скачать книгу бесплатно
Когда я окончательно завяз в светской беседе, к которой присоединился, по-моему, весь базар (клянусь, с дальних его краев передавали вопросы, а обратно – ответы), и надежда просто спросить о ведунье зачахла на корню, меня спасло чудо.
Чудо это носило имя Даллаль и служило начальником городской стражи. По-моему, бравый воин питал какие-то романтические чувства к Фергии… Вот и сейчас, завидев ее макушку, покрытую ярко-красной косынкой, – Фергия возвышалась над средними адмарцами так же, как ее мать над арастенцами, – Даллаль направил коня на собравшуюся публику.
– Фергия-шади! – воскликнул он. – Что случилось?
– Ничего не случилось, Даллаль-шодан, – отозвалась она, выбирая на лотке самый сочный персик. Поглощать фрукты Фергия могла, по-моему, безостановочно. Впрочем, хуже было бы, если бы она так же безостановочно курила в подражание матери. – Просто Вейришу-шодану вздумалось остановиться послушать сплетни, вот мы и завязли. Выручи, прошу, не то я безнадежно опоздаю в гавань, куда Вейриш-шодан так любезно обещал меня проводить!
– Зачем вам в гавань? – прошипел я.
– Оценить масштаб катастрофы при свете дня, – таким же ужасным шепотом отозвалась она. – Ну и… Посмотрим. Все равно ваши методы не работают, а значит, искать Даньяру будем иначе.
– Как же, например?
– Чайку попрошу, – ухмыльнулась Фергия. – Он много где бывает, все слышит. Пускай поспрашивает. Или его жена.
– Ах да, и как это я о нем позабыл…
Чайкой прозвали уличного поэта – в основном за производимый им шум. Ему недурно удавались стишки на злобу дня: он прошелся и по начальнику стражи, и по главному советнику рашудана, и по самому рашудану, за что нечестивцу грозила смертная казнь или ссылка в рудники. Правда, Даллаль ловил этого стихоплета без особенного энтузиазма, потому что Фергия ухитрилась убедить его: Чайка вовсе не злоумышляет, он просто не может смолчать, когда видит несправедливость. После того как она уверила Даллаля, что сочинение о нем самом вовсе не хула, а похвала, я не сомневался – Чайке ничто не угрожает. Мало ли похожих бродяг, на них же не написано, кто именно сочиняет крамольные строки! Хватать всех подряд – никаких тюрем не хватит, а в рудниках от этих доходяг проку мало – больше съедят, чем наработают…
– Не повредила ли буря твоему новому дому, Фергия-шади? – любезничал тем временем Даллаль.
В исполнении рослого красавца с роскошными усами неуклюжие заигрывания выглядели невероятно забавно, и, уверен, не я один сдерживал улыбку. Но, полагаю, остальные думали: как можно обидеть такого уважаемого человека неуместным смехом? Вдобавок у него сабля имеется, и владеть ею Даллаль умеет превосходно… Конечно, вряд ли он обнажит благородный клинок из-за какого-то глупца, но у него ведь кроме сабли и плетка под рукой, а такой можно убить с одного удара, если умеючи. В том, что Даллаль на это способен, никто не сомневался, а потому желающих навлечь на себя его гнев не оказалось.
– Я ведь колдунья, любезный Даллаль-шодан, – нарочито громко ответила Фергия, – а потому могу сберечь свое жилище. Хотя, признаюсь, даже я натерпелась страха: в моих краях таких гроз не бывает!
«Да, там совсем другие шторма», – подумал я, но смолчал.
– Разве в это время года случается подобное? – не умолкала она. – Я полагала, сейчас должна царить сушь!
– Так и есть, Фергия-шади, – развел руками Даллаль. – Все придворные знатоки ветров, звездочеты и прочие дармоеды в недоумении: гроза взялась будто из ниоткуда! Кое-кто предположил, что она колдовская, но кто мог вызвать подобное?
– Не смотри на меня так, Даллаль-шодан, – сладко улыбнулась Фергия. – Во-первых, погодная магия – не мой конек, во-вторых, зачем бы мне учинять этакое безобразие? Из-за него, я слышала, в гавани затонули корабли, и теперь войти и выйти могут только самые легкие лодки?
– Да, случилось такое… Но тебе что за печаль?
– Представь себе, Даллаль-шодан, я сюда не с пустыми руками приехала, у меня имеются кое-какие знакомства, а потому… Почему бы не вложить кое-какие средства в торговлю? Разумеется, исключительно законную, – добавила она и поправила свою косынку.
Я вдруг вспомнил: Флоссия упоминала как-то, что подобным образом их завязывают пираты. Еще подумал – этот узел похож на бардазинский, но чем-то все же неуловимо отличается. Ну так бардазины – тоже пираты пустыни… Интересно, кто у кого перенял обычай? Или это совпадение?
Шлемоблещущий Даллаль, как его обозвал Чайка, недаром получал жалованье, поскольку намек понял и улыбнулся еще шире.
– Так значит, корабль с твоим грузом не может отбыть, шади?
– Представь, какая незадача… Я хорошо все рассчитала, шодан: пускай я не умею управлять ветрами, зато хорошо знаю их пути. По всему выходило, что буквально через пару недель в Арастен прибудет несколько десятков ящиков с плодами крепкими, иссиня-черными и блестящими, как груди мархайских девственниц, с мякотью красной, сочной и сладкой, как…
– Э, женщина! Ты говоришь про черные сливы из сада Маддариша? – завопил вдруг из толпы зевак сухонький старичок. – Это я их так нахваливал!
– Я знаю, Ушах-шодан, – весело ответила Фергия, – ты же мне и рассказывал о них, неужели запамятовал? Времени прошло всего ничего…
– А-а-а! – Ушах протолкался ближе, сощурился и явно узнал ее. – Я-то думаю: почему голос знакомый, почему моими словами говоришь? А это ты! Только ты врешь, женщина, потому что черных слив больше нет во всей округе, тридцать лет их никто не видел!
Фергия не стала спорить, а просто запустила руку в бездонный карман и со словами:
– На, посмотри, такая или отличается? – сунула старику под нос крупную сливу.
Зеваки притихли. Даже стражники, следовавшие за Даллалем, вытянули шеи, чтобы лучше видеть.
Старый Ушах опасливо взял плод, обнюхал, осторожно попробовал на единственный кривой зуб, торчавший у него во рту, почмокал губами, разломил сливу, присмотрелся к густо-красной мякоти и с видом смертника отправил половинку в рот. И тут, не побоюсь этого сравнения, черты его преобразились от истинного блаженства. Он даже зажмурился от избытка чувств, и морщины, которыми Ушах был испещрен, как иссохшая без дождя земля трещинами, сложились в какой-то новый, незнакомый, удивительный рисунок…
– Они… – выговорил он и, по-моему, смахнул слезу с черепашьих век без ресниц. – Ты наколдовала их, шади? Ведь сада нет больше!
– Как это нет? Он на прежнем месте, – озорно улыбнулась Фергия. – Вон у мальчишек спросите… Эй, вы! Кто ветку сломал, а? Поймаю – этой же веткой и высеку!
Босоногая ребятня порскнула прочь, как стайка вспугнутых голубей. Правда, далеко не убежали, спрятались за взрослыми. Похоже, не очень-то они боялись колдунью…
– Но, шади, я же был у тебя в гостях и не видел никакого сада, – озадаченно произнес Даллаль.
– Тогда я еще не знала, как ты относишься к колдуньям, а потому скрыла деревья от твоих глаз. Но ты ведь наверняка чувствовал аромат, слышал шелест листьев, ощущал тень, которая не должна была упасть на твое лицо, разве нет?
– Да… – Он уставился на нее не просто с восхищением. По-моему, это уже походило на благоговение. Чего доброго, посватается, бедняга…
– Но ты поселилась в Проклятом оазисе совсем недавно, шади, – сказал кто-то. – Когда же успел созреть урожай?
– Я же сказала: сад вернулся на прежнее место. А когда он исчез… Кто вспомнит, цвел он или же деревья ломились под гнетом плодов? – выкрутилась Фергия.
Впрочем, тот же Ушах мог и припомнить, но он, к счастью, пребывал в прострации. Что это его так разобрало? Может, с этими злосчастными сливами связано какое-то счастливое воспоминание его… ладно, не молодости, но зрелости?
– Так выходит, ты действительно договорилась с джаннаем? – додумался наконец Даллаль.
– Да, шодан. Он был очень обижен, и мне пришлось потрудиться, чтобы убедить его забыть зло, которое причинили ему люди, и вспомнить, как они радовались волшебному саду, – сказала Фергия. – Они ужасно чувствительные, эти джаннаи! Слова без оглядки не скажи, не то непременно примет на свой счет и сам же оскорбится, и доказывай потом, что ты вовсе ничего не имела в виду…
– Прямо как моя Рагидэ, – пробормотал торговец в полосатом тарбане. – Не так посмотрел, не туда наступил, а когда целовал, точно думал о другой, потому что вздохнул не так, как обычно… Тьфу!
– Фергия-шади, – потеребил ее за рукав Ушах, – я возьму косточку? Посажу… пусть вырастет? Ведь вырастет же теперь, раз джаннай больше не сердится?
– Конечно, вырастет, – кивнула она. – Да вы по своим огородам-то посмотрите: мальчишки столько этих слив перетаскали… Неужто ни один не догадался косточку в землю закопать? Или просто выплюнул, а после такого дождя ростки непременно где-нибудь да проклюнутся!
Люди запереглядывались: наверняка пытались припомнить, что нового выросло в огородиках и возле домов…
– Но мы что-то отвлеклись, – сказала Фергия. – Я сказала, что отправила несколько десятков ящиков с фруктами в Арастен, надеясь подзаработать: там таких не сыщешь! Может, даже к королевскому столу купили бы… Но из-за проклятой бури корабль не может выйти из гавани, и все эти прекрасные сливы просто сгниют на жаре!
– А разве ты не можешь их заколдовать, чтобы не испортились? – простодушно спросила молодая женщина.
– Я и заколдовала, но только на рассчитанное время пути! Они прибыли бы в Арастен свежими, словно только что сорванными с ветки… – Фергия картинно взялась за голову. – А теперь неизвестно, сколько судно простоит на месте… И если кто-то хочет спросить, скажу сразу: снимать свое заклятие, а потом переколдовывать – себе дороже. Такая гадость может получиться…
– У меня не фрукты, конечно, но тоже… припасы, – мрачно сказал упитанный мужчина в красном с белой отделкой одеянии. – Может, и не успеют попортиться, хотя кто знает, сколько еще придворные чародеи будут возиться? Даллаль-шодан! Хоть ты скажи: когда они поднимут эти проклятые галеры?
– Чего это они проклятые? – встрял еще один, в лиловом тарбане, тощий и длинный. – Одна – моя, и я ручаюсь, Гириш, никто ее не проклинал! А я теперь в убытках, и как платить долги… несчастная моя семья!..
– Шади, а почему ты не прикажешь джаннаю поднять галеры? – спросил вдруг паренек со смышленым взглядом. Мне почему-то подумалось, что покойный Ориш был похож на него.
– Во-первых, это пустынный джаннай, ему нельзя в море, – солгала Фергия, не моргнув глазом. Кто бы ее уличил? Можно подумать, тут многие разбираются в… хм… сортах джаннаев! – Во-вторых, я ему не хозяйка, приказывать не могу, только просить. Вот только в обмен он может такое потребовать, что… пускай уж гниют эти сливы! Себе дороже вступать в сделки с такими существами.
– А если… – начал парень, но Фергия перебила:
– Даллаль-шодан, что же ты молчишь? Чем заняты придворные чародеи?
– Пока думают, как расчистить выход, – буркнул он. – Не так-то это просто, шади… Скалы, прилив, отлив…
– Ну, стало быть, пропал товар, – вздохнула она.
– Шади, а ты можешь поднять галеры? – спросил все тот же паренек.
– Я? В одиночку? Если даже придворные маги никак не справятся? – Фергия выдержала паузу и добавила: – Я бы попробовала. Только кто же мне позволит? Меня и близко не подпустят…
– Пускай Даллаль-шодан проведет! – выкрикнул торговец в лиловом тарбане.
– И Вейриш-шодан! Неужели его не пропустят? – добавил тот, что в полосатом.
Я осознал, что вляпался в очередную авантюру Фергии. Причем мне уготована в ней главная роль, с какой стороны ни взгляни! Хуже того, я сам навел ее на эту идею, а потому не имел права жаловаться…
– Даллаль-шодан, – она ухитрилась заглянуть ему в глаза снизу вверх, хотя они были почти одного роста, – мне бы только посмотреть, пускай даже издалека… Я сразу пойму, по силам мне такое дело или нет. Если шанс есть, как думаешь, разрешат мне попробовать?
– Надо спрашивать начальника порта, – покачал он головой, но тут же не выдержал: – Поедем! Он наверняка сейчас там…
– Заодно и познакомимся, – кивнула Фергия и свистнула Ургуша: – Приведи-ка мне лошадь, а сам езжай к Оталю-шодану и отдай… Ты знаешь что.
– Сию минуту, шади, – вздохнул он и пошел сквозь толпу к коновязи.
Мешок с головой Ургуш уже привычно закинул на плечо. И правда, когда имеешь дело с Фергией, проще смириться и попытаться получить хоть какое-то удовольствие от происходящего. Я вот предвкушал беседу с начальником порта и придворными чародеями… Что мне еще оставалось? Разве что надеяться, что чужестранке не позволят вмешиваться! Я не представлял, как она намерена поднимать корабли без моей помощи, но мне вовсе не хотелось показываться во всей красе. Ведь Фергия права: замаскировать дракона не так-то просто, особенно если следить станут не обычные стражники, а маги!
И еще я не хотел думать о том, как отнесутся маги рашудана к такой дерзкой и хваткой конкурентке…
Глава 3
Придворные чародеи, как и следовало ожидать, вовсе не обрадовались визиту заморской коллеги, которая к тому же вдруг начисто лишилась хорошихманер.
– Что это у нас здесь такое, шоданы? – весело спросила Фергия, когда после долгих переговоров Даллаля с начальником порта Шанналем и моего ручательства ее все-таки допустили на мыс, где собрался весь цвет адмарского волшебства.
В глазах рябило от ярких кафтанов, сияли кипенно-белые тарбаны, перевитые черными с золотыми письменами лентами – символом здешней магической гильдии. Лица, правда, были сплошь недовольными, и на Фергию маги подчеркнуто не обращали внимания. Кое-кто даже отошел подальше, брезгливо подобрав полы одеяния.
– А, вижу, – сказала Фергия, не дождавшись ответа, и сощурилась на сверкающую в солнечных лучах воду. – Одна галера лежит на скалах поперек входа в гавань, а вторая – прямо на ней, так? Экая замысловатая конструкция!
– Ныряльщики сказали так, – согласился Шанналь.
– Как это вышло, не знаешь, шодан?
– Они спешили укрыться от бури, – ответил он. – На первой был опытный штурман, я знал его, и он решил рискнуть и пройти в гавань без лоцмана. По высокой воде сумел бы… Но увы! Те немногие, которым повезло выплыть, говорят, галера миновала горло залива и уже была близка к спасению, но ее вдруг закружило, будто невесть откуда появился водоворот! Штурман успел бы выправить курс, он бывал и не в таких переделках, но…
– Вторая галера решила проскочить следом и… гм… догнала первую? – подсказала Фергия.
– Именно так, – нехотя ответил Шанналь.
Ему не хотелось общаться с чужестранной колдуньей, но, с другой стороны, избавиться от препятствия было необходимо, и как можно скорее. Придворные же маги привыкли действовать вдумчиво, неторопливо, величественно, изрядно играя на публику, чтобы простые смертные, не приведи боги, не подумали, будто колдовское ремесло слишком легко дается. Чего доброго, рашудан тоже так решит и перестанет щедро осыпать своих чародеев милостями и драгоценными дарами…
Но порой нет времени ждать, покуда эти почтенные шоданы насладятся осознанием собственного достоинства и величия, проведут все мыслимые и немыслимые ритуалы, настоящие и выдуманные, и Шанналь прекрасно это понимал. Конечно, ситуация пока еще была не критической, но еще немного, и возмущение хозяев запертых в гавани кораблей достигнет предела. Нет, самого Шанналя оно едва коснется – никто не пожелает портить отношения с начальником порта, понимая к тому же, что от него сейчас мало что зависит, – но скандал все равно выйдет громкий. А уж когда подойдут разбросанные бурей, но уцелевшие корабли, которым необходим ремонт, у которых на борту вполне могут оказаться раненые… Положим, раненых можно перевезти в порт на лодках или послать лекарей оказывать помощь на месте, но что, если корабль едва держится на плаву и вот-вот пойдет ко дну с грузом вместе?
Нет, расчистить вход в гавань нужно как можно скорее! И в таких случаях все средства хороши…
– Верхнюю мы пытались сдвинуть буксиром и оттащить подальше, – сказал Шанналь, – чтобы хоть бы легкие суда могли пройти. Не вышло – она слишком тяжело нагружена. Наверно, придется поднимать по частям, если многоуважаемые чародеи соблаговолят разбить корпуса на дне морском. Вернее, кое-что и само всплывет, но…
– Наваш-шодан будет в ужасе, – покачала головой Фергия, а я только диву дался: когда она успела узнать имя торговца в лиловом тарбане? Вроде бы оно прозвучало в разговоре, но я его не уловил. – Такая хорошая галера, быстроходная, совсем новая, ей и трех лет нет… Подумаешь, борт пробит и мачта потерялась? Поднять судно и починить всяко выйдет дешевле, чем построить новую, не так ли, шоданы?
– Да уж, это сломавшую ногу лошадь лучше прирезать – все равно не поскачет, как прежде, если только ее не вылечит чародей, – не преминул сказать Даллаль. – А корабль могут залатать и обычные люди.
– О, видел бы ты, шодан, на каких чудовищных посудинах порой выходят в море северяне! – тут же подхватила она. – На иной лодке живого места не сыщешь, сплошь латки, однако не тонут же, а очень даже весело бороздят волны! Кое-какие передают из поколения в поколения со словами: «Гляди, киль вытесал твой прадед, уключину вырезал дед, мачту, неведомо какую по счету, поставил отец, парус соткала бабка, залатала мать, веревки плели все женщины в семье… Ну а если тебе нужны весла по руке – поди и сделай сам!»
– Хороший подход, шади, – Даллаль подкрутил ус и зыркнул в сторону Шанналя, словно чуял возможного соперника. – Мне нравится.
Впрочем, тот был лет на десять старше коллеги, и сомнительные прелести Фергии его совершенно не занимали. Он, я бы сказал, не чаял избавиться от всех магов скопом, и чем скорее, тем лучше.
– Это никак не выйдет! – каркнул вдруг один из придворных чародеев.
Небольшого росточка, с кожей цвета крепкого ойфа, сморщенный, он ухитрялся смотреть на всех свысока. На всех, кроме Фергии: она вдруг опустилась на одно колено.
– Невежливо разговаривать, когда собеседник видит только мою грудь, – непосредственно пояснила она. – Я привыкла общаться лицом к лицу, но вряд ли нам удастся удобно рассесться на этих камнях, поэтому я, как самая младшая из всех вас, потерплю неудобство.
Я мог бы сказать, что Фергия себе льстит: природа, конечно, оделила ее чуть более щедро, нежели Флоссию, но в адмарском мужском наряде волшебница легко сошла бы за юношу, если бы помалкивала – голос не спутаешь. Но, возможно, она вовсе не имела в виду те части тела, которые поэты любят сравнивать со спелыми дынями, крепкими яблоками, сочными гарнами и прочими дарами природы, а просто обозначила высоту? Не говорить же уважаемому магу: «Ты мне в подмышку дышишь»!
Даллаль, посмотрев на нее, присел на корточки по-бардазински: кочевники могут просидеть так немыслимо долго, а у меня ноги не выдержат, привычки нет. Ну ничего, я могу и на камне пристроиться.
– Почему же невозможно задуманное мной, почтенный шодан? – спросила Фергия. – Прости, не имею чести знать твоего имени, нас не представили…
– Перед тобой Руммаль одда Лурра инна Саммаль, женщина, – сурово произнес маг помоложе. – Обращайся к нему почтительно!
– Куда уж почтительнее? – удивилась Фергия. – К слову, почтенный шодан, а некто Уммаль тебе не родственник? «Инна», если я ничего не путаю, означает «внук», так вот, выходит, он назвался внуком Руммаля. Да и на лицо вы похожи…
Я присмотрелся – и правда! Но ведь Уммаль, когда говорил о пророчестве, упомянул, что его знал и отец, и дед… Почему же этот почтенный волшебник никак не отреагировал на нас с Фергией? Может, он просто не знает, что я – дракон? Крылатый, как сказано в пророчестве? Вполне вероятно! Я ведь не вращаюсь в высшем свете, как сказали бы в Арастене, не приближен ко двору рашудана – что я там позабыл? Живу спокойно, мало с кем общаюсь, да и то по большей части с простым людом…
Кудесник Уммаль с базара – совсем дряхлый на вид, а Руммаль всяко старше внука. Ему тоже на вид лет сто, а на самом деле – наверняка больше, он же волшебник. Конечно, он моложе меня, мы даже не знакомы, но неужели до него никогда не доходили слухи обо мне? Или тем, кто живет во дворце, попросту нет дела до сплетен черни? Обо мне ведь не кричат на каждом углу, если и обсуждают, то потихоньку… Даже обидно как-то! С другой стороны, зачем рашудану знать обо мне? Решит еще привлечь к какой-нибудь бессмысленной войне, магов пришлет, придется или сражаться с ними, или улетать глухой ночью, захватив самое ценное – Аю.
А может, Руммаль что-то и знает, только помалкивает из тех же соображений: кто знает, что может начудить рашудан, представив себя верхом на боевом драконе, повергающем в страх и трепет врагов? Но прежде чем побеждать кого-то, дракона сперва предстоит оседлать, а прежде того – изловить, и кому придется этим заниматься? Правильно, магам! Сомневаюсь, что их тянуло на подобные авантюры, следовательно, они помалкивали.
Ну а в пророчество Руммаль мог вообще не верить. Даже странно, что пересказал сыну, а тот – Уммалю. Впрочем, последний прав: с годами слова предсказаний теряют смысл, им перестают придавать значение… покуда они не сбудутся, а семейный обычай есть семейный обычай. Какой вред от пары ничего не значащих фраз? Верно, никакого, зато совесть перед предками чиста.
– Ты об этом паршивце, забывшем родство? – скривился старик, переварив слова Фергии. – Он все так же возится с бедняками и заливает вином мысли о том, что мог бы возвыситься, мог когда-нибудь сменить меня при дворе рашудана, да живет он вечно?
– Если это тот самый Уммаль, который без боли выдирает зубы всем желающим, то мы говорим об одном и том же человеке, – кивнула Фергия.
