скачать книгу бесплатно
– А, огнепоклонники! За те несколько лет, что я спал, ваши ряды поредели, а члены Ордена пообтрепались! – не смог я сдержать насмешку. Эти фанатики, верящие, что однажды мир Драконов возродится в былом могуществе, и тень его падёт на верных слуг, вызывали лишь жалость, смешанную с презрением.
Так смотришь на безумца, верящего в бред своей хвори.
Я встречался с некоторыми из фанатиков: это были на редкость напыщенные богатые болваны, любившие украшать себя драгоценностями, как женщины с дурновкусием в крови.
Словно если ты станешь любить золото, как Дракон, то невольно приобретёшь его силу. Людское заблуждение: это не золото даёт нам власть, оно лишь отражает нашу магию, впитывает в себя её излишек и бережёт до поры до времени, чтобы вернуть взятое на хранение в трудный час.
Поэтому Дракон всегда ищет золота и драгоценных камней. А вовсе не из-за того, чтобы всё разом напялить на себя как придворный шут!
– Великий господин, нас отправили те, кто с нетерпением ждал вашего пробуждения! И они будут счастливы, что при жизни удостоились чести лицезреть вас!
Витиеватые речи слуги поднадоели. Я был голоден, зол и от того нетерпелив
– Сперва мне понадобится новое платье. И ванна.
– Конечно, господин, изволите ехать с нами, здесь недалеко, но придётся пройти пешком, потому что повозка не пройдёт сквозь заколдованный туман.
– Отлично! Давно пора размяться! Кстати, а как вы все прошли сюда?
– У нас есть ваши амулеты, с ними мы сильнее и прозорливее! – старик растянул тонкие губы в довольной ухмылке и достал старинную золотую монету, висевшую на шнурке на впалой груди, чтобы тут же показать мне её с таким трепетом, словно она стоило целое состояние.
Я сразу узнал своё наследство, тогда Драконы чеканили монету с особым знаком. Интересно будет узнать, каким образом эти прощелыги завладели частью моего фамильного богатства! Я крепко запечатал вход в сокровищницу, смертный не мог проникнуть в неё.
– Тогда идём, – приказал я, и толпа облегчённо вздохнула, разогнув наконец спины. Старик самолично шёл впереди, не забывая оглядываться и почтительно склонять голову, но вскоре пешая прогулка завершилась. Мы вынырнули из тумана прямо на Главный Тракт, проходящий через всё королевство.
Первое, что я заметил, были длинноногие чёрные фонари, светящиеся ровным белым светом. Такой отблеск давали магические шары, но никто бы не стал растрачивать силы на поддержание их сияния в такой глуши! Для этого и всего штата придворных магов с отделениями по всем округам королевства не хватит!
Я только хотел было подойти ближе, потому что спрашивать у компании худо одетых сопровождающих не собирался, как заметил, что из-за поворота резво выкатил чёрный закрытый экипаж, запряжённый четвёркой справных коней. Я хоть и не любитель этих красивых, но своенравных животных, а и то заметил в них признаки валхирийской породы. Такими конями мог обладать только очень богатый человек!
За чёрными занавесями на окнах было не разглядеть того, кто внутри, но вскоре я и так окажусь с ним лицом к лицу!
Старик и компания из пяти оборванцев поклонились ещё ниже и с витиеватыми фразами выразили надежду на светлые времена, а когда я прервал их, чтобы сесть в экипаж, дверцу которого уже открыл расторопный слуга, стоящий на козлах позади кареты, они разом пали ниц передо мной, как перед божеством.
Я всегда считал этих фанатиков безумными мечтателями, но сейчас у меня не было другого выхода, кроме как довериться им. До моего поверенного в делах, господина Цетхема, живущего в столице и держащего небольшой банк только для моих сбережений, надо было ещё добраться.
В довольно просторном экипаже царила полутемень: прикрученные к потолку лампы давали тусклый свет, позволяющий только разглядеть, что на бархатную спинку скамьи откинулся грузный господин в дорогом шерстяном сюртуке. Его шея была обвязана таким же цветом шёлковым платком, натянутом до самого подбородка.
– Добро пожаловать, Великий господин! – пробасил он, едва сдерживая кашель. Так вот откуда этот сладковатый смолистый запах: кардамон, смешанный с солодкой и свинцовым сахаром! Значит, мой спутник страдает от лёгочной болезни в весьма запущенной форме. Умирает, можно сказать.
– Благодарю за столь быстрое сопровождение! Мне и вправду пора было просыпаться! – я даже улыбнулся, и мой оппонент снял цилиндр и потянулся, чтобы прикрутить лампу над головой, дабы дать мне возможность рассмотреть его.
В моей голове теснилось множество вопросов, но я был слишком ленив и горд, чтобы обрушить их на голову смертного, стремительно проигрывающего чахотке. Пусть побережёт силы и сам расскажет мне то, что захочет. Так я не выдам своего интереса.
Божество, коим огнепоклонники меня считали, не должно снисходить до смертных, тогда ему станут поклоняться. Я бы, разумеется, предпочёл поскорее отделаться от них, но всё лучше ехать до столицы в уютной, хоть и душной карете, а не брести по дороге в ожидании хоть какой-нибудь повозки.
И не опускаться до разбоя.
Тем временем света стало достаточно, чтобы я увидел лицо того, кто меня подвозил. Увидел, и с губ моих сорвался удивлённый возглас.
2
.
Ниара
– Верная мысль! – подхватила мама, с которой всё было условлено заранее.
Отцу предложение не нравилось, я чувствовала, что он не готов сейчас дать нам отпор, но вскоре подберёт аргументы, мешающие воплотить замысел в жизнь.
Это было моей идеей, легко было убедить мать и сделать так, чтобы она считала, будто эта мудрая мысль явилась ей, как матери семейства и той, кто заботится о благополучии не только одной, прямо скажем, не самой любимой дочери, но и остальных.
Мои сёстры должны были сделать хорошие партии, а как этого добиться, когда королевская кровь, текущая в их жилах, смешана с восточной кровью ведьм, замешанных в чёрных делах? Не говоря уже о том, что подобная магия приводит к безумию.
Никто не захочет видеть своего сына с рогами, наставленными ему женой из проклятого рода. Моя прабабка изменяла супругу, говорят, и понесла первенцем не от него. По счастью для всех ребёнок родился мёртвым, и уже это повредило её в рассудке.
– Подумай, Рональд, это же служение Двуликому! Не заточение, а именно молитвы и уход за сокровищницей. Многие дочери знатных семейств мечтали бы о таком, да и в сокровищницу отбирают немногих.
– А её отберут? – отец грозно посмотрел на мать, начисто игнорируя меня. Сёстры, сидевшие рядом, в страхе вжались в бархатные спинки скамеек и потупились, беззвучно бормоча молитвы.
Эти три дурочки считали, как и многие, что служение Двуликому уже доказательство того, что тебе есть в чём раскаиваться. Туда попадали жертвы мужской похоти, обманщицы поневоле и прочие грешницы, которые, однако, не запятнали себя намеренно. То есть как бы виноваты, куда без этого, но вина неочевидна, косвенная, не было у них выбора, грешить или нет.
За последние сто лет ситуация немного изменилась в лучшую сторону, но кое-что из традиций оставалось неизменным.
– Меня отберут! – решилась я на дерзость: влезть в разговор, к которому меня не приглашали.
Отец посмотрел на меня так, словно его рука чесалась отвесить увесистую оплеуху, но он не решился на это при всех.
– Её отберут, – чуть запнувшись поддакнула мне мама.
– Посмотрим. Давай так, Ниара, если тебе удастся убедить королеву-мать, то считай, ты своего добилась.
Отец скрыл усмешку за усами, он полагал, что выдвинул невыполнимое условие. Вдовствующая королева при юном короле славилась строгими ортодоксальными взглядами и была религиозна настолько, чтобы не сойти за послушницу, она требовала неукоснительного соблюдения обычаев, а отбор служительниц в сокровищницу Двуликого считался сродни испытанию.
У отца были основания предполагать, что я туда не попаду.
А мать посмешила с ним согласиться, так в нашем семействе ненадолго воцарился мир.
Отец рассчитал всё правильно, если бы не одно обстоятельство: я была пусть и не раскрытой, но ведьмой, умевшей влиять на людей, когда это было необходимо. Моих природных инстинктов было недостаточно, чтобы превратить умение в искусство, но когда я чего-то страстно желаю, за исполнением мечты дело не станется.
Уже через неделю меня представили королеве-матери.
Это была чопорная, с расплывшейся фигурой женщина, облачённая в синий цвет траура, точно в таком же платье, только менее роскошном, была и я.
– Рада увидеть вас снова, Ниара! – произнесла королева Клотильда, встав со своего места, чем уже оказала мне неслыханную честь, и прихрамывая подошла ко мне, подняв с колен.
– Ваша милость, благодарю вас за неизменную доброту и терпение, которое вы оказываете мне несмотря на все несчастья, затронувшие семью!
Я не поднимала глаз, неучтиво будет злоупотреблять доверием этой несчастной женщины, сумевшей пережить как распутника-мужа, так и властную свекровь. «Бедная хромоножка», – так называла её покойная королева-мать и всё время твердила, что её сын вынужден исполнять супружеские обязанности так часто, как того требует продолжение рода.
Её милость Клотильда терпела, даже перенесла позорную болезнь, которой её наградил муж-король от одной из своих заморских любовниц. И никогда не роптала на судьбу, по крайней мере, на людях.
– Ваши несчастья затрагивают и нас, – ответила нынешняя королева-мать. – Пойдёмте в сад, у нас тепло, маги хорошо стараются, чтобы поддерживать в нём исход весны, которая никогда не закончится с приходом лета. Снимите этот жакет, а то испаритесь.
Я подчинилась и осталась в платье хотя и роскошном и подходящим для визита к высочайшей особе, но всё же слишком облегающем, по последней моде. Если носить с жакетом, всё прилично, а так королева-мать могла бы счесть меня легкомысленной барышней, у которой в голове идеи о женском равноправии.
Всё так и было, за исключением одного: легкомысленной я не была.
Королева скользнула взглядом по моему наряду, но замечания не сделала, лишь проронила:
– Мы с вами нечасто виделись, Ниара. Боюсь, я безбожно устарела в этом золочёном дворце.
– Ваша милость всегда были для меня примером стойкости и отваги в повседневных делах, – ответила я прямо и решилась взглянуть в усталое, изборождённое вертикальными морщинами, покрывающими впалые щёки, лицо.
Королева Клотильда была кроткой от природы, я видела её душу: она как треснувший сосуд с драгоценным маслом, которого скопилось на дне так мало, что не каждый сразу поймёт, каким сокровищем обладает.
– Оставим это, – мазнула она рукой, унизанной жемчугами. Чёрные жемчужины – символ тайной силы, и меня всё время подмывало спросить: а не обладает ли она ведьмовским даром, как моя прабабка?
Конечно, ничего подобного вслух не произнесла. Покорно шла на шаг позади королевы-матери, пока слуги не открыли двери в прекрасный цветущий сад, полный аромата вишнёвых цветов.
– Присядьте, Ниара, здесь у многих кружится голова, – услышала я властный приказ и подчинилась, опустившись на ближайшую каменную скамью, нагретую солнцем.
Королева-мать неслышно села рядом и вздохнула полной грудью, вмиг помолодев лет на десять.
– Мне доложили о вашей просьбе, но я считаю её неуместной. Вы в трауре по жениху, не время перебирать драгоценные рубины и золотые тиары.
Нет, так просто я не сдамся!
– Ваша милость, простите мне дерзость, которая сейчас слетит с моих губ, но я откроюсь вам, – продолжила я быстро, призвав на помощь всю свою силу, вздыбившуюся в крови при запахе магии сада. Сомнений не было, только желание поскорее пустить её в дело. Давно я не испытывала ничего подобного! – Сокровищница Двуликого зовёт меня. И пока я не вступлю под её прохладные своды, будут новые жертвы, ваша милость!
Проклятый этикет, не позволявший сказать королеве-матери всё как есть! Мол, я не такая как вы или как мои сёстры, я рождена не для того, чтобы терпеть мужа-сифилитика и рожать нежеланных детей!
Я не готова заточить себя в тёмной комнате с плотными шторами, куда никогда не проникает солнце.
– Двуликий сам выбирает тех, кто послужит ему! Он выбрал меня, боюсь, что смерть моего драгоценного Орнака Зигуда была неслучайной, я буду вечно молить Богов, чтобы они простили меня, но боюсь, что не услышат!
Я надавливала клавишу за клавишей, сначала белую, потом чёрную, две чёрных, одна белая, на невидимом рояле в душе королевы-матери. Надо же, впервые, мне удавалось так точно направить магию, чтобы она повиновалась и причиняла ровно столько беспокойства оппоненту, сколь было мною задумано!
На лице увядшей до срока женщины я видела всю гамму эмоций: страх, боль неизведанного ещё несчастья, ненависть, но не такую, какую испытываешь к человеку, а скорее ужас перед неизбежным наказанием, отвратить которое ещё есть время, но оно уже на исходе. Сейчас я сыграю на рояле её души последний аккорд, и всё будет решено свыше.
Можно уничтожить источник звуков, но нельзя заставить себя не услышать их.
Моё ледяное сердце забилось чуть сильнее, чем прежде, словно, сама того не ведая, я встала на предназначенный путь. Последний аккорд так и не прозвучал, мне стало жаль королеву-мать, которая сполна настрадалась от членов нашей семьи, а теперь опасалась за детей, прежде всего за молодого сына-короля.
Откуда ей было знать, что я умею лишь наводить иллюзии, напускать страх, но неспособна, слава Богам, причинить реальный вред!
–Уходите, Ниара, всё будет исполнено! – голос королевы-матери ломался, но вскоре она отняла руки от лица и взглянула на меня чуть шальным взглядом. Вид у траурной королевы был вполне себе пристойный, ледяной панцирь собственного достоинства наползал на неё, скрывая следы недавнего волнения.
Со стороны, наверное, могло показаться, что две вдовы беседуют о своих дорогих их сердцу утратам в саду, полном вишнёвых цветов и запахов новой жизни, новой весны. «У этих двоих ещё будет шанс на женское счастье», – шептал голос магического сада.
Магия часто обманчива и вселяет надежды, которым не суждено сбыться. Со стороны всё кажется не таким, каким оказывается на самом деле.
На мгновение я почувствовала, что то, чего так отчаянно добиваюсь, вдруг станет моим величайшим бедствием. Но уже слишком поздно, это я поняла по лицу королевы-матери, обращающейся ко мне со всем почтением, как к родственнице, но почти не видящей меня как человека:
– Я распоряжусь, что завтра же вы займёте место среди служительниц сокровищницы. Сможете покинуть его, когда сочтёте себя готовой к новому замужеству. А теперь, подите вон! Немедленно!
3
– Что случилось, милорд? Я кого-то вам напоминаю? – голос этого человека и вправду отличался от гласа забытой тени из прошлого, но в остальном сходство было удивительно точным.
– Лорд Лаветт, я полагаю? – сухо осведомился я. Пусть он сам объяснит весь этот маскарад. За те годы, что я спал, отец Исиндоры мог заболеть чахоткой, а от лекарства на основе свинцового сахара и ртутной воды голос непременно изменился бы.
И всё же звериным чутьём я угадывал: это другой человек, близкий родственник.
– Верно, Великий господин, – после некоторой паузы, во время которой он изучал моё лицо, произнёс лорд с лицом, изрытым следами от оспин. Точно, лекарства на основе ртути тоже оставляют подобные метки.
Я никогда не интересовался целительством, Драконы почти не болеют, но когда живёшь достаточно долго, поневоле узнаёшь много лишнего.
– Называйте меня, Дэниел. Я не желаю играть в ваши бессмысленные ритуалы, вы ведь из них, из огнепоклонников? Рискну показаться неблагодарным, но ваша братия всегда казалась мне разряженными шутами. Как дети играете с огнём, природу которого не понимаете.
Кажется, за годы спячки я стал таким же брюзгой, каким был мой отец.
– За последние столетия мы тоже поменялись вместе с миром вокруг. Изучали древние тексты, в которых написано о ваших достоинствах и недостатках, – лорд закашлялся, прижал чистый, белый платок ко рту, и в воздухе к прежним ароматам добавился запах крови.
Порченной, отравленной и не дающей сил своему хозяину.
– Вам осталось жить недолго, – спокойно произнёс я, воспользовавшись тем, что лорд Лаветт не может мне ответить.
Жестоко, по людским меркам, но фамилия Лаветт вызывала в душе ярый протест. Я помнил и старого лорда с его дочуркой, которые решили цепляться за меня как за спасение, а когда не получили желаемого, прислали письмо-шпильку.
Жалкая попытка людей, неспособных проигрывать достойно. Если ты слаб, надо этому учиться.
– Поэтому я так спешу, – задыхаясь и преодолевая новый приступ кашля, произнёс Лаветт. Впервые с момента нашего разговора я почувствовал к нему некое подобие уважения. Люди до ужаса бояться смерти, а этот смирился и пытался извлечь максимум из отпущенных ему дней.
– Вы знаете о том, какой сегодня год? – внезапно спросил собеседник, и я усмехнулся. Слышал, что перед самым концом люди впадают в горячку, путающую мысли в их головах и заставляющие вот так бессмысленно перескакивать с одной нити разговора на другую, совсем с нею не связанную.
– К чему вопрос, лорд Лаветт? Я спал год или два, возможно, около трёх. Мне неизвестно.
– Вы спали больше ста лет, Дэниел.
Я взглянул на него чуть пристальнее. Точно горячка!
– Вам надо бы принять лекарство от жара и лечь в постель, – резко ответил я.
– А вам посмотреть в окно, – в таком же тоне ответил Лаветт.
Спорить с умалишённым и умирающим – зря время терять. Я и так проспал пару лет, а ему вскоре предстоит заснуть навеки.
– Драконы не могут спать так долго, – поморщился я, недовольный, что приходится объяснять то, что фанатики должны были уяснить и без меня.
