Деградация. Свои люди

– Странно как–то. Вроде шел к цели, зная, что так надо. Сейчас смотрю на диплом, и думаю, а зачем он мне?– размышлял вслух Алексей. Его институтская эпопея закончилась, теперь у него было высшее образование. – И ты знаешь, Вань, то, что ты мне рассказывал про защиту, совсем не так.

– Может быть, это потому что на вечерне–заочном требования пониже? – выдвинул версию Иван.

– То есть ты считаешь, что тот факт, что вся группа отстегнула слегка профессуре перед защитой, никак не сказался? – с ухмылкой отозвался Алексей.

– А, вон оно как. Ну да, вы же все работаете где–то, значит, доход имеете. И все правильно, в их понимании, сделали. Так чего ты тогда удивляешься и глупости спрашиваешь?

– Понимаешь… Как инженер, я теперь могу дома строить. Проектировать, рассчитывать и строить. Вот ты, Вань, согласился бы жить в таком доме?

– А ты, Леш, согласился бы ездить на разработанной мной машине?

Два товарища переглянулись, затем дружно заржали, чем привлекли внимание остальных.

– Диплом открывает тебе путь к майорским звездам, это главное, – сказал Старков, – не отвлекаясь от шампуров, но достаточно громко, что бы его услышали.

– Только путь этот с новыми начальниками нашего отдела и отдела кадров ох как тернист, – подал голос Иван.

– Люся, надо было напоследок их обоих капитанами сделать, нам–то терять особо нечего было.

– Думаешь, я не думала на сей счет? – точно в таком же стиле, не отрываясь от нарезки помидоров, но достаточно громко, ответила она. – Только у одного старлеем уж совсем стаж не большой, а второй с какого–то хрена институт МВД бросил, в который так поступить стремился, исходя из твоих же рапортов, если ты подзабыл. Так что как–то поощрять не к месту. Не Старков, точно, не срослось бы. Еле–еле Блинову майорскую звезду прикрутили, и ладно. Кстати, где он, как у него дела?

– На смене, – ответил Иван, слушавший вполуха, но выхватывавший из разговора самое важное.

– Дима тоже в своем репертуаре, жена делами завалила, – сказал Алексей. – Пашка из МУРа занят, Сысоева я бы тут в лесочке и закопал, начальник тоже мне, – закончил он фразу с презрением в голосе, но на это как–то никто не обратил особого внимания.

– Варшавский в Нью–Йорке, – добавил Старков.

– Ребят! – воскликнул Иван, – да не в звездах счастье!

– Тебе может они и не к чему, – парировал Старков совершенно спокойным тоном, – а вот Чернову сгодились бы. Он же карьеру в милиции делать будет.

– С чего вы взяли? – удивилась Маша, слушавшая этот разговор молча, но внимательно. Алексей тоже выглядел удивленным.

– А куда ты денешься с подводной лодки, – пробубнил себе под нос Иван, впрочем, услышали его все. Тетка, нахмурившись, бросила беглый взгляд на Ивана, но снова углубилась в нарезку помидоров, Старков состроил кривую ухмылку, и сказал:

– Алексей, а куда, действительно? Дома строить? Так вы, два инженера, ржете как кони от такой перспективы. Куда–то еще? Так куда именно? С Иваном–то все понятно, а вот с тобой? Так что, Леша, семь раз отмерь, один отрежь.

Повисла тишина, Старков осторожно, достаточно деликатно озвучил то, что у многих вертелось в голове, но только не у Алексея, который просто плыл по течению, не задумываясь на этот счет никогда. В знак подтверждения слов бывшего начальника, Иван тяжело вздохнул и закивал. Тогда Алексей решил разрядить атмосферу:

– Я считаю, что сегодня у меня есть как минимум отличный повод встретиться со всеми вами и выпить по рюмке–другой в хорошей компании! Хватит грустить!

– И как раз шашлык подошел! – порадовал всех Старков, отчего собравшиеся пришли в оживление и дружно загалдели.

– Не разгоняйся особо, – прошептала подошедшая Маша прямо в ухо Алексею, – именно по рюмке–другой. Не по бутылке.

То ли из–за контроля со стороны Маши, то ли по другой причине, но водка распивалась медленно, и каждая порция из пластикового стакана под пристальным взглядом Маши давалась Алексею через силу. Его поведение не осталось не замеченным для остальных присутствующих мужчин, привыкших к несколько другому темпу поглощения спиртного, но вынужденно подстраивавшиеся под предложенный ритм. Таким образом, обычно активное застолье, с шутками и прибаутками и бурным обсуждением различных вопросов, не получилось, зато женщины выглядели довольными. Часа через два Иван, которого это мероприятие начинало откровенно тяготить, сославшись на занятость, распрощался со всеми и ушел из парка в сторону ближайшей дороги. Старков остался только потому, что обещал пожарить весь шашлык, и расправлялся с последней порцией, впрочем, уже без особого энтузиазма.

Алексей откровенно злился, считая виновной Машу в том, что выход на природу вышел вялым, но ей ничего не выговаривал. Тем более что вопросов «по хозяйству» к ней не было никаких, она явно старалась, внимательно следя за происходящим, удалялась в сторону лишь несколько раз для разговоров по телефону. Старков Алексея успокаивал, развлекая различными историями из своего милицейского опыта, пока их совершенно неожиданно не перебила Маша:

– Ребят, – дрожащим голосом заговорила она, – мне позвонил кто–то, сказали, что из милиции. У меня дома что–то случилось, меня просили подойти.

– У тебя дома? – не понял Алексей.

– По месту прописки, – уточнила она.

– Погоди, звонивший представился? – вмешался по–деловому Старков.

– Да, но я не запомнила.

– Ладно, сейчас выясним ситуацию, – Старков достал мобильный телефон, нашел номер, набрал. – Петя, здорова, рад слышать. Давай потом любезности, дело есть. Что по сегодняшней сводке есть на адрес… ребят, какой адрес? Диктуй, – сказал он поднеся телефон к Алексею, но не выпуская его из своей руки.

Алексей продиктовал адрес, Старков снова прислонил плечом динамик к уху и замер в ожидании. Через несколько минут он ответил в трубку:

– Ага, говори, – и стал слушать Блинова, становясь серьезнее на глазах, что было заметно всем. – Спасибо Петя, детали потом, – он нажал отбой вызова, обдумывая информацию.

– Кхм, – кашлянул Алексей, выводя бывшего начальника из задумчивого состояния. – Что там?

– Чернов, собирайся, пойдешь со мной. Люся, Женя – обратился он к тетке Алексея и ее мужу, указывая рукой на Машу – девушке помогите с вещами, пожалуйста. И составьте ей компанию у него дома, – он ткнул пальцем в Алексея, – до нашего возвращения, если вас не затруднит.

– Все серьезно? – спросила Людмила Владимировна, молчавшая до сих пор, но внимательно слушавшая.

– Более чем, – угрюмо ответил ей Старков. – Собрался, Леша? Пошли.

Они вдвоем направились по тропинке, по которой не так давно ушел Иван в сторону ближайшей улицы. На ходу Старков стал задавать вопросы Алексею:

– Там на адресе кто живет? Ее родители?

– Да, но не только, у них м–м–м… часто гости.

– В смысле?

– Они спились давным–давно, притон там, – чуть смущаясь, ответил Алексей.

– А–а–а… – протянул Старков. – Ну коли так, так может оно и к лучшему…

– Так что случилось–то?

– Обнаружены с множественными ножевыми два трупа –  мужчины и женщины, опознаны вроде соседями как хозяева. В общем, Машу звали, так как связи отрабатывали, и мотив у нее по жилплощади на лицо… В сводке больше ничего интересного на адрес, проходная бытовуха… – выдал Старков чисто автоматически, затем попытался поправиться: – Леша, ты не подумай что мне совершенно все равно…

– Да все нормально, Петрович, – ответил Алексей. – Вернее, нифига не нормально, но это давно уже нормально. Привык. Машу туда обязательно тащить?

– Попробуем без нее. Ты за нее распишешься. Что бы ее не мучили.

– А так можно?

– Нет. Но ты распишешься. Моя земля, наверняка кого знакомого встречу, я раньше здесь работал. Да даже если и не встречу, этот вопрос решим. Ловим машину, так быстрее до адреса доберемся.

Алексей кивнул. На старых «Жигулях» с водителем далеко не славянской наружности, за пятьсот рублей они проделали десятиминутный путь, указывая водителю дорогу.

Перед подъездом стояла пассажирская милицейская «Газель», похоже на месте уже вовсю трудилась следственно–оперативная группа. Поднявшись на этаж, перед квартирой их остановил постовой с Калашниковым наперевес, но Алексей предъявил ему удостоверение, сказав лишь «мы с Петровки», что полностью удовлетворило сержанта, не ставшему вдаваться в подробности, какое именно подразделение заинтересовало это преступление.

Войдя в квартиру, они остановились в прихожей, осматриваясь по сторонам. Спертый воздух, с примесью какой–то химии. Облезшие обои с налетом то ли пыли, то ли грязи, потолок какого–то однородного серого цвета, истертый, весь в трещинах, старый линолеум на полу, на котором отчетливо прослеживались капли запекшейся крови, местами образовавшие небольшие лужицы, таким образом выдававшие путь в сторону кухни, или наоборот, из кухни в комнату, кого–то раненого. Из комнаты доносился мужской разговор, впрочем, случайно выглянувший мужчина тут же их окликнул:

– Эй, вы! Вы кто такие?

– Ты что, Мишка, своих не узнаешь? – отозвался Старков.

– Петрович? – с удивлением и некотором сомнением в голосе отреагировал спрашивающий. Но узнал Старкова, тут же расплылся в улыбке и пошел на встречу, аккуратно обходя пятна крови: – Думал, прокурорские нагрянули. Какими судьбами в родных пенатах?

– Вышел на пенсию, заняться нечем. А хочется. Миша, что здесь произошло?

– А хрен его знает! Эксперты роют, сча прокурорские спишут на тяжкие телесные, повлекшие смерть, и на нас повесят, типа ройте сами, – так же весело ответил он, заметив Алексея, протянул ему руку: – Михаил.

– Алексей.

– Миша, – в свою очередь пожав протянутую руку, продолжал Старков. – Этот молодой человек мой сотрудник. А так же, сожитель некой Марии, вызваниваемой кем–то из ваших, прописанной по этому адресу.

– А, вон оно как… – отозвался уже серьезнее Михаил. – Где сама молодая хозяйка?

– У меня дома, – ответил Алексей. – Живет последние восемь лет.

– Незачем девочке это все видеть, она все равно не при делах, с нами весь день тусовалась, и она не не из этих, – добавил Старков, кивая в сторону комнаты. Михаил покосился на Старкова, но спорить не стал, сказав равнодушным тоном:

– Ладно, оставим девочку в покое и без вопросов.

– Так что тут случилось? – спросил Алексей.

– У твоего сотрудника нервы крепкие? – обратился к Старкову Михаил, помятуя о месте службе того.

– У этого – более чем, – отозвался Старков.

– Тогда пошли.

Втроем они дошли до комнаты. Посреди нее, в окровавленной одежде, на полу в луже запекшейся крови, лежал труп пожилого мужчины. То, что это был именно труп, не вызывало никакого сомнения, такая кровопотеря не может оставить шансов выжить. Рядом, на старой софе, лежала пожилая женщина, тоже уже давно мертвая, с огромной резаной раной на горле, из перерезанной артерии видимо сильно хлестала кровь, следы которой теперь можно было наблюдать даже на обоях. За старым письменным столом в углу комнаты, как ни в чем не бывало, сидел мужчина и что–то писал. Вокруг тел ходил еще один с фотоаппаратом, пытаясь что–то высмотреть, что ему, вероятно, периодически удавалось, так как вспышки фотоаппарата озаряли комнату. Третий просто стоял в стороне с задумчивым выражением лица и курил, стряхивая пепел сигареты прямо на пол. На вошедших никто не обратил никакого внимания.

Алексей от вида этой картины все же испытал рвотный позыв, потому прислонил кулак ко рту, но заметив вопросительные взгляды, тут же сказал:

– Ничего, я нормально…

Старков кивнул, и обратился к Михаилу:

– Так что же, все–таки, тут случилось? Кто эти убиенные?

– На сколько я понимаю, эти убиенные – родители вашей Марии, – сказал Михаил.

– Такие старые? – удивился Алексей. Он здесь был давно, когда пришел забирать вещи Маши к себе, и кто именно из кучи опустившихся алкашей являлся ее родителями, его вообще не интересовало. Они с ребятами просто подвинули их в сторону, Маша собрала свои немногие вещи, после чего они тогда ушли.

– Так что вы хотите, алкоголь, особенно низкокачественный, молодости и свежести не добавляет, – ответил Михаил, затем продолжил: – В общем, вам официальную версию изложить, или как оно было на самом деле?

– Давай как на самом деле, – сказал Старков.

– На кухне есть следы распития, и следы борьбы, там табуретка разбита вдребезги, нож там же со следами крови. Соседи слышали шум, предположительно потасовки, вроде бы даже видели в глазок дверной мужика, уматывающего из квартиры. Вероятнее всего, они с кем–то распивали на кухне. Потом хозяин не поделил что–то с гостем, и гость его в процессе драки пырнул ножом в грудь, причем несколько раз. Хозяйка, не долго думая, долбанула его со спины табуреткой, но что–то не рассчитала, так как гость махнул наотмашь тем же ножом ей по шее. Задел артерию, там след на стене. После чего посмотрел на то, что натворил, и решил удалиться.

– А как они в комнате оказались? – решил уточнить Старков.

– Хозяин, видимо находясь в шоке, перенес ее на софу, но уже или мертвую, или в агонии, кто это теперь узнает. Он зажимал ей рану рукой, вся ладонь вон в крови, а значительных повреждений на руках нет. Но… От таких ран точно не выживают. Около софы силы оставили его, он упал, и все, кирдык от потери крови. Может, какие органы задеты ножом, это уже потом будет заключение. По крайней мере, судя по следам, все было так, или близко к тому. Точнее без третьего участника картину не восстановить.

– А официальная версия какая? – спросил Алексей.

– Видите ли, молодой человек. Взять этого неизвестного по горячим следам не удалось. Все алкаши и бомжи для населения на одно лицо, никто их не рассматривает, люди от них морды воротят. Значит, если он не засветится где–нибудь сам, или сам же не покается, хрен мы его найдем.

– Почему? Пальцы же наверняка есть, – удивился Алексей. – Описание его есть. Можно поискать ведь, да, Александр Петрович?

Но Старков нахмурился, ничего не ответив на этот вопрос. Михаил же молчать не стал:

– Я вам больше скажу, даже кровь его, вероятно, на остатках табуретки есть. Только…

– Что только?

– Петрович, ты своему человеку сам все объясни, лады? Мы ж еще на встречу идем вам, ты же понимаешь.

– Распишитесь сами за показания Марии, – ответил Старков, кивая, – а мы пошли. Ты, Миш, звони коли чего.

– Обязательно, – отозвался Михаил. – Хорошо, мы вас не задерживаем. Но и вы нас не подставляйте. И да, телефон Алексея контактный оставьте. На всякий пожарный.

Окончив с формальностями, они покинули квартиру. Уже внизу, на улице у подъезда, видимо от свежего воздуха у Алексея закружилась голова, он побледнел, Старков под руку отвел его к ближайшей лавочке.

– Ну ты как? – спросил он у Алексея.

– Ничего, нормально. Сейчас немного отдышусь… Между тем, у соседнего подъезда местные бабушки уже бойко обсуждали:

– Слышали, целую квартиру поубивали?

– Да так им и надо, алкашам проклятым, жизни спокойной не давали. Теперь потише, да поспокойней будет.

– Я ведь жаловалась участковому!..

Доносились и другие подобные комментарии. Алексей посмотрел на Старкова. Тот молчал. Тогда он заговорил первым:

– Что вы мне объяснить должны?

– А что тут объяснять, Алеша, – тихо ответил Старков. – Официальная версия будет примерно такой: они вдвоем бухали, повздорили, и она нанесла своему супругу …цать ножевых ранений. Это сколько эксперты потом насчитают. Затем, осознав, что натворила, покончила с собой, перерезав себе горло. Сама. Все. Точка.

– То есть как это? Есть же приметы подозреваемого?

– Ага, есть. Смутные очертания от соседки, смазанные оптикой дверного глазка. Не прокатит.

– Отпечатки на ноже?

– Только если уже есть в базе. Тогда не вопрос. Но никто бомжей и алкашню специально поголовно откатывать не станет. Есть, конечно, вероятность небольшая, что по какому-нибудь более раннему делу засветятся эти пальчики…

– А его кровь?

– И что прикажете с ней делать? Совпадение по группе, так этого мало. ДНК анализ? Ты знаешь, сколько такая экспертиза вообще стоит? Чернов, ты голливудских фильмов насмотрелся? Или наших попсовых детективов? Вот так запросто наша милиция делает анализ ДНК у каждого первого подозреваемого. Особенно алкаша или бомжа. Ага, счас, разбежался! Это если подозреваемый сам заплатит, что бы от срока отмазаться, тогда да, появляются в суде заключения такого плана.

– Это значит отпустить убийцу на все четыре стороны! – резко сказал Алексей.

– Тебе так важна их смерть? Леша, признайся сам себе, что тебе их ни капли не жаль. А еще это значит, что, как вариант, через месяц–другой, когда это дело закроют, ты сможешь пригласить бригаду молдаван, что бы они тут ремонт сделали, и еще через пару месяцев сдашь эту квартиру. И получать какие–то деньги за это. Это, повторяю, как вариант. Или можешь смотреть на опечатанную дверь, пока это дело перекладывают с одной полки на другую, пока ты правду ищешь. Пока оно до архива нераскрытых преступлений дозреет. Лет за пять. Оно тебе надо?

Алексей молчал. Да, Старков расписал всех устраивающий вариант. Но на всякий случай, все же задал вопрос:

– И все, дело закрыто?

– И все. А ты что хотел?

– Что, начальник, вот так запросто можно убить человека, и тебе ничего не будет?

– Ну как это, ничего не будет… – смутился Старков, затем резко добавил: – Ты учти, твои пальцы есть в базе. И мои. Всех милиционеров откатывают. Это я тебе так, на всякий случай напоминаю.

– Ага, мы группа потенциального риска, я понял. Я уже чуть не убил однажды одного кавказца…

Старков поморщился и сказал:

– Алексей, ты не прав. Да, этими алкашами никто особо заниматься не будет. Это просто такой социальный слой…

–…на который всем плевать, и друг друга они могут резать сколько угодно, – закончил Алексей фразу Старкова. – Я понял. Если нечего с тебя взять, ты никому не интересен.

– Зря ты так. Можно подумать, когда были они живы, тебе до них много дела было. Нет же. Вот так и всем. А теперь что вдруг изменилось? Вообще, несколько раз возникала в верхах инициатива откатать всех поголовно при вручении паспорта, но как же, это же нарушает права граждан, сразу правозащитники начинают орать про полицейское государство… Ладно, Алеша, не буду я тебя переубеждать. Ты и сам уже можешь своей головой поработать. Иногда. Если захочешь.

Алексей пожал плечами, мол, куда уж мне, но обострять не стал, сменив тему разговора:

– Как Маше–то преподнести эту новость помягче? Родители все же, какие–никакие…

– Пойдем, что–нибудь придумаем. У тебя водка дома есть?

– Наверное, осталась. Вообще, Маша не любит спиртное. Не держим обычно.

– Сегодня, думаю, выпьет. Что же, придется нам зайти в какой–нибудь магазин. Ну ты как, отдышался?

– Вроде.

– Ну пошли что ли…

Они встали с лавочки и вдвоем неторопливо побрели в сторону ближайшего магазина. Все же в этот день им было суждено серьезно напиться.

***

– Маша, какой к черту театр? Ты меня представляешь там? – возмущался Алексей в трубку телефона. – Хочешь, иди, я не возражаю. Скучно одной – возьми подругу за компанию.

– Слушай, дорогой, пока ты дома себя в четырех стенах маринуешь, может мне лучше любовника с собой взять за компанию, ты же не будешь возражать, да? – ответила она ему с вызовом в голосе.

– Ты что себе позволяешь? – сразу вскипел Алексей. – Ты как…

– Что как? – перебила она его. – А как я терплю, когда ты пьяный вваливаешься среди ночи? Или как время провожу, когда по праздникам тебя вечно дома нет, ты хоть раз интересовался? Или, думаешь, звонки от девок непонятных мне слушать очень приятно и интересно?

– Слушай, Маш, такая у меня работа, не надо…

– Что не надо, Алеш? Сколько мы уже вместе, восемь лет? Сколько тебе еще надо, что бы ты созрел?

– Созрел для чего? – не сразу понял Алексей.

– Дурак! Не жди меня рано. А может, и поздно! – ответила она и бросила трубку.

Перезванивать ей Алексей не стал. Да, он понимал, что она от него хочет. Как любая нормальная женщина, Маша хотела замуж. Но как не менее любой среднестатистический мужчина, Алексей имел на сей счет значительные сомнения, которые подкреплены были характером его работы, уже наложившей своеобразный отпечаток на его мировоззрение, и не менее своеобразные подработки с, мягко говоря, не совсем типичным кругом общения. И если за развоз по заказам и охрану девочек по вызову ему особо предъявить было нечего, то есть, конечно, всплыви эта информация, его бы с формулировкой «разложение морального облика сотрудника милиции» незамедлительно со службы бы отправили в народное хозяйство без права последующего восстановления (но не более того, к этой сфере деятельности уголовный кодекс предъявлял только статью за притоносодержание, чего не было и в помине), то вот за его письма в Оптиум банк светила вполне себе конкретная статья и небо в клеточку. Все это душевного равновесия не добавляло, его часто можно было теперь застать раздраженным, причем без видимой причины, и Маша уже несколько раз становилась крайней. Потенциальная перспектива отцовства, на которую так же намекала Маша, и вовсе вгоняла в ужас, при чем пугал не столько сам факт появления ребенка, сколько последующее его воспитание в окружающих реалиях нашей действительности.

Кроме того, изменилась и сама Маша. Постепенно, незаметно, но из забитой, никому не нужной покладистой девочки, она стала женщиной со своим мнением, характером и точкой зрения. Ее карьера потихоньку шла вверх, она уже доросла до полноценного бухгалтера, а вилка зарплаты по этой профессии может и не подразумевает особый шик, но как минимум позволяет не экономить на еде, приобретая все в свое удовольствие. До поры до времени она молчала, принимая любые выкрутасы со стороны Алексея как должное, но сначала осторожно начала его укорять, потом выговаривать, а теперь и вовсе вступать в словесные перепалки, причем с точки зрения Алексея часто по надуманным поводам, как сейчас с театром. После похорон ее родителей их отношения как–то резко обострились, впрочем, Алексей списывал это на моральную нагрузку от этого малоприятного мероприятия, хотя и особой любви к близким родственникам со стороны Маши он никогда прежде не замечал.

Однако нет–нет, но и Алексей начинал задумываться, а что его связывает с Машей? Любит ли он ее? И любил ли когда? Пожалел когда–то, это да. Она оставалась его первой и единственной женщиной, это тоже да. Она наладила его быт, с ней стало удобно и комфортно жить. Но есть ли что еще за этим? Осталось ли? Да и было ли? Или он просто привык к ее обществу? Что их связывает теперь?

Может это просто обычная осенняя даже не депрессия, а скорее хандра, накрывшая их обоих? Промозглая, дождливая поздняя серая осень, уже несколько дней подряд не дающая надежд даже случайному лучику солнечного света, мало кого настраивает на позитивный лад…

Алексей включил компьютер, желая разогнать тягостные мысли в голове за своей любимой стрелялкой. Однако сервер с «Контрой» в сети МВД был выключен, вероятно, кто–то из сетевой безопасности делал дежурный обход. В Интернете со случайными игроками играть не хотелось. Тогда он просто стал бродить по различным сайтам, без какой–либо определенной цели. Минут через двадцать в углу экрана всплыло окошко с уведомлением, что кто–то прислал ему письмо. Открыв его, он принялся читать:

«Уважаемый Алексей!

От лица руководства и всех сотрудников Оптимум банка выражаем Вам признательность за наше долгосрочное сотрудничество и профессиональное оказание Вами интересующих нас услуг.

Тем не менее, руководство нашего банка приняло решение о сокращении расходов. С сожалением доводим до Вашего сведения, что мы вынуждены приостановить дальнейшее сотрудничество с Вами на неопределенный срок. Вы вправе использовать оставшиеся имеющие у Вас на счету денежные средства по Вашему усмотрению в недельный срок, после чего Ваш счет будет закрыт без дальнейшей возможности распоряжения денежными средствами.

О последующем возобновлении работы, при наличии на то вашего согласия, мы сообщим дополнительно.

С уважением, начальник службы безопасности Оптиум банка Т.Б. Алиев»

Что ж, это означало, что одной халтурой стало меньше, тем не менее, Алексей не сказал бы, что это как–то его сильно расстроило. Пусть эта работа была самой не пыльной, зато самой опасной. Видимо то, что не так давно обсуждали Рябов с Блиновым, действительно имело место быть, и появился другой источник информации, более дешевый.

От этих размышлений его отвлек новый телефонный звонок. Зевнув, и приготовившись к новой пикировке с Машей, он протянул к себе телефон. Но на дисплее высветилось «Юля». Это было странно, их смена отработала вчера, сегодня должен был быть выходной, за который он отсыпался перед дежурством в информационном центре, потому ни на какие подработки не выходил, о чем ей было прекрасно известно. Желания просто так «потрещать» за ней тоже не водилось, без рабочего повода от нее если только просьба пробить кого по личным вопросам, да поздравления с праздником можно было дождаться, и то не всегда. Он нажал кнопку приема.