скачать книгу бесплатно
Голос Даниэля
Для начала нужно испортить изображение!
Комментатор
…В зале воцарилась тишина. В общем-то Даниэль выглядел совсем неглупо, даже с точки зрения тех, кому не нравилась его внешность.
Даниэль
Тот факт, что изображение перешло от первичного точного воспроизведения к эффектам, то есть от фотографии, от предполагаемой копии действительности к художественной съёмке, от реальности к чудовищной ирреальности, от отчётливости к игре светотени, доказывает неуклонное обесценивание изображения, его деградацию и бессмысленность. Когда мы начинаем мусолить какую-нибудь вещь, чтобы получить из неё нечто иное, мы выжимаем из неё всё внутреннее обаяние, мы её убиваем!
Голос
Такое с жёнушкой твоей случится, если будешь слишком часто её мусолить!
Даниэль
Вот именно! Вспомните хотя бы маркиза де Сада и его отношения со слабым полом. Божественный маркиз познал столько «цыпочек», что в погоне за неизведанным пришёл к особому виду любви – к извращению. Чем более опустившейся была женщина – страшной, беззубой, отвратительной, – тем больше она заводила его, и тем больше удовольствия он получал от любви. Кино сейчас достигло той же стадии, на которой остановилась живопись с импрессионистами и кубистами, а также поэзия от Бодлера до леттристов и даже современная музыка. Чем более извращённой, испорченной, прогнившей кажется их сущность, тем они прекраснее. И чем сильнее плёнка будет замусолена, поражена гангреной, обезображена, тем ценнее она для кинематографиста. Творца занимает лишь новизна творения! Вот почему его привлекает уродство нашего времени – потому что оно, как и красота, ново.
Голоса вразнобой
Чтобы смотреть на уродство, в кино-то тебе зачем идти? В зеркало на свою рожу взгляни и всё! – Тихо! – Да пошёл ты! – Тихо! Дайте ему договорить.
Даниэль
Не собираюсь я свою биографию рассказывать! Тут вам не исповедальня. Помнится, когда я был мальчишкой, в бакалею моего отца приходила дочь какого-то посла и покупала рокфор, камамбер и ливаро. Меня мутило при одной мысли о том, что она ест вонючие сыры. Чем дольше хранились упаковки сыра, чем сильнее сыр был изъеден червями, тем охотнее она, казалось, его приобретала. Все в округе считали её сумасшедшей; и, пожалуй, было в её серьёзном, благородном и светлом лице нечто ангельское, что лишь усиливало сложившееся впечатление. С возрастом, развив, так сказать, чувствительность вкусовых рецепторов, я тоже научился предпочитать камамбер, рокфор и ливаро, например, творогу. Я понял, что человек должен очень хорошо разбираться в сырах и любить их, чтобы ценить вонючие сыры! Этот пример подходит и для кино. Я всю молодость промотал в тёмных залах, в этих современных опиумных курильнях. Я мог бы придумать тысячи реалистичных, фантастических и шуточных историй. Но требуются огромная любовь к фильму и огромное потребление плёнки…
Голос
Ну и много ты плёнок сожрал?..
Даниэль
До тошноты. Но уж лучше новое ощущение тошноты, чем прежний тошнотворный вкус…
Голос
Да это ж проще простого!..
Даниэль
…И в то же время сложно. Это извращение языка или извращение вкуса? Быть может, я и не прав, но и остальные вскоре попадут впросак. Я лишь раньше них исчерпал все возможности в поисках обновления! И пока остальные всё ещё исследуют потенциал изображения, мне больше это изображение ни к чему, я принимаюсь прямо за плёнку, я разрушаю её и наслаждаюсь её безумием куда больше, чем её логикой. Садизм в изображении, вот ведь в чём штука!
Голос
Декадентство!
Даниэль
Пошёл ты, придурок! Эволюция искусства и материи не имеет ничего общего с эволюцией общества. Маркиз де Сад создавал свои произведения во времена Французской революции: это всё-таки не декадентская пора, а, наоборот, момент рождения народа.
Переругивающиеся голоса
Скажите пожалуйста, демократ нашёлся! – Да заткнись ты! – Наверняка еврей! – Антисемитская рожа! – Чтоб тебя! – Фашист! – Коммуняка! – К Сталину тебя надо! – Трумэна на тебя нет!
Даниэль
К этому кинематографическому взрыву меня привело само кино! Я понял, что слова со всеми их оттенками и значениями выявляют ограниченность и бессилие изображения! Я понял, что, отвергнув изображение, текст расширит возможности изображения, введёт под кожу кино сыворотку Богомольца
. Сломав границы кинематографического визуального образа, я его уничтожил, точь-в-точь как если бы мне удалось сделать из лягушки быка. Перед этим-то быком мы все и окажемся.
Голоса
Вот уж не думал, что раньше ты был лягушкой! – В морду ему дать и вышвырнуть отсюда!
Даниэль
В моих фильмах речь прежде всего станет настоящим дополнительным элементом изображения – так, чтобы звук приходил извне, а не возникал, как это было вплоть до сегодняшнего дня, из внутренней потребности, из глубины, из чрева изображения. Звук не шёл бы от экрана и не соответствовал бы очерёдности кадров, а формировался бы всегда снаружи, словно некий видимый и осязаемый придаток, не имеющий отношения к организму, словно галстук из слюны, свисающий со слоновьего бивня. Как если бы изображение постоянно блуждало по какому-то невидимому, сверхъестественному, нечеловеческому пространству, и оттуда бы доносился безучастный к человеку голос, изрекающий предсказания! То есть изображение приобрело бы четвёртое измерение, но это четвёртое измерение обладало бы такой силой, что подчинило бы себе остальные три, притеснило бы их, раздавило, разрушило! Стало быть, чтобы обогатить изображение, я его раскрошил, разгрыз…
Голос
Не смеши, смышлёна мышь, а то сейчас раз – и крыса в глотку запрыгнет.
<Даниэль>
Плёнку я высвечу искрами, чтобы ослепить молнией, спалить сетчатку зрителей…
Голос
Ах, спасибо, вот подарочек!
Даниэль
Пусть люди выходят из кино с мигренью! Каждую неделю показывают столько фильмов, а выходишь из зала в очередной раз таким же тупицей, каким вошёл. Лучше уж я вам подарю невралгию, чем вообще ничего!
Окулисты не платят мне, чтобы я приводил к ним клиентов, но лучше уж испорченные глаза, чем безразличие!
И в этом визуальном тарараме голос будет единственной слитной и мощной силой до тех пор, пока следующие изыскания и творения не превратят его в бессвязного уродца!
Нужно, чтобы зритель выходил из зала слепым, безухим, четвертованным в этой раздробленности слова и изображения; уничтоженным отдельно в каждой сфере. Разрыв между словами и кадрами образует то, что я называю ДИСКРЕПАНТНЫМ
КИНО.
Я провозглашаю манифест дискрепантного кино! Я призываю кинематографистов рвать или разделывать плёнку, как им вздумается, я призываю к вырезанной плёнке.
Голос
Да ты осточертеешь зрителям!
Даниэль
Вряд ли. Хотя я зрителям уже осточертел! (Свист. Аплодисменты.) А вообще-то я знаю! Больше всех мой фильм возненавидят операторы, профессиональные киношники, для которых кино всегда было не творчеством, а промышленностью с профсоюзом для защиты существующей продукции. (Свист.) Но, опять же, кто сказал, что кино – это искусство съёмки? (Свист.)
Более спокойный голос
Но если изображение больше не важно, то получается уже не кино, а радио, чтение в кресле.
Даниэль
А почему бы и нет? Благодаря телевидению радио стало некой разновидностью кино. Почему бы кино в свою очередь не стать разновидностью радио?
Голос Иностранца
Вы правы, месье. Мы наблюдаем постоянное смещение видов искусства (поэзия и живопись стали музыкой), смещение, которое, по сути, означает обогащение одного вида искусства за счёт другого или же отказ от определённых художественных свойств в пользу других.
Комментатор
…Даниэлю всегда нравилось делать что-то другое: музыку в поэзии, живопись в романе, а теперь – роман в кино, роман, который бы какая-нибудь компаньонка читала зрителям вслух, а те сидели бы перед горящим камином экрана и смотрели бы, как разрозненные кадры, словно поленья, осыпаются, превращаясь из раскалённых углей в пепел.
Даниэль
Необходимо состарить публику и убаюкать её голосом, воодушевить её рассказом или же усыпить её.
Иностранец
Эй вы, кучка придурков, молодой человек, между прочим, прав!.. Если материя искусства прогнила, то всё, что бы мы ни создавали из этой материи, изначально будет гнилым. Все наши чувства, наша оригинальность – ничто в сравнении с игом заурядности выразительных и определяющих средств! Нужно преобразить материю, нужно разрушить её, если мы хотим высказать новые, оригинальные чувства.
Голос
Зачем защищать этого типа, который только и умеет, что ковыряться в трупах старых фильмов? Да-да, тебе говорю, собиратель обрезков, коллекционер всего, что упало да пропало! Выпадения волос, падения давления и Ниагарского водопада тебе не хватает, а? Киношный Фигаро?
Друг Даниэля
Но-но, стадо баранов, неужели непонятно: мой друг Даниэль – привет, Даниэль, это я, Пьер! – хочет сказать, что в кино уже созданы все шедевры и что нам лишь остаётся эти шедевры прожевать, переварить и отрыгнуть. Отрыжка прежних шедевров – единственная возможность оригинального самовыражения; только сплюнув старые шедевры, мы обретаем уникальную возможность создать в кино собственные шедевры. В живописи именно это и сделал Пикассо – виртуоз поглощения и сплёвывания старых, хорошо переваренных полотен!
Свист. Аплодисменты.
Даниэль
Поэтому изображение в кино должно перейти к инфернальной фазе, к фазе Зла!
Нередко меня пьянила и будоражила мысль о той высшей изощрённости, которой маркиз де Сад – как сам он с гордостью рассказывал – достиг, поедая фекальные массы своих любовниц, набрасываясь на их экскременты с большей страстью, чем на самих женщин. (Свист. «О-о-о! Садист!») До этой вершины мне, увы, ещё далеко.
Но я знаю, что кинематографу придётся пожирать экскременты собственных кадров, иначе он увязнет в академической помпезности под названием Голливуд, СССР или Италия.
Голос
Иностранный шпион!
Комментатор
…Даниэль думал о том, что французская культура чужда идиотам и что для всех идиотов мира он так и останется метеком, иностранцем, ему как будто слышалось: «Идиоты всех стран, соединяйтесь, порвите цепи и убейте этого иностранного шпиона, ведь, в сущности, у него нет Родины»…
Даниэль
Все вы – кучка недоумков, но, может быть, среди вас есть хоть один человек, который в состоянии меня понять, перед ним-то я и распинаюсь! Если же говорить об изображении, я взорву плёнку солнечными лучами, я возьму обрезки старых фильмов и исполосую их, расцарапаю, вытащу на свет невиданные красоты, я высеку цветы на плёнке, пусть даже завтра этот беспорядок станет новым порядком, точно так же, как импрессионизм Сезанна превратился сейчас в музейное искусство.
Я хочу снять такой фильм, от которого бы у вас заболели глаза, по-настоящему, как если бы плёнка старого фильма оборвалась, загорелась, и с огромной скоростью замелькали номера 1, 3, 5, 7. Мне всегда безумно нравился отсчёт кадров на катушках плёнки; может, потому что эти цифры были на прекрасных старых классических фильмах, и моё пристрастие перенеслось с того, что я любил, на то, что сопутствовало этой любви!..
Голос
Только ведь все Ваши планы – никакой это не кинематограф!
Даниэль
Ну конечно, ведь если бы мои планы можно было назвать кинематографом ещё до того, как я их реализую, то не получилось бы никакого развития; не было бы тогда и завоевания земель, которых нет! Если бы мы всегда равнялись только на то, что уже существует, то прогресс бы никогда не наступил! Если то, что я создаю, изначально воспринималось бы как кино, то в чём тогда моя заслуга? Ведь это всё уже было! А смысл моих действий именно в том, что мои достижения раньше не были кинематографом, и лишь отныне благодаря мне они им стали, они преобразовались в кино.
Голос итальянца
Моменто, синьор, зачем вообще нужно это развитие?
Даниэль
Суть ведь не в том, чтобы снять фильм, пользуясь заведомо действенным методом, а в том, чтобы заставить кино преодолеть сегодняшние границы, чтобы проложить для фильма новую дорогу, по которой он пойдёт дальше.
Суть не только в том, чтобы привнести нечто новое в фильм, но и в том, чтобы открыть новый путь перед кино.
Всё прежнее было плохим, иначе бы мы не затевали войн и революций, чтобы перебороть существовавший строй; всё нынешнее – плохо! Нам осталось лишь будущее, лишь открытия, да, друзья мои, в горе и в радости, к худу ли, к добру ли; но в новом худого нет…
Я могу ещё тысячу раз перевернуть вверх дном экранное искусство, я способен и на большее (голос: «Ой… Да ладно!..»), но для первого фильма этого хватит…
Аплодисменты, свист, удары, драка…
Комментатор
…Даниэль вышел из зала. Он думал:
Даниэль
…Нужно использовать мои разглагольствования в Киноклубе и реакции остальных, этих неизлечимых плебеев, – всё это нужно использовать в фильме! Впервые сюжетом фильма станет вечность кинематографа, кинематографа как размышления о нём же, кинематографа как производства оригинальных шедевров, без каких-либо «уловок». Впервые будет создан манифест кино в кино.
Впервые Киноклуб станет частью кино, то есть будет представлена кинодискуссия о кино вместо обычного кино как такового.
Комментатор
…Даниэль подходил к Сен-Жермен-де-Пре. В тот вечер, 29 сентября 1950 года, его переполняла радость и мучил страх, поскольку оставшийся после дискуссии осадок увеличил, обработал и проявил плёнку его будущего фильма. Весь фильм целиком стоял у него перед глазами, от заглавных титров до самого конца.
ТРАКТАТ[9 - Титры.]
