Цена Сердца

Одевшись, спускаюсь вниз. На столе – готовый, давно остывший завтрак. Сажусь и, почти не жуя, механически забрасываю в себя еду.

– Элиот! Ты спустился?

Это мама. Женщина не от мира сего. Построила блестящую карьеру юриста, а после развода с отцом запретила ему приближаться ко мне и к ней. Домашними делами она никогда не занималась – этим всегда ведал Стендфорт, наш дворецкий. Раньше он был для меня лучшим другом, но с годами я отдалился от него… просто перестал находить в нём интерес.

– Элиот!..

– Да, мам, я уже за столом!

Мама вошла на кухню. Явно спешила. Осмотрела меня и тяжело вздохнула.

– Ну что же ты такой мрачный? Улыбнись, посмотри, какое прекрасное утро!

Она рывком распахнула шторы, и в комнату ворвался яркий свет, ослепив меня.

– Мама, зачем ты это делаешь? Знаешь же, я не люблю, когда так светло! И ты напомню тоже!

Она приподняла бровь, слегка усмехнувшись:

– Сынок, все когда-то меняется. Привыкай, теперь в этом доме будет куда больше света.

В этот момент Стендфорт принёс графин апельсинового сока, молча поставил его на стол, поклонился и ушёл заниматься своими делами.

– Мама, что-то случилось? Ты сегодня какая-то… необычно энергичная. Всё хорошо?

– Всё отлично. Только вечером не опаздывай домой – у нас будут гости. Ой, я уже опаздываю, хорошего дня!

– Постой… какие гости?

Но она уже выбежала за дверь.

Гости? У нас? В нашем доме их не было никогда. С чего бы ей вдруг звать кого-то?

Ладно, не важно. Мне тоже пора – сегодня день подготовки к новому учебному году в университете.

Я взял пальто, небрежно брошенное на спинку стула.

– Стендфорт, я ушёл! – крикнул я на ходу.

На улице было немного ветрено, и я машинально поднял воротник. Проходя мимо окон, заметил своё отражение и вдруг понял, что выгляжу как какой-то робот… или придурок. Опустил воротник.

– Пусть дует. Ничего страшного.

Спустившись в гараж, я завёл машину. Она досталась мне от отца – он берёг её много лет, и теперь я ездил на ней. Для своего возраста машина была в хорошем состоянии, разве что пару раз приходилось перебирать двигатель. Но с этим я справился быстро.

Выехав из гаража, направился к университету. Ехал в полной тишине – без радио, без музыки. Всё вокруг казалось серым. Эта серость раздражала. Каждый день одинаковый. Словно жизнь потеряла краски… даже белизна, которая когда-то освещала, теперь ослепляла.

– Не знаю, что же это со мной… – пробормотал я.

У университета я припарковался и сразу заметил, как ко мне бежит Дениз – мой друг с факультета.

– Элиот! Ты приехал… и почти не опоздал! – радостно выкрикнул он.

– Время только десять. Всё начнётся в одиннадцать, у нас ещё целый час, – я поморщился. – Не раздувай из мухи слона.

– Тем более! – Дениз ухватил меня за плечо. – Пойдём, кофе выпьем. Ты выглядишь так, будто тебя всю ночь держали в подвале и пытали скукой.

Я вздохнул, но спорить не стал. Мы двинулись в сторону ближайшей кофейни, что располагалась прямо напротив университета. Утренняя прохлада и запах свежесваренного кофе, доносившийся из приоткрытой двери, слегка разбавили моё серое настроение.

Внутри было тихо. Несколько студентов сидели с ноутбуками, кто-то читал, кто-то что-то оживлённо обсуждал. Мы заняли столик у окна.

– Так, – Дениз откинулся на спинку стула, пока бариста принимала заказ, – рассказывай, что с тобой. Ты в последнее время стал таким… неживым. Даже твой унылый свитер стал ещё унылее.

– Очень смешно, – фыркнул я. – Просто всё одно и то же. Проснулся, поел, поехал… день за днём.

– Ага, вот оно что, – он хитро прищурился. – Тебе нужен катализатор. Взрыв. Интрига. Что-то, что выдернет тебя из твоей пещеры летучей мыши.

– Спасибо, но я прекрасно живу и без «взрывов».

– Это пока ты так думаешь, – сказал он, и в его голосе было что-то предсказательное.

Бариста принесла нам кофе. Дениз, вместо того чтобы сразу отпить, подался вперёд и улыбнулся девушке так, что я понял – сейчас начнётся.

– Знаете, – сказал он, глядя на неё с тем самым наглым прищуром, – вы только что спасли мне жизнь. Без вашего кофе я бы умер прямо на пороге.

Девушка рассмеялась, качнула головой и пошла к стойке, а Дениз довольно уселся, делая первый глоток.

– Видишь, Эл, – сказал он, – жизнь ярче, когда ты перестаёшь прятаться от солнца.

Я лишь покачал головой, делая глоток своего кофе.

Кофе оказался безвкусным.

Ни аромата, ни тепла, ни той бодрящей горечи, ради которой вообще приходишь в кофейню. Всё казалось одинаковым – будто мир перестал пахнуть и иметь вкус.

Пока Дениз что-то оживлённо рассказывал, размахивая руками, я погружался в свои мысли всё глубже.

Зачем мне всё это? Эта бесконечная серость. Смогу ли я когда-то выбраться из неё? Или так и останусь жить в этом полумраке, просто существуя? И если да… то ради чего?

– Эл? Элиот! – голос Дениза прорезал мои мысли.

Я моргнул, глубоко вдохнул:

– Да?

– Ты вообще меня слушаешь? Нам уже пора! Мы же старшие – должны подавать пример. Пойдём.

Я посмотрел на часы – без двадцати.

Молча встал, небрежно скинул со спинки стула пальто и вышел вперёд, пока Дениз расплачивался за кофе.

Через пару минут он догнал меня, сияя как победитель:

– Представляешь? Я взял номер у бариста! – он поднял телефон, будто это был трофей.

Я лишь покачал головой, а он продолжал шагать рядом, явно уже строя в голове целый романтический сценарий.

Мы вышли из кафе, и Дениз шёл, словно у него в кармане был выигрышный билет.

Он всё ещё ухмылялся, глядя на бумажный стаканчик, будто в нём скрывалось что-то ценнее кофе.

Поворот, ещё шаг – и старые стены университета показались впереди, обвитые плющом, с шумной толпой студентов у входа.

В стороне от них, почти на самом краю этого движения, стояла девушка.

Она смотрела вперёд так, словно пыталась разглядеть что-то за пределами нашего мира.

Будто всё происходящее вокруг не имело к ней никакого отношения.

Я не понял как, но мой взгляд зацепился за неё и отказывался уходить в сторону.

Всё вокруг будто размывалось, пока я рассматривал этот отрешённый, но в то же время живой взгляд.

Резкий крик Дениза вырвал меня из этого странного оцепенения.

Я моргнул и уже видел, как он несётся к той девушке, размахивая руками и что-то весело выкрикивая.

– Дениз! – окликнул я его.

Но мои слова растворились в шуме толпы, даже не достигнув его.

Вздохнув, я развернулся и направился к факультету.

Сегодня мне нужно было раздать студентам задания по подготовке праздника в честь приёма новичков.

Я шёл по университетскому двору, но всё ещё ощущал на себе тень её взгляда.

Что-то в ней цепляло, оставляя странное, непрошеное чувство…

Я уже поймал себя на том, что начинаю прокручивать в голове её образ, пытаясь представить, о чём она думала в тот момент.

– Чёрт… – тихо выдохнул я, словно обрубая собственные мысли.

Не хватало ещё размышлять о какой-то незнакомке, когда у меня целая гора дел.

Сделав глубокий вдох, я собрался с мыслями и ускорил шаг.

Через пару минут, пройдя по широкому коридору факультета, я вошёл в аудиторию, где уже собрались несколько студентов, шумно обсуждавших что-то между собой.

Сегодня им предстояло услышать список заданий к празднику, и мне хотелось, чтобы всё прошло чётко и без лишней суеты.

Аудитория факультета архитектуры гудела, как строительная площадка в миниатюре.

Кто-то раскладывал чертежи на длинных столах, кто-то уже обложился рулонами ватмана и коробками с карандашами, а у окна двое спорили так яростно, будто защищали диплом прямо сейчас.

– Так, тише! – я поставил папку с планами на стол.

Шум схлынул, но не полностью – остался лёгкий гул, как после удара по металлической балке.

– Напоминаю, – сказал я, обводя взглядом зал, – церемония приёма новых студентов уже в понедельник, то есть у нас всего пара дней. Нам нужно оформить главный холл, закончить макет сцены и проверить все декоративные конструкции.

По залу прокатился смешок, когда я добавил:

– И, пожалуйста, без повторения прошлогоднего инцидента с колоннами, которые рухнули за полчаса до открытия.

Я быстро распределил задания:

– Группа декораций – встречаемся сегодня в шесть, проверяете материалы и согласовываете палитру с дизайнерами.

– Макетчики – до завтра у меня на столе должна лежать финальная версия сцены.

– Ответственные за освещение – тест в воскресенье вечером, без переносов.

Лица ребят стали серьёзнее, кто-то уже что-то записывал, а кто-то рылся в стопках бумаги в поисках нужных эскизов.

Я на секунду задержал взгляд на окне… и почему-то снова вспомнил ту девушку у ворот.

Её неподвижный силуэт, взгляд, устремлённый куда-то сквозь мир.

Чёрт. Я резко обрубил эту мысль, вернувшись к списку задач.

– Всё, за работу, – подвёл я итог. – В понедельник мы должны показать, что архитекторы – это не только чертежи, но и идеальная организация.

Шум снова заполнил аудиторию, но теперь он был другим – рабочим, собранным. Я взял со стола карандаш, развернул один из чертежей и присоединился к общей подготовке.

Мне нужно было закончить чертежи главного входа и фасада к празднику. Работы оставалось меньше – я начал ещё месяц назад, – но отдыхать было некогда. Всё должно быть выверено до миллиметра.

Карандаш уверенно скользил по бумаге, линии ложились чётко, мазок – ещё мазок, и уже становилось ясно, где будут стоять колонны, фонари и цветочные композиции.

Я уже собирался перейти к фасаду, когда в мастерской раздался громкий голос:

– Эй, Элиот! Я вернулся!

Я медленно поднял голову и хмуро посмотрел на Дениза, недвусмысленно давая понять, что он чертовски опоздал.

– Дениз, ты опоздал почти на два часа. Объясни, где ты пропадал?

– Слушай, там такая история! Помнишь ту девушку, которая стояла у входа, будто летала в облаках? Кажется, я влюбился!

– Да-да, как ещё в тысячу девушек до неё.

– Нет, Эл… от неё исходит такое тёплое чувство, я не могу перестать о ней думать.

– И зовут её как? Ты хоть спросил?

– София. Представляешь, какое прекрасное имя?

София… и правда красивое имя. Стоп. Не время. Не место. У нас гора работы.

– Так, Дениз… – я обернулся, но он уже исчез.

Конечно. Он ушёл помогать команде макетчиков. Неудивительно, ведь почти все там – девушки.

– Эх, Дениз, Дениз… потонешь – и меня за собой утянешь.

– Господин Элиот! Господин Элиот! – раздался звонкий голос.

Я обернулся. Ко мне шла светловолосая девушка с папкой под мышкой. Камилла. Со второго курса. С первого дня обучения она пыталась привлечь моё внимание, таскаясь за мной почти на все факультетские мероприятия.

– Да, Камилла?

– Не могли бы вы… помочь мне с моими эскизами?

Да, никаких проблем. Показывай, что там у тебя? – я взял у Камиллы папку.

Её наброски были… мягко говоря, неаккуратные. Линии плясали, пропорции сбивались, перспектива будто забыта. Я сел рядом и стал исправлять ошибки. Мазок – ещё мазок.

София. Какая же она была красивая. Не серая. Живая. Интересно, чем она увлекается? Что заставляет её смеяться?

Стоп. Снова думаю о какой-то незнакомке. Что со мной не так?

Я выдохнул, отбрасывая эти мысли, и только тогда заметил, что Камилла буквально нависла надо мной, положив руки мне на плечи, чуть ли не обнимая. Её лицо было так близко, что я видел, как дрожат её ресницы.

– Так… кхм, – я мягко убрал её руки со своей шеи и чуть отодвинулся. – Я закончил. Тебе осталось исправить только здесь и здесь, как я показывал.

– Огромное вам спасибо, господин Элиот! – она метнулась обнять меня, но я сделал шаг в сторону.

Не люблю, когда ко мне так липнут.

Я взглянул на часы – почти уже шесть.. Пора проверить материалы у группы декораций. Банкетный зал находился на другом конце университета, так что медлить нельзя.

Я нашёл Дениза и хлопнул его по плечу:

– Дениз, пойдём. Нам нужно проверить материалы для декораций.

– Эл, я не могу, – он расплылся в довольной улыбке. – Мне нужно проверить работу этих прекрасных дам.

Он перевёл взгляд на девушек за соседним столом. Те в ответ захихикали. Смех Дениза слился с их смехом, как будто они уже давно нашли общий язык.

– Ну и бог с тобой, – буркнул я и направился к выходу.

Банкетный зал встретил меня гулом голосов и запахом свежей краски.

Повсюду что-то шевелилось, двигалось, кто-то тащил коробки, кто-то стучал молотком по деревянным конструкциям. Возле сцены двое студентов спорили так громко, что их, наверное, было слышно даже в ректорате.

Вдоль длинных столов, предназначенных для гостей, лежали ещё неразвернутые скатерти. Пара девчонок пыталась накинуть одну из них, но ткань упрямо сползала, и они в итоге начали смеяться, пытаясь друг другу помочь.

– Осторожнее с этими гирляндами! – крикнул я в сторону группы у окна. – Это же не канат для буксировки!

В углу кто-то пролил ведро с золотой краской, и теперь три человека в панике спасали рулон декораций от того, чтобы он полностью не превратился в блестящий ком. Запах растворителя бил в нос.

Я прошёл к дальнему столу, где хранились коробки с материалами, и начал проверять список: ткань для драпировок, деревянные панели, рамки для постеров, набор инструментов. Пара позиций всё ещё отсутствовала – значит, завтра придётся догонять поставщиков.

Суета вокруг была почти заразительной, но я поймал себя на том, что мысленно возвращаюсь к утреннему моменту у университета… к той самой девушке.

София.

Нет. Не сейчас.

Я выдохнул, заставляя себя сосредоточиться на работе. Если мы хотим, чтобы церемония прошла без единой накладки, мне придётся держать всё под контролем.

Так, слушайте все, – сказал я громче, перекрывая общий гул, – у нас меньше двух дней до церемонии, поэтому перестаньте бегать, как перепуганные куры, и начнём работать с головой.

Несколько студентов обернулись, кто-то даже замер с гирляндой в руках.

– Группа у сцены, – я указал рукой, – добавьте ещё одну стойку слева, иначе конструкция будет заваливаться. И проверьте крепления, они должны держать, а не болтаться, как уши спаниеля.

– Вы, с тканью, – повернулся к девушкам, которые всё ещё возились со скатертью, – возьмите зажимы из коробки у окна, и закрепите углы, чтобы она не скользила.

Кто-то робко поднял руку:

– Господин Элиот, а цвет драпировки у входа? Он не совпадает с центральной композицией.

– Знаю, – кивнул я. – Снимите и замените на изумрудный. И быстро.

Пара студентов бросилась выполнять.

Я подошёл к списку на планшете и отметил пару новых задач.

– Группа по освещению, когда закончим с гирляндами – проверяете весь верхний ряд прожекторов. Если хоть один не загорится, то будете висеть под потолком до утра.

Возле декораций для фотозоны я увидел, что золотая краска уже успела попасть на часть задника.

– Кто это сделал? – я нахмурился.

В ответ – молчание и виноватые взгляды.

– Ладно, без допросов, берите растворитель и аккуратно уберите. И давайте впредь без сюрпризов.

В зале снова зашумели – но теперь в этом шуме было больше организованности. Люди метались, но уже с конкретными задачами.

Я сделал шаг назад, наблюдая, как каждая мелочь постепенно обретает своё место. Всё ещё не идеально, но, по крайней мере, хаос начал превращаться в порядок.

Я подозвал к себе ответственных из всех команд, коротко раздал новые поручения. Они, без лишних вопросов, кивнули и разошлись по своим секциям, словно муравьи, несущие нужные куски к общей постройке.

Бросив взгляд на часы, я понял – почти семь. Пора было спешить домой.

Сегодня… какой-то приём. Мама упомянула об этом утром, но объяснять не стала.

Какой ещё приём? Мама… что же ты на этот раз придумала?

– Ладно, всем до завтра, – я громко перекрыл гул зала, – не перетруждайтесь и будьте аккуратны.

– До свидания, господин Элиот! – хором, почти в унисон, откликнулись со всех сторон.

И кто вообще пустил в народ это "господин"? – мысленно вздохнул я, выходя за дверь.

На улице уже опустился мягкий вечерний свет. Солнце теряло краски, и мир вокруг постепенно погружался в свою привычную для меня гамму – серую.

Я сел в машину, запустил двигатель и на мгновение задержал взгляд на горизонте.

Если бы кто-то спросил меня, каким я вижу цвет своей души… я бы ответил без раздумий: серый.

Ворота особняка закрылись за моей машиной с тихим щелчком. Дом был тихим… на первый взгляд. Лёгкий гул голосов доносился из гостиной, перемежаясь со звоном посуды.

В холле меня встретила мама – элегантная, с идеальной укладкой и тем выражением лица, которое я знал с детства: она что-то задумала.

– Элиот, милый, ты наконец-то дома! – она подошла и взяла меня под руку. – Пойдём, гости уже заждались.

– Какие гости? – спросил я, хотя ответ уже был не нужен.

– Небольшой ужин, ничего особенного, – её голос стал чуть мягче, но глаза выдавали азарт.

В гостиной за столом сидели всего четыре человека. Двое из них – знакомые соседи, которых я видел не раз. А вот третий мужчина, лет сорока, в безупречном костюме, поднялся, чтобы поздороваться.

– Элиот, – мама улыбнулась слишком широко, – познакомься, это Александр… он… хороший друг семьи.

Я встретился с его взглядом. Вежливо кивнул. И уже тогда понял: ничего хорошего в этом ужине для меня не будет.

Я снял с себя пальто и небрежно бросил его на спинку стула. Сел за стол, чувствуя, как под взглядом Александра воздух будто становится плотнее. Мама опустилась напротив, он – чуть в стороне, но достаточно близко, чтобы я ощущал его присутствие.

– Ну, Элиот, как прошёл день? – первым нарушил тишину Александр. Его голос был ровным, даже мягким, но я уже чувствовал подвох.

– Рабоче, – коротко бросил я, берясь за бокал воды.

– В университете, наверное, сейчас горячая пора? – он слегка наклонился вперёд, будто ждал, что я начну рассказывать.

– Есть такое, – я пожал плечами. – Праздник скоро. Много подготовки.

Мама улыбалась, перекладывая салат в тарелки, словно пыталась сгладить всё вокруг.

– Александр архитектору всегда рад, – сказала она, – у него ведь тоже бизнес связан со строительством.

– Не совсем строительством, – поправил он, не отрывая от меня взгляда. – Скорее, с проектированием частных домов.

Я кивнул, но промолчал. Каждый раз, когда он задерживал на мне взгляд, внутри поднималось лёгкое раздражение, смешанное с недоумением – чего он от меня хочет?

– Интересно, – наконец сказал я, – но мы работаем с другим масштабом.

Он чуть улыбнулся, как будто моя холодность его не задевала.

– Ну, всё же мы в одной сфере, – продолжал он. – Может, как-нибудь покажешь свои работы?

Я поставил вилку на тарелку чуть громче, чем следовало.

– У меня нет привычки обсуждать проекты за ужином.

В комнате повисла короткая пауза. Мама кашлянула и быстро перевела разговор на погоду, но я всё ещё чувствовал на себе его взгляд.

Я опустил взгляд в тарелку, в комнате повисло вязкое молчание. Ложки тихо звенели о фарфор, но разговор не клеился. Александр всё так же спокойно ел, иногда бросая на меня короткие, изучающие взгляды.

Мама сидела с прямой спиной, будто собираясь с духом. Я чувствовал, как в воздухе растёт напряжение, но не торопился его разрезать.

– Элиот… – наконец сказала она, отложив приборы. Её голос был чуть дрожащим, но в нём слышалась твёрдость. – Мы с Александром… решили пожениться.

Слова повисли в воздухе, будто кто-то уронил тяжёлый камень в воду и замер, ожидая, когда пойдут круги.

Я поднял глаза. Она смотрела прямо на меня, а он – чуть в сторону, но уголком рта всё-таки выдал лёгкое, самодовольное выражение.

В груди что-то сжалось. Хотелось спросить «Сколько вы знакомы?», «Ты уверена?», но язык будто прилип к нёбу. Я просто продолжал смотреть на неё, а внутри нарастал холод, как от внезапного зимнего ветра.

Молчание снова вернулось за стол, только теперь оно было другим – острым, почти режущим.

Я чувствовал, как каждое слово за столом будто капля за каплей разъедает мне нервы. Соседи продолжали перешёптываться о «новой прекрасной паре», мама смущённо, но счастливо улыбалась, а Александр сидел с тем самым самодовольным выражением, от которого меня начинало тошнить.

Он вдруг повернулся ко мне и, словно нарочно подбирая момент, произнёс:

– Что ты думаешь об этом, Элиот? Ты рад за нас?

Я поднял на него взгляд. Несколько секунд просто смотрел, пытаясь подобрать хоть какое-то приличное слово… и не нашёл. В груди закипало, в висках стучало.

– Рад? – повторил я, чуть усмехнувшись, но без намёка на веселье. – Да, просто безумно счастлив. Разве не видно?

Мама нахмурилась, но я уже не дал ей ничего сказать. Встал из-за стола, отодвинул стул с таким скрежетом, что в комнате повисла тишина, и бросил:

– Наслаждайтесь ужином.

Через секунду я уже был в коридоре, накинул какой-то старый плащ который в попыхах подобрал где-то на пути, вышел из дома и захлопнул за собой дверь. Воздух снаружи показался ледяным, но внутри меня всё пылало. Я сел в машину, завёл двигатель и, не глядя в зеркало заднего вида, выехал прочь.

Я ехал в машине, и холодный ветер, врывающийся через приоткрытое окно, будто пытался остудить меня, но внутри всё равно кипело. Руки крепко сжимали руль, пальцы побелели, а мысли, как разбушевавшаяся река, неслись одна за другой.

Мама, зачем? Нас двоих было достаточно. Когда ты успела познакомиться с ним?

Каждая мысль звучала как обвинение. Жениться… не глупи. Тебе это не нужно. Никогда не было нужно.

И Александр… что-то в нём сразу вызвало отторжение. Его слишком ровная улыбка, слишком уверенные, будто отрепетированные движения. Он сидел за столом, словно уже чувствовал себя хозяином, и это бесило. Он что-то замышляет… я это чувствую. Такие люди всегда приходят не с пустыми руками, но и не с чистыми намерениями

Я чувствовал, как злость и недоумение переплетаются в груди, мешая дышать. Фары встречных машин слепили глаза, но я почти не замечал дороги – ехал на автопилоте, уносясь всё дальше от дома, который внезапно перестал быть домом.

Я ехал вперёд, не сбавляя скорость, глядя на пустую полосу перед собой. Дом оставался где-то за спиной, но я и не думал о возвращении – сейчас это казалось ненужным.

Мысли текли как мутная река, и вдруг среди них появилась она. Та утренняя девушка..

Откуда? Почему? Я вспомнил, как она стояла в стороне, словно не отсюда, с тем отстранённым, но притягивающим взглядом.

Интересно, о чём она мечтает?

Я резко оборвал эту мысль, будто перерезал тонкую нить. Не время. Не место.

Телефон завибрировал на пассажирском сиденье, рингтон пронзил тишину. Мама.

Я бросил взгляд на экран, раздражённо вздохнул и потянулся, чтобы отключить вызов.

В тот момент, когда я выпрямился и вернул взгляд на дорогу, сердце ухнуло вниз – прямо перед машиной, словно из ниоткуда, выскочила девушка. Длинные волосы разметало ветром, руки подняты, глаза широко раскрыты.

Я резко ударил по тормозам. Скрип шин, дрожь в руле, и тишина.