скачать книгу бесплатно
Опыт работы.
Период работы: 316 год, до Новой эры – наст. вр., Новая эра.
Стажировка: Не было.
Специальность: Психолог.
Должность: Верховный Судья.
Организация: ООО «Министерство Апокалипсиса», м. Чистилище.
Дополнительная информация:
Иностранные языки: Превосходное владение человеческими языками.
Вредные привычки: Присутствуют (курение).
Рекомендуют: Дантъери Судьба (второй начальник).
Родственники: Сотрудник пожелал скрыть информацию.
Личные качества: Ответственность, высокий уровень познаний, суровость, немногословность.
Анубис. 1932 год
Всё работает странно. Смерть отправляет душу сюда, а я выбираю, что с ней делать. В общем, люди в моём распоряжении. Иногда я жалею, что мне дана такая ответственность. Порой, когда у меня бывает плохое настроение, я могу отправить человека не туда, да и правила никогда не соблюдаю, а чаще всего действую по моральным законам. Ну, знаете, как ни крути, а заповеди и мораль – разные вещи. Иногда правила бывают нелогичными, да и выполнять их порой глупо.
Я – Верховный Судья. Выбираю, куда провожать людей – в Ад, Рай или Чистилище. Работаю на Министерство Апокалипсиса, являюсь в нём этаким офисным планктоном, который сидит на сто сорок втором этаже в одном из миллиарда кабинетов, и провожу психологический сеанс с душами и персоналом. То есть, для компании я являюсь проводником, судьёй и психологом.
Немолодой мужчина. Полноватый, но не настолько, чтобы кидать в Ад за чревоугодие. Длинными усами он точно хотел прикрыть пухлые щёки, а с распухшим носом такой трюк не прошёл. И выглядело это так, будто именно из этого большущего носа с широкими ноздрями и выходят усы.
– Добрый день, присаживайтесь, – сказал я.
– Добрый, – откликнулся мужчина, присев на кресло.
Моё нежелание уступать диван его оскорбило, но он оставался вежлив. Похвально.
– А вы у нас… – я глянул в документ, – Артур?
– Да, всё верно, – подтвердил он. – А я где?
– Вы на Небесном Суде, Артур, – со всем пафосом, который я мог из себя выдавить, сказал я. – Сейчас я буду задавать вам простые вопросы и, на основе ваших ответов, определю вашу дальнейшую судьбу. Вы готовы?
– Да, конечно.
– По вашему виду я уже понял, что за чревоугодие вас в Ад нельзя отправить. Хорошо. Являетесь религиозным человеком?
Зачем я вообще про чревоугодие сказал? За полноту я в Ад не отправляю. Ну, только если это не каннибал какой-нибудь. Наверное, у меня было бы больше мотивации соблюдать бредовые правила, если бы мне за это доплачивали. А так… какой смысл портить человеку загробную жизнь, если я даже не получу за это лишних денег? Смеха ради? Да нет у меня садистких наклонностей!
– Да, я религиозен. Недавно я понял, что феи существуют, значит, и остальное – тоже.
Феи?… Так это о нём мне Смерть рассказывал ещё два года назад?! Этот мужик два года стоял в очереди?!
– М-да… Ладно. Хорошо, вы не врёте. Так, дальше. Вы совершали преступления?
– Нет. А к чему эти вопросы?
– Это не важно. Артур, я вас поздравляю. Вы отправляетесь в Рай. Пройдите, пожалуйста, к лифту, он находится справа от миллион пятого кабинета, и поднимайтесь на восьмисотый этаж. Вас проводят.
Артур, поблагодарив меня, встал и покинул кабинет.
Артур походит на скучного человека. Он явно будет одним из немногих, кому не наскучит в Раю также быстро, как другим туда попавшим. Скоро этот усатый дядька будет бродить по саду, наполненному другими людьми – в белых, как ангелы, накидках – и… всё. Не будет развлекаться и проводить пошлые беседы с другими мертвецами; не будет сильно увлекаться здешними фруктами, а если рискнёт – отправится в Ад за обжорство; не выйдет за пределы сада и не посмотрит на настоящие райские красоты, где живут ангелы. Ведь людям туда вход строго запрещён, и только боги знают, что находится за золотистым забором. А иногда – даже боги не знают.
Смерть. 1997 год
Апок, как всегда, позвал меня к себе в кабинет с какими-то претензиями, что странно, ведь уже продолжительное время я работаю нормально. Но, на этот раз, его истерический крик был адресован не мне. Он кричал в пустоту, иногда каверкая чьи-то слова.
– Всё! Всё! Нам хана, Жнецов! – нервозно кричал Апокалипсис. – Хана!
– Что случилось?
– С небес проверку присылают! – он схватился за лысую голову.
– И что?
Наверное, я ещё многого не осознал. Например, не осознал, зачем бояться чего-то естественного и неизбежного? Ведь проверка – такая же часть офисной рутины, и в чём тогда смысл уделять ей столько внимания?
– Ты!… Ты!… – казалось, в эту же секунду он был готов вырвать мне кадык. Меня спасал стол, ставший перегородкой между нами. – Тебе никогда не приходилось бояться чего-то неизбежного! Ты никогда ничего не терял! И ты мне будешь что-то говорить?! Лучше просто помалкивай, когда не знаешь, о чём говоришь!
Я приспустил глаза. Апокалипсис сплюнул в пепельницу, окончательно затушив окурок.
– А что за проверка? – спросил я.
– Херувимы… – проворчал он.
Истерику Апока прервала открывшаяся дверь, но, увидев Голода и Войну, стоящих на пороге и не представляющих для него никакой важности, он продолжил ворчать.
– Апок, слушай…
– Да перестаньте вы! – перебил Апок Войну. – Я, как-никак, ваш начальник!
– Апокалипсис Антонович, – поправилась Война, – вам письмо.
Я глянул на Апока, надеясь получить ответного взгляда, но начальник зациклился на скрученном золотистой летной бумажном листе, торчащим из кармана Голода.
– Читай! – приказал Апокалипсис.
– Вроде бы, там было написано, что её вам Бог прислал, – сказал Голод.
«Голод, кто тянул тебя за язык?!» – хотелось мне всегда спросить. Всегда, начиная с ранних лет, задолго до работы в МА. Голод никогда не умел подбирать нужных слов.
И сейчас кривоносая истеричка, зовущаяся Пророковым Апокалипсисом, задрожит, присядет и уронит голову на стол, закричав:
– Всё, это кара небесная, всё! В прямом смысле! – так и случилось.
В детстве я часто слышал, как Апока (когда он только сел в тюрьму) восхваляли и поддерживали, и я действительно думал, что он – достойная личность. Но теперь, смотря на этого сломленного параноика, хочется плакать. Может, в молодости он и впрямь был крут, но сейчас…
Голод перебил его, принявшись зачитывать:
– «Ну, здравствуй, бывший зятёк, Апокалипсис! В ближайшее время хочу наслать пару херувимов на проверку твоей организации, а то дошли до меня слухи от работницы твоей, Агнессы, что дела грешные ты вершишь, взятки берёшь. Вот, хочу проверить вашу работу через своих подчинённых. Херувимы будут через четыре дня. С любовью, Бог».
«Дела грешные ты вершишь». В Раю серьёзно так разговаривают? Интересно, как скоро дойдёт до: «Апок, да благословлю я тебя, не творить дела сея адские! Да будет воля твоя, встать на путь истинный!»
Апок, пока я думал о райской манере общения, уже злился, как не в себя. А письмо-то отправлено четыре дня назад, значит, херувимы могут быть уже здесь…
– Приведите-ка мне сюда Агнессу! – треснув рукой по столу, гневно, с горящими (буквально) глазами приказал Апокалипсис.
– Будет сделано, – Голод вышел из кабинета Апока, лишь бы не видеть его рассерженное лицо.
Через минуту Агнесса была здесь. Мы знали её без упоминания фамилии и отчества. Она была здешней легендой и старшиной, повидавшей всякое. В пределах компании любят шутить, что Агнесса работала в Министерстве Апокалипсиса ещё до рождения Апокалипсиса. Я проскрипел секундным смешком, когда, смотря на собравшиеся морщинки вокруг спокойных глаз Агнессы, вспомнил, как эту шутку впервые сказал при мне санитар Эдип, которого часто можно было увидеть в курилке. Божества не стареют физически, но Агнесса с её морщинками была парадоксом. И, возможно, старины ей ещё придавал колючий вязаный жилет, накинутый на покрытый катышками свитер.
А сама Агнесса далеко не была очаровательной старушкой, которую было бы жаль в подобной ситуации. Напротив. Своими извилистыми рогами она позволяла себе бодаться, как баран, а на любой вопрос с надменностью отвечала: «Я тебе чё, Пророков, что ли? Откуда мне это знать?»
– Ну а что? – спросила Агнесса. – Вы, своими взятками, себе зарплату выше гор сделали, а мне гроши платите, а у меня внуки ещё. А там, свыше, мне, может, премию за информацию дадут.
У Апока задёргался глаз. Агнессе стоило бы бежать со всех ног, но самонадеянная дура даже не сдвинулась с места.
– Я, пожалуй, пойду… – сказал я, попутно смеясь и прикрывая рот костлявой рукой.
– Подожди меня, – вскоре Война выбежала следом, а за ней рванулся и Голод.
Мы сели у стены и, как единый организм, скрестили колени.
– И что он с ней сделает? – спросил Голод.
– Даже предположить боюсь, – ответил я, а Война что-то увлечённо отсчитывала, выставляя пальцы один за другим.
Зря Агнесса про премию ляпнула. Зная Апока, я всё вижу так: он наорёт на неё за завышенные требования, а потом выгонит и уволит.
– Три… Два… Один… – досчитала Война, как вдруг, дверь кабинета Апока открылась и оттуда в страхе выбежала Агнесса.
Апок грозно, с топотом слона, вышел за ней:
– Куда же ты, честная моя?! Это не весь приговор!
Агнесса, запинаясь, не оборачивалась и бежала, словно жертва на каблуках из паршивого ужастика бежит от маньяка. Апокалипсис забрал у меня косу, кинувшись за ней:
– Я убью тебя, зараза!
– Апок, тормози! – я схватил его за плечи.
Я аккуратно забрал у него косу. Апокалипсис завыл:
– Агнесса! Сука!
– Апок-Апок-Апок, – я говорил с ним так, как мамаша успокаивает ревущего из-за пустяков ребёнка, – давай будем решать проблемы немного по-другому.
– Да как?! Нас уволят всех, и не будет никакого Конца Света! И не будет заслуженных пенсий! – кричал Апокалипсис, боясь увольнения от лиц свыше.
Понять его в чём-то можно. Взятки берут везде, и не важно, принимают в эти миры грешников или добряков – везде! Но, при этом, «прессуют» только Апока, из зависти.
– Апокалипсис Антонович, – вмешался Голод, – смотрите, ваша жена – дочь Бога, она работает у нас на верхнем этаже. Мы можем просто её уговорить, чтоб она попросила отца не прикрывать нашу компанию.
– Да ты совсем дебил, что ли?! – он треснул Голода под затылок. – Я ей изменял раз двадцать пять!
– Ну, знаешь, – пожал плечами я, – вы были столько лет в браке, за такой срок, это не так уж и много…
– Двадцать пять! – ещё громче крикнул Апок. – У многих за всю жизнь столько не было, а тут я только измены посчитал!
Апок выл, а мою голову заняли мысли о том, как у этого кривоносого истерика появлялось столько любовниц? Он умолял их на коленях? Манил деньгами? Давил харизмой? В чём секрет?
– Ладно, я пойду, – сказал я и пошёл до лифта.
Кабинет Судьбы находился далеко. Подниматься пришлось долго, и с каждым этажом становилось всё теснее. Кости мои сжали прилипшие коллеги, а лицо щекотал дёргающийся хвост кентавра, стоящего задом ко мне.
И, когда теснящее испытание, наконец, подошло к концу, я пошёл к кабинету Судьбы. На двери висела табличка: «Каб. 17.447.255. Судьба Дантъери» – опять отцовскую фамилию взяла. Постучавшись три раза, я открыл дверь и сделал пару шагов, ради приличия остановившись на пороге:
– Здравствуйте, – поздоровался я. – Можно?
– О! Привет, Смерть, проходи!
В кабинете было пусто, от чего, при каждом слове, по помещению проносилось эхо. Комнату наполнял лишь кулер с водой и рабочий стол, на котором стояла печатная машинка, наполненная сотней бумажных листов. Кучка исписанных листов была разбросана по кабинету, и от этого я не мог не провести параллель с кабинетом Апока. Сама Судьба всегда выглядела уставшей, хотя пыталась этого не показывать. Её сохранившему молодость лицу старости добавляли лишь обведённые вокруг глаз тёмные пятна.
– Ну, собственно, не буду томить… – заинтриговал я, – Апокалипсис…
– Нет, – она снова продолжила печатать, намекая на окончание разговора.
– Умоляю. Он реально переживает.
Она немного подумала, подержав застывшие пальцы над клавишами печатной машинки. Судьба, ненадолго зациклив взгляд на одной точке, резко перевела его на меня.
– Предлагаешь вернуться к нему?
– Нет-нет, я не в этом смысле! Ему и так хорошо… ой, извините, то есть, плохо… он очень скучает, – волновался я, из-за чего говорил много лишнего.
– Не распинайся, Смерть, – расстроилась Судьба, – я знаю, что ему хорошо со своими… стыдно при тебе сказать!
В такие моменты грамотно сменить тему нереально. Но почему-то я решил, что мне терять нечего и, словно проигнорировав её открытую нужду в поддержке, сказал:
