скачать книгу бесплатно
Им показали фокус – экс-брекс-фекс… —
Чертовки в воздух чепчики скорей кидали.
– Теперь нам можно секс и кекс, —
Вертелись и, снимая лифчики, визжали…
P. S. Человеческим обществом управляет мораль и закон. Подменять одно другим, их искусственными суррогатами или вовсе игнорировать – одинаково ведёт к краху.
СССР уже нет, зато секса в России за каждым забором – навалом.
Плетью обуха не перешибёшь, но и по коням, чтобы не чудили на переправе, пройтись не возбраняется.
Фруктовое танго
Пусть наши белочки с мартышками
О фруктах всё изучат в книжках,
Там про бананы есть всё, и про шишки,
И как играют в танце кошки-в-мышки.
От свежих фруктов много проку?
Чуть витаминов и немного сока.
Размер ноги значения в танце не имеет,
Здесь каждый шаг танцуют, как умеют.
Был краткостью дерзок, дозрев ананас:
– На этот танец пригласил бы вас.
И зрелостью томились оба манго:
– Так что же, мы не дотанцуем это танго?
Я муз своих движением далее не утомляю,
Без соли ананас буржуйский доедаю,
Азарт и страсть переполняют чувства,
Спасет или любовь, или её искусство?
P. S. На сочность фрукты проверяет жизнь не раз,
Плюнул в неё, она в ответ – плеснёт струёю в глаз,
Хоть в лоб, хоть по лбу – крепок, как кокос,
Но и в тебя протиснут острый комариный нос.
Ошибочная икра
Хотя мальки, казалось, – дивно головасты,
Но быстро к голове их прирастали ласты.
Дело не в лужах и не в их масштабах,
Не станут рыбками икринки серой жабы.
Всю прелесть мира, его негу, красоту
И до меня раньше прекрасно описали.
Я одного понять лишь только не могу —
Где и когда мы всё так быстро растеряли?
P. S. В расхваленном куликами болоте каждая жаба считает себя царевной. А если золотую рыбку при первом поцелуе начинает давить жаба, мешающая быстрому исполнению желаний, не расстраивайтесь, вероятно, она – принцесса из лягушачьего царства и ей нужно время успеть сменить пупырчатую кожу на гладкую.
И генетическая память нашёптывает: «Да кем только в материнской утробе мы только ни были, а лишь бы вышли в люди – людьми».
А чёрная икра – это несбывшиеся надежды большой белой рыбы на светлое будущее с лёгким привкусом детских слёз. Рыбины так долго носились со своими хордами, пластинами и хрящами в поисках чистой истины, что и не заметили, как оказались в окружении стенок плотин для мертвеющей воды, в рациональном мире – символом изысканного рациона.
О вероятной частоте покраснений
Взгляд женщины потасканной с тоской,
Остаток жизни провести суметь с такой?
Четыре раза женщине краснеть придётся,
Когда мужчине только два – неймётся.
И когда юные стыдливо вопрошают:
– Как можно целоваться и носы мешают? —
Те, кто постарше, только шире улыбнутся:
– Ещё не так вам предстоит нагнуться.
Миг счастья женщины короче и в деталях,
Моргают чаще – значит, чаще проморгали,
Конечно, ни при чём их длинные ресницы,
В два раза больше им приходится стыдиться.
И первый раз однажды вся лицом зардела,
Когда ей стало ясно, что она уже не дева,
Второй раз – замужем, немного покраснела,
Когда с любовником пошла вдвоём на дело.
На третий раз вся краскою пылала,
Когда за секс в оплату деньги брала,
В четвёртый раз отчасти покраснела,
Сама оплачивая все мужские ласки телу.
Мужчина дважды в жизни покраснеет,
Сперва – если второго раза не сумеет.
Зальётся яркой краской раз второй,
Когда и первый выстрел холостой.
P. S. Учёные подсчитали, что женщины моргают в два раза чаще мужчин, а шутники утверждают, что и покраснеть поводов по жизни у них раза в два больше.
Как дважды два – четыре, из анекдота, что мужчины краснеют в жизни пару раз. Первый – когда не смог дважды, а второй – когда и первый не попытался. А потом всем всё уже – безразлично.
Страховой случай с гормональным всплеском
Корова на корову, жмутся, раздвигают ноги,
Им кажется, что быковать им вечно на дороге,
Они бы дальше без рогов дорогою бодались.
Да вскоре их коровы за железами примялись.
С безрогостью им не поможет никакая справка,
Молочница, жизнь без быка, горькая травка.
Мычали до разбора, кто же из них круче,
Да подравнял всё протокол – страховой случай.
Эвакуаторы утащат, по бокам примятые коровки,
А в страховой – обратный пересчёт страховки.
С соитием обошлось без чистки светлых тел и душ,
Смена прокладок, автосервис, подбор краски, душ.
P. S. Не будь они строптивы и упрямы,
То, может, меньше верили в рекламу,
Не зря врачи твердят своим знакомым:
– В такие дни сидите на больничном дома.
Правила хорошего тона. Шут, огорошенный принцессами
Суть в принятых правилах тона хорошего
В искусе принцесс, слегка огорошенных, —
Унять свой привычный начальственный тон,
Покуда бисером чужим бываешь ослеплён.
Есть сказка про классический процесс,
Как выявлять среди людей принцесс —
Указать сперва им властно на перину,
А после на горох в большой корзине.
Всё. Осталось – вымыть руки и дождаться,
Супу поесть иль вместо – в душе раздеваться.
Пускай потом горох об стенку градом,
Хоть и принцесса после душа рядом.
А чуть за полночь – гложет душу скука,
К чему горох, раз не разварен в супе?
Ритмичен секс, плавен, изящен менуэт,
Сгодятся «Сникерс» с «Твиксом» завтра на обед?
И палочка за палочкой хрустящего печенья,
Принцессы ценны тягой – к рода продолжению?
И от твёрдости каждой горошины в постели,
В испарине вертеться до истомы в юном теле.
P. S. Ворчал король, кивая светским дамам
И доедая суп гороховый от Золушки упрямо:
– Сынок! Не доверяй подбор невесты маме!
Чтоб в королевстве всё казалось малым.
– Вот выйду замуж за наследного принца, заживу по-королевски! – рассуждала простушка.
– Да я со своими запасами гороха всех вас, @лядей, переживу! – тряслась от внутреннего смеха всеми морщинами пожилая королева-мать.
Достаточное осточертевшей музе
Внезапной красотой небесной музы восхищён,
Но разум боле страстью не был возмущён,
На две лопатки упражнением ума уложен,
Контакт телесный между нами не возможен.
Считая, если к ста прибавится верста,
Уже достаточно сказать, их больше ста.
Казалось больше ста секунд её минута,
И в часе больше ста их стало почему-то.
Привыкли мысли с расстояния читать,
Когда не вместе, научились не скучать.
При повсеместной лжи и безразличии,
Осточертели эти песнопения о приличии,
Любовь привыкла к музе отдалённой,
Что глубина, когда вокруг бездонно?
Пусть тело разучится чувствовать боль,
Всю хоть в суете суетой не неволь.
Нам сотни суток перешли уже за тысячи,
А сны девичьи – иные, чем мальчишечьи.
К чему расчёты суток и периодов вращения,
Когда есть у неё своя орбита обращения?
Шлифуя грани бесполезных плоскостей,
От пересчёта сотен перешли до тысяч дней.
Читая мысли, чтобы вместе не скучать,
С годами научились сказочно молчать.
Тебе и ей осточертели эти песнопения,
Расстаться с музою без тени сожаления,
И безразличны траектории вращения,
Раз у неё отличная орбита обращения.
Спираль любви манила сила плотская,
Да пожирала всё мораль наша уродская.
Дочка, жена, сестра и наши мамы,
Они в своих амбициях жестоки и упрямы.
В безумствах родители спорят упрямо,
Как с сумасшедшим делить свою карму,
