скачать книгу бесплатно
Бер тоже отпросился, мотивируя, что спецназ на сегодня наметил тренировки, и его присутствие обязательно. После разговора о женитьбе и сложности престолонаследия Нел затихла. Миа после трапезы сразу отправилась в свою спальню, стрельнув глазами. «Обойдешься, – злорадно подумал я, глядя как она виляет бедрами, – головой иногда надо думать, вот пока не поумнеешь – спи одна».
После обеда я прошелся к примыкавшей к крепостной стене с противоположной от базарчика стороны школе, сделанной по типу бревенчатого сруба, где встретил Зика: утренние занятия закончились, и сейчас он занимался приготовлением отваров для пострадавших во время урагана. Большая часть полученных травм – обычные ушибы, но русы верили в чудесную силу лечебных отваров. У «больницы» совмещённой со школой, толпилось человек пятнадцать. «Главное, чтобы такие толпы не собирались у питейных заведений», – внутренний запрет на пьянство сидел у меня в крови. Отец никогда не злоупотреблял спиртным, сам я тоже не большой любитель. Пить, конечно, приходилось, но после одной страшной попойки на первом курсе зарекся переходить норму в пять стопок водки или три бутылки пива.
– Зик, не надо всем подряд давать отвары, они привыкнут, потом будут бегать к тебе по каждой мелочи, – парень дернулся и, понизив голос, прошептал:
– Я знаю, Макс Са, но сейчас все верят, что после этого отвара у них несколько сезонов роста травы не будет ничего болеть.
– Именно поэтому тебе и говорю, что такими темпами они быстро поймут, что твои отвары им не помогают. Потом еще начистят тебе рыло в подворотне за обман, – часть слов Зик не понял, но общий посыл уловил, пообещав серьезнее относиться к выдаче «чудодейственных» отваров Макса Са.
Оба брата Нел: Раг и Бар сейчас находились в Форте. Раг привык там жить, ему нравилось чувствовать себя стоящим на страже наших границ. Периодически он приезжал в Плаж, и я всегда бывал ему рад. Бар совсем скис после моего пленения, и даже мое благополучное возвращение не смогло привести его в норму. Парень стал более замкнутым и большую часть времени проводил в Форте, хотя его жена Моа по-прежнему жила в Плаже. Он там сошёлся с другой женщиной и чаще всего спал или охотился. Дважды я говорил с ним, парень приходил в себя, но спустя время снова опускал руки и исчезал.
Лар тренировал воинов сразу за Рвом, заставляя их бегать при полном вооружении. Около двух часов я провел с Ларом, наблюдая за тренировками воинов. Служи он в российской армии, то непременно стал бы самым ненавидимым сержантом за придирки и задаваемые нагрузки.
Назад я возвращался уже практически в сумерках: слева и справа неслышной тенью скользили два спецназовца Бера, сопровождавшие меня, когда рядом не было их командира. Они никогда не обращались ко мне по своей инициативе, а молча делали свою работу.
Утром, во время завтрака, появился парнишка от Тиландера со словами, что «Акула» на воде и готова выйти в море по моему прибытию. Миа сидела насупленная, вчерашний отказ разделить с ней ложе ее явно не обрадовал. С другой стороны, за что я их виню? Что они могли знать о дворцовых переворотах и подковерной борьбе?
– Миа, собирайся, мы плывем охотиться на Зи, – обиженное выражение исчезло моментально, девушка рванула в спальню за своим копьем.
– Нел, приглядишь за детьми, если нужна помощь – позови Моа, она все равно бездельничает.
– Присмотрю, не переживай и будь осторожен, Макс Са, что-то неспокойно мне, словно беда будет, – она даже приложила руку к груди, давая понять, что тревога в ее сердце.
– Все нормально, эта охота практически у берега, мы быстро вернемся. Видишь, Санчо спокоен, значит опасности нет.
Санчо доел свою порцию и сидел с невозмутимым лицом, выражая абсолютное спокойствие.
– Ха (куда мы идем)?
– Ял, Да (за едой в Большую Воду).
– Ха (это хорошо), – удовлетворенно хакнул Санчо, поднимаясь с места. Миа уже спешила со своим копьем, сменив домотканую юбку на набедренную повязку из шкуры.
Когда мы подошли к причалу, Тиландер ждал только нас, а вся команда сидела на борту, лениво перебрасываясь словечками. Матросы, среди которых я заметил воинов из бывших Уна, приветствовали меня, вставая с мест. Американец сделал правильный вывод из покушения на Нел, и теперь команда драккара не состояла из одних только Выдр.
– Готовлю матросов из разных частей поселения, чтобы собрать команду для «Варяга», – озвучил увиденное мной Тиландер и ударил в гонг. Швартов отдали, и весла опустились на воду, драккар заскользил под мерные удары гонга. Выйдя из бухты, Тиландер немного прижался к берегу, и мы поплыли на север. Или мне так казалось, или на самом деле матросы поднаторели в гребле, но драккар буквально летел по воде.
Зи мы увидели спустя минут десять на своем обычном месте. Право нанести первый удар я предоставил Мие, и она дрожа от нетерпения стояла на самом носу. Животные паслись у самого берега на мелководье. Даже с учетом малой осадки, Тиландер не рискнул подвести драккар ближе пяти метров, опасаясь рифов. Вода прозрачная, и видно песчаное дно, но я не стал вмешиваться в работу капитана, ему виднее.
Миа метнула копье с расстояния в четыре метра, следом метнул я и еще трое матросов. Несчастная Зи попыталась выкарабкаться на берег, но получила слишком серьезные раны. Несколько раз она издала звук, похожий на плач ребенка, и уронила голову в воду. Два копья, что метали матросы, были гарпунами на веревках. Не теряя времени, пока акулы не почувствовали вкус крови, быстро подтянули животное к корме, и Тиландер ударил в гонг: надо спешить. За вторым животным вернемся после того, как это доставим в бухту. При возвращении скорость немного упала, приходилось преодолевать встречное течение, да и туша животного тормозила.
Через двадцать минут мы вошли в бухту, передав животное ожидавшим рыбакам, отправились на второй заход. Требовалось добыть минимум трех Зи, чтобы обеспечить всех мясом на несколько дней, пока снова не начнется ловля рыбы сетями.
И снова быстро преодолеваем около двух километров, чтобы последние пятьдесят метров до животных доплыть за счет инерции. Миа вопросительно смотрит на меня, и я, улыбнувшись, киваю:
– Хорошо, бей первой, – радость рыжеволосой красавицы велика, ее взгляд красноречиво говорит, что этой ночью от нее так просто не отделаюсь.
И в этот раз ее бросок безупречен: копье на треть входит в тело морской коровы, которую следом гарпунят двое матросов. Санчо с любопытством смотрит на морскую охоту, крепко держась одной рукой за мачту. Беру не нравится такой вид охоты, когда добывают беззащитное животное. Мне и самому претит убивать этих безобидных коров, но кормить людей надо в любом случае.
И второй раз мы успеваем уплыть, прежде чем на запах крови появились акулы. Когда вышли в третий и последний на сегодня заход, Санчо, сидевший до этого спокойно, разволновался. Мы огибали скалу, что глубоко вдавалась в море, защищая нас с севера, когда неандерталец вскочил и стал всматриваться в сторону юга.
– Что там Санчо? Га (опасность, беда)?
– Макш, Га (надо пойти туда), – рукой парень показывает на юг, в сторону предполагаемого Египта.
– Сэр, что с ним, он что-то чувствует, опасность? – Тиландер на этот раз смотрит на неандертальца другими глазами.
– Нет, не опасность. Но он просит изменить направление на юг, не понимаю почему.
– Санчо, что там такое? – смотрю парню в глаза и на миг замираю: я отчетливо вижу изображение странной лодки, похожей на сделанную из камыша, где на дне лежат два полуобнаженных тела.
– Сэр, вы меня слышите? – Тиландер трясет меня за плечо. «Что это было? Видение?» Бросаю взгляд на неандертальца и поражаюсь его бледности. – Сэр, присядьте. Вы бледны как привидение, – я наконец начинаю осмысливать слова американца. Снова бросаю взгляд на Санчо и в его больших карих глазах вижу смешинки, словно дикарь что-то пытается сказать мне. И буквально в следующую секунду понимаю, что видение мне показал неандерталец. Телепатия, мать ее? Но настолько четко видеть картину, которой нет в реальности?! Или я просто схожу с ума? Но почему Санчо так бледен, и его тоже не держат ноги? Делаю попытку встать, чувствую, как подгибаются колени.
«Что это было, откуда это видение, может у меня шизофрения?» – в голове полный хаос и неразбериха, болит так, словно голову стягивают железным обручем. Вдруг, в голове воцаряется тишина, и я практически чувствую на вкус просьбу о помощи на неизвестном языке: «Орц дал»! В этот момент Санчо теряет сознание, кулем свалившись на гребца и подминая его под себя.
Глава 5. Алолихеп
Неандерталец, теряющий сознание – в своей жизни я не видел ничего более удивительного. Даже пролет МКС через «червоточину» и мое попадание в прошлое другой Земли могли иметь более логическое объяснение, чем неандерталец, теряющий сознание. На подгибающихся ногах я добрался до Санчо, пощупал пульс: он был хорошего наполнения, но слегка частил. Брызнул ему в лицо водой, но никакой реакции. Пришлось слегка похлопать по щекам: Санчо открыл глаза и сразу постарался встать, но ему это не удалось. Однако через минуту неугомонный дикарь все-таки стоял на ногах, слегка покачиваясь.
– Макш, Га (надо идти туда), – снова направление на юг. Картина необычной лодки, в которой лежали два мертвых или живых тела, снова возникла в мозгу. Но на этот раз её образ я вызвал сам. И эти необычные слова, «орц дал» прозвучали тогда так отчетливо, что я мог их повторить с соблюдением интонации.
– Герман, пойдем на юг, там что-то есть. Санчо не стал бы так настойчиво этого просить без веских причин. На всякий случай заряди обе баллисты, неизвестно с чем нам придется столкнуться.
Тиландер отдал команду, левая сторона весел уперлась в воду, правая подгребала, пока нос драккара не уставился на юг. Снова гонг, и драккар рванулся вперед, моя слабость прошла, хотя голова еще болела. Ухватившись за бушприт, вглядываюсь вдаль, но кроме безбрежного моря ничего не вижу. Около часа драккар идет на очень высокой скорости, которую американец с помощью лага определил в двенадцать узлов. Но даже сильные и выносливые дикари не могут грести долго на пределе своих сил. Скорость начинает падать на глазах, а в лазурных водах моря нет ничего похожего на лодку.
– Герман, пусть гребцы отдохнут, минут десять пойдем на средней скорости, если ничего не встретим – поворачиваем назад. Санчо продолжает вглядываться вдаль и вдруг радостно восклицает:
– Ха (там)! – теперь направление его руки указывает на юго-запад. Сколько я и американец ни всматриваемся – мы ничего не видим. Бер, словно обезьяна, карабкается на мачту и секунд двадцать разглядывает море по направлению, что показывает Санчо.
– Вижу, – кричит он сверху.
– Что там, Бер?
– Не знаю, Макс Са, темное, очень далеко.
Тиландер корректирует курс, гребцы сами с удвоенной силой налегают на весла, пытаясь скорее достичь того, что так встревожило неандертальца. Они все помнили, как позавчера Санчо не дал нам выйти в море, и понимали, что именно ему обязаны жизнью. Через пару минут мне показалось, что я тоже вижу темное пятно на воде. Прошло еще около десяти минут, прежде чем я понял: на воде качается та самая необычная лодка, которую я увидел в своей голове. С этим видением еще предстояло разобраться, бросил взгляд на неандертальца-телепата, расплывавшегося в улыбке по мере нашего приближения к лодке.
Минут через десять мы приблизились настолько, что смогли рассмотреть необычную конструкцию, медленно дрейфовавшую на запад. Лодка походила на полумесяц, рога которого обращены вверх. Около семи метров в длину, корма и нос одинаковые и смотрят вверх почти под прямым углом. В середине лодки возвышается небольшая мачта без паруса. Нос и корма узкие, но в середине лодки расширялась почти до двух метров.
Еще пару минут и мы уже почти вплотную приблизились к странной конструкции, борта которой сделаны явно из растения похожего на тростник. «Папирус» – возникло в голове название. С кормы и носа на верхушку мачты шли веревки, видимо, придававшие устойчивое положение мачте.
Прозвучал гонг, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Весла подняли из воды, и «Акула» по инерции проскользила около десяти метров, пока не поравнялась с лодкой. Перегнувшись, я схватился за борт, сразу почувствовав, что его край липкий. Несколько рук помогли пришвартовать лодку к драккару, и только тогда я смог встать, чтобы заглянуть внутрь. Несмотря на скромные размеры плавсредства, оно имело подобие палубы на носу и на корме. Два темно-коричневых тела, облаченных в некое подобие ткани или тонкой шкуры, лежали неподвижно. Борт лодки немного возвышался над нашим, но это не помешало Беру первым перескочить на чужую посудину.
– Макс Са, здесь только эти двое, больше никого нет, – мой телохранитель давал понять, что спрятавшихся воинов нет. Очутившись в лодке, я опустился рядом с телами, пытаясь нащупать пульс. Только сейчас заметил, что это парень и девушка. Пульс прощупывался у обоих, нитевидный, учащенный и прерывистый. Растрескавшиеся губы и солнечные ожоги по всем оголенным частям тела говорили о том, что люди несколько дней провели без воды.
– Герман, передай мне воду, – американец протянул небольшой кожаный бурдюк: смочив пальцы рук, поочередно смочил потерпевшим губы, затем попробовал смочить рот. Когда смачивал повторно, девушка рефлекторно попробовала сделать глотательное движение. Обрадовавшись, попробовал ей влить несколько капель из бурдюка: она закашлялась и открыла глаза.
– Ра, – еле слышно прошелестело с ее губ, и глаза закрылись. Грудь девушки, прикрытая необычной тканью, похожей на циновку, вздымалась. Осторожно положив ее голову обратно на дно лодки, принялся за парня. Парень после нескольких попыток даже сделал небольшой глоток, но глаза так и не открыл. У обоих налицо сильное обезвоживание, пощупал снова пульс, вроде хуже не стало. Подождав еще около десяти минут, еще раз предпринял попытку дать по глотку воды. На этот раз оба выпили по паре маленьких глотков практически не поперхнувшись.
– Герман, их нужно перенести на «Акулу» и накрыть от солнца, у них и так очень сильное обезвоживание. Лодку бери на буксир и возвращаемся домой, – оба найденыша не пришли в себя, пока мы их переносили на драккар. Лодку необычной конструкции закрепили тросом, и драккар пошел к Плажу средним ходом. Берег в виде тёмного пятна на северном горизонте появился через полчаса.
Теперь я мог рассмотреть спасенных внимательно: кожа очень смуглая, переходившая в красно-коричневый цвет. Черные вьющиеся волосы, густые ресницы. Когда девушка на мгновение открыла глаза и прошептала «Ра», я успел заметить глаза необычайно красивой миндалевидной формы. Полные, чувственные губы девушки потрескались, кое-где даже засохли капельки крови. Парень сильно похож на девушку, единственное, что бросалось в глаза – несколько удлиненная затылочная часть головы.
Определенно это не африканцы в моем понимании: нос практически как у меня, довольно высокий лоб. Даже обезвоженные, с осунувшимися чертами лица, найденыши довольно симпатичные, если не сказать красивые. Их нельзя назвать широкоплечими, и мускулатуры у юноши тоже практически не развита. Вряд ли это связано с голоданием и обезвоживанием, скорее, просто астенический тип телосложения.
Когда мы уже находились рядом с бухтой, парень зашевелился, его небольшой кадык судорожно двигался. Приподняв ему голову, влил ему немного воды в рот: он проглотил воду и, успокоившись, затих. Попытка напоить девушку не увенчалась успехом: плотно сжатые губы не разомкнулись, а применять силу я не стал.
На причале нас встречало почти все население Плажа, которые удивились нашей смене курса и тому, что мы исчезли в море. Пришвартовавшись, я первым сошел на пирс и сразу скомандовал Лару, встречавшему нас:
– Мы встретили двух человек в море, нужно их перенести ко мне во дворец. И будь осторожен, они очень слабые, трясти их нельзя.
– Герман, лодка этих людей на твоем попечении, – американец кивнул, сразу отдавая распоряжения. Толпа на берегу с интересом разглядывала диковинную лодку, делясь своими впечатлениями. Помня мои слова, девушку и парня несли на руках очень аккуратно. Сразу послал за Зиком, чтобы ожидал меня во дворце. С момента как мы нашли умирающих, Миа практически не проронила ни слова. А вот Нел, встретив меня по дороге, пыталась выяснить, кто они такие, и зачем их несут к нам домой.
– Зик, раздень парня и хорошенько оботри водой, – парень бросился исполнять поручение, попросив у Нел миску с водой.
– Нел, иди сюда, – позвал я жену, когда та появилась, и дал указание, – раздень ее и хорошенько оботри водой повсюду.
– Хорошо, Макс Са, – если недовольство в ее голосе и звучало, я его не уловил. Оба моих доморощенных лекаря принялись за работу, и через полчаса обмытые и охлажденные парень с девушкой спали уже относительно нормальным сном. Несколько раз смочил им губы водой, но пить пока не давал. Полежат пару часов в тенечке, организм начнет отходить от постоянного воздействия высокой внешней температуры, и придут в себя. Человеческий организм устроен так, что в экстремальных ситуациях направляет все ресурсы на поддержание жизнедеятельности, временно блокируя нерациональное использование последних резервов.
Сидя за столом и наслаждаясь малиновым чаем, анализировал случившееся сегодня. Первое и самое главное: телепатия существует, потому что образ этой лодки отчетливо возник в моей голове, когда Санчо посмотрел мне в глаза. Его назойливое желание заставить нас плыть на запад говорило о том, что неандерталец чувствовал этих двоих, оказавшихся на грани смерти. Но кто ему транслировал их изображение? Космос? Воспитанный на строгих догматах науки, я всегда скептически относился к околонаучным гипотезам. Само существование параллельных Вселенных всегда было только гипотезой, не подтвержденной ни единым фактом. То же самое и телепатия: не имелось ни одного достоверного факта, что такая способность есть в человеческом мозге. Больше всех с телепатией экспериментировали нацисты, но и они не добились прорыва в этом направлении.
С другой стороны, мое появление в этой Вселенной – уже само собой рушило некоторые догматы. Как и пропавшее «звено 19» из пяти американских торпедоносцев, оказавшееся здесь, пусть и в неполном составе. Не исключено, что в этом мире могут найтись еще люди, чье исчезновение в моем мире оставалось загадкой.
Я вспомнил, как лев трусливо убежал, когда Санчо вышел ему навстречу. Меня удивляло, как одним «Ха» можно было дать понять собеседнику о совершено разных ситуациях. Может именно поэтому и не развилась речь неандертальцев, что телепатическими способностями они придавали нужное значение одному слогу?
Мои мысли вернулись к спасенным: я вспомнил, что похожую лодку видел в фильме про Древний Египет. Цвет кожи у юноши и девушки не черными, скорее, темно-красный с оттенком серого. Миндалевидные глаза девушки мне почему-то показались знакомыми и почти сразу пришел вспомнилось, что Выдры имеют похожие глаза.
– Макс Са, – из комнаты, где я разместил спасенных, машет Зик. Не допив чай, торопливо иду к больным, чтобы посмотреть, что случилось.
Парень пришел в себя, в его слегка раскосых глазах плещется удивление и страх. Зрачки стремительно бегают, пытаясь осмотреть как можно большее пространство, чтобы мозг мог проанализировать ситуацию. Войдя в комнату, миролюбиво поднимаю руки, ладонями к парню: жест этот среди дикарей всегда означал отсутствие агрессии. Взгляд парня останавливается на мне: даже при дефиците дневного света, проникающего через окно в комнату, вижу, что его глаза невероятно выразительные.
– Кто ты? – парень вздрагивает от моего вопроса, и с его губ слетает тихое:
– Аха теа муан че, – голос мелодичный, словно парень не говорит, а поет. Но, к сожалению, ни одного знакомого слова.
– Зик, сбегай за шаманом Хером и вождем Наа, – когда парень убегает, присаживаюсь у изголовья парня, косящего на меня испуганными глазами, и подношу миску с водой, приподнимая ему голову. Он делает маленький глоток и начинает шумно пить, но я убираю миску.
– Не разгоняйся дружище, напьешься еще, – то ли интонация моего голоса подействовала, то ли живительная влага, но парень даже попытался улыбнуться:
– Келадонхеп кахрамон, – в этот раз мне показалось, что прозвучали имена. Чтобы подтвердить свою догадку, прикладываю руку к груди и произношу:
– Макс Са, – парень повторил мое имя очень спокойно и снова произнес:
– Келадонхеп кахрамон, – пока буду считать, что это его имя, крайне сложное для периода каменного века. Имена обычно сейчас короткие и легко выговариваемые. Парень немного заерзал и, устремив на меня жалобный взгляд, спросил: – Аха теа муан алолихеп кахрамон? – слово «кахрамон» снова повторилось, как и окончание «хеп». Парень попытался поднять голову, чтобы оглядеться, но не смог. «Он ищет свою спутницу, это о ней он спросил», – мелькнуло в голове и, чтобы подтвердить догадку, я приподнял голову юноши, направив его взгляд в сторону, где под шкурой спала девушка. – Алолихеп, – с нежностью произнес парень, подтвердив, что слова, оканчивающиеся на «хеп», являются именем.
Спустя минуту парень уже крепко спал, я же пару минут постоял рядом, сравнивая лица: кто они друг другу? Муж и жена или близкие родственники? По возрасту, возможны оба варианта: навскидку им примерно восемнадцать-девятнадцать лет. Уже выходя из комнаты, услышал вздох: обернувшись, заметил, что девушка пришла в себя и пытается оглядеться. Я стоял около ее изголовья, и пока она меня не замечала. Дважды Алолихеп попыталась поднять голову и оба раза бессильно роняла ее на шкуру.
– Алолихеп? – от звука моего голоса она вздрогнула, еле слышный стон сорвался с ее губ. Приблизившись, встретился с ее глазами, в которых плескался непередаваемый ужас. Красивые миндалевидные глаза застыли, зрачки расширились, словно она увидела свою смерть.
– Не бойся, воду хочешь? – нарочито медленным движением подношу миску, чтобы девушка увидела воду. Страх в глазах не исчез, но при виде воды она судорожно сглотнула, шевеля растрескавшимися губами. Присев рядом, осторожно приподнимаю ее голову и подношу миску. Немой вопрос застыл в ее глазах, но пить девушка не решается.
– Не бойся, пей. Это чистая вода, – даю миске прикоснуться к губам. В этот момент слышатся голоса Наа, Зика и шамана Хера, спешащих ко мне. Еще раз взглянув на меня глазами, полными страха и горечи, девушка делает глоток, закрывая глаза. На секунду задержав воду во рту, проглатывает ее и начинает жадно пить, пока я быстро не отнимаю миску.
– Много нельзя, чуть позже напьешься, – голос доктора на любых больных действует одинаково успокаивающе. Вот и сейчас я произнес эти слова обычным тоном, словно общался с больным, но она поняла. Страх в глазах уменьшился и появилось любопытство, мол «что это за фрукт такой»?
Хер и Наа входят, сзади маячит Зик. Вошедшие с удивлением смотрят на парня и девушку, переводя взгляд с одного на другого.
– Наа, Хер, я спас этих людей в море, но не понимаю их языка, может вам это удастся, – отхожу чуть в сторону, давая им место, чтобы подошли ближе. Девушка с тревогой провожает меня глазами, затем ее взгляд перекидывается на вошедших, которых она сканирует своими красивыми слегка раскосыми глазами.
Полчаса Наа и Хер пытаются понять и расспросить девушку, но та упорно молчит, не проронив слова. Отчаявшись, они разводят руками, и Хер выдает общее заключение:
– Мы не знаем, кто она, Макс Са.
– Хорошо, Зик, проводи Хера и Наа, – попрощавшись со мной, визитеры-лингвисты уходят. Девушка настороженно смотрит, как я хожу по комнате, выглядит она свежее парня.
– Алолихеп, я Макс Са, – притрагиваюсь к своей груди. Девушка смотрит и повторяет:
– Макс Са.
– Правильно, Макс Са. А ты Алолихеп? – показываю пальцем на нее. Чуть замешкавшись, она закрывает глаза и легонько кивает. Приподнимаю ее голову и направляю взгляд немного влево, чтобы она увидела парня:
– Келадонхеп, – радостно шепчет девушка, портя мне настроение. Так нежно произносят имя любимого, жениха или мужа.
– Спи, потом снова напою и накормлю, – и снова мой докторский голос на нее действует успокаивающе, взгляд уже не испуганный, скорее любопытный. Выхожу из комнаты, судя по всему, опасность их жизни не угрожает, а обезвоживанием займусь сразу, как отдохнут несколько часов. Но настроение испорчено: нежность, с которой они произносили имена друг друга, ядовитым жалом терзает грудь. Еще вчера я отметал всяческую возможность сойтись с третьей женщиной. Но эти глаза миндалевидной формы, обрамленные густыми длинными ресницами, взбудоражили кровь.
Алолихеп. Непривычное даже для моего языка имя теперь мне казалось таким красивым и звучным, что несколько раз повторил его вслух. Кто же ты, Алолихеп, и кто тебе этот Келадонхеп, при виде которого ты засветилась? Как вы очутились в лодке из тростника или папируса у берегов Ливана? Что побудило вас пуститься в авантюрное приключение на утлом плавсредстве без достаточных запасов воды, и как вас голове? Кто ты, Алолихеп? Египтянка? Нумидийка? Или просто посланница Бога, отправленная лишить меня спокойствия?
Глава 6. Адмирал Макс Са
Тиландер уложился в два месяца ровно, может и раньше успел бы поменять шпангоут «Варяга» и часть обшивки, но корабль был готов к плаванию ровно два месяца спустя после злосчастного урагана. В эти два месяца уложилось многое: унесенные ветром сети Выдр заставили нас выйти на преждевременную морскую охоту не дожидаясь прибытия китов. Убив два Зи и отправляясь за третьей, послушав Санчо, пошли в открытое море, где наткнулись на лодку из папируса, в которой находились парень и девушка.
Полумертвых от обезвоживания и солнечных ожогов, я доставил спасенных к себе, где выхаживал их, как недоношенных новорождённых. Только на третьи сутки Келадонхеп и Алолихеп смогли встать на ноги и сделать первые шаги. За несколько дней, что находился рядом с ними, попытался приучить их к базовым словам русского языка. Удивительно, но слова они схватывали на лету, поражая меня своей памятью.
Когда спасенные оправились, решил оставить их пока во дворце, к большому неудовольствию Нел и Мии, которые по достоинству оценили красоту Алолихеп. Мои опасения насчет возможного семейного союза спасенных, оказались напрасны. Это были брат и сестра, но узнал я об этом лишь месяц спустя. Многое в Плаже им казалось в диковинку: в искренне изумление их привел горный хребет и лес, расположенный между Плажем и горной цепью. Келадонхеп даже напросился дойти до леса, где ходил между вековыми дубами и кедрами, трогая стволы деревьев.
В то же время лук им был знаком и Келадонхеп, и сама Алолихеп не выразили ни малейшего удивления при виде лука и даже сносно стреляли. А вот металлическая кираса их поразила, хотя мечи из металла им, судя по всему, оказались знакомы. На все мои вопросы о своем племени брат и сестра отвечали уклончиво, показывая рукой на юг. С их слов, они принадлежали к большому племени, которое называли амонахес. Племя по численности превосходило все поселение Плажа в несколько раз и жило в хижинах из камыша, обмазанного глиной.
Когда Келадонхеп, рассказывая о своем племени, упомянул Бегущую Воду, которую они называли Ямби, что впадала в Стоячую Воду, я укрепился в своих подозрениях, что передо мной протоегиптяне. Окончательно убедился в этом месяцем позже, когда мои гости рассказывали о Ямби, что каждый год разливается, вынося плодородную грязь на огромные расстояния. Единственное, что для меня оставалось тайной – семья спасенных мной и система обустройства племени. Племя, умеющее строить лодки из папируса, знакомое с луком и холодным оружием, стоило моего внимания. Несколько раз пытался завести разговор о том, что могу их доставить домой. Мной двигало не желание избавиться от брата и сестры, и не бескорыстное желание им помочь. В первую очередь, я рассчитывал наладить отношения с племенем Амонахес. Вначале это могут быть торговые отношения, со временем, может, они также вольются в племя Русов или составят дружественную федерацию.
Но именно в этом месте оба начинали вилять, ссылаясь на то, что не знают, как вернуться домой, что их много дней носило по морю, что в Стоячей Воде много опасностей, и они не желают подвергать меня трудностям. За их нежеланием вернуться домой скрывалась тайна, я не торопился, потому что время играло на моей стороне, и рано или поздно им придется открыться.
Келадонхеп и Алолихеп крайне бережно относились к своей одежде из неизвестной мне ткани, вероятно, растительного происхождения. Она напоминала нечто похожее на короткую тунику без рукавов, которая закрывалась внахлест и по длине достигала колен. Вряд ли это повседневная одежда: выглядела слишком нарядной. Верхняя часть туники желтого цвета, нижняя – серо-белого. Ткань явно дорогая и вряд ли все в племени Амонахес носят такие.
Концовка «хеп» в имени означала принадлежность к роду, слово «кахрамон» означало род. Об этом Алоли и Келадон рассказали не таясь, не понимая, что тем самым дают мне дополнительную пищу для размышления. Интересное племя, раз принадлежность к роду закладывается в имени. Однозначно, племя амонахес ушло дальше в сословном делении.
Всю информацию о племени Алоли и Келадона, как я их стал называть, приходилось собирать по крупицам. Любознательные «египтяне» всегда охотно поддерживали беседу, пока речь не заходила о их семье. Нел первая пришла к выводу, что наши гости ничего не умеют делать. И действительно, за что бы они не принимались, все у них получалось плохо. Готовить Алоли практически не умела, хотя с радостью старалась помочь Мие или Нел. Мясо пережаривала, лепешки у нее сгорали и, вспыхнув от негодования за свою беспомощность, девушка замыкалась в себе на несколько часов. Со временем Алолихеп перестала пытаться что-то сделать и просто проводила время в изучении языка, крутясь рядом со мной.
Келадон проявил интерес к строительству корабля, находясь рядом с Тиландером, но парень тоже ничего не умел. Но они же дожили до своего возраста, получается, что о них заботились. Еще одна загадка, которую предстоит разгадать.
