скачать книгу бесплатно
– Однако! И это вроде не самая лучшая пещера? Солидно они тут живут. – Василий взглянул на медленно пережевывающего мясо отшельника. – Ладно, сейчас ложимся спать все одновременно. Курт – возле той стены, у стопора, но вначале поставишь сигнальное дополнение к «звонку» снаружи. Я – возле стола. Остальные – кто где хочет.
Сильва, не глядя на хозяина пещеры, высказала здравое подозрение:
– А его как изолировать? Вдруг он нас сонными порежет?
– Вроде как не должен проявить подобную благодарность, да и резать нас – дело вредное для собственного здоровья. А по поводу перестраховки… Сейчас что-нибудь придумаем. Но учтите, через шесть часов подъем, усиленный завтрак, и перед самым рассветом вы трое, – он указал пальцем на Петра, Сильву и Курта, – хватаете на себя по одному трупу и тащите их в горы. Где сбросить бесследно, сами отыщете. А потом вернетесь к тем гигантским скалам, возле которых мы вчера утром проходили. Постарайтесь аккуратно подстрелить парочку местных архаров. И чтобы они вниз к вам упали. А как стемнеет – вернетесь с мясом.
Все только кивнули в знак полного одобрения плана. В пещере нашлась целая куча сухофруктов, хватало круп, зерна и даже муки для лепешек, но для более длительного проживания такого количества прожорливых ртов этого запаса не хватит. Даже на несколько дней. Поэтому запастись мясом в самом деле выглядело наилучшим выходом из положения. Они еще вчера заметили перед приближением к тракту небольшие группы местных горных козлов, весьма напоминающих земных архаров. Козлы гордо возвышались в местах, совершенно недоступных для местных охотников, да и не было никого из оных вдоль тракта, где запрещалось находиться с металлическим оружием. Но «третьей» не составит труда подстрелить дичь с дальней дистанции. Тем самым обогащая свой рацион необходимым протеином, жиром и прочими полезными веществами.
Коротко обсудили проблему доверия продолжающему «тормозить» отшельнику и в итоге разрешили тому почивать в отдельной келье. Присматривать за ним следовало Дане, которой дали место рядом, прямо в проходе, и пообещали дать отоспаться в дневное время. Почти каждый заглянул в хозяйскую келью, довольно просторную для такого определения. Там обнаружилась самая большая куча вполне целых одеял. Причем встречались одеяла невероятно высокого качества, шерстяные, да еще и с красивой отделкой.
– Откуда столько? – поразились земляне.
– Каждый магирик, идущий обратно от монолита, – Деймонд отвечал с готовностью, но не пытаясь скрыть валящую его с ног усталость, – просто обязан захватить хоть часть одежды или багажа тех, кого монолит убил своими молниями. И под страхом священной кары оставить эту ношу в любой пещере с отшельником. Вот за века и скапливается…
– Ага! Значит, когда отшельник заканчивает святое служение, он может забрать все эти вещи с собой?
– Конечно. Для этого он заказывает со стороны ворот пару повозок, а то и десяток, и с нажитым добром отправляется, куда ему вздумается. Или, в случае особой святости, раздает накопленное добро тем, кто в этом нуждается по пути к монолиту.
Теперь стали понятны мифы о сказочном богатстве каждого, кто покидал свою каменную обитель возле тракта Магириков. Мало того, при первом же взгляде на расположение выдолбленной в скале анфилады пещер, вентиляционные отверстия в сводах, подводку воды, газа почти в каждое помещение и явное наличие канализации земляне дружно пришли к выводу: сооружения иначе как рукотворными не назовешь. Так что приходилось признать: варварством здесь и не попахивало.
Общую настороженность и подозрительность увеличила раздражительная Сильва:
– Только видеокамер внутреннего наблюдения не хватает!
Уже устраиваясь удобнее на одеялах, Дана поинтересовалась у Деймонда Брайбо:
– Получается, что первая линия пещер вообще завалена вещами?
– Конечно. Хотя наш перевал считается бедным, потому что он четвертый, самый дальний от монолита. Зато у нас больше всего съестных припасов, которые отдают слишком запасливые паломники, добредшие до ночлежного места.
– Почему же тогда ты и твои коллеги красуетесь в таком рванье?
– Традиция… – пробормотал отшельник, уже завалившийся на свое ложе и закрывающий глаза.
Понимал ли он, что ему не доверяют, или считал это само собой разумеющимся, но вскоре он походил на спящего и полностью отстранившегося от всех волнений. А полыхающая из стены его спаленки струя пламени освещала несколько помятое, но вполне спокойное лицо мужчины, который наконец-то узрел окончательный смысл своей жизни.
Дана еще поворочалась полчаса, борясь со сном, потом переместилась в полную тень и установила рядом с собой один из приборов, который им когда-то подбросил Торговец. В жаргоне они называли этот прибор «моргашка», и он своим не слишком широким лучом улавливал любое движение объекта величиной больше крысы. То есть направленный на проем кельи сенсор в случае попытки Деймонда выйти сразу замкнет цепь, и звуковая настройка противно пискнет, вырывая охранника из настороженного сна. Этого вполне достаточно для такого великолепного воина, как Дана.
В головной пещере Василий и Курт расположились с меньшими предосторожностями. По их мнению, вполне хватило парочки наружных средств раннего оповещения, если вдруг еще какие-то незваные гости решат заявиться с неурочным визитом. А старший группы установил свои часы на сигнал побудки через пять часов. Посидел некоторое время на своем ложе, прислушиваясь к храпу Петра и шелесту ветра в щелях у входа, и только потом расслабился.
Но проснулся он не по сигналу своих часов, за четверть часа до обозначенного подъема. Тяжелый, хоть и не громкий стон вырвал его из сна. Стон продолжался почти беспрерывно. Немец тоже приподнялся, и они в две пары глаз теперь смотрели на шевелящегося Торговца. Тот явно неосознанно правой, незабинтованной рукой царапал слой бинтов у себя на груди, словно мучился от недостатка воздуха.
Василий вскочил на ноги, приближаясь к кровати и давая отмашку Курту:
– Тебе еще больше часа спать, дрыхни! Я сам присмотрю.
Повторять подобную команду дважды не пришлось: Курт сразу откинулся на одеяла, повернулся с облегченным вздохом к стене и тихонечко засопел. Усталость последних дней сказывалась и на этом веселом, неунывающем парне. Тогда как старший группы стал соображать, чем помочь раненому. Среди них наибольшими познаниями в медицине обладала Дана, но и без ее вмешательства становилось понятным, что у так нежданно здесь оказавшегося Дмитрия Светозарова нечто вроде кризиса. Скорее всего, неведомые ранения вызвали такие сильные болевые ощущения, что начались бредовые галлюцинации. Температура оказалась не смертельной, всего тридцать восемь и пять, так что опытный воин и сам понял, что надо сделать для снятия кризиса. Благо, наличие уникальных аптечек считалось обязательным для каждого члена группы. Как и умение с такой аптечкой обращаться.
Вначале прижать руку, снижая риск нарушения повязки. Затем – первый укол общего обезболивания. Следом второй – успокоительный. Чуть позже – попытка напоить бесчувственное тело слегка подогретой водой. Не получилось. Ведь недаром в тело раненого вводили питательные вещества через капельницу.
И, глядя на затихающего раненого, Василий подумал: «Стоит ли тратить на него уколы, невероятно ценные в этом мире? А вдруг как раз этих лекарств и не хватит в будущем для спасения боевой подруги или товарища? Если Динозавр умрет, то я точно пожалею о своей щедрости. А вот если его это спасло, не пожалею ли я еще больше? Ведь все, что с нами сейчас происходит, его непосредственная вина. Или заслуга? Ведь он так больше с нами после того первого раза и не общался подробно. Только сбросы у нас на пути да инструкции в письменном виде. Боялся, видимо, и вполне справедливо, парочки пуль от нас вместо приветствия! А что там, на Земле, за это время произошло? Ничего не знаем… Но мне и без бесед с Пыл Пылычем понятно: докажи «третья» явное наличие иных миров, всю контору, скорее всего, «подчистили» бы. Подобные великие тайны не для простых смертных. И шефа бы кокнули. А уж по нашим чипам нас бы отыскали и на Джомолунгме. Так что, может, оказаться здесь – истинное счастье? Да и пора уже остановиться, оглянуться на пройденную жизнь и подумать о будущем. Как бы я ни ненавидел женщин, а семью создать все равно хочется. Может, это и есть мой уникальный шанс остепениться? Сколько можно действовать, словно робот, убивая и пытая людей, даже не зная порой, чем они провинились перед остальными?..» В свои тридцать четыре года Василий много чего насмотрелся. Прошел и испытал такое, чего и злейшему врагу бы не пожелал. Стал крайним циником и безжалостным убийцей, который ради пополнения счета недрогнувшей рукой мог зарезать или разорвать на куски любого. Хотя начинал он свою работу в спецназе наивным и патриотически настроенным юношей. Сколько времени утекло с тех пор?.. Сколько трупов и кровавых разборок осталось за плечами?.. Куда делась детская наивность и вера в высшую справедливость?.. А вот ведь, оказывается, осталось в душе нечто светлое, нечто мечтательно-восторженное, что сейчас сдерживает его руку от вроде бы справедливой мести. Стоит лишь придавить на шее Светозарова вот эту слегка пульсирующую жилку – и все их проблемы с черным монолитом закончены. А все остальные движения давно предопределены: прорываться на иной материк. Товарищи с этим согласны. С их оружием и уникальными техническими приспособлениями «третья» пройдет сквозь любые скопления местных варваров, как нож сквозь масло. А на другом континенте совсем иная, можно сказать, приличная жизнь. Об этом нетрудно было догадаться даже по той скудной информации, которую они вырывали у захваченных во время рейда пленников. Ашбуны ненавидели жителей других континентов, утверждали, что в иных государствах живет нечисть и духи смерти. Почти все там – вурдалаки, пьющие кровь младенцев, и потому подлежат священному, поголовному уничтожению. Но только по одной карте создавалось обратное впечатление: вся Успенская империя была закрашена могильным серым цветом. Тогда как остальные государства и еще более огромная империя на востоке – самыми яркими и притягательными красками. Да и Торговец четко обещал в награду титулы и безбедное существование до глубокой старости.
«Торговец… Что же он собой представляет? – застрял в тяжелых размышлениях опытный ветеран кровавых побоищ, так и замерев над кроватью. – Насколько я помню по его делу, вполне нормальный, порядочный и честный человек. Вон он даже состоял большой шишкой в европейском совете попечителей. Заботился о сиротах и трудных детях. Вливал туда свои подпольно заработанные капиталы. Значит, по всей логике справедливости, он не может быть всемирным негодяем. Или заочно приговоренным к смерти тираном. А то, что имеет человек возможность проникать в иной мир, а если судить по кое-каким предметам, то и во множество миров, так это, в принципе, ненаказуемо. Да и по большому счету такой подарок, как знание о иных цивилизациях и проходах к ним, преподносить на Земле тоже нельзя. Подавляющее большинство правителей – оголтелые преступники, которых и следует уничтожать без малейшей жалости или сомнения. Идем дальше… С кем он заставил бороться нас? Судя по всему, с самыми плохими и вредными обитателями этого мира. Потому что лишь этот несчастный Деймонд Брайбо и оказался единственным нормальным человеком из попавшихся нам в Успенской империи. И вполне понятно, что именно в этом горном образовании и сосредоточено некое всемирное зло. Вопрос лишь в том, почему сам Торговец не взорвал этот монолит. Неужели не может? Или не хочет? Тут лишь он, и только он, может дать правильный ответ. Опять-таки, если захочет. Ибо, будучи в сознании, он наверняка переместится куда пожелает и вряд ли станет с нами разговаривать. Или станет? Хм! Дилемма! Но так или иначе, придется подождать… Ох! Время-то бежит!»
С этими мысленными причитаниями он бросился заниматься хозяйственными делами. Следовало первым делом приготовить для уходящих в горы товарищей обильный горячий завтрак, да и на обед им что-то сообразить. Как ни жесток бывал порой Василий в приказах и в наведении боевой дисциплины, при возможности он закармливал любого из группы обильной пищей и баловал дополнительным отдыхом. Так что вскоре в котле уже доходила наваристая каша на вчерашней похлебке, а в другом глиняном котелке, который он все-таки рискнул поставить рядом с огнем камина, варились остатки медвежьего мяса. Все равно жадничать не стоит, с учетом доставки к ночи новой партии свежего мяса. А пока пища готовилась, кашевар достал кусок медвежьей шкуры и соскоблил с внутренней стороны добрых две горсти перекрученного с жилками жира. Уложил жирок в миску и поставил в самое теплое место возле огня. Следя, чтобы сало не стало жариться.
Уже собрался идти будить Дану и Сильву, когда заворочался Курт и недовольным голосом, с умильным сонным акцентом простонал:
– Ты, наверное, издеваешься специально! Ну как можно спать при таких ароматных запахах? Хорошо, что здесь волков нет, а то бы уже стаями сбежались к тракту. И своим воем всю округу распугали бы.
– Скорее всего, в эту внутреннюю часть только горные архары и добредают. Ведь там, где мы прошли, ни один медведь и ни один волк пройти не сумеет. Ладно, садись и ешь, а я остальных подниму.
Но Сильва уже вышла навстречу из внутренних помещений:
– Чего с утра ругаетесь? Спать не даете…
На ее лицо было страшно глянуть из-за распухших и набравших красноты фурункулов. В другой раз Василий ни за что бы не отправил подругу в таком состоянии на целый день, да еще в мороз, но слишком хрупкая Дана не потянет труп на себе в гору. Тем более что и палач, и его подручные оказались тяжеленными отморозками. Да и сама Сильва просто взбеленится, если заметит неоправданное проявление жалости. А вот лекарские советы она просто обязана была выслушать от старшего в их группе.
– Иди сюда. – Он подвел ее к камину. – Вот, сразу намажься тем, что натопилось. Потом повторно, перед выходом наружу. А остатки я тебе куда-нибудь приспособлю. Очень поможет такая смазка при переохлаждении.
Женщина почему-то учащенно задышала, шевеля при этом своими изуродованными ноздрями, да только Василий уже удалялся во внутренности пещеры. Но все-таки не сдержал довольной улыбки, когда вслед ему прошелестело:
– Спасибо…
Петр спал без задних ног, негромко похрапывая и смешно шевеля губами. Видимо, запахи донеслись и до него, и ему снилась очередная сытная трапеза. Но стоило лишь фигуре раннего кашевара появиться в проеме вырубленного в комнату входа, как парень замер на полухрапе, его рука под одеялом шевельнулась, приподнимая пистолет, а глаза приоткрылись. Голос хоть и хриплый, но спокойный:
– Чего? – Видимо, узнал.
– Хватит дрыхнуть. А то там твою порцию каши слопают и не подавятся.
В следующую секунду парень уже вскочил на ноги, подхватил свою разгрузку и поспешил к столу с напускным ворчанием:
– Да, тут с вами не растолстеешь! Ни те поспать, ни те личной жизни…
Дана тоже заметила Василия раньше, чем он приблизился к охраняемому ею участку:
– Уже иду. Меня «моргашка» разбудила, лишь только ты из-за угла вынырнул.
– Как наш отшельник?
Черноглазая красавица заглянула в келью:
– Да спит, как медведь в берлоге. Значит, совесть чиста. Да и натерпелся он вчера, на полжизни воспоминаний хватит.
– Ну, тогда пошли есть реквизированную у него кашу. Думаю, нам совесть при этом не помешает.
– Да уж! Давиться я не собираюсь.
Когда все собрались за столом, Сильва спросила о раненом:
– Что-то он бледно выглядит. Может, повязки поменять?
– Не сегодня. – Дана зачерпнула ложкой очередную максимальную порцию каши, очень похожей на пшеничную. – А вот завтра посмотрим. Так и не очнулся ни разу?
– Стонал от боли. Вколол ему обезболивающее и успокоительное. Больше мы ему ничем помочь не можем.
– А стоит? – всколыхнула прежние сомнения Сильва.
Хоть и трудно было смотреть ей в глаза из-за опухших щек и лба, но Василий все-таки умудрился заглянуть – и с мысленным удовлетворением заметил там не злость или ненависть, а надежду, замешанную на женском любопытстве. Почему-то мнение именно этой, самой опытной подруги для старшего группы оказалось наиболее важным. И он ответил с еще большей уверенностью:
– Обязательно. Уверен, такой человек живым нам окажется более полезен, чем мертвым.
Остальные промолчали, хотя по выражениям лиц можно было догадаться, что они, скорее всего, согласны с подобными выводами. Лишь чуть позже Петр мотнул головой в сторону кровати и спросил:
– Вы тут сами с ним справитесь?
– Если он будет возражать, то и вы не поможете. – Василий пока так и не притронулся к своей порции, посматривая, чтобы хватило, да еще и осталось в дорогу уходящим на охоту товарищам. – Наелись? Кому добавки?
Молчание продлилось, пока миски не остались пустыми, и Курт печально похлопал себя по животу:
– И хорошо бы, да некуда. А как вспомню, что еще и труп за собой волочь неизвестно сколько, сразу тошнить начинает.
Петруха рассмеялся:
– Кажется, долго потеть не придется. Как только доберемся до места нашего вчерашнего наблюдения, так сразу расщелины и пойдут. Правильно, Васек?
– Не скажи. Туда тоже еще добраться надо. А на первом участке и я вам помогу.
– И оставишь Дану одну сразу с двумя мужчинами? – На полный желудок парень всегда любил побалагурить.
– Один влюбленный в Пьяцу, а второй – никакой! – скривилась черноглазая красавица. – Мне троих озабоченных и здоровых не хватает для оргазма…
– Да ну? А таких орлов, как я? – приосанился Петр.
– Ну… если таких, как ты… то, может, десяток и справится.
Больше всех после слов подруги развеселилась Сильва. Что вообще, а тем более в ее теперешнем состоянии, было огромной редкостью.
– Ох! Ну ты его и уела! Теперь он точно свой орлиный хвостик на узел завяжет! Хи?хи?хи!
Вся «третья» довольно оскалилась на эти несколько грубоватые приколы. Еще и несколько своих шпилек подкинули, но самого молодого обидеть не удалось. Он с готовностью веселился больше всех. Разве что и самым первым спохватился:
– С чего это мы так расслабились? Жрать нечего, трупы коченеют, а наш работодатель ни в зуб ногой. Не пора ли нам хотя бы прогуляться?
– Пора, конечно пора. – Курт самым первым стал напяливать на себя разгрузку. – Только вот при чем здесь нога к зубу?
– Ну вот, а еще полиглотом прикидываешься. Русский язык хуже, чем ашбунский, знаешь, – улыбался Петруха. – А обозначает сие выражение, что раненый настолько слаб, что ни в зуб тебе дать не сможет, ни ногой в ухо засандалить. Ферштейн?
Немец погладил свой сапог и стал повязывать поверх него утеплительную меховую повязку. Казалось, он не понял некоторых словечек, но вдруг довольно громко проворчал:
– Сандалий у меня нет, Петруха. Но вот когда-нибудь я тебя так «засапогарю» под зад, что смеху будет… Или правильнее сказать «запердолю»?
– Нет, – трясясь от смеха, возразил Василий. – Это уже из польского, полиглот ты наш!
Минут через пять вся процессия, сгибаясь под тяжестью трупов, покинула пещеру. Снаружи действительно дело близилось к рассвету, на небе виднелись лишь две луны. Впрочем, они все равно давали ненужное освещение. Благо еще, что легкие перистые облака несколько затемняли густые тени на горных склонах. Преодолели первый уступ, затем второй, и только там Василий передал свою ношу на плечи присевшей под тяжестью Сильвы.
Затем, чтобы не терзаться неведомо откуда появившимися угрызениями совести, он поспешил, не оборачиваясь, вниз. И успел как раз вовремя: хозяин пещеры появился в «гостиной» и с некоторой настороженностью рассматривал одиноко сидящую за столом женщину. Та обернулась на вошедшего товарища и пожала плечами:
– Предложила ему перекусить, а он встал там и замер. Может, что-то не так?
Василий накинул стопор на плиту и деловито протопал к месту завтрака. Следовало и самому подкрепиться, раз каши хватило, да еще и чуток останется. Но не сел сразу на скамью, а высокопарно воскликнул:
– Наше божество заставило нас встать пораньше и заняться делами насущными, а тебя приказало накормить силой, если ты слаб или болен.
Подействовало. Отшельник обозначил приветственный поклон и покорно уселся за стол. Тотчас перед ним оказалась наполненная Даной миска с аппетитно пахнущей кашей. Но прежде чем есть, хозяин пещеры все равно спросил:
– А куда все остальные ваши воины подевались?
– Наше божество мне послало этой ночью сон, где рассказало, как и где нам добыть мяса для нашего стола на ближайшую неделю.
– Его можно купить возле ворот в начале тракта…
– Может, и так, но мы слушаемся только божественных указаний! – гнул свое Василий. – Поэтому мне приснились большие животные, живущие на вершинах по соседству, и громкий голос: «Вот ваша еда! Отправляй за ними охотников!» Так что ничего не оставалось делать, как послать. Ну вот сам скажи, разве можно противиться гремящему в твоей голове голосу?
– Нет, нельзя… Но эти животные называются гаерны. Их не достать стрелами, а порой они и сами прыгают вниз, забивая охотников насмерть своими копытами. Или тараня огромными рогами. Они очень злые и коварные.
– Увы! Сомневаться в данных нам приказах нельзя, – опечалился гость из другого мира. Хотя при этом он поймал обеспокоенный взгляд Даны. – Но любой наш охотник настолько ловок, что ему нет смысла подкрадываться к этим гаернам вплотную. Так что не беспокойся.
– А куда делись эти… – Он оглянулся в проход. – Палач и его подручные?
– Понятия не имею! Как мы тут решили, нашему божеству, скорее всего, пришлось перебросить в другое место немного телесной массы взамен вот этого. – Василий указал на кровать с раненым. – Вот он и прихватил трупы, пока мы спали. Потому что, сам посуди: не мог же палач с дружинниками ожить и сбежать?
Хоть Деймонд замотал отрицательно головой, что, мол, не могли, но тут же сам себе стал противоречить:
– А вдруг смогли?!
Он уже и про кашу забыл, настолько его напугала вставшая перед глазами картина. Пришлось женщине выравнивать ситуацию, в которую несколько неосторожно завел себя ее товарищ:
– Мой друг разве тебе не сказал, что никто из тех, кого мы умертвили, никогда уже не оживет?
– Нет, не сказал…
– Ну так я тебе уже это сказала! И меньше спрашивай, пока не наешься. Или тебя таки покормить? Мне не трудно…
– Спасибо, я сам!
Пока он поспешно наворачивал свою порцию, позавтракал и Василий. Сытно отрыгнул и пересел ближе к камину. Удобно устроился на валуне, прислонился к стене и полез за своим портсигаром. Из всей компании он один считался человеком курящим, хотя баловался сигареткой лишь раз в неделю, да и то после впечатляющего обжорства или солидной выпивки. Ну и, вполне понятно, только в спокойной, расслабляющей обстановке. Если бы он только мог предположить реакцию отшельника!
