скачать книгу бесплатно
– Я потребовала, чтобы он забрал все, даже его антикварную люстру сняла. Не хочу, чтобы хоть что-то напоминало о нем.
– Ты не будешь раскаиваться потом?
– Нет, он совсем скатился. Каждый день требовал, чтобы я покупала ему бутылку хорошей водки. В аэропорт Оксану не смог проводить – кто-то избил его до синяков… Конечно, мне тяжело. Но как представлю этого ленивого жирного борова, развалившегося на моей постели, так противно становится…
Снова послышались глухие рыдания.
– Мне скучно без него.
– Он доил тебя, как козу.
– Я пущу его, если только он пересмотрит свою жизнь. Ну, давай!
– Этот новый сленг! Ни «до свидания», ни «увидимся». Просто: «давай».
* * *
– Алло, Кристина. Ты в порядке?
– Да, а как вы?
– Нормально. Скоро увидимся.
Люба отключила мобильный. Другие пассажиры продолжали болтать с родственниками и друзьями. И все разговоры заканчивались одним словом: «давай». Как будто теперь люди звонят друг другу только в надежде что-нибудь получить.
Люба закрыла глаза. В голове рождался сюжет нового романа.
– Знаю ли я то, что может стать самой большой сенсацией и потрясти умы? Да, мне кажется, что знаю. Должна ли я рассказать об этом? Не знаю…
Самолет выпустил шасси. Резкий толчок. Взрыв аплодисментов.
– Ура! Мы приземлились!
После восьмичасового ожидания задержанного рейса в аэропорту Пулы и тряски в зоне турбулентности в это почти не верилось.
– Наш самолет приземлился в Домодедово. Температура +29 °C. Просим оставаться на местах.
Оксана достала мобильный.
– Есть сеть! Алло, мамочка! Где ты?
– Мы с дедушкой ждем вас на выходе.
Время тянулось изнуряюще медленно.
– Алло, Оксана! Где же вы?
– Мы у трапа.
– Алло, Оксана! Где же вы? Говорят, был анонимный звонок о том, что в самолете заложена бомба. Мы очень волнуемся.
– Мы уже за бортом. Проходим паспортный контроль. Почему-то очень долго изучают фотографии детей. В Хорватии эта процедура заняла 30 секунд.
– Там еще не знают, что такое терроризм.
– Но причем тут дети? Или у нас уже и детей подозревают?
– Алло, Оксана! Ну, где же вы?
– Идем к выходу. Удалось проскользнуть незамеченными мимо таможенников. Они сосредоточились на черных. Мы с Любой проскочили без досмотра…
Кристина обняла и поцеловала дочь.
– Какая ты стала красавица! Как идет загар к твоим светлым волосам! Я смотрела сверху вниз, разыскивая в толпе девочку и даже не сразу узнала тебя. Ты смотришься фигуристой девицей. Наверное, парни тебе проходу не давали.
– Я их не замечала – бабушка держала меня в наморднике. А сама по ресторанам с пенсионерами шлялась…
Взглянув на Любиного мужа, Оксана прикусила язык.
– Не буду рассказывать – дедушка приревнует.
– А ты ничего смотришься, – Антон внимательно оглядел Любу. – И это ажурное колье на шее! Тебе его подарили? Признавайся, что у тебя там было?
– Как ты можешь задавать такие вопросы?! Ты сам подарил мне это колье.
– Я пока в своем уме. Я не дарил тебе ЭТО колье.
– Ах, да. При досмотре его тоже заставили снять. Вернули уже без крупных камней – оставили только мелкие. Наверное, искали взрывчатку.
Антон внимательно рассмотрел «новое» колье и покачал головой, выражая сомнение.
– Оксана, расскажи, что было у бабушки с этими пенсионерами.
Это было в тот день, когда мы с бабушкой впервые поехали на катере в Ровень. Люба искала почту, чтобы отправить 15 кг своих рукописей с описанием фантастических видений и мистических контактов литературным агентам. Ей кажется, что в России за ней был хвост. Она обратилась к одному симпатичном старичку на хорватском. Он представился профессором хорватского языка и литературы и проводил нас до почты. А потом пригласил нас в пиццерию. Правда, пенсия у него, наверное, маленькая. Он посадил нас за столик, а сам побежал в банк снимать деньги со счета. Люба категорически отказалась, чтобы он платил за нас. Зато потом он предложил отвезти нас на своей машине на экскурсию в древнеримский амфитеатр в Пуле.
– Ну, и вы согласились?! – нервно произнес Антон. – Наверняка, это был агент ФСБ. – Люба ведет себя как будто она – гражданка свободной страны. Отправляет свои дневники в Штаты, и хочет, чтобы за ней не было слежки.
– Люба тоже подумала, что это агент.
– Как мне это надоело! – крикнула Кристина. – Вы чокнутые. Какого черта вы нужны агентам?
– Да, мне тоже показалось, что мы просто понравились этому профессору, – поддержала ее Оксана. – Или же он принял Любу за богатую русскую – она дала официанту 30 % чаевых. Старичок просто обалдел – у них не принято давать на чай. И он сразу же сказал Любе, что холостяк – жена погибла в автокатастрофе. Спросил у Любы, есть ли у нее муж.
– Так, ты не ответила на мой вопрос! Что было у Любы с этим пенсионером? – спросил Антон.
– Мы отказались придти на свидание. Люба заранее подготовила на хорватском фразу: «Мне очень жаль, но мой муж не разрешает мне заводить знакомства с мужчинами». Пенсионер даже не мог скрыть, как он расстроен.
– И все-таки за мной следили! – продолжала настаивать Люба. – Меня хотели напугать или даже убить.
– Опять ты об этом! – отрывисто бросила Кристина.
– А ты не подумала о том, что кто-то хочет заработать на мне? Всем известно, что «лучший» художник – мертвый художник.
– Так было прежде. Теперь успеха можно добиться и при жизни.
– Это случилось на следующий день после того, как я отказалась от более тесного знакомства с профессором, – продолжила Люба свой рассказ. – Я шла по тротуару вдоль набережной. Любовалась морской далью, время от времени заглядывала в воду – по верху ходили косяки рыб. Не сразу обратила внимание на нарастающий шум мотора. Навстречу мне мчался с бешеной скоростью мотоциклист. Едва успела отскочить в сторону – он пронесся в сантиметре от меня. Только один сантиметр отделял меня от гибели. Страх сдавил виски. Я сделала несколько торопливых шагов и замерла – на тротуаре лежал раздавленный голубь. Наклонилась, чтобы поднять его и вдруг снова услышала гул мотора. Мотоциклист развернулся и, развивая скорость, мчался назад. Я вскочила на парапет, едва удерживаясь в равновесии. Он направил колеса на раздавленную птицу…
Я перешла через дорогу и продолжила путь, стараясь держаться ближе к домам. Вдруг с верхнего этажа кто-то выбросил темный предмет. Он упал прямо к моим ногам. И опять это был голубь. Сизый голубь агонизировал, широко раскрывая клюв. Но вот он перевернулся на спину и замер, сделав последний вдох.
– Мама! – Никто не хотел специально тебя напугать! Я почти каждый день натыкаюсь на раздавленных птиц – слишком много пьяных водителей!
И словно в подтверждение слов Кристины, со стороны шоссе донесся резкий скрежет тормозов, звон разбитого стекла и несколько выстрелов. Мертвый водитель одной из столкнувшихся иномарок лежал на обочине, истекая кровью. На заднем сидении – двое раненых китайцев.
– Пойдемте отсюда! – крикнула Кристина. – У меня нет ни малейшего желания отвечать на вопросы милиции. Тем более что мы не можем дать никаких существенных показаний. Хорошо бы сейчас выпить по чашечке кофе.
– Здесь цены астрономические! – возразил Антон.
– Я угощаю. Могу хоть раз позволить себе ощутить себя на уровне с европейцами.
Они вернулись в зал ожидания, поднялись на второй этаж и направились к маленькому кафе. Кристина заказала кофе, пирожные и энергетический напиток.
– Мамочка, умоляю, не пей, – захныкала Оксана.
– Хватит об этом! – Расскажите лучше, как отдохнули на острове.
– В целом прекрасно. У побережья Хорватии сотни зеленых островов, чистейшее море. Это самое экологически чистое место в Европе. А воздух! Прозрачный и свежий. Так легко дышится полной грудью! Звери и птицы не боятся людей. Чайки выращивают птенцов прямо возле отеля. Еще там были удивительные черные птицы, похожие на маленьких лебедей. Они облюбовали большую черную скалу и никогда не подплывали к острову. Стоило приблизиться к ним на катере, птицы замирали, как изваяния, прижимались к скалам, и невозможно было отличить их от каменных россыпей. А ночные голоса! Чайки не просто кричали, они подражали человеческим голосам, иногда лаяли, иногда мяукали как дикие коты. Некоторых это раздражало, а нам нравилось – это были голоса дикой природы.
Да, это правда, – подтвердила Оксана. – Однажды вечером мы с Любой сидели на скамейке и любовались закатом. Вдруг Любе почудилось, что в двухстах метрах от берега движется огромное черное чудовище. Я посмотрела в ту сторону, куда указывала Люба, но ничего не увидела, кроме плещущихся волн. И чайки вдруг громко захохотали. Ну, хватит кофейничать, пора искать такси.
* * *
За окном такси мелькали знакомые пейзажи: стройные белоствольные березы с бордовой листвой, малиновая травка, ярко-желтые мохнатые ели, а над ними затянутое оранжевым смогом тусклое небо. Люба уже привыкла к тому, что временами видит мир в искаженном цвете.
Кристина закурила. Люба знала, что возражать бесполезно.
– У меня горит спина! – заорал Антон. – Чертовы курильщики! Ты прожгла мою рубашку! Это моя любимая рубашка! Только в ней мне не жарко.
– Я заштопаю, – пообещала Кристина.
– Неужели ты думаешь, что Люба будет ходить на прогулки с мужчиной в заштопанной рубашке?!
– Боже, как мне все это надоело! – крикнула Люба и снова закрыла глаза и ушла в свои мысли.
Я напишу об этой зоне! Я сделаю это! Люди должны знать, кем в действительности творятся преступления на земном шаре. Как жаль, что когда есть мысли, под рукой нет блокнота!
– Так что же все-таки происходит с твоим мозгом? – поинтересовался Антон.
– Почти каждый вечер мы сидели на той самой скамейке и наблюдали за черными птицами на скале. Они были словно не живые: не летали, не плавали, не кричали, в отличие от чаек. Но дня за два до нашего отъезда черные птицы все разом вспорхнули со скалы и опустились на воду. Потом они образовали продолговатый треугольник, похожий на лодку. «Лодка» начала медленно двигаться к нашему берегу. Вдруг, плывший во главе, лебедь нырнул и скрылся под водой. За ним последовали другие птицы.
Долгое время они не всплывали на поверхность. Затем начали появляться одна за другой, словно танцуя, и снова исчезали под водой. Это было похоже на волшебство. Ночью мне приснился сон.
– Я еду в автобусе. Все места заняты пассажирами. Расслабилась – смотрю в окно, за которым мелькают насыщенные зеленью деревья, лысые бурые островки земли, окруженные полынью.
Автобус делает крутой поворот и, внезапно перевернувшись, стремительно летит куда-то вниз. Один миг отделяет меня и других от смертоносного приземления. – Я ощущаю озноб, хочется кричать, кричать громко, как будто в этом вопле заложено спасение. Хочется ухватиться за что-то, но ухватиться не за что.
– Неужели конец? Молчи, молчи, крик не поможет, крик унизит, – внушаю себе.
И вдруг, зацепившись за ствол высохшей старой яблони, автобус повисает над пропастью. Ствол прогибается, издавая сухой треск, но не ломается – старая яблоня держит свою ношу.
Пассажиры лежат в куче, стараясь не двигаться в надежде продлить мгновения жизни. Автобус слегка покачивается под натиском ветра, жалобно стонет дерево. Я начала пробираться к выходу. Открыла дверь и, зажмурившись, прыгнула. Приземлилась на кучу песка, огляделась вокруг. Людей отделяло от спасения всего несколько метров, но они боялись прыжка и оставались в автобусе. Они не знали, что будут жить, даже если обломится ствол.
И, как и прежде, и танец черных лебедей, и мой сон оказались вещими. Один за другим следовали сообщения о гибели туристов, ехавших в автобусе; о затонувшем кораблике с туристами у побережья Турции; о крушении российского вертолета…
– Мама, я понимаю, что твои экстрасенсорные способности волнуют тебя больше, чем собственная дочь. Но как бы мне хотелось, чтобы ты была обычной матерью, с которой можно обсуждать свои личные проблемы.
– Да, я виновата в том, что упустила тебя в самый ответственный момент, когда ты из подростка превратилась в девушку. Но я была так занята своей работой над диссертацией…
* * *
Это случилось в тот год, когда Кристину перевели в новую школу. В одном классе с ней оказалась Лена Швединская, мужеподобная, не по годам развитая девица с красивым, но грубым, словно высеченным из камня лицом. Швединская была способной ученицей и пользовалась в классе непререкаемым авторитетом. Никто из одноклассников, даже мальчишки, не осмеливались вступать с ней в спор – их ждала немедленная расправа.
На первой же перемене Лена подошла к Кристине.
– У тебя деньги есть?
– Да, мама дала на булочку.
– Пойди в буфет и купи ее для меня.
– С какой это стати?
– Ах, ты еще не знаешь? Так знай: мое слово здесь закон.
– Не знаю и не хочу знать.
Лицо Швединской побагровело от злости. Надо сразу показать этой новенькой, кто есть кто. Она схватила Кристину за волосы и поволокла ее в туалет.
– Ребята! Идите на подмогу! – позвала Швединская.
С помощью двух мальчишек Лена поставила сопротивлявшуюся Кристину в унитаз с дерьмом и спустила воду.
– Запомни! Так будет всегда, если ты не будешь меня слушаться. А если расскажешь родителям, считай, что ты – не жилец.
А Люба тогда недоумевала, почему дочь стала хуже учиться и почему вдруг начала заниматься упражнениями с гантелями и ходить в секцию каратэ. А по воскресным дням направлялась на дрессировочную площадку с их овчаркой по кличке Ермак, где пса обучали искусству задержания нарушителя. Нередко между возбужденными тренировкой собаками завязывались жестокие драки. Однажды с привязанным к дереву Ермаком сцепился огромный серый дог, носивший титул «лучшего представителя породы». Во время схватки случилось непредвиденное: поводок каким-то непонятным образом обмотался вокруг шеи овчарки. Ермак задыхался и хрипел, а дог все сильнее стягивал смертоносную петлю, не обращая внимания ни на окрики хозяина, ни на удары палкой. Кристина в состоянии аффекта пошла в атаку на разъяренного пса и сунула руку в его пасть. И дог, наверное, растерзал бы ее, если бы не вмешательство ротвейлера. Кобель тихо подкрался к догу сзади и откусил чемпиону хвост.
Кристина готовила себя к поединку. Она поняла, что слабому не удержаться на плаву. К этому времени она выросла и похорошела, и на нее начали заглядываться парни. Как-то Кристина возвращалась из школы по центральной улице городка, в котором они тогда жили. Вдруг рядом с ней притормозили «Жигули». В машине, кроме парня за рулем, сидели Швединская и еще двое ребят.
– Кристина, привет! – крикнула Швединская.
