скачать книгу бесплатно
Накануне в прессе проскочило сообщение о скандальном выступлении в горсовете какого-то выскочки, проникшего на заседание, чтобы заявить о незаконности правительства путчистов и о необходимости прямой конфронтации с ним. В считанные часы имя нового политика и общественного деятеля было у всех на устах – популярность его зашкаливала.
За день до митинга Пшик, как позже прозвали его недоброжелатели, постарался встретиться с теми выразителями протестных настроений, кто мог попытаться форсировать события и предпринять активные действия. По какой-то случайности в эту группу «смутьянов» попал и Иван.
На встрече окруженный свитой помощников Пшик держался уверенно и хлопотал только об одном:
– Ребят, я вас прошу, не надо насилия, я всё улажу мирным путём!
– Что именно ты уладишь? – поинтересовался крепко сбитый паренёк, сверля нахальным взглядом Пшика.
Здесь в разговор попытался вмешаться носатый человечек из числа сопровождающих, но вожак жестом остановил его порыв.
– Ребят, всё будет, как надо. Я опрокину этих мафиози, и мы добьёмся принятия администрацией решения народа.
– Может, и администрация эта не так важна? – вставил Иван.
Пшик загорячился:
– Конечно, не нужна – мы выберем наше, народное правление. Но на это нужно время, а ждать нам не с руки.
– И ты уверен, – снова заговорил паренек с нахальным взглядом, – что у тебя проканает всё миром?
– Ну да, конечно! – выпучил глаза Пшик. – Ну не выйдет у меня ничего, что вы теряете? Вот тогда и вмешивайтесь!
– Ладно, – Иван наполовину развернулся уходить и кивнул брату, – пойдём, если вопросов политику нет.
И уже в спину ему долетел просящий голос Пшика:
– Ребят, только не берите с собой ничего на митинг!..
День митинга был солнечным и для того времени года довольно тёплым. Народу собралось тьма – яблоку негде упасть, но Ивану всё же казалось мало: «Для города несколько десятков тысяч человек, наверно, нормально, но учитывая, что многие приехали из области, хотелось увидеть поболе». Ему не пришло в голову, что будь митингующих ещё больше, их просто не вместила бы площадь.
Настроение у людей было бодрое, многие держали флаги города, ВДВ, неизвестные ему чёрно-сине-красные полотнища, красные стяги, хоругви, но абсолютно преобладали триколоры. На высившихся транспарантах читались крупные надписи, прославлявшие спецподразделение милиции «Беркут», призывавшие к защите русского языка и обращения к могущественному соседу с просьбами защитить и принять территорию в состав братского государства.
Недоумение по поводу таких радикальных призывов могло возникнуть разве что у заезжего иностранца. Добрая половина жителей Донбасса считали себя русскими, но и среди тех, кто относил себя к числу украинцев, многие являлись жертвами ошибочной тенденции во внутренней политике Советского государства, а впоследствии – и агрессивного курса эволюционировавшего в «державу» обломка великой империи. В своё время жителям Украинской Советской Республики навязывалось принятие документов, фальсифицировавших их национальность соответственно месту проживания; после образования отдельного государства в ход пошли другие методы и средства. Грубая пропаганда чуждой культуры, сокращение числа русскоязычных школ, возмутительно наглое и откровенно лживое перекраивание истории, вздорная демагогия продажных политиканов приносили свои плоды в дезориентации детей, а иногда и душевно нездоровых взрослых, подменивая им уже не надпись в паспорте – самоидентификацию.
Подавляющее большинство жителей шахтёрского края не придавали существенного значения отметке о национальности в своих документах: думая и разговаривая на русском языке и являясь носителями русской культуры, они не замечали противоречия между де-юре и де-факто, поскольку не испытывали никаких обусловленных этим вопросом сложностей.
Флаги в руках собравшихся на митинг людей свидетельствовали о том, что два десятилетия агрессивной политики государства не сломили их. Почти у всех живущих здесь предки были русскими, приехавшими кто столетие с лишним, кто полвека назад; они сумели сохранить в себе культурную память вопреки неблагоприятным условиям и в трудную годину обращались к тому, кто представлял их историческую Родину, мог выступить гарантом их интересов и предоставить им защиту.
Итак, митинг собрал людей разных возрастов, мировоззрений, профессий и общественных прослоек; всех их объединяло одно – беспокойство за родную землю, нежелание признавать навязываемую им чуждую незаконную власть и отчаянное стремление сохранить для потомков свою культуру, свой уклад.
Иван заметил, что на сцене плотно обосновались представители чиновничьей братии, несмотря на уверенные жесты и использование популистских пустозвонных лозунгов, не пользовавшиеся поддержкой простого люда: из толпы вырывались свист, крики, улюлюканье. Однако, чиновники продолжали гнуть свою линию, применяя стандартный набор средств, долженствующих, по их мнению, утихомирить взбудораженный люд: «успокойтесь», «давайте обсудим» и «давайте попробуем», «мы с вами» и тому подобную чепуху. Впрочем, некоторые попытки заслужить одобрение народа достигли успеха: предложение почтить память павших бойцов «Беркута», например, немедленно установило на площади тишину, но дальше этого дело у них не пошло.
Неожиданно гул голосов усилился: возле сцены заметили Пшика сотоварищи, пытавшихся пробиться к микрофону. Толпа разразилась тысячами возмущённых голосов, предлагая в различной форме занимавшим сцену лицам удалиться и дать микрофон герою дня.
Не медля, Иван перепрыгнул металлическое заграждение и кинулся к милицейскому кордону, задержавшему Пшика, впереди и сзади него уже спешили другие. Не успевших сообразить, что происходит, служителей закона отбросили в сторону – запыхавшийся, но торжествующий Пшик появился перед народом. Теперь рёв толпы выражал одобрение и поддержку. И началось.
Пшик действительно подготовился к выступлению: с торжественной миной, будто революционер, видящий светлое будущее и идущий за него на смерть, он вперил свой угрюмый взгляд в толщу народа и завопил заранее подготовленные пункты повестки собрания: предложения вынести вотум недоверия узурпаторам, провести референдум по вопросу отсоединения-присоединения, открыть в городе российское консульство для немедленной выдачи паспортов Российской Федерации и разбить палаточный городок рядом со зданием ОГА для ненасильственной передачи власти в руки народа. Он говорил то, что от него хотели услышать, и народ ликовал, будто всё это уже стало явью – ему поверили.
Послушав оратора, Иван немного расстроился: «Ну не может же он таким дебилом быть, чтобы за Путина расписываться по поводу паспортов?! А палаточный городок – это и вовсе шедеврально!»
Тем временем Пшик продолжал упражняться в риторике: исчерпав запас идей, он перешёл к декламации хором. Помимо периодически повторяемых, как заклинания: «Бер-кут!» и «Ра-си-я!», он использовал и другие слоганы, поднимая руки, подбадривал своих слушателей и подсказывал им, если требовалось, правильные ответы.
Подводя итог выступлению Пшика, Иван призадумался: он наобещал людям лёгкую, бескровную победу и всестороннюю, полную поддержку братского государства, тем самым заручился всеобщей любовью и уважением, и не прошло и часа после его появления, как он был избран «народным мэром», по предложению, поступившему от его же находчивого помощника. [1 - Несколько лет спустя, увидев выступление популярного представителя «оппозиции» в Москве, относительно молодого долговязого любителя речёвок и популистских слоганов, Иван отметил их схожесть с Пшиком: «Ну прям два брата-акробата!»]
Все были довольны и воодушевлены. Охрипший Пшик прошептал: «Вперёд» и повёл людей к зданию администрации. За обещанной победой шли торжественно и немного снисходительно: жаль было проигравших противников, глупых.
Иван шёл чуть в стороне, – он давно потерял из виду тех, с кем явился сюда, – и пытался сообразить, что происходит: «Какой-то никому не известный тип вылез, как чёрт из табакерки, и, пользуясь дешёвыми популистскими приёмами, практически самоназначился в губернаторы. М-да, дела. Хотя чем этот хуже кого-то другого, альтернатив-то нет?»
Всё стало окончательно ясно на месте, рядом со зданием облгосадминистрации. Радостный Пшик попросил у «облёкших его высоким доверием» минутку внимания и так же радостно сообщил, что он объявляет, – и просит поддержать его в этом, – бессрочную голодовку, прямо тут, у стен администрации. Реакция на эти слова у людей была разная, но многие выглядели разочарованными.
Иван зло сплюнул и развернулся восвояси: «Вот тебе и не хуже другого! Это ж надо было так оплошать – изо всей колоды самую никчемную дрянь угадать!»
В последующие дни Пшик продолжал навещать своих сторонников возле здания администрации и заверял их, что голодает с ними. Однажды Иван увидел, как тот быстро, едва не срываясь на бег, перемещается в кольце своей разросшейся свиты прочь от здания.
– Эй, погоди! Павлик! – крикнул он ему вслед.
От свиты отделился уже знакомый ему по предварительной встрече с Пшиком носатый человечек.
– Что случилось? – растопырил он свои ручонки, очевидно вспомнив знакомые из кино приёмы работы телохранителей. – Павел занят! Он спешит!
– А чё перепуганный такой? – уже с издёвкой поинтересовался Иван.
Человечек не ответил, блеснул очками и был таков.
Пшик и в самом деле выглядел крайне нездоровым: лихорадочный блеск глаз, под ними – тёмные круги, нервная мимика. Подошедший к Ивану товарищ, услышав его вопрос, кисло улыбнулся:
– Не по лошадке ноша, видать… Боится, что упакуют сердешного – эсбэушники его ищут.
– Да какие нахрен «эсбэушники», – взорвался Иван, – тут народу столько, что отряд терминаторов на запчасти разберут, только свистни!
И тут он увидел знакомого агента Службы Безопасности Украины, с которым когда-то занимался спортом в одной секции. Встретившись с Иваном взглядами, тот неспешно подошёл:
– Привет, Вань!
– Привет. Ты как здесь?
– Да вот, потерялся с Толей (Толиком звали его напарника по работе), да разве ж найдёшь тут кого?!
– Работаете? – едва сдерживая улыбку, поинтересовался Иван.
Тот изобразил крайнее удивление:
– Да я ж уволился давно!
Ивану стало скучно подлавливать шпика, он лениво кивнул на прощание и побрёл по своим делам.
К вечеру стало известно о задержании Пшика работниками службы государственной безопасности. Подробностей никто не знал, поэтому самой ходовой стала версия, что, выполнив свою миссию, он «слился».
Народ продолжал толпиться у «белого дома», расходясь на ночь и вновь собираясь по утрам.
Иногда активистов, оставивших номера телефонов у непонятно откуда взявшихся девочек из «координационного центра», обзванивали и вызывали по каким-то идиотским поводам. Однажды ночью Иван бежал через весь город с топориком в руках (правда, завёрнутым в пакет), после того как испуганный девичий голос пропищал в трубку, что к зданию администрации ожидается высадка десанта нацистов. Там никого не оказалось и, прождав ещё с час, он побрёл к брату, жившему неподалёку.
В центре города поставили палатки, в которых записывали всех добровольцев и обещали им позвонить «в случае чего». Тут же раздавали бутерброды и чай дежурившим под ОГА и даже иногда проводили немудрёные занятия по действиям на случай столкновений с милицией или военными.
Как-то среди осаждавших «белый дом» кто-то психанул и повёл народ на штурм. Милиция особо не сопротивлялась – здание заняли. Немного походили внутри, посидели в конференц-зале, потом народ попросили выйти: поступил, дескать, анонимный звонок, сообщивший, что где-то спрятана бомба. Все дисциплинировано вышли, потом опомнились, да поздно уже было.
Потом еще раз захватили здание – и в этот раз особо ожесточённого сопротивления им никто не оказывал. Но снова народ недолго занимал «белый дом» …
Иван, пока происходили все эти замечательные события, успел разочароваться в «губернаторах» и «заседателях», понял, что ждать от них ничего хорошего не приходится, и решил заняться практическими вопросами. Первым из них стоял вопрос оружия.
Как-то погожим деньком, прогуливаясь с братом по району, он вспомнил об офицере-отставнике, с которым познакомился возле ОГА. Набрал номер – тот вспомнил его сразу:
– А, привет. Как дела? Всё митингуете? Какие новости?
– Да какие новости! Ты их не хуже меня знаешь. Ты у себя?
Услышанное удивило его: оказывается, Егор был в Крыму.
– Слушай! А как у вас с «железом»?
– Всё нормально, хватает.
– А мы как раз с братухой соображаем, где раздобыть.
– Так дуйте сюда – на всех хватит. У вас там такое болото – упустили момент.
– Какое там упустили, всё ещё только начинается.
– Да я тебе говорю, ничего не будет, пока сами порядок не наведём.
– Ну вот и наведём. Так что, поделишься?
– Приезжай.
Вечером Иван уже мчался в поезде на Крым.
II
В Крыму уже чувствовалась весна, хотя ранним утром всё ещё было холодно. С бордюра он взял такси и назвал адрес – через несколько минут были на месте.
На КПП стоял наряд, по рации вызвали Егора – пропустили. Через пару минут они встретились: в военной форме, кобура на ремне, тот преобразился, не узнать.
С первых же минут разговора Иван понял, что его надежда получить здесь оружие была, по меньшей мере, наивной.
– Как доехал? Не шмонали?
– Нет, всё тихо, на удивление. Поезд полупустой был, движения ноль.
Егор пошевелил усами:
– Нормально, ещё значит не спохватились.
Иван кивнул:
– Ну да, провести можно хоть вагон затареный.
И, чуть помолчав, добавил, заглянув ему в глаза:
– «Железо» дадите?
Егор, казалось, искренно удивился:
– Да кто ж тебе так просто его даст? Ты чё, Вань…
И, заметив изменившееся выражение глаз собеседника, смягчился:
– Оставайся, наведём здесь порядок, потом – к вам. Там пока что такой бардак!.. Сам ты ничего не сможешь путного, не дури.
– Да почему сам? Есть люди, их не много, но надежные…
– Вот и зашибись, что есть – все пригодятся, когда зайдём.
Немного подумав, Иван согласился: положение в Донецке была неопределённым, единое руководство у восставших отсутствовало, тысячи людей разрознено, по одиночке пытались найти выход своей энергии, блокируя военные части и отделения милиции – взрывоопасная нестабильная обстановка, стихийное хаотичное движение на фоне заседавших в здании обладминистрации самоизбранных «говорящих голов», тормозивших пустыми фразами и созданием видимости активной деятельности весь процесс.
Когда Иван выразил свое согласие, Егор удовлетворённо кивнул и подвёл его к небольшой комнатке, беспорядочно заваленной военной формой «флорой»:
– Переодевайся, подберёшь по размеру!
И, перехватив взгляд Ивана, добавил:
– Она новая. Это казаки с ума сходят: по десять раз на день приходят и уходят.
Ивану это показалось странным:
– А что их не устраивает-то?
Егор хмыкнул:
– Это ж, казаки… Погоди, сам увидишь.
Первая же попавшаяся форма пришлась впору. Егор дожидался рядом, чтобы провести к начальнику на беседу. Разговор оказался формальностью, Иван уже собирался начать знакомиться с новыми товарищами, когда в вестибюль помещения заволокли людей с пакетами на головах и связанными руками: силы самообороны вели активное патрулирование вокзалов, площадей, мест скопления народа и немедленно задерживали всех обнаруженных агентов противника и подозрительных лиц. Кроме того, аресту подвергались все известные местные национал-активисты, государственные и общественные деятели с выраженной прогосударственной или националистической позицией – все те, кто мог попытаться сорвать готовившееся мероприятие по предоставлению народу возможности заявить о своём выборе.
Иван был приятно удивлён наблюдаемой слаженностью и чёткостью работы. Несомненно, тут чувствовалась профессиональная работа штаба.
Задержанных обыскивали, кратко допрашивали и спускали в подвал. Тут их и содержали всех вместе, под присмотром.
Постепенно Иван знакомился со своими новыми соратниками. Знакомство проходило в ходе совместного дежурства, людей в их команде было немного: немногословный паренёк с внимательным взглядом, прапорщик в запасе Игорь, взбалмошный, с резкими перепадами настроения Денис, спокойный, рассудительный Юра, отставной капитан морской пехоты – Дмитрич; замкнутый, себе на уме Алик и другие.
