Тайна Укокской принцессы

– Так ли мудра наша юная властительница? Так ли необыкновенны её способности? Пусть жизнь рассудит, а Совет посмотрит…

Такое предложение Облана удовлетворило старейшин. Все согласно закивали и одобрительно зашумели. Только шаманы молчали.

Вдруг Нигирь поднялась со своего места. Она решительно подошла к выходу из дома и остановилась, заслонив его собой. Этим она подчеркнула, что не позволит Совету выйти из комнаты без принятия решения. Подняв руку вверх, девушка потребовала внимания к себе, подчеркивая этим, что она имеет право голоса на Совете. Её решительность не выглядела вызывающей. Девушка целеустремлённо старалась довести до конца тот вопрос, который остался нерешённым. Все поняли это с первых же слов Нигирь:

– Почитаемые старейшины! Сегодня вам пришлось принимать непростое решение.

Голос девушки был спокойным и необыкновенно певучим. Он шёл из глубины сердца, завораживал и успокаивал присутствующих. Большинство находящихся в комнате словно впервые услышали его, изумлённо смотрели на девушку. Они второй раз на Совете удивлялись – её знакам на теле и теперь этому голосу, который проникал в душу и наполнял её умиротворением.

– Вы самые мудрые из киртов. Вы – носители традиций и обычаев предков. Нельзя допустить раскола в племени и нарушить ход жизни киртов. То, что нас разобщает, мы должны хорошо обдумать, прежде чем вынести решение. Но одно решение не терпит сегодня отлагательства – племени грозит опасность! Я говорила с Духами перед приездом на Совет, читала знаки звезд. Они сказали мне, что племя марсинов готовит нападение на наши восточные поселения!

По комнате снова прошёл гул приглушённых голосов, но никто не хотел перебивать девушку. Только старейшина Кабил медленно поднялся и, подождав, когда голоса стихнут, ответил:

– Прости меня, Нигирь, но я не верю в твои предостережения. Ты ничем пока не подтвердила свою способность предвидеть. Десять лет у нас с марсинами мир, и они его не нарушали. Три сотни наших воинов постоянно находятся на границе наших земель, готовые нас защитить, и они ничего тревожного не сообщают. Торговые караваны, которые шли с востока, проходили через земли марсинов, сообщили, что всё там спокойно. Я сам недавно разговаривал с торговцами. Поэтому твоё утверждение об опасности, грозящей нам, обсуждать нет причины.

Голос старейшины был холоден, как лёд. Кабил сел под одобрительный гул голосов.

Нигирь выслушала Кабила без малейшей тени волнения на своём красивом лице и продолжила:

– Трёхсот воинов, которые находятся на границе с марсинами, недостаточно для защиты наших земель. Надо послать туда ещё воинов – и побыстрей. Нападение нужно ждать в ближайшие дни, и кровь польётся рекой, орошая эти земли…

Кабил снова посчитал, что может ответить за всех.

– Если ждать опасность, то со стороны сеглов на южных границах. Там постоянно происходят стычки, – упрямо возражал он, не вставая со своего места. – Я не верю этой девушке и предлагаю Совету не посылать воинов к восточной границе!

Но Нигирь, словно не замечая высказывания Кабила, продолжала высказывать своё предупреждение:

– Если мы не пошлём воинов на восток для защиты поселений, погибнут люди. Марсины не пощадят ни женщин, ни детей, ни стариков. Они знают, что из киртов рабов не сделаешь… А стада наши будут угнаны. Этого допустить нельзя. Собирайте воинов!

Совет никогда не был так разобщен, как в этот день. Шум в комнате нарастал, но решения не было. Ситуация казалась безнадёжной. Но перелом произошёл благодаря самому молодому из Совета старейшин. Радул был предводителем одного из отрядов воинов Думрапа, противостоящих сеглам на южных границах киртов. Хотя волосы его давно поседели, он славился острым умом и оставался могучим воином, сохраняя боевой задор. Даже на Совет он пришёл в полном боевом снаряжении. С племенем марсинов у него были свои счёты: десять лет назад они убили в стычке его сына, отчаянного воина и лучшего из охотников киртов.

– Я вижу, что Совет беспечно относится к предупреждению девушки, – раздался его громкий голос. – Но это говорили Духи через неё! Я готов ей поверить и прошу отправить меня на границу с десятком воинов. Проверю всё сам и пришлю гонца с сообщением.

Никто не стал возражать Радулу, все согласились с ним. Нигирь с облегчением вздохнула и произнесла:

– Прошу Совет разрешить мне присоединиться к уважаемому Радулу и его воинам. Я помогу ему, потому что он мне верит. В пути мы будем разгадывать и другие знаки, которые помогут Радулу разобраться в том, что происходит на восточных границах.

Возражать никто не стал, только Морок укоризненно покачал головой.

Глава 5

Путь Нигирь на восточную границу

Отряду Радула предстоял длительный поход к восточной границе. С воинами следовала Нигирь. Последние дни лета радовали теплом, и приближение осенних холодов ещё не ощущалось. Радул оказался словоохотливым собеседником и любознательным человеком. Большая разница в годах не помешала ему разговаривать с Нигирь, как с равной. Девушка охотно поддерживала разговор, поражая воина своей мудростью и дальновидностью.

– Ты так молода, Нигирь, откуда тебе так много известно? – не раз спрашивал её Радул.

– Всё, что существует в этом мире – живое существо, чувство, мысль, должно расти. Но расти можно по-разному: в размере, в силе, в глубине… А моя душа полнится знаниями и быстро растёт, хотя я и молода. Шаман Морок передал мне много сказаний глубокой древности, а другое в жизни я смогла понять сама… Мудрость приходит не только за долгие годы, жаль, что у человека память многих и многих его прошлых жизней так слаба…

– А ты помнишь прошлые жизни? Как они протекали и где? – с уважением осторожно выспрашивал Радул.

Нигирь отвечала на все вопросы воина, но при этом всё время торопила отряд. Радул с благодарностью следовал её советам, они скакали почти без остановок, но предусмотрительно давая воинам достаточно времени на отдых. Он напряжённо думал о том, что ждёт их на восточной границе, эта мысль очень волновала его:

– Неужели снова моему племени придётся воевать? Долгое время мы жили спокойно…

К вечеру Радул почувствовал, как одеревенели мышцы ног, спину ломило, и желудок давал понять, что пуст.

Путь был нелегок: пробирались через лесные чащи, обходили болота, пересекали реки. Первая ночь застала отряд далеко от поселений. Нужно было поесть и дать отдохнуть людям и лошадям. От долгого перехода и голода все воины были напряженны и молчаливы, но готовы беспрерывно двигаться дальше, если так решит их предводитель.

– Располагайтесь на ночлег в этом лесу. Ищите место и готовьтесь к переходу без остановок, – дал Радул распоряжение воинам.

– Рано утром продолжим путь, – оглянулся он на Нигирь, которая нисколько не выглядела усталой, она прошла испытание на выносливость. Девушка в ответ согласно кивнула.

Лес расступился, открывая широкую поляну; там и расположились воины. Они сидели у костра, кутаясь в плащи, им было не привыкать ночевать под открытым небом и на голой земле, в лучшем случае – под навесом или в шалаше из крупных ветвей деревьев. Рядом лежали их потемневшие щиты и шлемы, когда-то они служили их отцам и носили следы многих отражённых ударов. Обветренные лица были темны от пыли и загара, а глаза щурились от едкого дыма.

Для Нигирь в лесу тоже всё было знакомое и родное. Пока все распрягали лошадей, устраивались на ночлег и утоляли голод, совсем недалеко от этой таёжной поляны происходили события, которые могли перечеркнуть все намерения отряда.

В глубокой землянке в чаще тайги за грубо сколоченным столом сидел человек. Свет факела тускло освещал его лицо. Его глаза были напряжены, а губы плотно поджаты. Это был вуран по имени Сутрон.

Чьи-то осторожные шаги у входа в землянку заставили его резко вскочить и подхватить топор, который всегда был у него под рукой. Он опустил его, узнав спускающегося по земляной лестнице старейшину.

– Будь ты проклят, Кабил! Зачем ты меня тревожишь?! Когда-нибудь ты поплатишься за это.

– Закончи своё дело, и я оставлю тебя в покое, – ответил старейшина.

От тона, каким были сказаны эти слова, по спине Сутрона, одного из самых бесстрашных вуранов этого края, пробежали мурашки.

Когда-то в пылу юношеского гнева он убил своего отца и был изгнан из племени. Как и другие вураны, он жил вдалеке от людей и умел убивать различным оружием, а также приготовленным им самим ядом. Сутрон ничего не умел делать, только убивать… Он быстро завоевал славу лучшего в своем роде наёмного убийцы. Ему трудно было находиться рядом с людьми, и найти его было нелегко. Люди тоже боялись встреч с ним. Старейшина Кабил изгнал его из поселения – это была плата Сутрона за убийство отца и вуран мог убить его, даже не поговорив сначала. Но изгнанник давно простил старейшину, примкнув к клану убийц, тем более что Кабил уже не раз находил ему работу, щедро расплачиваясь оружием, пищей и одеждой. Вуран успокоился и даже слегка улыбнулся вошедшему в землянку, как старому приятелю. Кабил, не отрываясь, смотрел ему в глаза. Сутрону было не больше тридцати лет. Он был смугл, подтянут. Давно не стриженные волосы казались в полумраке неопределённого серого цвета. Старейшину всегда поражали его глаза – они были такого же странного серого цвета, почти прозрачные и ничего не выражающие. Для многих изгнание было подобно смертному приговору, а этому вурану жизнь среди диких зверей была мила.

– Говори, почему ты не можешь закончить свою работу? Девушка жива! Я встретился с ней на Совете. Ты знаешь, как я могу наказать тебя?

– Я уже сделал несколько попыток убить её, – слукавил вуран. – Готовлю ей самую мучительную смерть. Она выживает, словно встаёт из мёртвых.

– Закончи своё дело сегодня же ночью, – прошептал Кабил и, наклонившись к наемному убийце, зло улыбнулся. – Иначе не получишь мой подарок.

В руках его заиграл в свете факела клинок великолепного кинжала: узкое лезвие было очень острым, рукоятка была обтянута кожей, а сверху рукоятку украшала голова волка из кости с глазами из зелёных камней.

– Таким кинжалом нужно убивать вождей! – с холодным восхищением проговорил вуран.

– Я рад, что он тебе так понравился. Ты получишь его на восходе солнца. А сейчас спеши на тропу, ведущую к восточной границе, к Пагусту. Там, недалеко от болот, отдыхают воины Радула, с ними эта проклятая девчонка. Я буду ждать тебя здесь, не люблю ездить по ночному лесу.

Сутрон быстро собрался, и они вышли из землянки. Темнота позднего вечера сгущалась. Наёмный убийца, не прощаясь, вскочил на коня и растворился среди деревьев.

В это время небольшой лагерь в лесу стал затихать. Радул предусмотрительно расставил нескольких дозорных. В лесу водилось множество медведей и волков, бродивших стаями. В чаще кустарников таились свирепые вепри. Но бывалый воин знал, что нет страшнее убийцы среди всего живого на земле, чем человек… Прежде чем лечь спать, он долго всматривался, щурясь, в тёмную стену леса. Безлунная ночь быстро наполнила тайгу тёмно-лиловыми тенями, в свете пылающих костров закраснели ближайшие деревья.

Радул заметил, что Нигирь устроилась на ночлег сначала почти в середине поляны, недалеко от большого костра, но потом перешла к краю. Лес окутывало молчание. Верхушки деревьев почти не шевелились. Только стая птиц поднялась и исчезла в тёмном небе.

Предводитель воинов подошёл к девушке и присел рядом на корточки, она встретила его приветливой улыбкой. Лицо её в свете костра отливало медовым цветом, а от одежды пахло благовониями. Радул невольно залюбовался красотой молодости. Нигирь сразу с готовностью разговорилась. Она искренне, как дочь, полюбила этого сурового воина. Его можно было считать пожилым, но Радул оставался красивым мужчиной с густыми бровями и тонким носом над широким ртом. Он был подтянут, как в юности, только каштановые волосы и борода отливали серебристым проблеском седины. Глаза его были цвета моря, которого кирты никогда не видели. Загорелую кожу воина покрывали белые рубцы, а на правой руке не хватало двух пальцев. Трудна была стезя предводителя воинов…

Они разговаривали долго, все уже спали, а девушка продолжала снова и снова задавать вопросы:

– Скажи, Радул, а почему в этих краях никто не живёт из нашего племени? Этот лес богат дичью и грибами. В какую мы глушь забрели!

– Места тут болотистые. Немного севернее безлесная долина, покрытая кочками побуревшей мёртвой травы, – махнул рукой Радул в сторону тайги.

– А дальше такие заросли, что на коне не проберёшься.

Предводитель воинов знал и любил эту землю, не раз пропитал он её своей кровью, не раз обошёл в рядах воинов.

– Мы ходили по этим местам два лета назад, искали вурана по поручению старейшины Кабила. Но эти грязные люди роют землю, словно кроты. Их не просто найти.

– Зачем Кабилу понадобился вуран? Он изгнал этого человека, – настороженно произнесла девушка.

Радул не успел ничего ответить Нигирь, он только заметил, как от напряжения задрожала на её виске жилка. От внезапного предчувствия у девушки потемнело в глазах, и она вдруг вскрикнула:

– Остановите его!

Радул резко обернулся и увидел силуэт чужого человека в чёрном плаще, приближающегося к центру поляны. Вуран! Почему дозорный не задержал его?! Скорее всего, его уже нет в живых… Послышался тихий свист стрелы, и она вонзилась в седло, лежащее возле Нигирь.

– Тревога! Тревога! – закричал второй дозорный на другом конце поляны.

Тень чужака нырнула в темноту, он исчез безмолвно и быстро, как волк. Радул несколькими прыжками достиг края поляны и остановился, уловив в темноте знакомый запах крови. Подоспели воины с факелами.

– Фенсар! Нет!!!

Молодой долговязый воин с рыжеватыми волосами лежал вниз лицом. Он был убит одним ударом кинжала сзади, не успев даже вскрикнуть. Из шеи сбоку стекала тёмная струя. Радул нагнулся и прижал к себе окровавленное тело. В глазах предводителя застыло что-то сильнее отчаяния и боли… Воины потупили взгляд в знак скорби. Радул прошёл к центру поляны и положил тело Фенсара. В груди его разгорался гнев. Успокаивая себя, он провёл рукой по голове убитого и мысленно дал клятву мести. Предводителю воинов хотелось поднять весь отряд и броситься в чащу леса на поиски врага. В молодости он так бы и поступил, но с годами приходит мудрая сдержанность. Он заглушил гнев, не дав ему вырваться наружу.

– Не преследуйте вурана. Я знаю, кто скрывается в этих местах, и сам позже найду его, – глухо произнёс Радул воинам, готовящимся преследовать убийцу с факелами. – Это не человек, это чёрная тень… И покровители его – сама смерть и Дух тайги. Вы не найдете его ночью. Вурана надо искать днём, когда он заляжет в своё логово.

У воинов было много вопросов, но не время было их задавать.

– Я вернусь сюда позже и найду его. Он умрёт… Расходитесь и отдыхайте, – в суровом голосе Радула была отрешённость. Он остался рядом с холодеющим телом юноши. Боль не уходила…

Нигирь хотелось утешить Радула, но поняла, что слова не помогут: с гибелью каждого воина он вновь и вновь переживал потерю своего сына. Девушка знала и то, что не Фенсара спешил убить вуран, который в темноте ночи бесшумно удалялся от поляны. Он вытер свой окровавленный кинжал о хвою дерева, засунул его в ножны на поясе и углубился в ущелье. Зорким взглядом охотника вуран нашёл козью тропу и стал подниматься по крутизне уродливо разбросанных скал. Он слышал крики на поляне и поднимался всё выше и выше. Конь его был спрятан в надёжном месте. Всадника в тайге было выследить легче, и вуран не стал рисковать. Он решил переждать на скале, когда воины уйдут дальше.

Остальная часть пути отряда прошла без происшествий. Тяжёлые думы заставляли Радула глубоко вздыхать, отчего его каурый жеребец водил ушами и тревожно косился на хозяина чёрным блестящим глазом. Но солнце, свежий ветерок и запах тайги постепенно разглаживали глубокие морщины скорби на угрюмом загорелом лице предводителя воинов.

Воины ехали быстро и с короткими привалами. К поселению Пагуст отряд прибыл поздно ночью. Их встретили сонные мальчишки – пастухи, они сообщили, что в поселении всё спокойно. Радул решил не беспокоить мирный сон жителей. Отряд расположился на окраине поселения прямо под открытым небом, рядом с шалашами пастухов. Было решено, что утром Радул соберёт на этом поле народ и расскажет о цели прибытия.

Уставшая после долгой дороги, Нигирь быстро заснула под широкой кроной хвойного дерева. Её кобыла Тахая паслась рядом, восстанавливая силы. Во второй половине ночи, ближе к рассвету, Нигирь начала просыпаться, и в состоянии полусна к ней пришло видение – её отец Нат, путешественник с Далёкой Звезды. Так происходило всегда, когда Нигирь нужна была помощь.

Отца девушка запомнила очень хорошо. Ей было уже пять лет, когда он стал собираться домой на свою звезду. Его рассказы о далёкой планете, как прекрасные сказки, навсегда остались яркими образами в памяти Нигирь. Тепло отцовских рук, его необыкновенные зелёные ясные глаза, блестящая одежда выплывали в памяти девушки, когда она переносилась мыслями в то беззаботное время.

Мать её – Олань, красивая женщина из почитаемого рода киртов, была счастлива, её душа до краёв любовью была наполнена к благородному отцу Нигирь. Нат проводил с семьей большую часть своего времени. Он знал, что ему придётся покинуть землю. Он окружал Олань и Нигирь любовью и вниманием, старался оградить от страданий и боли земной жизни. Нат учил Нигирь премудростям жизни, пониманию тайн природы и передал ей знания о Небесном мире. Его могучий, сильный дух был наполнен любовью к земному миру. Он построил большой дом, вместе с киртами добывал пищу, отмечал праздники и провожал уходящих из жизни. В племени к нему относились с уважением, прислушивались к его мыслям и словам. Нат никогда не отказывал в помощи – мог лечить хвори и снимать боль. Но он оставался для киртов чужим и непонятным. И мир земной, окружающий небесного путешественника, был чужим.

Кирты ссорились, сосед ненавидел соседа. Но Нат никогда не использовал свою силу во зло. Он знал, что ему придётся уйти из мира человеческого, так и не изменив его жестокости и невежества. Ему предстоял долгий путь домой, и он торопился побыть с любимыми людьми, вдохнуть в себя побольше благодатного земного воздуха. Нат знал, что вернуться ему больше не придётся. Он честно признался в этом Нигирь, не обнадеживая её.

У киртов, кроме Ната, гостили ещё трое пришельцев из Небесного мира, прилетевших вместе с ним. Их никто не посылал на Землю. Они сами решили исследовать эту планету и передать ей знания Небесных миров. Но только один из них входил во Вселенский Совет, и ему были доступны все тайны Мироздания, вечной жизни, энергетической природы всего сущего и созидательной силы мысли. Это был Нат – отец Нигирь. Он знал, что Вселенский Совет никогда не простит ему то, что он со своими единомышленниками решил ускорить эволюцию на Земле. Нат не раз просил об этой миссии на Совете, но не получал согласия. Теперь, после длительного путешествия и пребывания на Земле, Нат и его спутники поняли, что опасения Вселенского Совета подтвердились: человек не готов принять знания небесных цивилизаций и может использовать их во зло, уничтожая себе подобных и всё живое на Земле.

Пришельцы, прожив с киртами несколько лет, полюбили слабое, но прекрасное существо – человека, оберегали его, старались передать знания, с уважением относились к верованиям людей. Но кирты неразумно отказывались принимать новые знания, слепо доверяя словам шаманов, которые будили в душах неприязнь к небесным странникам. Жизнь пришельцев и дела их оставались за гранью порога, за чертой известного и постижимого для людей. Нить связи между двумя цивилизациями была разорвана невежеством человека. В душах прекрасных существ из Небесных миров поселилось сострадание к людям, они не сердились за непонимание, а тихо и незаметно проживали рядом с киртами несколько лет. Встречи их с людьми становились реже и осторожнее, пришельцы не вмешивались в их дела. Они стали скрывать свои силы и возможности, уважая судьбу людскую, выбранную самим человеком на основе древних традиций. Но всё же вести, пришедшие с Далёкой Звезды, пригодились этому арийскому племени. Небесные странники оставили им большой запас знаний, понимая, что рано или поздно люди воспользуются ими, пусть на это уйдут века. Они верили, что человек на Земле научится видеть и ощущать себя частичкой мироздания, и тогда представители других миров с радостью посетят Землю, и великая река жизни потечёт на этой планете по-другому – без страданий и страха.

Самое большое наследие, которое оставили небесные странники на земле, – это была Нигирь. Появление дочери озарило душу Ната. Его сердце слышало каждый вздох её маленькой груди, он ловил взглядом каждое движение крохотных ручек, и не было в мире существа, столь горячо любимого с самого рождения. Благоуханным цветком и нежным мотыльком порхала Нигирь на сильных руках счастливого отца. Они вместе встречали восход солнца, любовались заснеженными вершинами. Не было в тайге цветка или растения, которых не коснулась бы её нежная рука.

В пятилетием возрасте она уже предсказывала важные события в жизни киртов, говорила с Духами, но Нат это держал в тайне. Он знал, что, когда его не будет на этой земле, Нигирь придётся доказывать своё право на власть в племени. Без этой власти она не сможет помогать своему народу. Чтобы знания, принесённые из далёкого Небесного мира, не исчезли с уходом Нигирь, он принял решение нанести на её тело особые символы, которые заключали в себе послание людям Земли и тайны, которые он не мог открыть, пока не пришло время… С помощью доверенного шамана Ягура он покрыл руки и плечи вечными рисунками, так как они могли оставаться даже на высохшем после погребения теле. При помощи костяной иглы, древесного угля и травяного красителя на тело девочки были нанесены символы и рисунки. Нигирь стойко выдержала это, а отец постарался облегчить ей страдания от боли особым веществом с Далёкой Звезды.

До этого шаманы наносили подобные рисунки только на тела знатных киртов и могущественных воинов племени как обереги и украшения, и те очень гордились этим. Нат посвящал дочь во все тайны Небесного мира и бессмертия пути человеческого. Он знал судьбу дочери и спешил озарить её сердце мудростью и силой. Незаметно бежало время, Нигирь исполнилось пять лет. Забилось в тревоге сердце благородного Ната, и печаль застыла в его глазах.

Жизнь Нигирь резко изменилась после того, как отец со своими спутниками вошёл в сверкающий шар, и тот растворился в небесной выси. Мать тяжело переживала разлуку, и это стало причиной того, что рассудок её помутился. Душа Олень глубоко страдала и не хотела это преодолеть, а слабость маленькой дочери оказалась сильнее любой душевной силы. Нигирь оставалась спокойной, ведь отец научил её входить в особое состояние, в котором она могла видеть его образ и слышать слова.

Дочь небесного странника не только могла поддерживать с ним связь, но и понимала язык зверей и птиц, умела исцелять болезни. Эта необыкновенная девочка, рождённая от совершенного космического существа, обладала большими возможностями и способностями. С рождения жизнь её была наполнена восторгом и волшебством. Никто в племени киртов не знал, что это юное создание сможет когда-то спасти их от распрей и войн, принести на эти земли процветание и желанный покой.

Перед отлётом её отца в небесные дали произошло одно важное событие, которое хорошо запомнила маленькая Нигирь. Оставив в поселении мать и доверенного шамана, они с отцом отправились в путешествие по предгорью. Нигирь сидела впереди отца на лошади и по его настоянию запоминала дорогу. Мир вокруг бушевал яркими красками лета. Они ехали почти целый день, преодолевая чащу тайги и переправляясь через реки. Наконец возле каменных кряжей они приблизились к древней пещере, вход в которую был скрыт высоким разросшимся кустарником, казалось, что небесные силы охраняют его от непрошеных гостей.

– Здесь предки киртов хранили свои реликвии, – коротко объяснил Нат дочери. – Эту пещеру охраняет белый крылатый барс. Помнишь, я подарил тебе игрушку, вырезанную из дерева – девушку, сидящую верхом на крылатом барсе? Я думал о тебе, Нигирь, и знал, что ты встретишься с этим священным зверем. Он бессмертен и много лет хранит тайну этого места. Внимательно осмотрись, когда входишь в пещеру, он никогда не подойдёт к тебе, но ты ещё увидишь его.

Девочка быстрым взглядом оглядела густые кустарники вокруг пещеры и увидела промелькнувшее вытянутое и приземистое тело барса.

– Я вижу его! – радостно вскрикнула девочка. – А где его крылья?

Нат жестом успокоил дочь и тихо сказал:

– Не шуми, Нигирь, барс этого не любит. Я же тебе обещал, что ты увидишь этого необыкновенного зверя.

Потом отец ловко разжёг у входа небольшой костёр и достал из мешка факел. Свет факела осветил сумрачные и таинственные стены пещеры. Нигирь смело шагнула внутрь, она не испытывала страха рядом с отцом. Блики от языков пламени отражались на стенах плясками неведомых существ, но девочка внимательно наблюдала за действиями отца. Нат укрепил на камне факел и достал из большой дорожной сумки какой-то предмет, заботливо завёрнутый в кусок ткани. Отец присел рядом с Нигирь и, заглянув в её глаза, развернул свёрток. В хрупких ручках девочки оказался большой продолговатый прозрачный камень, состоящий из множества крупинок, похожих на горный хрусталь. При движении он светился оттенками разных цветов. Руки Нигирь согревали его, и казалось, что он отзывается на это тепло. Серебристое свечение озарило все уголки священной пещеры. Девочка замерла, затаив дыхание, наблюдая за кристаллом на уровне своих глаз.