скачать книгу бесплатно
Просматривая висевшие по стенам работы, сосед заметил:
– У вас столько прекрасных картин, а воры почему-то ни одну не забрали.
– Я сам удивляюсь, – отозвался Дрожжин, разгуливая по дому и присматриваясь: чего же все-таки не хватает. – Странные воры, очень странные, – повторял он одно и то же.
– Нет, все-таки забрали одну вещь, – послышался его голос из комнаты, названной когда-то детской. – Забрали камень, отцовскую находку. –
Дрожжин вернулся на веранду и, что-то показывая руками, пояснил:
– У нас здесь на самом виду был нефрит, вот такого размера. Забрали. Валерий в это время любовался своим участком и в который уже раз последние двадцать минут хвалил себя за предусмотрительность – сразу поставил дом на охрану. «А то бы вот так же ходил бы и разводил руками, как самоуверенный Дрожжин». Услышав о нефрите, он резко повернулся, лицо его неописуемо преобразилось, и он сдавленным голосом переспросил:
– Вы сказали – нефрит? Камень нефрит?
– Да, лет тридцать назад отец нашел его неподалеку, в вашем районе, и выставил на обозрение. Тридцать лет стоял у нас в детской и никому не мешал. Смотрю, нет. Украли, сволочи!
– Это же дорогой камень, – посочувствовал сосед.
– Не в деньгах счастье. Это память об отце.
– А какого цвета был ваш нефрит? Зеленого или цвета кошачьих глаз? – Нет, это был белый камень. Отец гордился им, говорил, что очень дорогой.
– Сколько он весил?
– Не знаю, – убирая разбросанные книги, отозвался Дрожжин. – Он был увесистый, около килограмма.
– Поздравляю, а вы говорите, все обошлось. Ваш камень кучу денег стоит. Все, что у вас украли, – тысячная доля от стоимости этого камня.
– Вы знаете, Валерий, мы с покойной сестрой странно были воспитаны. Мы считали, что не в деньгах счастье, и как-то не думали о цене. Вон у нас полно гранита на горе, так что, впору ритуальный бизнес открывать? Надгробиями торговать! Не по-русски это как-то и не по-человечески!
– А у вас есть хоть какое-нибудь объяснение, почему у воров такая избирательность? – с каким-то подозрительным выражением лица спросил сосед. Дрожжин помолчал, прикидывая, что ответить, и только потом заговорил:
– Камень забрали, потому что лежал на виду. Не думаю, что те, кто тащат бойлеры, разбираются в стоимости такого камня. А вот почему картины не тронули – ума не приложу.
Валерий довольно странно посмотрел на Дрожжина и с умилением развел руками.
– Счастливый вы человек, Виктор Алексеевич, долго жить будете.
Я вот прошлой осенью в Москве был, смотрел в Малом театре спектакль «Шутники» по Островскому. Вы – настоящий герой этой пьесы, Виктор Алексеевич. У вас какой-то пофигизм ко всему – как не от мира сего. Говорите, картины не забрали, и слава богу. Другой бы гранитом торговал, а вам – лучше не трогать, больше внукам достанется.
– Кстати, правильная мысль: мы наших внуков при такой алчности вскоре по миру пустим. Напропалую торгуем нефтью, газом, раздаем лес, воду, словно жить на свете только этому поколению, а следующих будто бы и вовсе не будет.
– Да поймите вы, Виктор Алексеевич, что такой нефрит около десяти тысяч долларов стоит у китайцев. Вон на том берегу у них сотни теплиц. Вся округа их помидоры и огурцы покупает. Не исключено, что они по сходной цене уже и ваш нефрит купили. А может, они и слямзили случаем ваш нефрит?
– Китайцы? – переспросил Дрожжин. – Не верю. За ними здесь такое не водится.
– Ну хорошо, ваши воры в камнях не разбираются, но почему тогда они ни одну вашу картину не забрали? Они ведь тоже все были на виду.
– Первое, что приходит в голову: на любых украденных картинах очень легко попасться. Тут у наших органов многолетний опыт поимки воров, промышляющих живописью. Мою руку знают: «следки» зацепятся за проданную картину и всю воровскую шайку могут поймать.
– Вы еще даже не позвонили в полицию, – хмыкнул сосед, – а уже ловите шайку. Ну и мечтатель вы, ей-богу!
Валерий осторожно прошел следом за Дрожжиным в большую комнату, приспособленную под галерею, где по стенам висело несколько пейзажей, портретов известных людей и с десяток набросков. Среди всего выделялся портрет Высоцкого в костюме Гамлета и два портрета вице-премьера правительства РФ. Правда, судя по овалу лица вице-премьера на картине, портреты были давние, тех времен, когда тот возглавлял крупную политическую партию.
– А эта как здесь оказалась? – ехидно спросил Валерий, улыбаясь и с интересом рассматривая незаконченный портрет, расположенный на мольберте. – Это, кажется, дама сердца нашего местного братка?
– Во-первых, не братка, а нашего соседа, – слегка огрызнулся Дрожжин.
Он не любил, когда о его клиентах отзывались неуважительно.
– Какой он сосед, стоит у него там какая-то уродская колдыбобина вроде бани. Весь участок репейником зарос и только весь дизайн и пейзаж портит.
– Соседей не выбирают, дорогой Валерий. Вы тут новичок, поэтому местную аристократию еще не знаете. Горин не браток, а бывший начальник РУВД, а теперь успешный бизнесмен. У него два автосервиса. К тому же он землевладелец и строитель. Помимо этого участка, – Дрожжин кивнул в сторону окна, – у него еще несколько таких. Он ведь в милиции служил, там все бесплатно забирали. Как-то у меня полетел насос в скважине, я – к соседке Гале – как быть? Она вызвала Горина. Тот приехал, все починил, но денег не взял, а попросил написать портрет этой самой Татьяны Георгиевны. Пока я здесь был, она приезжала на четыре сеанса. А потом исчезла, больше не появляется и не звонит.
– А что же вы не позвоните?
– Привык, чтобы клиенты искали меня. Впрочем, наверное, она на гастролях. Певица она вполне успешная.
– Бросьте, Горин не пускает. К такой знаменитости не каждый свою кралю пустит.
– Бог с вами, Валерий. Я от женщин устал безмерно. С меня хватит. – Все это для отвода глаз, Виктор Алексеевич, а появится какая-нибудь юла, и глядишь, усталости как не бывало.
Дрожжин отмахнулся и начал ходить по дому, пытаясь найти шуруповерт и ящик с инструментами. Ему показалось, что и они исчезли.
– Вы правы, картины в одночасье не продашь, – громко рассуждал сосед. – Тут действительно можно сгореть. Видимо, торопились – нужны были шальные деньги. А может быть, и знали, что вы вскоре приедете. Мне, например, звонили и просили дачу продать. Причем не торговались, сразу большую цену назначили. Просили подумать. Мне же показалось, что проверяли – на даче я в это время или нет.
Дрожжин на секунду оторвался от своих мыслей и, подойдя ближе к соседу, вспомнил:
– Подождите, на той неделе мне тоже звонили. Спрашивали, не продаю ли я дачу. – На секунду оба замерли, пытаясь осмыслить совпадение. – И, кажется, тоже не торговались, за мою старушку двенадцать миллионов предложили.
– Я отказал. А вы? – спросил Валерий.
– И я тоже отказал, – подтвердил Дрожжин. – Но мне кажется, это обычное явление: когда человек хочет купить в каком-то месте дом или дачу, то звонит всем подряд.
– Позвоните и вы наконец в полицию, – резко потребовал Валерий. – А то вы ходите туда и сюда, все следы в доме затопчете.
Дрожжин хотел обидеться на этот окрик, но, видя, что сосед и впрямь за него искренне тревожится, достал мобильный и в это время заметил, что в оставленные открытыми ворота его дачи въезжает чья-то машина.
– Вы посмотрите, – вскрикнул Валерий, – стоило вспомнить красавицу с вашего портрета, Виктор Алексеевич, как она пожаловала собственной персоной! Да вы прямо-таки экстрасенс, Виктор Алексеевич.
Действительно, во двор въехал черный «ниссан». На переднем сиденье восседала известная фольклорная певца Татьяна Богатова, а за рулем был
Михаил Горин. Миша-шкаф, как его звали в узких кругах города и в дачном пригороде. Он был рано поседевшим крепким мужчиной лет пятидесяти, с кокетливой панделькой в длинных волосах, собранных в косу. Горин был соседом Дрожжина по дачному участку. Но он здесь не жил. На его участке находился только небольшой хозблок, оборудованный под баню. Основной дом его находился неподалеку, в селе Кремневке. Горин не раз говорил, что как только продаст свои земельные участки, то построит рядом со знаменитым художником коттедж – так он выражался. Но время шло, а ни дом, ни коттедж так и не строились. Был слух, что землю он продал, сполна за нее получил, зажил на широкую ногу и даже закрутил роман с известной певицей.
Все, кто знал эту пару, говорили: угодил молодец в капкан – Богатова недаром носит такую фамилию, она сделает его бедным, да и здоровье Горин надорвет с такой любовницей.
Несмотря на некоторую упитанность, Горин ловко выскочил из машины, услужливо открыл дверь своей спутнице, одетой в красивое, вызывающего красного цвета платье, и оба направились к дому.
– Ну прямо пара гнедых, – зло прокомментировал Валерий, – Пара-тов и бесприданница.
Горин был начальником милиции в последние годы Советской власти.
Разбогател на мздоимстве и нелегальной продаже оружия; знал хорошо криминальный мир и в свое время контролировал кавказские группировки, которые платили ему немалую дань, чтобы окучивать все рынки контролируемого им района. Однако, вовремя бросив службу, Горин организовал автосервис и стал жить нешумно, но вполне сытно. За время, что прошло с момента его ухода с работы, он раздобрел, но смотрелся уверенно и крепко. Подражая героям из фильмов-боевиков, Горин отрастил длинные волосы и выглядел рядом с известной певицей качком-телохранителем, сдувающим пылинки со своей хозяйки.
– С приездом, Виктор Алексеевич, – звонко, растягивая гласные, заговорила Богатова и протянула Дрожжину руку. Дрожжин почувствовал, что рука ее была горячей и, как всегда, неуловимо-интимной.
– Привет, привет, – загудел за спиной басом Горин, проходя в дом следом за своей дамой. – Ну что, грабанули вас, – весело прокомментировал он, видя, что все в доме разбросано.
– Да, вот приехал по звонку… А тут такое…
– Знаю, Галина Мельница мне тоже позвонила. Божилась, что при моем руководстве такого безобразия не было.
– Слава богу, – послышался счастливый голос Богатовой, – картины, кажется, целы. Ура! И мой портрет на месте. Ура-ура!
Она подскочила к Дрожжину и поцеловала его. На щеке художника появился пунцовый след помады, который она ловко соскребла длинными ногтями в красном маникюре. – Простите, это от волнения и радости. Я как услышала, что вас обокрали, в ужас пришла. Сразу сюда поехали. Я его так люблю, этот портрет.
Она с волнением прикоснулась губами к уголку своего портрета и словно передала этим поцелуем что-то условное Дрожжину.
– Мы едем с Мишей и говорим: наверное, мой неоконченный портрет больше не увидим. А оказывается, воры почему-то не позарились на меня. Я, оказывается, не в их вкусе, – она захохотала и с вызовом уставилась на Горина.
Горин, ревниво относящийся к подобному поведению своей возлюбленной, резко отодвинул ногой валявшийся стул, прошел к креслу около круглого стола, который от его уперевшейся руки сразу наклонился, и, оглянувшись на весь беспорядок, весело произнес:
– Легко отделались, Виктор Алексеевич. Могли так обобрать, что только стены бы остались. Но что поделаешь, как сказал Эзоп: «Довольствуйся своей участью; невозможно быть первым во всем».
Прищурив глаза, он взглянул в окно и, указав рукой в сторону разобранных досок в заборе, подытожил:
– Вон там стояла машина преступников. А через это окно все вынесли. Игнатову звонили? – неожиданно строго спросил он.
– А кто такой этот Игнатов? Какой-нибудь вор в законе? – улыбаясь, переспросил Дрожжин.
Горин громко захохотал, сверкнув золотыми фиксами, и, достав мобильный, изрек:
– В жизни надо знать трех человек – лечащего врача, в нашем возрасте – проктолога, крупного городского чиновника и начальника полиции. Сейчас разберемся. Вы только, господа дачники и любопытные соседи, не топчитесь здесь. Вон, сядьте на диван – он в стороне от большой дороги.
Он еще раз хохотнул, метнул глаз в сторону Богатовой – мол, смотри, как надо действовать, и стал набирать номер.
– Игнатов? Привет, Коля! Горин беспокоит! Ты в курсах, что у тебя в районе делается? Что еще? А вот что еще, нашего знаменитого художника, друга вице-премьера Российской Федерации, заслуженного деятеля искусств России Виктора Алексеевича Дрожжина у вас под носом ограбили. Да-да, первая дача под горой. Он попросил меня срочно, слышишь, Игнатов, срочно вызвать бригаду!
Горин подмигнул Дрожжину и продолжал:
– И вот еще, Коля, уйми своих дагестанцев. Они рядом со мной на Басурманке запруду сделали и причал. Тоже мне ушкуйники! На мое законное место понаехали. При мне эти черножопые дальше баранов и коз срать не ходили, а ты их распустил, полрайона скупили. Стоило мне на месяц уехать, они пристань на реке построили, снуют здесь на лодках мимо наших участков, словно вынюхивая что-то. Прошу тебя, Коля, останови эту Золотую Орду, поговори с братом Байсурова, старого Саида надоумь – он у них в главных, я его внуков спасал от кутузки в свое время – пусть не гневают Бога. А то я им всем найду управу, глаз на ж…пу натяну! Спасибо,
Коля! Что? А, что украли у Дрожжина? Картины? Кажется, нет. А вот я ему дам трубку, он тебе и скажет. Виктор Алексеевич, – Горин протянул свой мобильный Дрожжину, – с вами хочет поговорить Николай Иванович Игнатов. Начальник полиции интересуется, что у вас случилось.
Дрожжин взял трубку и сбивчиво стал перечислять, что у него украли и предположительно когда по времени все это произошло. В свою очередь, Игнатов известил, что бригада вскоре выедет, и строго наказал не затаптывать следы в доме, чтобы не помешать работе следователей.
– Начальник сказал, что бригада скоро приедет. Требует, чтобы не следили здесь, – прокомментировал Дрожжин разговор с Игнатовым.
– Правильно сказал, – подхватил Горин, – пойдите к соседу, выпейте на радостях, что пожалели вас и не забрали картины, а наши ребята займутся делом. Не беспокойтесь, не все еще потеряно. А париться можете в моей бане, там все есть. И даже бар с хорошим выбором спиртного.
Горин вытащил связку ключей и, отцепив один, положил его на стол.
Дрожжин в знак благодарности молча кивнул головой.
– Не исключено, что это кто-то из этих дикарей, – поднимаясь с кресла, добавил Горин. – Картины им не нужны, а вот бытовуху продать можно быстро. Я сейчас еду с ними разбираться. Хотите потом на шашлык, ко мне туда, на запруду? Я за вами машину пришлю, чтобы не заблудиться. У меня катер, можно порыбачить. Действительно, ну что среди этого бедлама торчать! Игнатовцы приедут – разберутся. Попросите Тольку и Женьку – детей Галины – тут убрать, а вечером вернетесь.
– Спасибо, но не могу. Надо еще со страховым агентом встретиться.
Как-нибудь в другой раз, Миша.
– А со мной когда? – подала голос долго молчавшая Богатова. – Надо же закончить этот портрет. Следующего ограбления я не выдержу.
Она кокетливо улыбнулась, подошла к Дрожжину и добавила:
– Вы молодец, прекрасно держитесь, такое впечатление, что все это вас развлекает. Надолго приехали?
– До конца августа.
– Тогда назначайте сеанс, надо же закончить наш шедевр. Мне не терпится похвастаться моим девчонкам из ансамбля. Соберем гостей у Миши и отметим. Договорились?
– Хорошо, через пару дней позвоните мне.
– А разве я вам свой телефон не дала?
– Нет.
– И не надо! – пробасил Горин. – Так целее будешь!
Богатова шлепнула Горина по губам и весело закончила:
– Ну что ж, пусть будет так! Я буду к вам напрашиваться в гости. Тогда до свидания.
Она незаметно от Горина сверкнула на Дрожжина глазами, протянула руку с такими же красными, как платье, ногтями и пошла к машине, аккуратно вышагивая и зная, что в это время ей смотрят вслед.
Горин тоже заторопился и на ходу еще раз предложил:
– И все-таки приезжайте ко мне на запруду, Виктор Алексеевич. Не пожалеете. Мы с ночевкой остаемся. У меня там чудесный гостевой домик, прямо на берегу.
– Не обещаю, Миша. Только в самом крайнем случае, если все здесь утрясу. Договорились?
– Ну хорошо, будь по-вашему, договорились, – согласился Горин.
Они пожали друг другу руки, и Горин побежал догонять свою красавицу.
– Вот человек, приехал, увидел – и сразу все завертелось, – восхищенно заговорил Валерий.
– Да, у него характер командира. Я когда в армии был, у нас командир полка был похож на этого Горина. Так вдохновенно приказывал, что стыдно было не выполнить. Полк наш был на особом счету, до этого Афган прошел. Я-то служил, когда его слава уже потускнела, вот только полковник Николаев остался. Зато и ценили его ребята. Когда надо было остатки армии защищать, к начальству шел с таким остервенением, что те старались с ним не связываться – ни мало ни много Герой Советского Союза. Это сейчас опомнились, поняли, что армия нужна, а тогда ведь, сами знаете, за копейки служили. Так были зацелованы Америкой, что армия казалась пережитком.
– Слушайте, Виктор Алексеевич, а ведь вам сейчас для восстановления хозяйства тоже нужны деньги, не так ли?
