в силах пройти мимо.

– Сколько же девушек вам нужно, чтобы удовлетворить желания?

Одна.

– Дело не только в моих желаниях.

– При всем этом, услышав от меня очередное «нет», вы будете придерживаться той же позиции?

– Да, потому что я не слепой и не наивный. Зачем мне воздерживаться от соблазнов, если взаимные желания сводят нас к одному?

– К сексу?

Из ее уст это слово звучало очень соблазнительно.

– Не только. К эмоциям, Кимми. Живым и неподдельным, где-то противоречивым, но сводящим с ума.

– С чего вы вдруг передумали? Захотелось разнообразия? – Она рассмеялась. – Мне противно от таких мужчин, как вы. У вас нет свободного права жить, поэтому вы разрушаете жизни девушек. Отыгрываетесь за первую любовь, но уверенно утверждаете, что прошлым вас не задеть. Вам бы оберегать других от того, что произошло с вами, а не отыгрываться.

Ее мнение о моей личности сформировалось не лучшим образом, но в чем-то она была права. Я хорошо относился к Аманде, не желал ей вреда, при этом каждый из нас понимал, что после свадьбы нашим путям предстоит разойтись. Иногда я ловил себя на мыслях – готов ли переиграть ситуацию, чтобы продлить отношения с Амандой, но, смотря на нее, понимал, что должен отпустить. Отпустить к цели и к счастью, которого не мог дать из-за собственных незатянувшихся ран.

– Что произошло на самом деле? – поинтересовалась Кимми, но я не был готов к этому разговору. – Вас разочаровала сама девушка или поступок семьи?

– Почему тебя это волнует?

– Любопытно. Я увлекаюсь психологией человека.

Я вступил вперед, не желая сохранять дистанцию. Ее было много.

– А что говорит психология насчет твоих взглядов в мою сторону?

– Не выдумывайте.

Мне хватило сил лишь на слабую улыбку, которая вызвала у девушки неоднозначные эмоции.

– Ты снова прикрываешься словами. – Рука потянулась к краснеющему лицу, большой палец прошелся по пухлой нижней губе, которую захотелось укусить. – И все же, чтобы ты ни говорила и ни отвечала на подобные заявления, только слепой поверит решительности в голосе. Слава богу, я не слепой.

Голубые глаза остекленели. Кимми застыла, глядя на меня, хотя на самом деле, уверен, искала силы для очередного уверенного возражения. Она даже успела приоткрыть рот, но я притянул ее ближе и впился в манящие губы невыносимым по ней поцелуем, не отвечать на который у Кимми просто не оставалось сил.

Я целовал без напора или давления, к которым часто прибегал в порыве страсти. Нет. В этом проявлении мной владело что-то давно утерянное, забытое в старых страданиях и вновь приобретающее рядом с такой милой протестанткой. Именно это меня тянуло – то холод, то жар. Ее противоречия, отличающиеся от моих, хотя чувствовали мы одно и то же. Что-то, что было немного соблазнительней любопытства и азарта.

Пальцы жадно сжали ткань рубашки. Кимми потянулась вперед, касаясь прохладными ладонями торса и часто вздымающейся груди. Ее язык играл с моим, и я был готов провести в этой неудобной согнувшейся позе всю ночь, чтобы наслаждаться моментом и не начинать спор с самого начала, чтобы вернуться к этой кульминации. Хотя это того стоило.

Она так увлеклась, что не заметила, как моя рука закрутила блондинистые волосы в жгут. Я слегка оттянул их назад, чтобы девушка приоткрыла глаза. Это она и сделала.

– Будь моей, – захрипел мой слабый от желания голос. – Ты даже представить не можешь, что во мне возрождаешь…

Кимми не должна была слышать подобное, только вот я уже не мог контролировать мысли.

Хотелось видеть ее искренность во взгляде, улыбке, понимать симпатию напрямую и через слова, которые та будет произносить так же уверенно, как и то, что все это ей не интересно. Хоть истинные реакции ее тела и противоречили словам, хотелось больше слушать, чем смотреть.

– Вы ищете замену из-за отъезда Аманды…

– Не-ет, дело касается только нас. Проси, о чем хочешь, но будь моей, Кимберли.

В очередной раз не удержавшись, губы спустились к шее. От аромата знакомых духов закружилась голова, внизу живота возникла приятная тяжесть. Сознание умудрялось мутнеть от близкого контакта с этой девочкой, голова становилась тяжелой, и хотелось бесконечно прижимать ее ближе, чувствуя тепло хрупкого тела. Я давно забыл это чувство, поэтому в ту минуту позволял себе растворяться в нем полностью, как было много лет назад.

– Мистер Ротштейн… – Со слабостью произнесла Кимми, пока ее ладонь непроизвольно сжимала мою шею. – Марлен от вас живого места не оставит, если я выдвину условие…

До «нас» оставалось совсем немного, ведь мы буквально таяли от прикосновений друг друга.

– Мне не будет до этого дела. Соглашайся, Кимми… Проси… – Я с вызовом взглянул в приоткрытые глаза, сделал дорожку из поцелуев от шеи до мочки уха. – Соглашайся.

Ей было чертовски сложно. Я боялся, что Кимберли допустит мысль – остаться при своем, ведь каждое ее «нет» пленило, заставляло переступать через привычные чувства и эмоции по отношению к притеревшейся рутине. Казалось, я знаю наверняка, что ей нравлюсь, но в то же время возникало чувство, что подобные реакции ее тела – это только физиология. Мне были нужны слова.

– Что именно вы хотите от этих своего рода отношений?

– Тебя и твое время. Хочу продолжать чувствовать то, что перестал испытывать уже давно. Ничего серьезного от тебя не требуется, просто будь собой и находись рядом чаще.

– Это невозможно.

Обхватив ладонями овал лица, я заглянул в блестящие глаза, всмотрелся в них с особым наслаждением, ведь в очередной раз мимика Кимберли отвечала мне «да».

Девушка засмущалась, опустила взгляд и продолжила:

– Марлен расстроится, если увидит нас вместе, если заметит или заподозрит. Я также не могу поступить плохо по отношению к Аманде.

– Вы толком незнакомы.

– И все же каждому в доме хватило времени, чтобы понять, какая она на самом деле. Мы общались, я осуждала ее, но потом мнение изменилось. Она просто влюбилась не в того.

– Это правда.

– Тогда на что вы надеетесь? Чтобы я умышленно пострадала от ваших желаний что-то там чувствовать и стала кем-то вроде Аманды?

– Я не прошу быть любовницей.

– Другие роли заняты, Мистер Ротштейн.

– Не все.

Я искренне боялся, что она ответит категорическое «нет», хотя ее метание оставляло надежду.

– Все может получиться не так, как ты ждешь, Кимми.

– Об этом можно спорить бесконечно. Вы хотите добиться желаемого, поэтому готовы сказать что угодно, лишь бы это получить.

– Проверь. Тебе ничего не помешает уйти, когда вздумается.

– Не будете меня останавливать?

Я промолчал, чтобы обдумать, в итоге с одобрением кивнул.

Предвкушение одолевало, она молчала. Пришлось пройтись пальцами по овалу аккуратного личика, вернуть внимание к своему лицу.

– Аманда…

Я перебил:

– Прекращай думать о ней. Это по моей наводке она пошла с тобой на корт. – Кимми нахмурилась. – Да, я признался, сказал, что в тебе что-то есть, поэтому ей захотелось изучить тебя ближе. Аманда иногда не может определиться с собственной личностью, ей нужен пример для подражания…

– Чтобы… угодить вам?!

– Нет, не всегда.

Она дернулась, будто оскорбилась, но я не дал уйти.

– Кимми, мне нужен ответ. – Настраивал я. – Если не готова дать его сейчас, я подожду, но недолго… Не выдержу.

Через силу я все же отпустил ее, наблюдая, как девушка выбирается из воды и хватает одежду. В такие моменты я выжидаю, даю время все обдумать, но в очередной раз рядом с ней все пошло к чертям. Оказавшись на берегу, я замер при виде обнаженной спины, нехотя отвернулся.

– Это мерзко, – яростно проговорила она, не оборачиваясь. – Зачем вы с ней так поступаете, зная, что у нее проблемы с самооценкой? Думаете, приятно слышать, что тот, кого ты любишь, говорит о симпатии к другому? Как же мерзко.

В меня прилетела мокрая рубашка, но я не сказал, что приукрасил это признание. Да и какая разница? Она бы уже не поверила, а мне хотелось любым способом расположить к себе, только получалось это, как и в юности, дерьмово.

Я успел быстро одеться, чтобы предпринять попытку – помочь ей подняться, но Кимми не приняла руки, хотела добраться домой самостоятельно, но я силком усадил ее в машину.

– Аманда понимает, что нравится мне такой, какая есть, и, как это бывает, хочет нравиться больше.

– А вы только и рады потешить свое самолюбие. Ничего другого от вас ждать не стоит, только вот понимать это должна не я, а Аманда. Хотелось бы, чтобы карма вас настигла…

– И она может.

– Сомневаюсь, – грустно усмехнулась она. – В реальной жизни путь бумеранга против такого, как вы, не работает.

– Тогда стань этим бумерангом.

Такая просьба смогла возобновить внимание.

Кимми взглянула с непониманием, но затем в голубых глазах промелькнуло что-то обнадеживающее, на что я решил давить.

– Хочешь, чтобы я получил по заслугам, стань моей и делай все, что посчитаешь нужным, но будь, Кимми. Стань карой, проклятием, кем захочешь…

Кимми:

– Вы просите разбить вам сердце, Мистер Ротштейн?

Я опешила от безысходности в ранее уверенном голосе. Совсем не понимала, чего он добивается или что замышляет. Не получилось подкупить, поэтому приходилось идти на крайние меры?

– Если это можно так назвать, но оно уже давно разбито.

– Вы возлагаете на меня что-то немыслимое…

– Кимми… – Он потянулся к руке, с особым трепетом переплел наши пальцы. – Подумай. Ты же тоже чувствуешь, что это лето предназначено для чего-то большего. Ты из разумных помыслов пытаешься сдерживать чувства, но я то вижу, как ты смотришь на меня, окажись мы достаточно близко. Твое «да» все изменит, и я буду ждать.

От теплоты в его голосе по животу разошлось приятное чувство. Слова казались особенными, чем мужчина и цеплял.

Пришлось воздержаться от каких-либо обещаний или пустых слов. Раймонд остановил автомобиль возле главных ворот, откуда мы пошли пешком. Я ловила его заинтересованный взгляд, из-за чего кровь обжигала щеки до того момента, пока на ступеньках дома не разглядела знакомую фигуру Яна. Парень смотрел прямо на нас стеклянным взглядом, а как только поднялся, стремительно пошел навстречу.

– Сукин ты сын! – Ян грубо толкнул брата в грудь, тот пошатнулся, но остался на месте. – Что ты с ней сделал?

Я попыталась вмешаться:

– Ян!

– Отвечай!

Второй толчок оказался сильнее первого. Раймонд с честью стоял на месте и смотрел кузену прямо в глаза.

– Ты слишком пьян, чтобы мы спокойно общались.

– Хах, а ты чересчур заносчивый, при этом остальным приходится с тобой общаться.

– Ступай в дом, Ян.

Лицо младшего кузена побагровело от ярости. Он сжал кулаки, костяшки побелели.

– Не смей указывать мне, что делать! – прорычал он, наступая на Раймонда. – Думаешь, ты лучше всех?

Раймонд отступил на шаг, но не отвел взгляда.

– Я просто хочу как лучше. Ты сам себя позоришь своим поведением.

– Думаешь, она теперь твоя? Что можешь просто взять ее в использование ради своих забав, а затем вернуться в Германию чистеньким для деда? Оставь ее в покое! Думаешь, я не догадываюсь, что все это – очередная демонстрация никчемной власти? Урок за неповиновение. Только вот Кимми здесь ни при чем.

Напряженная атмосфера пропитывала воздух до предела. Хоть я только косвенно принадлежала перепалке, в грудной клетке пробуждался страх, заставляющий ладони потеть.

– Ян, ты не знаешь, о чем говоришь, – уверенно произнесла я. – Мы просто прогулялись перед сном.

– Это ты не понимаешь, что именно происходит. Ты еще слишком юна, а такие, как он, этим пользуются. – Ян снова обратился к брату: – Решил составить мне конкуренцию? Ты ведь замечал, что между нами с Кимми что-то есть.

– Она не вещь, чтобы делить ее, – ответил Раймонд.

– А ты ведешь себя именно так, будто она твоя собственность, – прошипел парень. – Кимми, ты же не глупая. Вспомни Аманду! Такого отношения ты хочешь? Все, что он тебе плетет, – игра одного актера. Он не сможет дать тебе никакого удовольствия, только эмоциональные качели и разочарование, после которого ты еще долго будешь восстанавливаться. А знаешь, чем в это время будет заниматься он? Наслаждаться.

Раймонд молча слушал Яна, даже не намеревался возражать и отстаивать свое имя. Мужчина медленно перевел взгляд в мою сторону, заглянул в глаза с глубокой проницательностью, в которой удалось увидеть это самое возражение. Всем своим внешним видом он показывал, что Ян неправ. Без громких оскорблений, как это делал младший, без агрессии и грубости. Говорили глаза.

– Не смотри на него, Кимми! – Ян достаточно грубо развернул меня на себя. – Смотри на меня.

– Достаточно.

Раймонд протянул между нами руку, что вывело Яна из себя. Я даже толком не поняла происходящего, когда один ударил другого, и завязывалась драка. Сказать, что я растерялась – ничего не сказать. Казалось, они и сами не понимают, по какой причине дерутся, а попытка остановить двух здоровых мужчин со стороны могла показаться уморительной. За счет трезвости Раймонд оказался сверху и зажал руки брата над головой, пока тот интенсивно пытался освободиться.

– Хватит! – Мужчина дернул парня. – Угомонись!

– Слезь с меня, подонок! – протороторил Ян на немецком.

– Только когда вымотаешься.

Парень начал дергаться сильнее, но с каждой попыткой тело становилось все мягче и слабее.

– На помощь! Кто-нибудь!

Я поспешно обернулась к дому, в котором постепенно начал зажигаться свет. В одном из окон появилась испуганная Марлен, чтобы через пару минут оказаться рядом с нами в компании Оливера и Джулиана.

– Что здесь происходит?! – Женщина недовольно посмотрела на сына, который моментально поднялся на ноги, как только Раймонд это позволил. – Немедленно объяснитесь!

– Он куда-то увез Кимми!

Меня так рассердили его слова, что я не сдержалась:

– При чем здесь мы, Ян? Это ты напился и начал выяснять отношения. Что с тобой происходит? Ты не готов к обычным разговорам, постоянно срываешься и хамишь.

– Между ними что-то есть, – не унимался он. – Гуляли они! В два часа ночи? Вдвоем?

Марлен покосилась на Раймонда с недоверием, но вместо выяснения деталей строго проговорила:

– Немедленно в свою комнату. Завтра тебе не поздоровится.

Женщина крепко взяла мою руку и повела в дом, пока парни заново начали выяснять отношения.

– Рай к тебе не приставал? – достаточно неожиданно спросила Марлен, на что я отрицательно помотала головой. – Я не понимаю, Бэмби… Мне казалось, вы с Раймондом совсем не общаетесь, а сейчас он выглядел обеспокоенным…

– Думаю, переживал, что ты воспримешь слова Яна слишком близко к сердцу и начнешь выяснять отношения.

– Я же его знаю, Кимми. Здесь дело совсем в другом, и мне это не нравится.

– О чем ты?..

Мы остановитесь перед лестницей.

Она немного замялась, но, выдохнув, сказала:

– То, как он на тебя смотрит, как наблюдает…

– Марлен, перестань, – я с улыбкой покачала головой. – Для него я просто любопытный посторонний человек. Вы привыкли, что в доме собирается вся семья и ваши близкие друзья, поэтому многие наблюдают за мной с повышенным вниманием. Это абсолютно нормально, я считаю.

Я могла сказать правду, но решила солгать. Не ради спокойствия Раймонда, не ради его прихоти иметь нескольких любовниц, ради самой Марлен. Она продолжала любить первого племянника, несмотря на то, что яро осуждала его приобретенную закрытость и отрешенность. Я запомнила их такими, каких увидела чуть ранее в объятиях друг друга. Близкими родными людьми, которые по-прежнему любят друг друга и беспокоятся о будущем.

– После произошедшего… – Марлен опустила голову, замолчала, пытаясь понять, нужно ли продолжать, к счастью, продолжила: – Раньше никто не называл Рая полным именем, только мой отец… Он его и выбрал. По принципу первой удачной ставки, которая рано или поздно сработает. При нем нам приходилось называть его Раймонд, чтобы никто не забывал истинного значения имени. Отец верует в это, как в мантру, поэтому к подбору имен относится с серьезностью. Надежность, ответственность, лидерство… Идеальные составляющие для будущего предпринимателя, только вот человек – это не только его имя, но ставка и правда рано или поздно срабатывает.

– Но что именно он сделал? Просто влюбился? Семья ополчилась только из-за этого?

– Конечно нет, Кимми…

– Тогда почему? – в порыве бросила я.

– Он стал слишком грубым и закрытым. Мы просто отдалились, перестали находить общий язык, из-за чего все изменилось. Некоторые из нас пытались понять Раймонда, но время сделало свое дело. Ничего не изменилось, изменился лишь наш Рай.

– Но он же пытался помочь Яну… Это ведь ты просила его потянуть время, да? Марлен, я знаю, что тебе не нравится это правило чистой крови. У тебя наверняка был тот, с кем ты хотела и была готова разделить жизнь. Ты никогда и никак не отзывалась о своем муже, но я знаю, что такая женщина, как ты, не смогла бы без чистой любви. Свыклась? Но почему осудила племянника?

Марлен не ответила. С сожалением опустила взгляд, а затем все остальные обитатели дома зашли внутрь.

Оливер потянул руку Яна на себя с другой стороны лестницы, но я ощутила, с какой неприязнью тот взглянул на меня и Марлен. Его злость в покрасневших глазах испепелила, и было любопытно, что он скажет завтра. Теперь демонстративно не смотреть на Раймонда я уже не могла, понимая, что в родной семье ему не было места. Мужчина немного задержался на месте, но, несмотря на Марлен, он все же посмотрел мне прямо в глаза с беспокойством. Мог ли бояться, что я рассказала ей обо всем, что между нами происходило, или беспокоился о чем-то другом?..

– Ступай спать, милая, – с усталостью проговорила женщина, касаясь ладонью плеча.

– А ты?..

– Прогуляюсь по саду… Что-то голова разболелась.

Она попросила Джулиана заварить чай и медленно пошла на улицу. Меньше всего мне хотелось ее как-то задеть или обидеть, но, судя по всем, все обернулось в совсем другую сторону.

Я начала подниматься, наблюдая, как Раймонд поднимается с другой стороны лестницы. Немые вопросы одолевали, а я никак не могла понять, что на самом деле может чувствовать такой мужчина? Играет ли он ради новой пассии, с которой можно повеселиться этим летом, или действительно что-то чувствует, невзирая на запрет.

В следующую минуту мы оказались друг напротив друга всего в одном шаге. Он хотел коснуться руки, но я сразу спросила:

– Почему вы так обеспокоенно на меня смотрите?

– Переживаю, что после вашего разговора с Марлен ты что-то для себя решишь. Не в мою пользу.

Его глаза выглядели настолько невинными, что я невольно улыбнулась и засмущалась. Это так неожиданно – видеть его таким, прекрасно помня контраст в отношениях. В самом начале я была расположена к нему, пока тот не начал открыто хамить, а теперь же старательно пыталась скрыть свои теплые чувства. Сочувствие или симпатия – не знаю, для самой себя было легче выбрать первый вариант, чтобы не признавать второй.

Я шагнула вперед и оставила легкий поцелуй на колючей щеке, чтобы отстраниться и заметить в янтарных глазах легкое недоумение. Такого Раймонд Ротштейн ждал в последнюю очередь.

– Будем считать, я наконец-то услышал твое «Да».

Хотелось в очередной раз возразить, показав характер, но Раймонд подошел ближе и накрыл мои губы своими. Нежный поцелуй кружил голову, низ живота тянуло, пока колени подгибались. Он часто отрывался от губ, чтобы перейти от верхней к нижней. Его теплое дыхание было моим. Наши тела отзывались на прикосновения друг друга. Под его руками на коже оставался жар, но порывы страсти отсутствовали.

– Приготовь нам комнаты, Джулиан, – раздался беззаботный знакомый голос снизу, я резко отстранилась. – Представляю их лица утром, когда мы спустимся к завтраку. – Рассмеялся Никлас, но, подняв голову и заметив нас, довольно ухмыльнулся, скрестив руки. – Рай! А-а… Эм…

– Кимми, – напомнил Генрих.

– Вот так встреча в поздний час, вы двое испортили наш с Генрихом сюрприз!

– Что вы здесь забыли ночью? И что с рубашкой, братец?

Рубашка высохла на теле Раймонда достаточно быстро, но я даже не заметила, насколько та помялась.

– Вы что воркуете? – ухмыльнулся Никлас. – Только не говорите, что в доме не осталось свободных девушек. Я приехал раньше только ради тебя, Кимми, детка.

– Детка? – Я недовольно поморщилась. – Минуту назад ты моего имени не вспомнил, детка.

– Это шутка, малышка, не сердись. К чему имена, когда мы хорошо владеем зрительной памятью, согласись? Я прекрасно помню твое имя. Даже приехал на два дня раньше, чтобы успеть переубедить тебя в нашем небольшом споре пару недель назад.