скачать книгу бесплатно
5
Раздался сигнал коммуникатора.
– Лис, ты просила посигналить, когда шеф освободится, – сказала Матильда, секретарша Кот-д’Аржана, – можешь сейчас зайти.
Когда Лис вошла в приемную, Матильда карандашом указала на дверь и сделала хмурую гримасу, показывая, что Кот-д'Аржан не в настроении. Последние дни это стало уже нормой. Он почти не выходил из кабинета, и у Лис даже сложилось впечатление, что он не читает отчетов.
Профессор стоял у окна спиной к Лис и не повернулся, когда она вошла.
– Садись, – буркнул он.
– Куда?
– Куда хочешь.
Лис присела у небольшого столика, пристроенного к рабочему столу профессора. Она давно приучила себя не пытаться понять раздраженных и обиженных людей по их словам.
– Ну?
– Бернар, этот гриб…
– Что гриб?
– Вся колония – это один гриб, единый организм, занимающий одну пещеру. Других форм жизни мы не обнаружили.
– Ну?
– Ну что это за жизнь, состоящая всего из одного представителя одной формы?
– Нормальная инопланетная жизнь! У тебя есть другая на примете?
– Но ведь любая эволюция приводит к разнообразию! Меняются условия, среда обитания истощается, появляется конкуренция, возникают более сложные организмы, возникает специализация, пищевые цепочки…
– Да что вы заладили со своими пищевыми цепочками? Ты, наверное, плохо читала мои книги! Любая жизнь начинается с переработки и усвоения неорганических веществ, и вовсе не обязательно, чтобы этот способ питания оставался уделом лишь низших форм, как это произошло на Земле.
Кот-д’Аржан говорил в совершенно несвойственной ему грубой и даже какой-то вульгарной манере, и чем больше Лис слушала его, тем больше ей казалось, что он играет какой-то спектакль, что он сознательно перегибает палку, чтобы намекнуть на то, что он просто не может говорить. И вместо раздражения Лис испытывала сейчас к этому большому человеку только сочувствие. Ей захотелось обнять его, но она понимала, что он руководствуется какими-то неизвестными ей резонами, и поэтому продолжила в том же тоне.
– Ну хорошо, а ареал распространения?
– Что ареал?
– Мицелий занимает всю пещеру и несколько проходов. Отдельные пузыри забираются на стену. В середине колонии, там, где отмершие ткани образовали толстую подложку, мицелий формирует структуры, похожие на корни – они пробивают подложку и достигают грунта. Поэтому колония может расти вверх. Но в зоне пятнадцати-двадцати сантиметров на границе мицелия пузыри растут непосредственно на грунте.
– Ну?
– Это значит, что колония распространяется и в стороны тоже! Причем довольно быстро.
– Ну?
– Почему при такой скорости роста, колония не заняла все остальные залы пещеры, проходы и не вышла наружу?
– Что-то ограничивает ее экспансию. Я думаю, наличие влаги на стенах. Выше она испаряется или замерзает.
– И самое главное: толщина органической подложки в центре колонии составляет самое большее восемьдесят три сантиметра. При существующих темпах роста тела…
– А откуда ты знаешь темпы роста?
– Вы не читали утренний отчет? Мартинес с помощью неподвижной камеры за четыре дня зафиксировал рост мицелия и сделал предварительный расчет. По его данным, возраст колонии не менее тридцати и никак не более шестидесяти лет.
– Значит, настоящая жизнь существует еще глубже, а здесь мы видим занесенные потоками воздуха отдельные выжившие споры.
– И за миллионы лет на поверхность вынесло одну-единственную спору, и она выжила тридцать лет назад?
– Не вижу в этом ничего невероятного.
Это было уже слишком. Кот-д’Аржан явно прикидывался дураком и нес околесицу. Лис вдруг осенило, что это и есть знак. Он пытался объяснить ей, что все понимает.
– Что еще? – спросил он.
– Сегодня утром мы наконец подготовили препарат и задействовали электронный микроскоп. По клеточному строению гриб, напоминают земные дрожжи, но формируют мицелий, плодовые тела и пузыри. Структура клеток очень напоминает земную. Пока ничего нельзя сказать на молекулярном уровне, но похоже, что мы увидим ДНК-подобные системы.
– Дальше.
– Поверхность пузыря представляет собой мембрану, которая пропускает внутрь только углекислый газ, а внутри атмосфера практически идентична земной. Когда пузырь достигает ста семидесяти-ста восьмидесяти сантиметров в диаметре, пузырь сдувается и опадает, реже лопается, образуя подложку. Выделяемые при этом кислород, азот, метан и взвесь органических молекул выпускаются наружу и восходящим потоком воздуха выходят наружу, попадая в атмосферу. Таким образом мы их и засекли.
– Все полностью соответствует моей теории булласферы!
– Да, но напрашивается вывод, что…
– Выводы позвольте делать мне! – повысив голос, перебил ее Кот-д’Аржан, и по его виду и тону Лис поняла, что самый главный вывод, с которым она пришла к нему, произносить не следует, во-первых потому, что он и сам пришел к такому выводу, а во-вторых – потому что он боится. Да, боится! Но чего?
– Хорошо, – сказала она. – Я могу идти?
– Подожди. Когда будут результаты биохимии?
– Пока не знаю. Анализ запущен. Это может занять от семи до десяти дней. АММОКС рассчитывает оставшееся время, исходя из его понимания ситуации на текущее время. Это может поменяться буквально из-за одной молекулы, которую он не сможет сразу идентифицировать.
– Я понял. Я хочу, чтобы результаты биохимии, когда бы ты их не получила, ты в первую очередь сообщила мне.
– Ладно.
– Нет, дорогая, не «ладно»! А дай мне твердое обещание! – раздраженно закричал он, но тут же опустил голову и сжал виски своими толстыми пальцами. – Извини, Лис. Нервы. Я устал… Пожалуйста, обещай мне, что результаты биохимии, когда бы они не пришли, ты сначала доложишь мне, а до моей команды – больше никому.
– Обещаю, Бернар, – Лис почувствовала, что ему по-настоящему тяжело.
У стеклянной стены своей лаборатории Лис остановилась. Прозрачный кубик ее кабинета в глубине зала был освещен, и там спиной к ней стоял Юджин Уолш, которого всегда легко было узнать по благородной осанке. Он рассматривал карикатуру, которую пять лет назад, после сообщения о ТГК на Марсе, опубликовал один французский журнал. На ней голая, с костлявой задницей и висящими сиськами Лис пялилась, как в телескоп, в огромную самокрутку, из которой шел дым, принявший очертание знака доллара. Карикатура сама по себе была тупой, но портретное сходство было замечательным, и Лис, поместив ее рамочку, повесила ее в своем кабинете на радость подчиненным.
Как главный системный администратор, Уолш имел доступ во все рабочие кабинеты, но компьютеры Лис он обслуживал всегда только в ее отсутствие. Вот и сейчас он, очевидно, думал, что Лис уже ушла домой. Он сильно вздрогнул, когда она в шутку постучала в дверь, повернулся, вежливо поклонился и, ни слова не сказав, собирался уйти. Лис преградила ему путь.
– Ну, Юджин, не дуйтесь на меня, – сказала она, снимая с полки бутылку виски и два стакана. – Я всегда относилась к вам с большой симпатией. Будем друзьями! Забудем тот случай!
– Хорошо, – через силу ответил он и после неловкой паузы задал дежурный вопрос, чтобы поддержать беседу. – Как идет работа?
– Нормально. Как у всех. Первая эйфория прошла, теперь надо пахать.
– Когда вы ждете результатов биохимического анализа?
– Не знаю. Пять, семь, десять дней – зависит уже не от меня, а от него, – она показала пальцем на монитор лабораторного робота АММОКС. – Как вам мой портрет?
– Как вы думаете, это подтвердится? – вместо ответа спросил он, кивнув на карикатуру.
– Что подтвердится? – Лис не сразу поняла, что он спрашивает про ТГК. – Ах, это! Надеюсь! Слишком много я натерпелась от этого гребанного тетрагидроканнабинола! Я хочу, чтобы мы его там нашли. Это что-то вроде чувства мести.
– Мести? – Уолш быстро взглянул на нее и опять отвел взгляд. – И все же мне очень интересно. Я… – он замялся.
– Небось заключили пари? – пошутила Лис. – Вы же англичанин, вам сам бог велел! Ну признавайтесь!
– Да, – с облегчением ответил Уолш, – пари.
– Смотрите, – она откатилась вместе с креслом к большому монитору и тыкнула пальцем в зеленый столбик у левого края экрана. – Когда этот столбик дойдет до самого верха, это будет означать, что АММОКС закончил анализ. Тогда я расшифрую данные и занесу все в журнал.
– Но журнал закрыт, даже у меня нет к нему доступа.
– Мне очень жаль, но я не смогу сообщить вам эту информацию – я дала слово. Но я уверена, что через пару дней результат будет опубликован. Уверена! Так что не вешайте носа!
6
Профессор Бернар Кот-д’Аржан сидел за своим столом, подперев лоб ладонью над стаканом кальвадоса. На две трети опорожненная бутылка стояла рядом. На краю стола были стопкой сложены несколько отчетов, к которым он даже не прикасался. Вот уже несколько дней его мучало то, что никогда раньше не беспокоило: нехорошее предчувствие. И нехорошую, душную атмосферу, созданную в институте этими таинственными инвесторами, всеми этими раске, шпильманами и прочими, он ощущал своей кожей. Для него, проведшего всю жизнь в чистой науке, это было непривычно.
В кабинет заглянула Матильда, его верная Матильда, не уходившая домой, пока он в своем офисе. Сейчас она перехватывала звонки и отсеивала неважные.
– Бернар, звонит Алиса.
– Соединяй, – сказал он и снял трубку. – Алло!
– Добрый вечер, Бернар! АММОКС закончил анализ и прислал результаты.
– Ну? – спросил Кот-д'Аржан после странной паузы.
– Вы просили сообщить. Вот я и звоню.
– Ну?
– Много сложной органики.
– Ну?
– Да, – поняла Лис. – Подтверждено наличие тетрагидроканнабинола. Собственно, вся подложка и состоит из смеси каннабиноидов с преобладанием ТГК. По составу это чистый гашиш.
Кот-д'Аржан молчал. Лис тоже.
– Я этого боялся, – наконец произнес Кот-д'Аржан. – Этого я и боялся… Ладно, спасибо! Иди домой.
Когда Лис отключилась, он сказал в замолчавшую трубку:
– Шпильман, или кто там сейчас у вас на прослушке? Вы слышали? Пожалуйста, позвоните сами Раске, избавьте меня от этой процедуры.
Но они не избавили его. Через три минуты Гельмут Раске срочно вызвал Кот-д’Аржана к себе.
– Я хочу извиниться, что побеспокоил вас так поздно, – сказал он, – но дело не терпит отлагательств. Сегодняшнее подтверждение наличия на Марсе этого наркотического вещества… как его… – он сделал вид, что забыл название.
– Тетрагидроканнабинола, – подсказал Кот-д’Аржан, – сокращенно ТГК.
– Спасибо, …этого ТГК серьезно изменило наше отношение к информационной политике консорциума. Мы рискуем стать объектом идиотских шуток, как это уже бывало, а это серьезный репутационный риск.
– Ну?
– Но это еще полбеды. Проблема в том, что это вызовет… так скажем… м-м-м… беспокойство среди людей, чей бизнес так или иначе связан с марихуаной. Это наркомафия, это компании, специализирующиеся на легальной марихуане, и, конечно, это стоящие за всеми ними фармацевтические империи. Мы не сомневаемся, что они используют все средства, чтобы или завладеть нашими материалами, или уничтожить их… а может быть, заодно и всех, кто к ним причастен. А возможности у них, уж поверьте, очень… очень… большие. Одним словом, все они проявят нездоровый интерес.
– Ну?
– В наших же рядах есть инвесторы, проявляющие к этой теме, напротив, здоровый интерес. Видите ли, значительная часть нашего фонда сформирована одним солидным фармацевтическим концерном. И этот концерн весьма заинтересован получить марсианские грибы, но так, чтобы информация о них не просочилась наружу, и чтобы образцы грибов – те из них, которые мы потом предъявим мировому научному сообществу, – были предварительно очищены от генов, ответственных за выработку ТГК, и…
– Очищены от генов?! – воскликнул Кот-д’Аржан, который от удивления так резко выпрямился в кресле, что кубик льда звякнул в его стакане.
– Именно.
– Но это… это невозможно! Вы отдаете себе отчет?… Надо объяснить им… это из области фантастики!
– Все, чего мы достигли, Бернар… нет, все, чего вы достигли – это все из области фантастики, не так ли?
– Так, но… поверьте, Гельмут, это действительно нереально, это абсолютно…
– Позвольте мне продолжить, Бернар.
Кот-д’Аржан откинулся в кресле и застыл, изумленно уставившись на директора.
– Так вот. У нас есть целый год. А у вас, Бернар, есть целый штат. Я думаю, и того, и другого достаточно, чтобы с помощью генной инженерии создать какую-нибудь исправленную, похожую версию гриба. Ее мы и предъявим ученым. Вопрос не обсуждается! – Раске поднял руку, останавливая открывшего было рот профессора. – Разве кому-то нужны неприятности?
Раске сделал паузу, ожидая реакции Кот-д'Аржана, но тот так и продолжал сидеть с открытым ртом и выпученными глазами.
– Ну вот, я рад, что мы поняли друг друга. А теперь самое приятное: наш уважаемый инвестор гарантирует, что значительная часть прибыли – возможной прибыли – будет направлена на дальнейшее финансирование института. И на повышение жизненного уровня его сотрудников, особенно некоторых… Как вам, а?
– Я вижу, вам надо выпить, Бернар, – сказал Саймон Шпильман, когда они вышли от исполнительного директора Раске.
Кот-д'Аржан только молча кивнул. Он уже все понял. Понял, с кем имеет дело. Понял, ради чего был затеян весь этот проект, который он, наивный дурак, считал своим. И хотя маски с доброжелательными улыбками еще прикрывали лица его спонсоров, он уже видел, кто скрывается за этими масками. Его поставили на развилке одной дороги, перед единственным возможным выбором, а любой другой неизбежно приведет его к какому-нибудь нелепому несчастному случаю.
Знал он и другое. То, чего не понимают и не смогут понять его хозяева: что рано или поздно афера раскроется, и от его хозяев, со всей их проницательностью и самоуверенностью, со всеми их активами, бизнес-планами, клубами, яхтами, молодыми женами, любовницами и любовниками останется только пшик… А заодно и от него самого. Пути назад не было, как не было и пути вперед. Куда же идти?
