Изгои

– Остап, это же зомби. А зомби можно убить, только повредив ему голову, – пояснила находчивая помощница. – Ты что, фильмы ужасов не смотришь?

Он наклонился и оперся руками о колени, тяжело дыша:

– Это Луцык у нас по ужасам специалист, я больше боевики люблю.

– Оно и видно! Дерешься, как Жан-Клод ван Дамм! Где научился?

– Не знаю… Само как-то…

Джей пнула носком ботинка зомби:

– Пациент скорее мертв, чем жив.

– А этот еще дышит! – указал на оглушенного водилу Луцык.

Подошла Гюрза и обвила руками шею Остапа:

– Ты – мой герой!

– Я бы ее и сам завалил, но Джей помешала… – замялся Остап.

– Я вообще-то все слышу! – крикнула «помешавшая».

– А что я такого сказал? Еще минуты три, и я бы ушатал эту тварь! Она уже почти выдохлась.

– Зомби не выдыхаются и не чувствуют боли!

– Не слушай ее, – нежно прошептала актрисулька и поцеловала своего героя в губы. – Фу! У тебя плохо пахнет изо рта! Почисти зубы!

– Я бы и рад, да нечем…

– Надо проверить машину, – произнесла Джей и, держа нож наизготовку, напарилась к грузовику.

Обошлось без сюрпризов. Ни в кабине, ни в кузове не обнаружилось ничего подозрительного. Зато на пассажирском сидении лежала половинка краюхи черствого хлеба и большой кусок солонины. Здесь же расположилась стеклянная литровая бутыль с мутноватой жидкостью, заткнутая деревянной пробкой. Джей открыла бутылку, понюхала и торжественно сообщила:

– Это бухло! Гуляем, ребята!

Еду честно разделили на всех. На сей раз Гюрза не стала артачиться и съела все без остатка, а также уплела порцию Остапа. Хлеб был твердым и пресным, солонина жилистой и очень соленой, но никто даже не пикнул по поводу качества еды. Лишь Луцык с сожалением сказал:

– Маловато будет.

После трапезы Джей промыла рану Кабана жидкостью из бутылки и перевязала его руку куском ткани, отрезанным от платья зомбячки.

– Не болит? – спросила она.

– Немного.

Бузотера, все еще находящегося в отключке, связали проволокой, которую обнаружили в кармане его треников и заткнули рот тряпкой, обнаруженной там же. Потом его затащили в кузов.

Стали думать, что же делать с трупом.

– По-хорошему надо бы ее похоронить, – сказал Луцык.

– А могилу чем рыть будем? Ручками? – спросил Остап.

– Луцык прав, – вмешалась Джей. – Труп может привлечь хищников.

– Единственный хищник, которого мы здесь нашли – вот эта мертвая сучка, – возразил Остап.

В итоге зомбячку завалили камнями, которых вокруг имелось в изобилии. В захоронении приняли участие все, кроме Гюрзы. Она демонстративно развернулась и ушла к ручью.

– Слушай, Остап, ты бы провел воспитательную беседу со своей кралей. Мы тут все горбатимся, а она ведет себя как принцесса на горошине, – попросила Джей.

– Бесполезно, – ответил тот и как-то сразу поник.

Когда все было сделано, возник логичный вопрос: кто скажет прощальные слова?

– Покойся с миром… как там ее звали? – тихонько сказала Джей.

– Елизавета… Лизонька… – подсказал Кабан. – Так ее бородач называл. Муж ее, наверное…

– Покойся с миром, Елизавета.

– А вдруг она снова восстанет из мертвых? – поинтересовался Остап.

– Не восстанет, – успокоил его Луцык.

К импровизированному захоронению подбрела Гюрза и с видом знатока сказала:

– Надо было ей кол в сердце забить.

– Кол – против вампиров, – пояснил Луцык.

– Тогда выстрелить ей в сердце серебряной пулей.

– Во-первых, у нас нет ни серебра, ни пистолет. А во-вторых, серебряные пули – против оборотней. Мы же имели дело с зомби. Хотя, по-хорошему, ее бы следовало разрубить на куски или хотя бы отрезать голову.

– Так почему же вы этого не сделали?

– Мне кажется, моего удара было достаточно, – сообщила Джей.

– Кажется или достаточно? – спросила Гюрза.

– Если тебя что-то не устраивает, достань ее и сделай по-своему.

– Еще чего!

– Тогда помалкивай.

Наступил подходящий момент, чтобы испробовать содержимое пузыря, найденного в кабине.

– Не потравимся? – с опаской спросил Остап.

– Водила же пил и не умер! – напомнила Джей.

– Он из другой бутылки пил вообще-то.

– И ты полагаешь, что этот хрен специально возит с собой литруху отравленной самогонки? Типа так, на всякий случай.

– Может, это денатурат.

– Это самогонка.

– С чего ты взяла?

– По запаху определила!

Спор разрешил Луцык. Он взял бутылку и сделал мощный глоток. Поморщился и блаженно улыбнулся.

– Ну как?

– Крепка!

Бутылка пошла по кругу. Зазвучали тосты, шутки, смех. За неимением лучшего самогонку запивали водой из ручья.

Поначалу Гюрза отказывалась участвовать в распитии и запрещала употреблять жидкость из бутылки Остапу. Но после череды уговоров все-таки разрешила ему сделать «всего один глоточек». На радостях он всосал сразу граммов сто пятьдесят и быстро захмелел.

Когда всем уже стало хорошо, Джей выцепила Луцыка и предложила отойти пошептаться.

– Приставать будешь? – игриво спросил он, когда парочка отдалилась на порядочное расстояние.

– Фу, пошляк! – фыркнула Джей.

– А что тут такого? Мы черт знает где, и неизвестно, что с нами будет дальше. Может быть, нас снова атакует зомби, а может, мы отравимся самогонкой и не проснемся. Так почему бы не провести оставшееся время с пользой?

– Хорош паясничать. У меня серьезный разговор.

– Даже так? Ладно, слушаю. Только давай присядем, а то меня малек штормит.

Они присели на корточки. Чтобы не упасть, Луцык уперся ладонями в землю.

– Ты помнишь, что происходит с человеком, которого укусил зомби?

– Он тоже превращается в зомби. Ты это к чему?

– Да к тому! Кабана же укусили!

– А-а-а, вот оно что. Ну, знаешь, история с превращением – это не аксиома. Я видел один старый итальянский ужастик и там никто из укушенных не становился зомбарем.

– А в «Рассвете мертвецов» становились!

– Ты про какой «Рассвет»? Про ремейк или про оригинал.

– Про оба.

Луцык громко икнул:

– Прости. Что-то я перебрал.

– Это потому, что пил на голодный желудок. И меры не знаешь.

– О да! Я ненасытен! И не только в пьянстве! Понимаешь, о чем я?

– Кончай шутить, сейчас не до этого.

Он потерял равновесие и неуклюже плюхнулся на землю:

– Пардон!

– Так что будем делать? – продолжила Джей.

– Выход только один – убить Кабана. Только я этого делать не буду. Он мне как брат. А ты дерзай, тем более опыт у тебя имеется, – ответил Луцык.

– А ведь ты сам предлагал его съесть.

– Я же прикалывался.

– Если все на самом деле так, как в фильме, Кабан опасен.

– Тогда будем следить за ним. Если почуем неладное, то сразу – чик, – Луцык приставил вилку из пальцев к кадыку.

– Ты вправду сможешь убить своего лучшего друга?

– Не знаю. А что ты предлагаешь?

– Меня вполне устраивает твой план. Только давай будем держать эту информашку при себе. Гюрзе и Остапу знать про это не обязательно. За Остапа не скажу, а эта его бабенка и глазом не моргнет, размозжит булыжником голову Кабану, когда тот уснет.

– А я все слышал, – вдруг раздался позади них голос только что упомянутого друга.

– О, дружище! И ты здесь! – пьяно протянул Луцык.

– Я все слышал, – повторил Кабан, – и полностью с вами согласен. Если я превращусь в зомби, убейте меня.

Он говорил очень спокойно и уверенно. Джей поднялась и положила ему руку на плечо:

– Ты очень храбрый, Кабан.

– Только пусть меня убьет кто-нибудь из вас. Ну или, на крайняк, Остап. Не хочу сдохнуть от руки этой ведьмы.

Даже будучи пьяным, писатель не терял профессиональный слух:

– Слушай, Кабан, а ты случаем не репетировал свою речь.

– Немного, – признался тот. – Тебе понравилось?

– Очень! Отличная реплика. Я бы так не написал.

– Еще напишешь. Вот выберемся отсюда, и напишешь.

– Твоими устами да… – Луцык не договорил, на него снова напала икота.

– И, кстати, «Рассвет мертвецов» Снайдера – полное дерьмо! – добавил Кабан.

Ночевать на сей раз решили в кабине грузовике. Тем более что началась настоящая буря, с дождем, громом и молниями. Было, конечно, тесновато, но с грехом пополам все-таки разместились. Остап усадил на колени Гюрзу. Джей села на колени к Кабану. А Луцык, чьей гибкости позавидовал бы любой йог, улегся внизу.

Кабан и Луцык проснулись первыми. Они выбрались наружу и стали разминать затекшие тела, отзывавшиеся болевыми ощущениями.

– Кстати, хорошая была самогонка. Голова ясная и сушняка почти нет, – констатировал писатель.

– Ага! Я тоже бодрячком, – отозвался Кабан.

– Слушай, а что, если на этой планете нет похмелья, а? Сколько ни выжрешь, всегда огурчиком просыпаешься.

– Было бы неплохо.

– Как жрать-то охота!

– И не говори.

Последствий бури видно не было. Да и откуда бы им взяться? Кругом степь. Только парашюты ветром унесло.

– Зря мы их не сложили, – с сожалением прицыкнул Луцык.

– А зачем нам вообще парашюты? – удивился Кабан.

– Ну мало ли.

– А знаешь, о чем мы забыли? – воскликнул Кабан. – У этого драндулета ведь был водила. И он до сих пор торчит в кузове!

Проверка показала, что бузотер, к счастью, жив. Когда у него изо рта вынули кляп, мужик захрипел, облизывая сухие губы.

– Кабан, сгоняй к ручью и набери в бутылку воды, – попросил Луцык.

Кабан исполнил просьбу. Луцык приподнял голову водилы и влил ему в глотку живительной влаги. Утолив жажду, пленник принялся бешено вращать зрачками, плакать и причитать:

– Лизонька, солнышко мое ненаглядное, на кого ты меня покинула…

– Может, допросим его? – предложил Кабан.

– Точняк! – Луцык отвесил водиле легкую пощечину. – Эй, дядя, где мы находимся?

Тот оскалился кривой жуткой улыбкой и полыхнул безумным взглядом:

– Лизонька, ты жива! Хвала небесам! А я уж, старый дурак, думал, что навсегда тебя потерял!

– Дядя, ты чего? Какая Лизонька? Тебя спрашивают, где мы находимся?

– Домой нам надо ехать, Лизонька. Дома хорошо.

– Да он совсем с катушек слетел. Думает, что ты его покойная жена, – хмыкнул Кабан.

Луцык предпринял еще несколько попыток получить от мужика актуальную информацию, но вынужденно признал:

– Бесполезно. Наш клиент совсем от горя разум потерял.

– Лизонька! Женушка моя ненаглядная! – ласково повторял сумасшедший.

Луцык вернул кляп на место.

Когда они спрыгнули на землю, Кабан предложил:

– Может, пошаримся по окрестностям, жратвы поищем?

– Давай.

Но сделав несколько шагов от грузовика, они вдруг увидели трехтонный грузовой контейнер, расположившийся метрах в тридцати.

– Ты тоже это видишь или у меня глюки? – спросил Луцык.

– Вижу. И готов поклясться, что вчера на этом месте ничего не было! – ответил Кабан.

Кис-кис

– Что это вообще такое? – спросила Гюрза.

– Как что? Контейнер, – просветил Луцык.

– А откуда он здесь взялся?

– А я знаю?!

Девица прижалась к Остапу:

– Володя, мне страшно.

– Ну что ты, дурочка. Здесь нечего бояться, – он прижал зазнобу к груди и нежно провел рукой по ее волосам.

– А я согласна с Гюр… с Гузелью. Черт его знает, что там внутри, – сказала Джей.

Повисло молчание. Все внимательно глядели на новый объект.

– И что, мы будем просто так стоять и пялиться на эту железяку? – наконец не выдержал Луцык.

– А что ты предлагаешь? – спросила Джей.

– Надо открыть его. Вдруг там провизия или еще чего…

– А если он заминирован? – предположила Джей. – Откроешь – и «Бабах!»

– Не гони.

– А еще там может быть монстр наподобие кракена.

– Кракен – это гигантский спрут, он водится только в океане.

– Ну тогда… тогда… Тогда Годзилла.

– Годзилла вряд ли влезет в такой контейнер, даже если его сложить вчетверо.

– Но мы же впятером как-то уместились в кабине грузовика…

Свое слово решил сказать Кабан:

– Так, все, хватит! А то вы сейчас еще про кота Шредингера вспомните. Я пойду и проверю. Сам. Один.

– Я с тобой! – заявил Луцык.

– Нет, ты останешься здесь!

Доброволец крепко взял друга под локоть, отвел в сторонку и тихо, чтобы никто не слышал, сказал:

– Прекращай придуриваться. Ты о Джей подумал? Кто ее защитит, если нас вдруг не станет?

– А Остап? Видел, как он махался с зомби? Стивен Сигал отдыхает! – сказал Луцык.

– Тише, не ори! Я бы не стал слишком полагаться на Остапа. И вообще, ты помнишь наш вчерашний разговор?

– Да, конечно.

– Смотри, – Кабан снял с руки повязку.

Его ладонь покрывали синие пятна, а место укуса почернело.

– Думаешь, началось? – испуганно проговорил Луцык.

– Не знаю. Но рука чертовски болит, да и вообще состояние неважное. Кажется, у меня температура.

– Слушай, а если тебе отрезать руку?

– Ты в своем уме?

– Эшу ведь помогло.

– Кино – это тебе не реальность! Ампутация – серьезная операция, нужны хирургические инструменты, анестезия…

– У нас есть нож…

– Давай не будем экспериментировать.

– А других симптомов у тебя нет?

– Ты хочешь спросить, не тянет ли меня на человечину? Пока нет.

– Ну хоть какой-то позитив.

Кабан сожалеюще вздохнул:

– Хотя возможно, что это всего лишь гангрена.

– Вполне вероятно.

– Ну вообще-то от гангрены тоже умирают. Если мне в ближайшее время не оказать медицинскую помощь, то я, как пить дать, отброшу копыта.

– Прости. Я что-то туплю. Наверное, с перепоя.

– Короче, я в любом случае уже не жилец. Так что к контейнеру пойду один.

– И о чем вы там шушукались? – прозвучал вполне естественный вопрос от Джей.

– Тебе не понравится ответ, – предупредил Луцык.

– А ты все же рискни и скажи.

– Кабан сказал, что «Восход Скайуокера» – отличный фильм.

– Это действительно мерзко. А если серьезно?

– Да так, ни о чем, – выражение лица Луцык стало решительным, он хлопнул в ладоши. – Слушайте все, Кабан идет один. Если кто хочет проститься, велком.

– Ты чего такое несешь?! – взбеленилась Джей.

– Так надо, Джей, – Кабан положил руку ей на плечо.

– Но…

– Никаких «но». Вопрос решен.

– Ка-а-абан!

– Да не волнуйся ты, может, все обойдется.

Она внимательно всмотрелась в лицо Кабана, глаза ее были полны слез:

– Ты очень храбрый!

– Ты мне это еще вчера говорила.

Вдруг Джей впилась ему в губы долгим, совсем не целомудренным поцелуем.

– Если вернешься живым-здоровым, получишь еще, – пообещала она.

Остап крепко облапил идущего навстречу неизвестности друга:

– Возвращайся, Кабан.

К ним подошел Луцык, и троица несколько секунд стояла обнявшись.

Гюрза демонстративно проигнорировала происходящее.

Кабан не взорвался. Его не слопал Годзилла, да и хищное щупальце кракена его не настигло.

В контейнере оказался полный комплект концертной аппаратуры. Микшерский пульт, комбики, колонки, две гитары, бас и разобранная ударная установка. Ко всему этому прилагались коробки со шнурами, микрофонами и прочими полезными и нужными штуками. Все вещи были надежно упакованы.

– Ни хрена себе! – воскликнула Джей, увидев все это богатство.

– Как насчет поцелуйчика? – подмигнул ей Кабан, сложил губы уточкой и закрыл глаза.

– Обойдешься!

– Вот и доверяй после этого женщинам!

– Володя, что это? – Гюрза недоуменно рассматривала содержимое контейнера.

– Инструменты.

– Зачем нам инструменты?! Нам нужна еда! А еще мне нужен крем от загара! И зубная паста! И мыло! Я хочу принять ванну, Володя!

– Ополоснись в ручье, – посоветовал Луцык.

– Вода холодная, дебил!

Он хотел было что-то сказать ей в ответку, но быстро передумал.

Певица сразу же распаковала микрофон:

– «Shure SM58-LC». Круто! Отличный микро! Боно из «U2» его очень хвалил!

– «Gort», – прочел надпись на коробке с басухой Кабан. – Это чье производство?

– Вроде бы Южная Корея, – неуверенно сказал Луцык.

– И на хрена нам это барахло? – вопросил Остап.

– Наверное, те, кто нас похитили, хотят, чтобы мы возродили нашу банду, – хихикнула Джей.

– Что еще за банда? – не замедлила поинтересоваться единственная неосведомленная.

– Наша бывшая рок-группа. «Изгои», – ответил Остап.

– Володя, у тебя была своя группа? А почему я не знаю?

– Да какая там группа… так…

– А на чем ты играл?

– На гитаре.

– А мне почему никогда не играл? Я очень люблю гитарную музыку.

Остап смущенно ковырнул землю ногой:

– Мне казалось, что ты больше по русскому рэпу.

Гюрза с вызовом вздернула подбородок:

– Я меломанка. Мне нравится и рок, и рэп. И этот… – она стала щелкать пальцами, вспоминая.

– Шансон, – подсказал Луцык.

– Сам ты шансон! K-pop! И вообще, я в детстве училась вокалу в музыкальной школе.

– Кто бы сомневался, – Луцык подмигнул Кабану. – На отделении горлового, кхе-кхе, пения.

– Что ты сказал? – она злобно сверкнула глазками.

– Ничего, ничего, ты продолжай, очень интересно.

– Да давайте я вам спою.

Остап вздохнул и поморщился, видимо, ему уже довелось послушать вокал своей пассии. Но останавливать ее не стал.

И Гюрза что есть мочи затянула: «Путь бегут, неуклюжи, пешеходы по лужам, а вода по асфальту рекой!»

– Сжалься! Пощади! Довольно! Помогите! Спасите! – запричитала Джей.

– Тебе не понравилось? – искренне удивилась Гюрза.

– Это было ужасно.

Гюрза надменно выпятила вперед нижнюю губу и выпалила:

– Что бы ты понимала в профессиональном вокале!

Джей отложила в сторону микрофон.

– Вообще-то я – профессиональная певица.

Гюрза вопросительно взглянула на Остапа. Тот подтвердил слова Джей легким кивком.

– Ты это серьезно говорила? – спросил Луцык у Джей.

– О чем?

– Ну что наши похитители хотят, чтобы мы возродили группу.

– А у тебя есть другое объяснение?

– Нет. Просто странно это все. Я бы еще понял, если б как в «Хищниках» …

– Ты хочешь, чтобы за нами устроили охоту кровожадные пришельцы?

– Нет, я не хочу. Но это было бы вполне логично. В рамках жанра. А тут – гитары, барабаны. Ни в какие ворота не лезет.

Джей надула щеки.

– Боже, как хочется курить. Сейчас бы и от «Примы» не отказалась.

– А ее сейчас выпускают?

– Не знаю.

Он вдруг вспомнил свою первую сигарету, выкуренную в тринадцать лет. Это был «Пегас». Спер у бати из пиджака на вешалке. Они жили тогда в военном городке рядом с Наро-Фоминском. Пошел в лесок у дома, соорудил из веточек импровизированный пинцет, чтобы руки потом табаком не воняли. Первые три раза не затягивался, а когда наконец осмелился и сделал тягу, то сразу закашлялся. Было противно. Но маленький Витя не сдавался. Взрослые же зачем-то курят, значит, от этого должно быть какое-то удовольствие! После четвертой затяжки кашель отпустил. Голова закружилась, ноги стали ватные. Он присел на какую-то корягу и словил вертолет. Потом его вырвало. Вернувшись домой с твердым решением никогда не курить, быстро шмыгнул в ванную, почистил зубы, помыл с мылом руки и пошел делать уроки. Но батя как-то просек, что он курил и вечером выпорол сына ремнем. Ремень был хороший. Офицерский. И батя был офицером. Майором.

– Эй! – голос Остапа вернул Луцыка к реальности. – Какой у нас план? Валим отсюда?

– Загрузим аппаратуру в кузов, и поедем, – согласился Луцык.

– Да на хрен она нам сдалась? Вот было бы тут что-нибудь полезное. Например, оружие или туристическое снаряжение…

– Или еда, – подсказала ему Гюрза.

–… или еда. Тогда другое дело. А что мы будем делать с гитарами? Ими даже могилу не выроешь, если понадобится.

– Кто-то втянул нас в эту непонятную игру, и этот кто-то хочет, чтобы мы играли по его правилам, – высказалась Джей. – А значит, мы должны взять инструменты с собой.

Остап хитро прищурил глаз.

– А не пошел бы этот кто-то куда-нибудь подальше.

– Остап, ты играешь в компьютерные игрушки? – задал вопрос Джей.

– Раньше играл. Сейчас времени нет…

– А мне «Fallout» нравится, – гордо заявила Гюрза.

– Какая часть твоя любимая? – встрял Кабан.

– Четвертая.

– Фу! Четвертый «Фолыч» – отстой. В нем ничего от классического не осталось – только братство стали да гули с супермутантами. Назвали бы как-нибудь по-другому, типа нарко-зомби-апокалипсис – вообще вопросов бы не было. А что там за пушки?! Какую ни возьми – неведома хрень. Звездный карабин! Что это, блин, вообще такое?! Это мир магии или пост-апокалипсис?!

– Ребята, не отвлекаемся! – Джей снова обратилась к Остапу. – Вот скажи, что будет, если ты, играя в какой-нибудь «DayZ», вдруг перестанешь отстреливать зомби и собирать лут?

– Сольюсь, – резюмировал Остап.

– То-то же. Так что давай без самодеятельности.

– Слушайте, а если все это какая-то игра, то как она называется? – задумчиво спросил Кабан.

– «Изгои», конечно же! – подмигнула ему подруга детства.

– Отличное название!

Джей на секунду замерла, а затем звонко хлопнула себя ладошкой по лбу:

– Мы же совсем про водителя забыли! Как он там?

– Живой. Мы проверяли, – успокоил ее Луцык.

– Допросить его не пробовали? Узнать, что это за место, ну и вообще?

– Я пытался. Без толку. Мужик, кажется, вконец сбрендил от горя.

– Оно и понятно, жену потерять – это тяжелая утрата. У нас в группе был саксофонист, так у него сын в аварии разбился. Бедняга после похорон поехал кукухой, говорить перестал, только мычал что-то нечленораздельное. Родственники его в дурку сдали. Говорят, совсем плохой стал, целыми днями лежит в постели и в потолок смотрит. Короче, овощ.

– Ой, какой зайка! – звонким колокольчиком донесся голос Гюрзы.

– Ты про это про поехавшего? – озадачился Луцык. – Да какой он, к хренам, зайка?

– Да вот там зайка!

Посмотрев туда, куда она указывала, все увидели существо размером с кошку с длинными рыжими ушами. У него была закругленная беличья мордочка, крошечные передние лапки, мощные прыгательные задние и длинный хвост, раза в два длиннее тела, с черно-белой кисточкой на конце.

– Какой же это зайка? Это тушканчик, – радостно пояснил Луцык.

– Для тушканчика он великоват, – заметила Джей.

– Может, порода такая. Ишь какой, не боится! Иди сюда, малыш, цыпа-цыпа-цыпа.

– Какая еще «цыпа»? Так цыплят зовут.

– А как надо?

– Кис-кис.

– Это для кошек.

– Какая разница? Хотя да, «кис-кис» тоже не подойдет. Это же заграничный тушкан, надо как-то по-другому… Мичу-мичу!

– Это что еще за белиберда?

– Так в Италии говорят.

– А в Турции кошки откликаются на «пись-пись». Помнишь, Володя, как мы смеялись, когда были в Стамбуле? – тихонько, боясь спугнуть зверька, сказала Гюрза.

Тушканчик тем временем с любопытством глядел на людей большими черными глазами и смешно морщил носик.

– Давайте его поймаем и сожрем, – предложил Луцык.

– Ты это серьезно?! – ахнула Гюрза.

– Серьезней некуда.

– Как можно? Это же живое существо. И оно такое миленькое.

– Голод не тетка. Кстати, кто-нибудь из вас кого-то убивал? Зомби – не в счет.

Повисло молчание.

– Тогда я сам. Джей, подай-ка ножик.

Но вдруг тушканчика словно подменили. Он весь напрягся, готовясь к прыжку, мордочка оскалилась, обнажив ряд острых, как иглы, зубов. Хвост, на конце которого появился длинный розовый шип, взметнулся вверх.

– Ой, что-то мне это не нравится, – прошептал Кабан.

– Володя! Мне страшно! – пронзительно завизжала Гюрза.

Из-за контейнера показалось еще с десяток таких же зверьков. Все они были готовы к атаке.

– Валим! – заорал Луцык, и все бросились врассыпную.

Гюрза, Остап и Кабан побежали к грузовику, а Луцык и Джей с обезьяним проворством забрались на крышу контейнера, цепляясь за какие-то неровности на его переборках. Оказавшись наверху, они отдышались и посмотрели вниз.

Там уже копошилось целое стадо тушканчиков. Штук под тридцать. Они подпрыгивали, нервно расхаживали, шипели и размахивали шипованными хвостами.

– Какие-то они агрессивные, не то что их земные собратья, – заметила Джей.

– Сюда они точно не допрыгнут, – заверил ее Луцык.

– Я надеюсь.

– Сколько тут высота?

– Три. Нет, два с лишнем метра.

Луцык сел на задницу и уставился на холм, возвышающийся перед ним.

– Похож на гигантскую дойку, – решил поделиться он своим сравнением.

– Тебе говорили, что ты больной? – спросила Джей.

– Ну правда, похож. На огромную дойку. А груда камней наверху – это сосок. Сама посмотри!

– Тебе к врачу надо! К психиатру.

– Да я просто хотел разрядить обстановку.